Великий город
С.Радлов || « Литература и искусство» №18, 1 мая 1942 года
Советская интеллигенция! Работники советских учреждений, инженеры, учителя, агрономы, врачи, работники науки, искусства и литературы! Отдадим все наши силы и знания делу борьбы с немецкими захватчиками! Да здравствует советская интеллигенция! (Из лозунгов ЦК ВКП(б) к 1 мая 1942 г.)
# Все статьи за 1 мая 1942 года.
Театр имени Ленинградского совета временно переводится на Северный Кавказ. Актеры приняли это постановление, как временный отвод на отдых после многих месяцев напряженнейшей боевой работы. А работали мы все так, как и не мечталось в мирное время! Много актеров ушло добровольцами на фронт, приходилось репетировать заново с теми, кто остался, с теми, кто был возвращен из частей на производство.
Но на фронт ушли не только актеры. Не осталось в театре почти ни одного плотника, рабочего сцены, осветителя. И за это дело надо было взяться самим. Те, кто разбирался в электротехнике, сели за реостат - управлять системой рампы и софитов, или в ложи к прожекторам - направлять их лучи на лица играющих сегодня товарищей, которым, в свою очередь, предстоит занять завтра это место, если только они уже не записались в бригады рабочих сцены. А если записались, то, значит, они утром, перед репетицией, убрали декорации вчерашнего спектакля, подвесили новые, а вечером молниеносно переставляют их, чтобы ни на одну лишнюю минуту не задержать антракта, чтобы зрители досмотрели спектакль без помехи очередной воздушной тревоги.
В темные осенние вечера фашисты пытались прорываться к городу в одно и то же время - около 7 часов вечера. Спокойно сыграть спектакль и дать время, для того, чтоб могли разойтись по домам дорогие наши зрители, - это называлось за кулисами «обогнать Гитлера». Враг надеялся посеять среди ленинградцев панику, но чтобы убедиться, как ошибочны были эти расчеты, достаточно посмотреть на бесперебойную работу заводов или, в равной степени, побывать на нашем спектакле.
…Играем «Отелло». Мавр бросается на Дездемону, грубо отдергивает полог кровати, сейчас начнет ее душить, но действие останавливает протяжный звук сирены. И в ответ из зрительного зала - не испуганные возгласы, - этого я не слышал ни разу, никогда - а восклицания досады и возмущения: прервана беседа с Шекспиром! Ведь Шекспир стал неот’емлемым достоянием советского человека, и потребность в искусстве стала неот’емлемой потребностью людей нашей страны. Но вот кончается тревога, и зрители обступают нас, они спрашивают, когда можно досмотреть прерванный спектакль. Есть и самые молодые посетители, которые задают более прямые вопросы - что же будет с Отелло, останется ли жив Кассио, и так далее.
Особая, новая и небывалая ранее интенсивность восприятия отмечала прием каждой новой нашей постановки. Еще бы! Зритель, который через час после бомбежки, по улицам, засыпанным осколками стекол, спешил к кассе театра, шел к нам, очевидно, не от скуки, не от нечего делать, а ради утоления неистребимой в новом, советском человеке жажды искусства. И замечательно, какие дополнения к показанным спектаклям вносит суровое время. «Свадебное путешествие», милая и легкая комедия начинающего драматурга В.Дыховичного о молодых счастливых людях нашей страны, приобрела неожиданную новую значительность - показа той радостной жизни, на которую покушаются, которую тщатся отнять у нас наши враги. Лессингова «Эмилия Галотти» прозвучала во всей суровости протеста против тирании, «Как закалялась сталь» с новой силой и убедительностью напомнила о несгибаемости героической нашей молодежи; «Ключи Берлина», при всех дефектах этой пьесы, воздействовали, как значительное напоминание о триумфе русского оружия; «Дама с камелиями», поставленная в самые холодные, жестокие дни, ощущалась не как сентиментальная мелодрама, а как рассказ о страстной борьбе человека за право чувствовать и любить в полную силу души и сердца.
Мудрено ли, что в этой атмосфере растущей и все более крепнущей дружбы с ленинградским зрителем мы за полгода выполнили годовой производственный план? Мудрено ли, что настоящим праздником для нас было играть для экипажа только что вернувшейся подводной лодки, совершившей вдали от своих баз легендарный сорокадневный поход и потопившей грозное число немецких транспортов, шедших в Финляндию? Мудрено ли, что еще более популярными стали в городе имена лучших моих учеников - актеров: Константина Злобина, комика, без которого не обходился почти ни один из бесчисленных наших концертов на призывных пунктах, кораблях, аэродромах; Тамары Якобсон - Джульетты, Дездемоны, Ларисы, Маргариты Готье нашей сцены; Анатолия Дубенского - лессингова принца и Арман Дюваля; Бориса Смирнова - Ромео, Отелло, Гамлета нашего театра?
Мудрено ли, что с таким же суровым и внутренне радостным напряжением работали и наши товарищи в Театре Ленинского комсомола, в функционирующем по сей день в Ленинграде Театре музыкальной комедии?
И в самые морозные январские вечера, когда временный перебой с электроэнергией остановил спектакли, Дом радио посылал в эфир сцены из уже завершенной нами постановки «Парня из нашего города», посылал в эфир бессмертные строки «Гамлета», «Отелло», «Ромео и Джульетты» в торжественный вечер, посвященный творчеству Шекспира.
До скорого свиданья, Ленинград! В нашей памяти - образ твоей красоты, величественной и вечной, как море и горы Кавказа, куда мы держим путь. Это первая из моих пятидесяти весен, когда не увижу я удивительных твоих белых ночей, в которых выплывают с торжественностью гениально построенные прекрасные здания, не искалеченные, не поврежденные фугасами и снарядами злобных дикарей. Не увижу новых просторных улиц наших рабочих районов, где мы столько раз играли в огромных, многочисленных, вновь воздвигнутых Домах культуры. Но и во временной, недолгой разлуке с Ленинградом высокий строй его единственной красоты будет питать мое творчество, так же как он помогал музыковеду и композитору Асафьеву развивать в течение этой зимы грандиозную писательскую деятельность, как он помогает творить Преображенской, чье изумительное меццо-сопрано постоянно звучит в Кронштадте и в сухопутных частях Ленинградского фронта, сопровождаемое тонким и блестящим юмором Горин-Горяинова, как он помогает оркестрантам вновь открывшейся Ленинградской филармонии, как он помогал мне в долгие вечера готовить доклад для прошедшей на-днях шекспировской конференции.
Мы помним, какой огромный вклад в советское искусство внесли за эту четверть века люди, дышавшие воздухом Ленинграда. Здесь в первые годы революции на безбрежных площадях, перед аркой генерального штаба расцвели незабываемые массовые празднества. Даже Нева и Петропавловская крепость становились площадкой грандиозных этих спектаклей, и боевые суда входили в реку и становились там, где стояли они еще недавно, ожидая, чтобы растаял лед и можно было снова броситься на ненавистного врага. Здесь создавались прекрасные произведения нашей кинематографии - «Великий гражданин», «Чапаев», работы Трауберга и Козинцева. Здесь расцветал дивный талант Шостаковича. Отсюда колыхнулась волна советских постановок Шекспира. Здесь в замечательном ленинградском балете впервые ожили в хореографии новые, близкие нам темы. И мы твердо верим: с невиданной силой будет цвести здесь вечно живущее ленинградское советское искусство.
Никогда, никому не разорвать кровных уз нашей связи с великим городом Ленина. Недалек час, когда мы вернемся и снова будем ходить вдоль пушкинского гранита набережных, будем вспоминать о пережитых грозах, будем дышать воздухом победоносного мира. // Сергей Радлов.
☆☆☆
ДНЕВНОЙ КОНЦЕРТ
В теченье концерта дневного,
В звучанье Чайковского вдруг
Ворвался из мира иного
Какой-то непрошенный звук.
То подняли голос сирены,
И следом за ними, в упор,
С воздушной донесся арены
Зениток отчетливый хор...
По правым и левым пролетам
Спустились мы в первый этаж.
Мы слышали тон самолетов,
Мы знали его: это наш.
Могучие летные звенья -
Мелодия их все быстрей.
Мы жадно ловили вступления
Зенитных морских батарей.
Басовым гудением полон
Был весь небосвод над Невой.
И вдруг - серебристое соло:
Пропели фанфары отбой.
И поднялись снова тогда мы,
И снова увидели свет.
И снова из «Пиковой дамы»
Любимый раздался дуэт.
Созданье родного поэта.
Сумевшее музыкой стать...
И только подумать, что это
Хотят у нас немцы отнять!
Так нет же! Далек или близок.
Он грянет, громовый раскат.
Чтоб русскую девушку Лизу
Спасти от фашистских солдат.
Советские танки и пушки -
Грядущей победы залог.
Чтоб жили Чайковский и Пушкин,
И Глинка, и Гоголь, и Блок.
Того, чтоб созвездие башен
Кремлевских поверх облаков
Сияло над родиной нашей,
Как солнце, во веки веков.
Вера ИНБЕР. Ленинград.
______________________________________________
В.Саянов: Символ мужества ("Известия", СССР)
С.Езерский: Родной город* ("Ленинградская правда", СССР)
Л.Говоров: Бои за Ленинград* ("Ленинградская правда", СССР)
Вс.Вишневский: Люди города Ленина ("Литература и искусство", СССР)
«Литература и искусство» №18, 1 мая 1942 года
Советская интеллигенция! Работники советских учреждений, инженеры, учителя, агрономы, врачи, работники науки, искусства и литературы! Отдадим все наши силы и знания делу борьбы с немецкими захватчиками! Да здравствует советская интеллигенция! (Из лозунгов ЦК ВКП(б) к 1 мая 1942 г.)
# Все статьи за 1 мая 1942 года.
Театр имени Ленинградского совета временно переводится на Северный Кавказ. Актеры приняли это постановление, как временный отвод на отдых после многих месяцев напряженнейшей боевой работы. А работали мы все так, как и не мечталось в мирное время! Много актеров ушло добровольцами на фронт, приходилось репетировать заново с теми, кто остался, с теми, кто был возвращен из частей на производство.
Но на фронт ушли не только актеры. Не осталось в театре почти ни одного плотника, рабочего сцены, осветителя. И за это дело надо было взяться самим. Те, кто разбирался в электротехнике, сели за реостат - управлять системой рампы и софитов, или в ложи к прожекторам - направлять их лучи на лица играющих сегодня товарищей, которым, в свою очередь, предстоит занять завтра это место, если только они уже не записались в бригады рабочих сцены. А если записались, то, значит, они утром, перед репетицией, убрали декорации вчерашнего спектакля, подвесили новые, а вечером молниеносно переставляют их, чтобы ни на одну лишнюю минуту не задержать антракта, чтобы зрители досмотрели спектакль без помехи очередной воздушной тревоги.
В темные осенние вечера фашисты пытались прорываться к городу в одно и то же время - около 7 часов вечера. Спокойно сыграть спектакль и дать время, для того, чтоб могли разойтись по домам дорогие наши зрители, - это называлось за кулисами «обогнать Гитлера». Враг надеялся посеять среди ленинградцев панику, но чтобы убедиться, как ошибочны были эти расчеты, достаточно посмотреть на бесперебойную работу заводов или, в равной степени, побывать на нашем спектакле.
…Играем «Отелло». Мавр бросается на Дездемону, грубо отдергивает полог кровати, сейчас начнет ее душить, но действие останавливает протяжный звук сирены. И в ответ из зрительного зала - не испуганные возгласы, - этого я не слышал ни разу, никогда - а восклицания досады и возмущения: прервана беседа с Шекспиром! Ведь Шекспир стал неот’емлемым достоянием советского человека, и потребность в искусстве стала неот’емлемой потребностью людей нашей страны. Но вот кончается тревога, и зрители обступают нас, они спрашивают, когда можно досмотреть прерванный спектакль. Есть и самые молодые посетители, которые задают более прямые вопросы - что же будет с Отелло, останется ли жив Кассио, и так далее.
Особая, новая и небывалая ранее интенсивность восприятия отмечала прием каждой новой нашей постановки. Еще бы! Зритель, который через час после бомбежки, по улицам, засыпанным осколками стекол, спешил к кассе театра, шел к нам, очевидно, не от скуки, не от нечего делать, а ради утоления неистребимой в новом, советском человеке жажды искусства. И замечательно, какие дополнения к показанным спектаклям вносит суровое время. «Свадебное путешествие», милая и легкая комедия начинающего драматурга В.Дыховичного о молодых счастливых людях нашей страны, приобрела неожиданную новую значительность - показа той радостной жизни, на которую покушаются, которую тщатся отнять у нас наши враги. Лессингова «Эмилия Галотти» прозвучала во всей суровости протеста против тирании, «Как закалялась сталь» с новой силой и убедительностью напомнила о несгибаемости героической нашей молодежи; «Ключи Берлина», при всех дефектах этой пьесы, воздействовали, как значительное напоминание о триумфе русского оружия; «Дама с камелиями», поставленная в самые холодные, жестокие дни, ощущалась не как сентиментальная мелодрама, а как рассказ о страстной борьбе человека за право чувствовать и любить в полную силу души и сердца.
Мудрено ли, что в этой атмосфере растущей и все более крепнущей дружбы с ленинградским зрителем мы за полгода выполнили годовой производственный план? Мудрено ли, что настоящим праздником для нас было играть для экипажа только что вернувшейся подводной лодки, совершившей вдали от своих баз легендарный сорокадневный поход и потопившей грозное число немецких транспортов, шедших в Финляндию? Мудрено ли, что еще более популярными стали в городе имена лучших моих учеников - актеров: Константина Злобина, комика, без которого не обходился почти ни один из бесчисленных наших концертов на призывных пунктах, кораблях, аэродромах; Тамары Якобсон - Джульетты, Дездемоны, Ларисы, Маргариты Готье нашей сцены; Анатолия Дубенского - лессингова принца и Арман Дюваля; Бориса Смирнова - Ромео, Отелло, Гамлета нашего театра?
Мудрено ли, что с таким же суровым и внутренне радостным напряжением работали и наши товарищи в Театре Ленинского комсомола, в функционирующем по сей день в Ленинграде Театре музыкальной комедии?
И в самые морозные январские вечера, когда временный перебой с электроэнергией остановил спектакли, Дом радио посылал в эфир сцены из уже завершенной нами постановки «Парня из нашего города», посылал в эфир бессмертные строки «Гамлета», «Отелло», «Ромео и Джульетты» в торжественный вечер, посвященный творчеству Шекспира.
До скорого свиданья, Ленинград! В нашей памяти - образ твоей красоты, величественной и вечной, как море и горы Кавказа, куда мы держим путь. Это первая из моих пятидесяти весен, когда не увижу я удивительных твоих белых ночей, в которых выплывают с торжественностью гениально построенные прекрасные здания, не искалеченные, не поврежденные фугасами и снарядами злобных дикарей. Не увижу новых просторных улиц наших рабочих районов, где мы столько раз играли в огромных, многочисленных, вновь воздвигнутых Домах культуры. Но и во временной, недолгой разлуке с Ленинградом высокий строй его единственной красоты будет питать мое творчество, так же как он помогал музыковеду и композитору Асафьеву развивать в течение этой зимы грандиозную писательскую деятельность, как он помогает творить Преображенской, чье изумительное меццо-сопрано постоянно звучит в Кронштадте и в сухопутных частях Ленинградского фронта, сопровождаемое тонким и блестящим юмором Горин-Горяинова, как он помогает оркестрантам вновь открывшейся Ленинградской филармонии, как он помогал мне в долгие вечера готовить доклад для прошедшей на-днях шекспировской конференции.
Мы помним, какой огромный вклад в советское искусство внесли за эту четверть века люди, дышавшие воздухом Ленинграда. Здесь в первые годы революции на безбрежных площадях, перед аркой генерального штаба расцвели незабываемые массовые празднества. Даже Нева и Петропавловская крепость становились площадкой грандиозных этих спектаклей, и боевые суда входили в реку и становились там, где стояли они еще недавно, ожидая, чтобы растаял лед и можно было снова броситься на ненавистного врага. Здесь создавались прекрасные произведения нашей кинематографии - «Великий гражданин», «Чапаев», работы Трауберга и Козинцева. Здесь расцветал дивный талант Шостаковича. Отсюда колыхнулась волна советских постановок Шекспира. Здесь в замечательном ленинградском балете впервые ожили в хореографии новые, близкие нам темы. И мы твердо верим: с невиданной силой будет цвести здесь вечно живущее ленинградское советское искусство.
Никогда, никому не разорвать кровных уз нашей связи с великим городом Ленина. Недалек час, когда мы вернемся и снова будем ходить вдоль пушкинского гранита набережных, будем вспоминать о пережитых грозах, будем дышать воздухом победоносного мира. // Сергей Радлов.
☆☆☆
ДНЕВНОЙ КОНЦЕРТ
В теченье концерта дневного,
В звучанье Чайковского вдруг
Ворвался из мира иного
Какой-то непрошенный звук.
То подняли голос сирены,
И следом за ними, в упор,
С воздушной донесся арены
Зениток отчетливый хор...
По правым и левым пролетам
Спустились мы в первый этаж.
Мы слышали тон самолетов,
Мы знали его: это наш.
Могучие летные звенья -
Мелодия их все быстрей.
Мы жадно ловили вступления
Зенитных морских батарей.
Басовым гудением полон
Был весь небосвод над Невой.
И вдруг - серебристое соло:
Пропели фанфары отбой.
И поднялись снова тогда мы,
И снова увидели свет.
И снова из «Пиковой дамы»
Любимый раздался дуэт.
Созданье родного поэта.
Сумевшее музыкой стать...
И только подумать, что это
Хотят у нас немцы отнять!
Так нет же! Далек или близок.
Он грянет, громовый раскат.
Чтоб русскую девушку Лизу
Спасти от фашистских солдат.
Советские танки и пушки -
Грядущей победы залог.
Чтоб жили Чайковский и Пушкин,
И Глинка, и Гоголь, и Блок.
Того, чтоб созвездие башен
Кремлевских поверх облаков
Сияло над родиной нашей,
Как солнце, во веки веков.
Вера ИНБЕР. Ленинград.
______________________________________________
В.Саянов: Символ мужества ("Известия", СССР)
С.Езерский: Родной город* ("Ленинградская правда", СССР)
Л.Говоров: Бои за Ленинград* ("Ленинградская правда", СССР)
Вс.Вишневский: Люди города Ленина ("Литература и искусство", СССР)
«Литература и искусство» №18, 1 мая 1942 года