Высшее стрелковое образование
B.Кожевников || « Правда» №131, 1 июня 1944 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР о присвоении воинского звания адмирала флота Кузнецову Николаю Герасимовичу (1 стр.). Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР о присвоении воинского звания адмирала флота Исакову Ивану Степановичу (1 стр.). Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР о присвоении воинских званий офицерскому составу и генералам Военно-Морского Флота (1 стр.). Указы Президиума верховного Совета СССР (1 и 2 стр.). От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 31 мая (1 стр.). Вручение орденов «Победа» Маршалу Советского Союза Г.К.Жукову и Маршалу Советского Союза А.М.Василевскому (1 стр.). Ф.Гапошкин. - Директор и бухгалтер (2 стр.). A.Кривицкий. - В Киргизии запаздывают с ремонтом комбайнов (2 стр.). В ЦК ВЛКСМ (3 стр.). Я.Бушнев. - Соревнование молодежных тракторных бригад (3 стр.). B.Кожевников. - Высшее стрелковое образование (3 стр.). В.Журавлев. - В.Д.Поленов.- К 100-летию со дня рождения (4 стр.). Заявление президента Рузвельта (4 стр.). Военные действия в Италии (4 стр.). Действия авиации союзников (4 стр.): Протест шведского правительства (4 стр.). Заявление Рузвельта об испанских поставках в Германию (4 стр.). Бегство из Болгарии группы офицеров (4 стр.). Финские суда переданы в распоряжение гитлеровской Германии (4 стр.). МАЛЕНЬКИЙ ФЕЛЬЕТОН: Г.Рыклин. - Язык жуликов (4 стр.).
# Все статьи за 1 июня 1944 года.
(От военного корреспондента «Правды»)
Всю ночь перед штурмом Сапун-горы над немецкими укреплениями стояли белые колонны прожекторного света. Сверлящий гул наших самолетов не смолкал, а оранжевое пламя, возникавшее в глухом гуле разрывов бомб, напоминало лесной пожар. Содрогание камня доходило сюда, в балку, толчками теплого, пахнущего тротилом воздуха. На фоне звездной ночи Сапун-гора выглядела, как гигантская пирамида с усеченной вершиной.
Бойцы штурмовой группы лейтенанта Лаптева слушали последние наставления командира. Об’яснив все трудности предстоящего боя, определив задачу каждому, перечислив приданные средства, Лаптев сказал:
- Кроме всего прочего, нам, по приказу майора, придается товарищ Кондратюк.
Когда Лаптев перечислял число станковых пулемётов, миномётов, противотанковых ружей и сообщал, что в боевом порядке будет находиться 45-миллиметровое орудие, никто из бойцов не выразил удивления перед таким обилием техники. Но стоило лейтенанту назвать Кондратюка, как все одобрительно зашумели.
Кто такой Кондратюк, я не знал и поэтому на всякий случай решил, что Кондратюк - командир гвардейского миномёта, который так любят наши бойцы.
Всю ночь с томящим хрустом на вершине балки рвались немецкие снаряды. Привыкнуть к этому звуку трудно. Я бродил между спящими бойцами и завидовал их простому и такому серьезному мужеству.
Хотелось курить, но спичек не было. Остановившись возле солдата, при свете луны озабоченно перебиравшего ружейные патроны, я попросил огня.
- Что это вы с патронами делаете?
- Сортирую, - сказал боец, и, поднеся кулак с зажатым патроном к своему уху, он потряс им. Отложив патрон в сторону, он об’яснил:
- Наборная у меня обойма. Два с тяжелой пулей, один бронебойный, один зажигательный, пятый простой.
- А это что, испорченный?
- Есть такое подозрение. - И, протирая тряпочкой отобранные патроны, боец с достоинством заявил: - Боеприпасы у нас - будьте уверены. Но я человек привередливый, чуть вмятинка или пуля слабо сидит, принять не могу…
Я заметил бойцу, что у винтовки его, прислоненной к дереву, открыт затвор.
- Она у меня отдыхает, - сказал боец. - Если все время в напряжении держать, так хоть и стальные части, а всё равно свянут. Вот перед боем мы им и даем отдохнуть.
- Ну, а сами почему не отдыхаете?
- Спокойствия нет. Я ведь в штурме по своей специальности первый раз буду. Раньше все из засады бил, с ассистентом.
- С каким ассистентом?
- С учеником. Он наблюдение вел. А я в это время глазами отдыхал. Раньше я один работал, так глазное утомление к концу вахты наступало, хоть и морковку ел. В ней, в морковке, витамин для глаз полезный есть. На себе испытал.
- Вы - снайпер?
- Именно. Боец с высшим стрелковым образованием. Другие думают так: прицелился, надавил на спусковой крючок - и готов немец. Нет, тут культурный подход требуется. Извините, вы на восемьсот метров немца снять сможете? Науку для этого представляете себе? Так я вам скажу. Первое - сумей определить, что немец от тебя на восемьсот метров находится, а не на шестьсот или семьсот пятьдесят. Для этого отточенный глазомер требуется. По углам дальность вычислить - геометрия нужна. Другой и мушку на цель наведет, и плавно на крючок нажимает, с затаенным дыханием, а пуля все равно в землю вонзится метрах в пятидесяти от фрица, если расстояние не знаешь до цели. Цифры у нас все равно, как в аптеке, - вещь серьезная.
Пуля, когда летит, вращается слева направо и дает отклонение вправо. На шестьсот метров она на двенадцать сантиметров уклоняется, на восемьсот - уже на двадцать девять. Зная эту цифру, и держи, значит, в соответствии мушку. А если сильный боковой ветер, тут как? Выноси точку прицеливания на две фигуры. Но ведь разные обстоятельства могут быть. И ветер, и фриц бежит - да еще в разные стороны… Тут такое сложение и вычитание - голова вспухнет. А времени тебе отпущено всего три секунды. Профессор, и тот вспотеет.
Вы в дивизионной газете про меня читали? Как я с знаменитым немецким снайпером поединок вёл? Там все описано. И как я кровью истекал, и как в туше конской сидел, и как ассистент одновременно со мной по немцу бил, чтоб на себя огонь привлечь. А главное не сказано: почему я немца свалил.
А свалил я потому, что культурнее немца оказался, в секундной арифметике его превзошел, хоть он в Берлине особую школу кончил с отличием. До войны же я в Архангельске сплавщиком работал.
На Миусе в засаде сидел. Через реку за фрицами охотился. И не охота это была, а срам: за три дня ни одного не снизил. Позор! Уж я, знаете, и винтовку заново пристреливал, и морковь по полкилограмма кушал, к капитану за консультацией обращался. Всё напрасно - недолёт. Ночью нагишом через реку с веревочкой плавал, чтоб удостовериться в расстоянии. Не помогло. Тогда я снайперу Чекулаеву письмо написал. И что вы думаете - телеграмма: «Через водную преграду нужно брать больший угол возвышения, так как холодный воздух и влажность снижают траекторию».
Вы мою винтовку видели? На прикладе серебряная дощечка. Личный дар ижевских пролетариев. Глядите, что написано. Только счёт сейчас не сто восемьдесят, а двести шестьдесят два. Пока переделывать не буду. Кто её знает, какая она, последняя цифра, будет. А зря металл скоблить нечего…
Тонкий, прозрачный рассвет в этот день штурма Сапун-горы был погребён под дымом разрывов снарядов и бомб нашего наступления. Была Сапун-гора зелёной, как и все другие горы, а стала белой, истолчённая металлом.
Когда солнце успело подняться только до половины гор, опоясывающих Севастополь, наши бойцы ворвались в город. С солдатами из штурмовой группы лейтенанта Лаптева я встретился у Графской пристани.
Бойцы толпились на берегу бухты. Я заметил, как один боец, подойдя к самой воде, вынул из гимнастерки тщательно сложенную бумажку, изорвал её и бросил в воду.
Поймав мой взгляд, боец тихо сказал:
- Это я посмертную записку уничтожил. В такой бой итти без клятвенного слова нельзя. Теперь не требуется. А ведь на волоске был. Кондратюку спасибо.
- Гвардейский миномётчик всегда прикроет.
- Я Михал Петровичу Кондратюку спасибо желаю, снайперу, который нас сопровождал, - поправил меня боец.
- Полз я к доту с толом. А впереди меня траншеи с немецкими пулеметчиками. Пригнули головы и ведут огонь. Слепой огонь - мне не препятствие. Вот, если кто из них голову вскинет да взглянет, тогда мне, конечно, конец. Ползу и о смерти думаю. И вот приподнялся один, автомат поднял, прямо в глаза взглянул, и вдруг - бац, и сел замертво. «Вот, - думаю, - счастье мне». Дальше ползу. Еще один вскочил, но и у него из головы брызнуло. Смекнул, в чем дело, на четвереньки поднялся. Мне бы только тол до амбразуры добросить. А там, понятно, геройскую смерть принять надо: деваться некуда. Напружинился, глотнул воздух, бросил, лег и жду…
Разворотило дот, меня камнем обсыпало, ушибло маленько. Но ничего, зато задание выполнил. Встал, огляделся по сторонам. Вокруг меня шесть фрицев накидано, а я живой. И стало мне вполне понятно, как Кондратюк меня своей меткой пулей сберег. Вернулся к ребятам, снова попросил тола. Лейтенант говорит: «Действуй. Мы тебя из ручного пулемета прикрывать будем». - «Не надо, - сказал я, - ручного пулемета. Пусть на меня тов. Кондратюк внимание обращает. Он застрахует». Так я еще два дзота поломал. Потом Кондратюка другим подрывникам одалживали. Прямо ангел-хранитель, а не человек. Но мы его тоже без присмотра не оставляли. Автоматчик за ним следовал, как за генералом. И пулеметчикам наказ был: в случае чего - прикрыть.
Я вспомнил о своем ночном знакомом и, чтобы подтвердить догадку, попросил свести меня с Кондратюком.
- А он на горе остался, - сказал боец, улыбаясь. - Об’яснял нам, что в горах воздух особенный, прозрачный. Говорят, когда через ущелье огонь ведешь, обман в расстоянии до точки прицеливания происходит. Он сейчас проверяет, как прицел устанавливал: правильно или нет.
- Вы же сказали, что он немцев бил без промаха?
- Это он сам знает. Но мнительный, не желает со своим талантом считаться. Ему цифры нужны. Наш товарищ Кондратюк ребят снайперскому делу учит. На все об’яснение требуется. Вот он для умственного отчета и обследует.
Белый город, сложенный из инкерманского камня, амфитеатром замыкал зеленую сверкающую воду залива.
«Севастополь - самая неприступная крепость в мире», - так оценивал севастопольские укрепления враг.
Мы овладели этой крепостью. Потому что мы сильнее немца и ум полководцев наших дерзновеннее, техника могущественнее и воины одухотворены священной целью. И вот еще что - наш народ, талантливый в трудовом героизме, раскрыл сейчас свою необ’ятную душу творца и искусника в воинском подвиге. // Вадим Кожевников. Действующая армия.
***********************************************************************************************
Язык жуликов
Маленький фельетон
Жулики иногда любят поговорить высоким слогом и пустить пыль в глаза рассуждениями о культуре и поэзии.
Наглядной иллюстрацией к этому может служить статья в немецкой газете «Данцигер форпостен», где без тени улыбки сказано, что современные немцы - «Народ поэтов и мыслителей».
Гитлер, сладострастно подписывающий приказы об убийствах и поджогах, - мыслитель. Палач и вешатель Гиммлер - поэт. Разнузданные головорезы и детоубийцы из эсэсовских банд - мыслители. Колбасники, охотящиеся за чужими курами и поросятами, - поэты.
Почему суб'екты из «Данцигер форпостен» заговорили высоким стилем? Зачем вдруг понадобилось им прикоснуться своими грязными пальцами к таким чуждым и враждебным им понятиям, как поэзия и мысль?
Статья в данцигской газете, видите ли, затрагивает весьма больной для фашистской клики вопрос:
«В оккупированных странах мы не пользуемся популярностью».
Очень деликатно сказано. Немцев остро ненавидят порабощенные ими народы. Патриоты всех захваченных немцами стран то и дело уничтожают гитлеровских сатрапов. Пускают под откос немецкие военные эшелоны. Взрывают заводы, работающие на Германию.
Вот что на немецком языке означает «не пользоваться популярностью».
Продолжая выражаться на том же изысканном жульническом наречии, газета пишет: «Военно-политическая оккупация, в особенности в случае ее длительности, не является особо приятной для данного народа».
- Но если бы мы не были поэтами и мыслителями, - утешают гитлеровцы норвежцев, французов, датчан, - то было бы гораздо хуже. Мы еще слишком мягкосердечны. Еще многие мужчины и женщины в оккупированных странах продолжают гулять на свободе.
И газета притворяется удивленной: почему же после всего этого «населению хотелось бы поскорее избавиться от германской оккупации»?
Словом, никто не понимает гитлеровских «поэтов и мыслителей», которых везде и всюду вместо рукоплесканий ожидает горячее рукоприкладство.
Сильно накалилась почва под ногами оккупантов. Они сейчас усиленно ищут дураков, которые поверили бы в их... мягкосердечие. Но кого может обмануть профессиональный бандит, развязно болтающий благородстве? // Г.Рыклин.
***********************************************************************************************
Угрозы Геббельса
СТОКГОЛЬМ, 31 мая. (ТАСС). На-днях германское радио передало статью Геббельса по поводу воздушных налётов англо-американской авиации на германские об'екты. В этой статье Геббельс угрожал расправой попадающим в плен английским и американским лётчикам, принимавшим участие в бомбардировках.
Берлинский корреспондент газеты «Афтонбладет» сообщил вчера, что угроза Геббельса уже проводится в жизнь. Несколько американских лётчиков, самолёты которых были сбиты в трех пунктах Центральной Германии, были убиты после того, как они спустились на землю с парашютами.
★
Гитлеровские оккупанты мобилизуют в Прибалтике подростков
СТОКГОЛЬМ, 30 мая. (ТАСС). Газета «Свенска дагбладет» сообщает, что немецкие газеты публикуют материалы, свидетельствующие о том, что гитлеровские оккупанты в Прибалтике насильно зачисляют подростков 14-15-летнего возраста на военную службу. Так, в Латвии в так называемом немецком полицейском полку оказались подростки такого возраста.
★
Финские суда переданы в распоряжение гитлеровской Германии
СТОКГОЛЬМ, 30 мая. (ТАСС). Шведские газеты поместили сообщение, согласно которому 29 мая в Сундсваль прибило финское судно с установленными на нем зенитными орудиями, причем в качестве орудийной прислуги на судне находилось пять немецких солдат.
Как отмечается в сообщении, «удивление вызывает факт, что судно, прибывшее с углем из Германии, являющееся финским, имеет на борту немецких солдат».
_______________________________
Советские герои ("Красная звезда", СССР)
В.Гроссман: Наступление ("Красная звезда", СССР)
Я.Милецкий: Девушки-снайперы ("Красная звезда", СССР)**
О.Курганов: Человек за Прутом || «Правда» №124, 24 мая 1944 года
А.Толстой: Русский характер || «Правда» №112, 10 мая 1944 года
Газета «Правда» №131 (9588), 1 июня 1944 года