Вот здесь. 7 и 8 части
Другие записи: молодожены | Искусство любить | одиночествос | чувствовала
7 часть
Зинаида разогревала приготовленный днем ужин, прислушиваясь к шорохам в коридоре. С некоторых пор ее муж Николай возвращался с работы вовремя, аккуратно разуваясь в прихожей и вешая куртку на плечики, расправляя и сдувая с видавшей виды вещи пылинки.
Обычно он заваливался в квартиру, горланя непристойные частушки и здороваясь со всеми соседями по пути, начиная с первого этажа. Он крепко обнимал уставшую жену, и, чмокая в румяные щеки, кряхтя, приподнимал ее над полом. Она визжала и шутливо бранила мужа, чуть краснея и стыдливо опуская глаза.
-Надорвешься, Коленька!- она прижималась к мужчине, целуя его впалую грудь, гладя узкие плечи.
Уже полгода, как любимый ею ритуал приказал долго жить, уступив место молчаливому приветствию второпях. Теперь о возвращении мужа можно было узнать по звуку отпираемого дверного замка и оставшемуся неизменным шмыганью носом.
Муж направился в ванную. Он долго умывался, по привычке тщательно выбривая подбородок и щеки, причесывался, споласкивал после себя раковину, аккуратно раскладывал бритвенные принадлежности по местам.
Он прошел к столу, поздоровавшись с женой, и уселся на табурет, положив руки на стол.
Мужчина рассматривал свои пальцы, пока Зинаида суетливо колдовала у плиты. Женщина поправляла на себе нижнее белье, которое оказалось, к сожалению, немного маловатым и больно врезалось в кожу, оставляя красные глубокие бороздки. Модница стоически терпела все эти мучения. Она вальяжно расхаживала по кухне, вспоминая, как это делала героиня дешевого порнофильма, правда та семенила по полу богато убранной спальной комнаты в одном неглиже,- воздушном платье- разлетайке, с колышущимися под ним грудями необъятных размеров. С грудью у Зины было все в порядке, равно, как и с другими частями тела. Под определение необъятные те с легкостью подходили, но женщина считала, что хорошего человека должно быть много и никогда особо не комплексовала по этому поводу.
На ней был красочный шелковый халат с изображениями райских птиц во всю спину и ветвей дерев на груди. Женщина, томно вздыхая, раздвинула полы халата, стараясь, чтобы при ходьбе, ее ноги появлялись на всеобщее обозрение, а также груди, перетянутые тугим бюстгальтером, мешающим ей нормально дышать.
Зинаида поставила перед мужем картофель с тушеным нежным мясом кролика и морковью, и облокотилась о стол, вывалил на него большую часть своей груди.
-Привет, дорогой!- она полуприкрыла глаза, облизывая губы, пристально вглядываясь в представителя сильной половины человечества, испуганно хлопающего глазами и откинувшегося назад от неожиданности.
Николай вцепился в ложку и принялся ковырять еду, запихивая себе в рот непомерные куски пищи и, почти не разжевывая, давясь глотать.
Женщина хмыкнула и еще больше выпятила грудь, которая распласталась по поверхности стола подобно студню.
-Дай что-нибудь попить!- прохрипел муж, стуча себя кулаком в грудь и надсадно дыша. Его глаза забегали, не в силах сосредоточиться на картине, услужливо демонстрируемой женой. Лицо бедняги приобрело синюшный оттенок. Он, выскочив из-за стола, выбежал из комнаты.
Мужчину стошнило.
Зинаида трясущимися руками убирала посуду со стола и ревела, уткнув лицо в кухонное полотенце.
Она, потоптавшись около двери, несмело вошла в спальную, на цыпочках подбираясь поближе к кровати со стонущим мужем.
Тот, потянув носом воздух, застонал сильнее.
-Зина, твою мать! Уйди отсюда! Чем от тебя так воняет?! Я сдохну сейчас!
Естественно, Зинаида, пытаясь быть неотразимой, весьма переборщила со специфическим едким ароматом роз, выпрыскав на себя половину баллончика пахучей дорогостоящей жидкости, за что и поплатилась. Мужчину всю ночь скручивало в приступах тошноты. Под утро он забылся беспокойным сном.
-Да не знаю я, мужик иль нет!- Ирина опустила глаза, не выдержав пристального взгляда покрасневшей подруги.- Жмусь к нему по ночам, а он- ни в какую! Мол, поспать дай! Грубит ! А сам заснуть долго не может! Что я, не знаю, что ли! Если спит, то храпит, как пылесос. А так молча лежит, тихо в комнате, как в склепе. Зато соседи наши, молодожены, всю ночь кувыркаются, стонут! Спать не дают!
-На то они и молодожены, Ирка! Себя, что ль, не помнишь в их возрасте? -в глазах Зинаиды появилась тоска.
Ее так и подмывало поделиться с подругой новой идеей, сверкнувшей в ее душе, измученной неразберихой в их с мужем отношениях. Женщина недавно стала участницей какого-то клуба, правда, анонимной, и взнос с нее потребовали немаленький, но в эти выходные должно было состояться ее первое свидание вслепую, которое прочило ей незабываемые впечатления и ощущения. В конфиденциальной рекламе, красочно описывающей разного рода мероприятия, говорилось о молодых любовниках, которые в любой женщине способны рассмотреть красавицу, что больше всего и привлекло Зинаиду и заставило, не мешкая, поддаться лестной заманухе.
Ирина крепко обняла подругу на прощание и погладила по голове.
-Спасибо тебе, родная! Ты настоящий человек!
Она зашагала по ступеням, стараясь не сильно наступать на отремонтированный каблук, во избежание повторной неприятности.
8 часть.
-Может, чем и подсоблю!- бабка Матрена,- народная целительница и мастер на все руки, осмотрела голову женщины, ероша пухлыми пальцами ее волосы. -Средство есть немудреное для твоих волосят: лимон, да яичный желток, алоэ! Все это перемели да на голову, вотри, как следует, целлофаном оберни, да походи с часок, потом тщательно смой. Волосья- то полотенцем не три, как будто вырвать с корнем собралась, а аккуратно промокай, дай самим высохнуть! Чего еще?- старуха устало присела на табуретку и приготовилась слушать.
Ирина краснела, бледнела, заикалась, но не могла вымолвить и слова.
-Понятно!- махнула женщина рукой и пошарила в шкафу. -Будешь заваривать и давать мужу! Сама, гляди, не пей! Для тебя у меня другое средство есть! Успокоительное! Я гляжу, ты поизвелась вся, изнервничалась! И чем только люди думают?! Видать задним местом, коль доводят свою нервную систему до изнеможения!
Ирина полезла в сумку за деньгами.
-Погодь- погодь, милая! -Матрена покачала головой.- Результата не гарантирую! Ежели плевать он на тебя хотел, то средство мое сработает, но не про твою честь, а на руку какой-нибудь свиристёлке, к какой он умыкнется от тебя! Имей в виду и меня не брани, коль чего! Значит, сама не доглядела, не смогла его удержать! Иди! Не нужны мне деньги!- она перекрестила на дорожку приунывшую женщину и, войдя в избу, плотно притворила двери.
-Не любют они баб в энтом возрасте!- старый ворчун Матвей, муж Матрены, смотрел в окно вслед удаляющейся по тропинке женщине.- Какое там средство! В мужиках кровь бунтует! Эго!- дед прислушался к чему-то, подняв вверх палец, как будто дожидаясь эха от произнесенного замудреного слова.
-Ты чё, старая!- дождавшись вместо эха подзатыльника, Матвей осерчал. Он замахнулся на жену, и плюнув, поковылял к кушетке.
Сегодня не здоровилось ему! Старые кости разнылись, делая невыносимым и без этого ужасный характер старика. Жена игнорировала его стоны и причитания, посмеиваясь про себя и призывая на голову противного ворчуна все кары небесные.
Дед заслужил подобное отношение. Он несколько раз бросал жену, уходя к очередной понравившейся ему женщине, и возвращался всякий раз, как только та его прогоняла.
-Заходи, пес приблудный!- встречала его жена, поджав губы, таща с огорода ведра с картошкой или мешки с кукурузой.
Однажды она его не встретила. Матвей, перепугавшись, на дрожащих ногах вошел в избу, осеняя себя крестом и шепча молитвы. Жена, бледная лицом, с синими кругами под глазами, неподвижно лежала на печи. Старик бросился наутек, голося по дворам о смерти женщины, и рвал на себе бороду.
-Это ж надо в такой час приплестись домой! Померла баба-то! А я на пороге! - объяснял он хмурым соседям, которые тоже за что-то недолюбливали «стервеца».
Конечно же, он ошибся, приняв сон приболевшей женщины за нечто иное.
-Эх ты, дурак старый!- вздыхала Матрена.- Дождешься от тебя помощи! Только и умеешь, что пятками сверкать, да шум на все село поднимать! Нет от тебя никакого проку!
Женщина втайне была обижена на мужа еще по одной причине: детей с ним она так и не нажила по его вине. Чужих-то лечила да крестила, пестала- нянчила, а своих не довелось. Не могла она преступить клятвы, которую дала перед алтарем, и была верна мужу, хотя ему она, верность эта, не нужна была, так же, как и любовь ее, поруганная им и растоптанная.
После этого случая Матвей задумался, как будто взялся за ум. Он ни на шаг не отходил от жены, и все время расспрашивал ее о здоровье, заглядывая в глаза. Он не давал поднимать ей тяжелое, выхватывая из ее рук ведра с водой или другой груз и сам тащил во двор, оглядываясь, не идет ли следом, не плохо ли ей.
Женщина потеплела сердцем. В доме появились разноцветные скатерти, спрятанные до этого ею в сундуки, запахло жареным мясом, картошкой, наваристыми щами. Сама - то она питалась скромно, всё больше каши да овощи, а Матвея баловать стала, приваживать.