Варвары
Л.Ющенко || « Комсомольская правда» №23, 28 января 1944 года
СЛАВА ГЕРОЯМ ЛЕНИНГРАДА!
# Все статьи за 28 января 1944 года.
ЛИЦЕЙ
You can watch this video on www.livejournal.com
За серо-розовой Орловской аркой прямая аллея. Она ведет к Екатерининскому дворцу. Рядом здание знаменитого лицея с мраморной табличкой у под'езда:
«Здесь воспитывался Александр Сергеевич Пушкин. 1811-1817».
На первый взгляд лицей цел и нетронут. Снаряды не коснулись его стен, и пламя пощадило деревянные части здания. Темные каменные лестницы ведут в комнаты лицея. Но вот открываешь дверь - и сердце сжимается от боли: и здесь немец оставил свой след - тупые, грязные колбасники в зеленых мундирах загадили, затоптали священное для нас здание.
Немецким свиньям мила грязь, и повсюду, откуда их прогонят, остаются одни и те же следы: хаос домашней утвари, кучи мусора и соломы, циничные рисунки на стенах. Но ведь это лицей! Пушкинский лицей! Немцы не могли не знать об этом. Они прекрасно понимали, какие комнаты они разоряют. С подчеркнутым цинизмом более двух лет они оскверняли лицей. И вот их грязные следы в классных комнатах, дортуарах и залах.
Это казарма в полном смысле слова. Деревянные нары в два ряда, тряпье и солома в углах, фотографии голых красавиц, вырванные из журналов. В одной из комнат баня: цинковое корыто, еще полное мыльной пены, деревянная бочка на голландской белой печи, приспособленная под душ. В соседней комнате - горы пустых бутылок, битого стекла на полу, заплесневелые куски хлеба. Этажом ниже немцы устроили кухню, прачечную, кладовую. И здесь хаос, запустенье: тряпье, гнилая картошка, ведра с помоями. Еще ниже в под’ездах здания были, вероятно, конюшни: каменный пол завален сгнившим сеном, навозом.
В комнатах, где жили лицеисты, немцы открыли полевую почту №0437-а. На дверях еще не сорвана табличка с номером почты. Прокуренные, загаженные комнаты полны хлама, старых газет, колченогих табуреток, грязной битой посуды.
Не сохранилось ни одного штриха, напоминающего о пребывании здесь Пушкина, если не считать мемориальной доски на внешней стене лицея. Все, что напоминало о великом поэте, вытравлялось цинично, нагло, с пресловутой немецкой педантичностью.
В лицейском садике розовый гранитный постамент памятника Пушкину. Бронзовой фигуры поэта нет. Но тяжелые плиты пьедестала немцы не могли увезти, и попрежнему сияют на граните золотом бессмертные строки стиха:
Младых бесед оставя блеск и шум,
Я знал и труд и вдохновенье.
И сладостно мне было жарких дум
Уединенное волненье…
. . . . . . .
В те дни в таинственных долинах
Весной при кликах лебединых
Близ вод, стоявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Снег у мраморного пьедестала в лицейском садике уже утоптан сотнями ног. Русские солдаты, впитавшие с молоком матери любовь и уважение к великому поэту, пришли сюда сказать:
«Здравствуй, Пушкин!».
ГИБЕЛЬ ПРЕКРАСНОГО
В северном крыле Екатерининского дворца мы видели два огромных темных фугаса, подготовленных немцами к взрыву. Провода от фугасов уходят далеко в Александровский парк, к Китайской деревне. Может быть, только секундное замешательство немецкого солдата спасло от окончательной гибели прекрасный дворец.
Глухую, ноющую боль в сердце испытываешь, осматривая изуродованный и ограбленный немцами дворец. Содрана живопись с потолков, увезены мраморные украшения каминов, разобран даже пол. Из Голубой гостиной открывается перспектива обгорелых стен. Когда-то анфилада парадных комнат, расположенных на одной линии длиной в 306 метров, была достопримечательностью Екатерининского дворца. Теперь от Голубой гостиной до Камероновой галлереи тянутся лишь кирпичные, из’еденные огнем остатки стен.
Длинный коридор, заваленный обломками. Погибли личные комнаты Екатерины, Палевая гостиная, Музыкантская, Китайская, Голубая гостиная, Янтарный зал, Большой зал, Серебряная столовая, Зеленая столовая, Портретный зал и др. Лишь кое-где, в основном в крыльях, сохранились остатки скульптур, пустые золоченые рамы, обрывки драгоценных шелков и гобеленов, украшавших парадные комнаты. Все прекрасное, что было накоплено здесь за два столетия, сожжено и раскрадено немцами!
На перилах Камероновой галлереи сохранилась немецкая табличка «Сбор лома» с точным указанием мест для меди, железа, гипса, мрамора, бронзы. Чудесные статуэтки, отлитые нашими предками - искусными русскими мастерами, были в глазах немцев только ломом! Поблизости от Камероновой галлереи, в одной из комнат дворца находилась слесарная мастерская, где из золоченых листов, украшенных тончайшим рисунком, немцы делали солдатские кружки, ведра, тазы. Мы видели эти незаконченные изделия, брошенные немцами при бегстве…
Глубоким снегом, по едва видным дорожкам, запорошенным пургой, пробираемся к Александровскому дворцу, стоящему невдалеке от лицея. Пусты и голы залы и этого дворца. Одно крыло взорвано: снег не успел присыпать кирпичную пыль от взрыва. Разворочены драгоценные полы. Комнаты верхних этажей завалены хламом, тряпьем.
Знаменитый дворец, творение Кваренги, немцы превратили в офицерское казино. В одной комнате мы нашли распределительный щит электросети дворца. Перед рубильниками надписи: «Игорный зал», «Буфет», «Биллиардная», «Комната господина Шлифдорфа». Вот они, эти игорные залы, биллиардные, буфеты: загаженные изразцовые полы, гвозди в гипсе статуй, деревянные перегородки в некогда прекрасных комнатах.
В полукруглой зале парадной анфилады - подобие деревянного трона, убранного хвоей. На белых стенах Мраморной гостиной похабные рисунки карандашом, сделанные пьяными немецкими офицерами.
Безлюдны аллеи парка. Редкий человеческий след пересекает снежные поляны на берегах Большого озера, где распластал свои крылья розовый орел Чесменской колонны. В глубине парка на скрещении аллей высятся стены «Эрмитажа», ограбленного немцами.
Запорошены снегом остатки фонтана «Девушка с урной», о которой писал Пушкин:
Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой.
Дева, над вечной струей, вечно печально сидит…
ПЛАМЯ ПАВЛОВСКА
Город Пушкин пуст. Ни одного уцелевшего здания, ни одного жителя. Таким же выглядел и Павловск в первый день освобождения от немцев.
Горел прекрасный Павловский дворец, подожженный гитлеровцами. Две сотни лет стоял он над тихим прудом на окраине живописного парка. Немцы жили в дворцовых комнатах, разогревая в мраморных каминах котелки с солдатской кашей, сжигая старинную, красного дерева мебель. Они давно содрали со стен полотна знаменитых художников и увезли все ценное, что было в залах… Перед отступлением они сложили в центральной части дворца гигантский костер из остатков мебели и разнообразных деревянных нар…
Темные, с низкими потолками переходы дворца были заполнены густым дымом. Уже прогорел потолок со старинной живописью, пылали деревянные карнизы, освещая красным светом черную статую богини Минервы. С потолка падали обгоревшие балки, и в снопах искр и в пелене дыма видно было, как падают со своих пьедесталов мраморные бюсты греческих героев.
Центр дворца, раскинувшегося полукругом вокруг памятника Павлу I, пылал все ярче. Снег почернел от копоти. Облако дыма повисло над городом. Но уже мчались из Ленинграда пожарные команды. Уже бросались в огонь солдаты, чтобы спасти скульптуры, уцелевшие от разгрома. И где-то в глубине сердца рождалась надежда: Отомстим! Восстановим!
ТРАГЕДИЯ ГАТЧИНЫ
В освобожденной Гатчине нам довелось беседовать с комсомольцем - рядовым Николаем Тукач, участником боев за Красное село и Гатчину. Отсюда, от гатчинских парков, Николай Тукач начал войну в августе 1941 г. Вместе со своими товарищами он с боями отходил к Ленинграду.
Там, на ближних подступах к городу, он провел почти 2 с половиной года. А теперь бытом для него стали наступательные бои. О боях за Красное село и Гатчину он говорит с нескрываемой солдатской гордостью, о будущих схватках - спокойно и уверенно.
Невдалеке от Гатчинского дворца полковник Ф.A.Бурмистров поздравлял своих бойцов и офицеров с новой победой. У догорающих зданий выстроились все, кто штурмовал город. Некоторые были в повязках, пропитанных кровью, раненые отказались покинуть строй в торжественную минуту вступления в освобожденный город. Подразделение офицера Фролова первым достигло центра города и уничтожило группы автоматчиков в каменных домах.
Город, который 891 день страдал под пятой немцев, был освобожден. И вот перед нами полузабытые улицы, парки, дворец в Гатчине. Город за эти годы как бы постарел, утратил свою прелесть, стал угрюмым и страшным.
Первый дом на северной окраине Гатчины - сразу за Триумфальной аркой - это лагерь военнопленных №154. Тремя рядами колючей проволоки окружено несколько трехэтажных красных казарм. На воротах лагеря немцы ежедневно отмечали мелом число пленных, заключенных на ночь в бараках. На стене карцера надпись химическим карандашом, датированная 15 января: «Увозят неизвестно куда. Постараемся бежать. Очень хочется к своим. Немцы - палачи, сегодня расстреляли трех наших. Да здравствует Сталин!».
Гатчина - первый город, в котором войска Ленинградского фронта встретили жителей, не угнанных немцами. Враг не успел увести всех. Осталась часть населения: старики, женщины, дети… На городской площади престарелая Раиса Алексеевна Ильюшенко рассказывала бойцам о черных днях города.
В Гатчине, в знаменитом дворце, где ранее находился музей, немцы устроили казармы. Неподалеку от аэродрома они открыли публичный дом. Второй публичный дом был в самом городе.
В парке, во дворе авиационного поселка, на Красноармейской улице стояли виселицы. На городской площади приговоренных к смерти вешали просто на перекладине ворот рынка…
За развалинами моста, взорванного немцами, над черными деревьями Гатчинского парка поднимается черное облако дыма. Сизой пеленой окутан памятник Павлу I перед дворцом. Величественное здание, напоминающее средневековый замок, сияет пустыми, закопченными провалами окон, откуда кое-где еще поднимаются языки пламени.
Немцы подожгли дворец вечером 25 января, не успев его взорвать. Большинство междуэтажных перекрытий, особенно в центральной части здания, уже рухнуло.
Старинные пушки, парковая ограда увезены на переплавку в Германию, как лом…
Сумерки спускаются над Гатчиной, над Павловском, над Пушкином. По изрытым снарядами, грязным дорогам идут на юг полки. Лица бойцов и офицеров строги, сосредоточенны. Люди молчаливы. То, что видят они, потрясает их до глубины души. Они знают: здесь не нужны слова. Нужны пули, нужны снаряды и мины, чтобы до конца свести счет с теми, кто осквернил наши святыни.
Еще одна капля ненависти прибавилась сердца воинов, в сердца ленинградцев! // Л.Ющенко. ПУШКИН-ПАВЛОВСК-ГАТЧИНА. 25-27 января. (По телефону).
__________________________________________
Н.Тихонов: В Петергофе || «Красная звезда» №142, 18 июня 1943 года
Н.Тихонов: Камни Петергофа взывают о мщении ("Красная звезда", СССР)
Вс.Вишневский: Немецко-финские детоубийцы || «Правда» №316, 25 декабря 1943 года
Газета «Комсомольская правда» №23 (5734), 28 января 1944 года