В.Гроссман. Дорога на Берлин*
В.Гроссман || « Красная звезда» №38, 15 февраля 1945 года
Войска 1-го Украинского фронта с боем овладели городами немецкой Силезии Нейштедтель, Нейзальц, Фрейштадт, Шпроттау, Гольдберг, Яуер, Штригау. Войска 1-го Белорусского фронта, сломив сопротивление окруженной группировки противника, штурмом овладели городом Шнайдемюль.
# Все статьи за 15 февраля 1945 года.
2. Между Вислой и Одером
Начало см. «Красная звезда» №33.
★
Эти строки пишутся в нескольких километрах от Познани, когда сквозь темную снежную бурю десятки боевых самолетов летят на Познанскую цитадель, а грохот наших пушек и грозный, ноющий, протяжный гул гвардейских минометов сливаются с сотнями пулеметных очередей. Бой идет ожесточенно, из крепостных фортов приходится выкуривать немцев, как клопов и крыс, саперы залили две бочки керосина через трубу в своде одного из фортов, подожгли его и выгнали немцев из каземата.
А в это время войска, обтекшие блокированную Познань, движутся всё дальше, с каждым днем, с каждым часом сокращая счет километров до Берлина, счет, который ведут здесь десятки тысяч людей: красноармейцы, офицеры, генералы, танкисты, летчики, водители машин, регулировщики, пекаря, официантки в штабных столовых, обозники. Это не спортивный счет километров. Это счет жизни и смерти, счет чести и гордости, счет народной мести. Миллионы губ шепчут число километров, миллионы тяжелых солдатских сапог сокращают этот счет, войска прорубают огнем и сталью путь к Берлину.
Дорога от Варшавы до Познани проходит по местности с резко меняющимся пейзажем. Но здесь меняется не только географический, меняется и экономический, социальный и политический пейзаж, весь жизненный уклад края.
По немецкому счету это уже не протекторат, не генерал-губернаторство, а «райх» - собственно немецкое государство, «третье присоединение».
Деревушки сменяются хуторками. Всё чаще попадаются дома с остроконечными крышами, маленькие садики со скучными, подстриженными, похожими на метелки деревьями. Всё чаще немецкие помещичьи имения с огромными, вместительными службами. Вот одно из них. До войны 1939 года оно принадлежало поляку. Впоследствии Гитлер подарил это имение немецкому военному, вышедшему в отставку. Новый хозяин сбежал несколько дней назад, оставив своих слуг, коней, скот, птицу, погреба вин и консервированной дичи. Он бежал налегке, но всё же его нагнали наши танкисты.
Вдоль дорог идут сотни немцев, нагруженных узлами, чемоданами. Это те, кто пробовал уйти, бежать, те, кого настигли наши войска. Теперь они возвращаются обратно с запада на восток, идут, опустив головы, исподлобья глядя на стальной поток, несущийся по шоссе. Этим немцам нелегко итти. Местные поляки - старики, женщины, дети - клянут их, грозят кулаками, замахиваются, ругают.
Тяжела была жизнь поляков в «генерал-губернаторстве», но эта тяжесть не так уж страшна, если сравнить ее с долей, выпавшей полякам, жившим в германском «райхе»!
Немцы, присоединив к Германии лодзинские и познанские земли, отделив их проволокой от земель Польского генерал-губернаторства, заковали поляков в цепи крепостного рабства, бесправия и нищеты. Почти вся сельская польская интеллигенция - учителя, адвокаты, врачи - и почти все ксендзы были вывезены в лагери Дахау и Освенцим. Пять с половиной лет польским детям было запрещено ходить в школы, их было запрещено учить даже азбуке. С двенадцатилетнего возраста дети должны были батрачить, а живущие в городах - работать на фабриках. Даже молиться возбранялось польским крестьянам: почти все костелы были закрыты и впоследствии превращены в немецкие склады.
Поляков согнали с земли. Их земли отдали немцам. Поляков выгнали из домов. В их дома поселили немцев. У поляков отбирали вещи, коров, лошадей. Их вещи, коров, лошадей отдавали немцам. Отцов отделяли от детей, мужей от жен - всех их превратили в батраков. Каждый немец держал 4-6 батраков-поляков, для него это стоило гроши: взрослый батрак получал 20 марок в неделю, а подростки - 6 марок в месяц. Дочь нашего хозяина, пятнадцатилетняя девочка, за 11 месяцев работы получила 60 марок. Продукты немцы продавали полякам «налево» - распространенное здесь слово, обозначающее незаконную продажу. Цены были таковы, что названная девочка-батрачка должна была проработать три года, чтобы купить кило сала.
Полновластным хозяином деревня был «остбауэрфюрер» (сотский). Он распоряжался жизнью и свободой людей. Так, соседа нашего хозяина он послал в лагерь Освенцим только за то, что за год до прихода немцев тот сказал крестьянину, говорившему по-немецки:
- Зачем говоришь по-немецки, тут ведь не Берлин.
Вопросы о раздаче немцам земли решались с участием местной организации фашистов. Сам бауэрфюрер Швандт, массивный толстяк, хозяин пивной и мелочной лавки, вообще не считал нужным платить своим батракам. Их у него было шестеро - трое мужчин и три женщины. По истечении года он выгонял их, не дав ни пфенига. Этот Швандт имел до войны 4 моргена земли. Сейчас, ограбив своих соседей-поляков, он завладел 50 моргенами (25 гектаров).
Поляки, хозяева земли и инвентаря, были закабалены на территории «райха» тяжелей, чем обычные батраки. Это, собственно, не было батрачество, это было крепостное право немца над поляком, рабство поляков на их родной земле, захваченной фашистской Германией.
Поляк не имел права выехать из деревни, уйти от хозяина. Попытка перейти с территории «райха» в генерал-губернаторство каралась смертью. Пользоваться железной дорогой, посещать сады, парки польским крестьянам было категорически запрещено. Дети дичали, не зная школы, не зная азбуки. Даже выпить в воскресный день шкалик водки было запрещено польскому крестьянину: существовал закон, разрешавший продажу водки одним лишь немцам.
Немцы делились здесь на пять сортов: черноморские, балканские, прибалтийские, райхсдейче и фольксдейче. Первые три категории были привезены главным образом в 1941 году, для освоения польских земель, ставших вдруг «немецкими». В 1944 году хлынула новая волна немцев. Это были те, которых гитлеровцы, отступая, вывозили с собой из разных стран и областей.
В Германии существует закон об обязательной сдаче крестьянами всей сельскохозяйственной продукции на специальные скупочные пункты, где платили 9 марок за 100 килограммов картофеля и 20 марок за 100 килограммов ржи. Несмотря на тщательную проверку комиссиями с участием представителей фашистской партии, вновь испеченное кулачье торговало зерном и картофелем по спекулятивным ценам, продавая полякам их же рожь и пшеницу. Поляки платили огромные цены за те продукты, которые сами же производили, платили теми марками, которые с гарпагоновской скупостью им давали немцы за каторжный, многочасовой труд.
Так жили здесь поляки-крестьяне. И нужно ли удивляться той ненависти, с которой встречают они немцев, не успевших удрать, не сумевших перескочить через Одер и идущих сегодня с низко опущенными головами, по-волчьи глядящих на грохочущий днем и ночью железный поток наших войск. Нужно ли сейчас, под конец этой жестокой войны, вновь рассказывать читателям о том, что германский фашизм есть плаха народов?
Но бесконечно разнообразны формы фашистского зла, на каждом этапе по-новому раскрываются они, по-новому показывают жестокое, палаческое существо фашизма. Конечно, эта палаческая сущность одинаково верна себе и в двух тысячах километров от границ Германии, где оккупанты при свете ночных пожаров грабили и убивали русских крестьян на берегу Волги, и в Бабьем Яру под днепровским обрывом, где немцы живыми закапывали еврейских детей, и на Майданеке. превращенном в плаху и каторгу для двадцати европейских народов, и, наконец, здесь, в 150-200 километрах от Берлина. Звериная, палаческая сущность немецкого фашизма, вспоенного ядом расовой ненависти, неизменно верна себе, но различны формы ее проявления.
Несколько дней тому назад мы выехали под Познань из Лодзи. Лодзь - огромный промышленный город. В нем свыше 1.000 предприятий, из них не менее 500 крупных заводов и фабрик. Лодзь вырвана из рук немцев столь стремительно, что они не сумели ни ядом своих змеиных зубов, ни жалом скорпиона отравить и нарушить жизнь польского Манчестера.
Пять лет город находился в пределах «райха» и именовался «Лицманштадт» по имени немецкого генерала, имевшего какие-то таинственные и неясные «заслуги» в борьбе против русских армий в 1914 году. В городе нет ни одной польской вывески, ни одного польского названия улицы. Всё полностью германизировано, всё пестрит именами Гитлера, Геринга, Людендорфа и т.д. Если в деревне польский крестьянин был низведен до крепостного батрака, то поляк-лодзинец стал рабочим эпохи крепостного права. Поляки в «райхе» назывались «подлюди», и поистине невероятно количество ограничений, запретов и унизительных отличий, обязательных для лодзинских поляков. У поляков были отняты предприятия и магазины, поляки были изгнаны со всех инженерских, бухгалтерских, адвокатских должностей. Польских детей запрещалось учить грамоте, только для немцев существовали гимназии и университеты. В ресторанах, в кино, в театрах устраивались чуть ли не каждый вечер облавы и проверка документов для обнаружения поляков. Многие магазины были закрыты для поляков. Полякам почему-то запрещалось ездить в моторных вагонах трамвая, и они, шутя, говорили: «Немцы нас везут». На заводах существовали раздевалки, столовые, бани, писсуары с категорической надписью: «Только для немцев». Для немцев-рабочих имелся свой трудовой кодекс, свои расценки, своя система оплаты, своя калорийность пищи в заводских столовых, свои нормы при отоваривании продовольственных карточек. Всё это было направлено к ухудшению моральных и физических условий существования польского рабочего, всё это служило для пропаганды одной и той же бессмысленной, тупой идеи расового превосходства немцев над остальными народами земли.
Эта звериная расовая политика пропитывала всю жизнь Лодзи. И, конечно, еще в большей мере, чем к полякам, фашисты применяли ее к лодзинским евреям. Часть города была оцеплена проволокой и превращена в гетто. Если между двумя районами гетто лежала «арийская» улица, немцы строили высокие мосты, чтобы евреи переходили по ним, не касаясь «арийской земли».
За четыре с половиной года существования лодзинского гетто в нем было убито 250.000 человек. В один сентябрьский день 1942 года немцы вывезли на смерть из гетто семнадцать тысяч детей в возрасте от месяца до 12 лет. Кто в силах хоть на миг представить себе картину этого страшного избиения детей! Из 250 тысяч людей, обитавших в гетто, сохранили жизнь 850 человек. В день, когда их должны были вести на казнь, на улицах Лодзи загремели выстрелы советских танков.
Так в муках, в кровавых страданиях пять лет существовал город с полумиллионным населением под чугунной пятой германского фашизма.
...Присоединившись к вице-министру промышленности польского правительства и к представителю нашего командования, я осмотрел крупнейшие немецкие военные заводы в Лодзи. На их организации тоже отразились звериные законы фашизма. Об этом свидетельствует и то расовое разделение рабочих, о котором я писал выше, и те мрачные, дышащие средневековьем карцеры и казематы, устроенные в заводских подвалах для опоздавших на работу, и те бойницы бетонных дотов, глядящие на ворота и окна главных цехов. Об этом свидетельствуют рассказы рабочих, говорящих об избиениях дубинкой, о порке и мордобое, что было обычным и любимым средством воздействия на фабричный люд со стороны немецких «организаторов» производства.
Почти все эти заводы до 1939 года принадлежали полякам. Немцы захватили их, переоборудовав для нужд войны. Владельцами их стали главным образом акционерные общества, управляли ими приехавшие из глубины «райха» директора. Когда присматриваешься к истории этих германских заводов, видишь, что не свободная воля их «владельцев» и директоров, а необходимость, властно провозглашенная Красной Армией и бомбардировочной авиацией наших союзников, диктовала технические контуры и географическое распределение промышленности в восточных областях «райха». Здесь есть заводы-беженцы, заводы-инвалиды, лоскутные заводы, организованные из цехов различных предприятий, есть даже цехи, где собраны станки, «удравшие» от бомбежек из различных районов Германии.
Вот станкостроительный и металлообрабатывающий завод Иона. Чего только не увидишь здесь! Огромный, многометровый станок для производства торпед, немцы его монтировали с лета 1944 года и должны были вскоре пустить в ход. Вот четырехшпиндельный автомат для обработки ленивца к тяжелым танкам. Вот станок, производящий опорные подшипники для главного вала винта подводной лодки. Вот станки для производства снарядных поясков. Один такой завод был уничтожен английской авиацией в глубине Германии, второй уничтожен в Познани. Этот - третий. Немцы дробили, распыляли промышленность. Отдельные детали производились в различных местах - и в Германии и в оккупированных странах, сборка шла где-то в десятом месте. Цехи эти постоянно передвигались, «драпали», меняли адреса, горели, гибли, вновь пытались возникнуть.
Теперь Красная Армия кладет конец всей этой суетне: огромной стальной сетью захватывает она сотни, а, быть может, и тысячи заводов и заводиков, фабрик, фабричек, мастерских, по которым немцы пытались рассовать свою промышленность. Целостность немецкой промышленности нарушена, фундамент подлого здания дал трещину. Уже близок час, когда рухнут стены каторжной тюрьмы европейских народов и погребут под собою убийц и палачей.
Вот еще один крупнейший завод фирмы В.М.W. (Motoren Wегке). Эта махина, на которой было занято более 25.000 рабочих, производила моторы для «Юнкерсов» и «Мессершмиттов». 58 готовых, испытанных и упакованных моторов лежат на складе. Здесь когда-то была прядильная фабрика, принадлежавшая французской фирме «Алар Русо». Германский моторный завод под ударами союзной авиации бежал из Мюнхена в Айзенах, в Тюрингии, и стал дробиться на филиалы. Из Тюрингии моторный завод под новыми ударами бомбардировщиков бежал в Лодзь. Но тяжелая поступь Красной Армии заставила фашистов вновь срочно вывезти главные цехи в другой польский город. Поистине этот мечущийся от западной до восточной границы фашистский военный завод напоминает бешеного волка, которого травят охотники.
И здесь, под Познанью, где еще грохочут наши снаряды, сокрушая крепостные форты, где с ревом проносятся над головой штурмовые самолеты «Ильюшины», где скрежещут пулеметные очереди, - немало немецких военных заводов. Полнотелый полковник Елизаров деловито записывает в книжечку под гул канонады названия познанских предприятий, о которых докладывает ему пожилой офицер. Тут и завод «Фокке-Вульф», и завод бронепоездов, производства гранат, автоматов, винтовок, патронов, автомобильных покрышек и автомобилей.
Да, всё глубже и шире огромная смертная трещина в самом фундаменте фашистской социальной системы! Уже рушатся, обваливаются стены тюрьмы европейских народов. Всё плотней затягивается петля на шее бешеного фашистского волка. Настал день возмездия! // Василий Гроссман. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.
★
# Продолжение следует.
*****************************************************************************************************************
ТРУБА!.. Немецкие генералы проходят огонь и воду и канализационные трубы.
Командующий Будапештской группировкой немцев генерал-полковник Пфеффер Вильденбрух взят в плен в подземной трубе. (Из газет).
Рис. Б.Ефимова.
_____________________________________
И.Груздев: Ленинград и Берлин || «Правда» №46, 23 февраля 1945 года
Б.Горбатов, О.Курганов: Путь к Берлину || «Правда» №44, 21 февраля 1945 года
Е.Кригер: Твой час наступает, Германия! || «Известия» №26, 1 февраля 1945 года
В.Минаев: Последняя ставка обреченного врага || «Правда» №49, 26 февраля 1945 года
В.Гроссман: Дорога на Берлин. 1.Москва - Варшава || «Красная звезда» №33, 9 февраля 1945 года
Газета «Красная Звезда» №38 (6026), 15 февраля 1945 года