Сталинградские улицы
Е.Кригер || « Известия» №258, 1 ноября 1942 года
Гвардейцы Красной Армии и Военно-Морского флота! С честью несите славные гвардейские знамена! Будьте примером доблести и отваги, дисциплины и стойкости в борьбе с врагом! Да здравствует Советская гвардия! (ИЗ ЛОЗУНГОВ ЦК ВКП(б) К 25-й ГОДОВЩИНЕ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ).
# Все статьи за 1 ноября 1942 года.
Здесь до сих пор вспоминают Сталинград до 23 августа - до первого и самого страшного дня воздушных бомбардировок. Семьдесят дней спустя бойцы вползают в только-что отбитый квартал, и кто-нибудь из старожилов, растерянный, недоумевающий, всматривается в глыбы разбитого камня, озирается, щупает рукой перемолотый войною кирпич и бормочет:
- Какая же это улица, убей меня бог, не знаю. Мог пройти с закрытыми глазами, был дом с большущей витриной, магазин детских игрушек, покупал дочке куклы, по кукле в неделю, заняньчивала их так, что отрывала руки и ноги, опять давай новую, я ходил в магазин на углу...
Мина! Ложи-ись!..
И они ложатся в щебень. Мина даже в открытом поле рвется со звуком пронзительным, истерически звонким, диким, как будто перепиливают барабанные перепонки, а в городе кажется, что все ухо вырвали с мясом. Исполинским звукам войны тесно в городе, они шарахаются от камня к камню, набухают, разрастаются от ударов о стены и вдруг обваливаются на человека с воплем, от которого сознание рушится, гаснет, и некоторое время человек лежит неподвижно, уткнув лицо в камень. Живой узнает, что он жив. Поднимается, говорит:
- Война совсем окосела, кричит не своим голосом. Все в порядке? Подожди, парень, тебе, видно, впервой, дай-ка затяну бинтом. Полегче? Ну, поползли!
И они ползут дальше, и если есть две-три минуты передышки, то старожил опять начинает говорить о городе, в котором он учился, строил заводы, любил, и злится, что даже сейчас, в разведке, не может узнать улицы, где прошла его молодость, с гитарой, с цветами...
- Улица, - говорит один из бойцов.
- Верно же, улица.
И он вытаскивает из груды битого кирпича жестяную табличку, еще два месяца назад висевшую на стене углового дома.
- Солнечная. Улица, что ли?
Улица. Старожил ее помнит - стены домов с подновленной штукатуркой, панель, размякшая от летнего жара, киоск на углу. Теперь ни угла, ни киоска, ни улицы. Кусок жести с названием, пожухлая краска, проржавевшие буквы: Солнечная… Краснозаводская... Республиканская. Улицы Сталинграда.
Разведчикам легче - хоть что-нибудь осталось. Старожилы, раздирая ладонями оглохшие уши, предаются воспоминаниям: красивая улица, красивая. Они видят ее и теперь, как живую. И опять прижимаются лицом к битому кирпичу. Мина!
Когда-то американцы поставили фильм - «Старый Чикаго». Треть фильма, самая важная, чудо трюковой кинос'емки, показывает грандиозный пожар молодого Чикаго. Нужно отдать справедливость американским операторам, этот кусок они сняли так, что зрителей бросает в жар, кажется, что ничего страшнее нет и не может быть, это уже не театр, не кино, не искусство, это - самая страшная жизнь, без прикрас, на пределе. Дальше смерть. Рушатся стены и погребают под собою сотни людей. В ужасе зрители забывали, что это статисты, вышедшие со с'емки живыми, в хорошо проглаженных костюмах, получившие гонорар. Зрители выходили с просмотра бледные, вполголоса говорили:
- Ужасно! В жизни такого не может быть. Только в кино.
Когда я вернулся из Сталинграда в заволжскую степь, мне трудно было рассказать, что такое бой на улицах волжского города. Все слова стали маленькими.
Тогда я вспомнил:
- Видели пожар в «Старом Чикаго»?
По сравнению со Сталинградом, живым, в войне, настоящим, не придуманным режиссерами, это ничтожно и может напугать только детей. Но даже детей, которые оставались в Сталинграде хоть на день, это также не напугает.
И все же бой идет третий месяц. Каждую атаку немцы предпринимают обязательно с применением бомбардировочной авиации. «Юнкерсы» и «Хейнкели» действуют в каменной тесноте уличных боев, как на линии фронта, в течение многих часов обрабатывают тот самый квартал, куда ударят их танки, бомбят уже не дома, а разрушенный камень, подвалы, и уступают место наземным войскам, когда кажется, что ни один человек не мог уцелеть, - камень и кровь, пусто, мертво. Был день в Сталинграде, когда на участок в полтора километра немцы сбросили две тысячи тонн бомб, произвели тысячу восемьсот пятьдесят самолетовылетов. Немецкие танки пошли будто на кладбище - кто мог уцелеть, кто стал бы драться на клочке земли, на который ударила авиация целого фронта? Немецкие танки подошли к рубежу, и наши бронебойные пули, наши гранаты, бутылки с зажигательной смесью полетели в них из груды раскаленного камня, из мертвого царства, с кладбища.
Запомнят немцы сталинградскую улицу, волжскую оборону.
Вот одна из ночей. Будничная - таких много прошло за два с чем-то месяца битвы. На разных участках, в городе, у заводов, такие ночи повторяются каждые сутки. Эта - одна из таких ночей.
Подразделение нашей мотопехоты с участием танков готовится выбить фашистов из группы домов. Дома всякие - каменные, деревянные, в два и три этажа. Старший лейтенант Самощенко ведет пехоту под прикрытием танков. Из окон домов, из подвалов и с крыш бьют немецкие автоматчики. Наша пехота ложится на землю, зарывается в груды битого камня. Вперед выходит разведка. Она не выходит, она выползает. Уличный бой имеет свои жесткие законы. Здесь нет простора для размашистых действий. Противник рядом и не только впереди, а может оказаться в тылу, справа и слева, - бой наглухо закупорен в бочку квартала, набитую взрывами, визгом ракет, голосами на чужом языке, предсмертными стонами. Разведчики нырнули в темноту, проползли у парадных, толкнулись к задним дворам, послушали не мелкий шопот, глухую немецкую брань, рванули автоматную очередь, чтобы вызвать огонь на себя, прилегли, отдышались, припугнули малодушных товарищей из новичков, не обстрелянных в городе, и вернулись обратно. Они доложили:
- Там не одни автоматчики, а есть противотанковые и еще какие-то пушки, не разберешь в темноте.
С третьего этажа одного из домов немцы били по переправе. Командиров это озлило. Ничто так не берегут в Сталинграде, как свою переправу, изглоданную снарядами, заваленную битыми баржами, работающую под огнем, расстрелянную немцами сотни раз, но живую, как жив Сталинград.
Самощенко приказал податься ближе к домам. Танки двинулись вслед за людьми. Занятые немцами дома ожили, оттуда ударила пушка. Снаряд разорвался у нашего танка. Самощенко берег танки, дал сигнал:
- Оттянуться назад!
Немцы выкатили еще одну пушку, из-под земли, из подвала. Она не успела разинуть огненный зев, как по ней ударил один из танков, и она замолчала, и тогда танкисты открыли беглый огонь по домам, и немцы в домах замолчали, затихли, то ли мертвые, то ли живые, но, вероятно, живые, в камне так быстро не умирают.
Тут схватка онемела на время - короткая спазма, страшная немота уличного боя, когда сидящие рядом враги прислушиваются друг к другу, ждут смерти и готовятся перегрызть горло каждому, кто метнется из темноты. В этой настороженной тишине старший сержант Кинжаев и сержант Баранников снова ползли вперед, шуршали по камню, протискивались сквозь узкие дыры в побитых домах, возвращались. Того, что им удалось разведать, было еще недостаточно, в уличном бою семь раз отмерь, один отрежь. Сержант Пономаренко подбирался на животе к тем же домам, еще ближе, на 10-12 метров от немцев, - они курили, и дым их горького табака щипал ему ноздри: ближе нельзя.
Все увиденное и подслушанное было изложено в короткой записке, и боец Ершов, человек бывалый, отправился с донесением к командиру. На пути его обстрелял из оврага немецкий автоматчик. Ершов упал на землю, отдышался и вдруг бросился в темноту, обходя выстрелы справа, быстрый и злой, как может озлиться человек, которого хотели убить в темноте. Он услышал движение впереди и крикнул диким и для самого себя страшным, незнакомым голосом: «Руки вверх!» Впереди что-то шарахнулось, побежало, другие бойцы побежали вдогонку, и Ершов вместе с ними, и вдруг оказалось, что они догоняют не солдата, а женщину, на ее ногах болталась широкая юбка. Стрелявшая в красноармейца остановилась и закричала: «Я женщина, я женщина...» Это было дико и неожиданно, как многое в ночном бою, но когда женщину схватили, у нее оказались давно небритые щеки немецкого солдата. Юбка поверх серо-зеленых штанов, кованые железом сапоги, на голове под женским платком - рогатая пилотка фашиста.
Одна из немецких уловок, - не в открытом бою, так переодеваньем, обманом и подлостью взять Сталинград.
К утру занятые немцами дома отбить не удалось. Группа наших людей осталась на том же участке, зацепилась за камни. На рассвете немцы стали заваливать это место снарядами. Потом стихло. Потом в стороне зашуршало, затопало, зашумело. Самощенко приподнялся, увидел, как из лощинки поднимаются люди с винтовками, человек сорок в красноармейской форме. Кто-то рядом с Самощенко радостно крикнул: «Наши!», но тут же замолк с пулей в виске, и Самощенко приказал стрелять, стрелять в идущих из лощины, это не наши, - переодетые немцы. Их отбили с трудом, одни разбежались, а другие остались лежать на земле, но еще через десять минут с другой стороны началась атака целого немецкого батальона, по всем правилам, с сигнальными ракетами, с шумом и треском обычных немецких атак. Будь это в поле, Самощенко имел бы свободу для действий, увидел бы атакующих издалека, отмолчался бы, подпустил на удобную дистанцию и разом открыл бы огонь. Здесь немцы появились сразу и близко, и сразу пришлось отбиваться всей силой огня, а силы этой не было, только ярость: Самощенко и группа бойцов. Они били, прикрываясь камнями, прячась в подвaлax и канализационных трубах, прильнув телом к развалинам только ночью опознанной улицы, когда-то знакомой, любимой, где соседи могли по утрам открыть окна и вести разговор из стоящих друг против друга тихих домов. Теперь ни домов, ни окон - остервенение, злоба, смерть и необходимость держаться в бою с наступающим батальоном. Самощенко заставил немцев залечь. Он взглянул на лица бойцов. Черные, осунувшиеся, в поту, - все на сегодня?
В Сталинграде так не бывает, только начинается утро, немцы еще появятся. И они появились - там же, где в первый раз, из лощины. Из глубины их поддерживали минометами. Самощенко отбивался. Один из его пулеметов бездействовал, - прямое попадание мины. Лежал на земле, задыхался, не мог приподняться старший сержант Маркин - ранен в обе руки, в ногу, в живот. Он просит воды. Где ж тут вода? Маркина взяли на руки, понесли. Но это было не в обычном бою, это было в Сталинграде, где наступление немцы ведут и на земле, и с воздуха. Осколком бомбы Маркин был добит на руках у товарищей. Связного Хутова ранило в голову. Началась дневная бомбежка. Она продлится до темноты, а там снова войдет в свои права ночной уличный бой. Передышки не будет. Нужно отбиться. Никто не простит Самощенко, если он отступит.
И горсточка наших людей, вцепившихся в камень разбитых домов, в то утро отразила атаку немецкого батальона и другие атаки, из лощины, откуда сунулись переодетые в красноармейскую форму немцы, - улица осталась за нами.
Все это - только одна ночь. Только одна улица города, протянувшегося по берегу Волги на пятьдесят шесть километров. Много улиц в этом городе, и всюду идет бой, и длится он третий месяц. // Евгений Кригер, спец. корреспондент «Известий». СТАЛИНГРАД.
___________________________________
И.Эренбург: Сталинград* ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Под Сталинградом. Дни и ночи ("Красная звезда", СССР)
*****************************************************************************************************************
БОИ ЗА СТАЛИНГРАД. Танковый десант сосредоточивается в лощине.
Фото С.Рапорта.
★
Воины Красной Армии! Изучайте свое оружие в совершенстве, становитесь мастерами своего дела, бейте в упор немецко-фашистских захватчиков до полного их истребления! (ИЗ ЛОЗУНГОВ ЦК ВКП(б) К 25-й ГОДОВЩИНЕ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ).
☆ ☆ ☆
Немцы потеряли 2.000 человек
На одном участке фронта активизировались боевые действия. Значительного напряжения бои достигли в районе одного населенного пункту. Враг бросил в атаку части 32-й, 290-й и 329-й пехотных дивизий. Одновременно наступало до двух пехотных полков. На узком участке немцы сосредоточили до 150 орудий и несколько десятков самолетов. Когда фашистские бомбардировщики били по нашему переднему краю, немецкая пехота передвигалась ползком. Когда авиация и артиллерия противника переносили огонь в глубину, немцы подымались в атаку.
Наши подразделения проявили необычайную стойкость и выдержку. Бойцы встречали фашистов всей огневой мощью своего оружия. Атаки врага отбиваются. Немцы несут большие потери. По далеко не полным данным, они потеряли 2.000 солдат и офицеров убитыми и ранеными. Ефрейтор 6-й батареи 290-го немецкого артполка Вольф Гильмар, захваченный в плен 29 октября, свидетельствует, что в течение двух часов, когда он наблюдал за полем боя, санитары пронесли мимо него в тыл свыше 500 раненых солдат и офицеров. В течение 29 октября противник потерял на этом участке пять самолетов. Один летчик-истребитель, выпрыгнувший на парашюте из горящего «Мессершмитта», взят в плен.
Наша легкомоторная авиация произвела бомбовый удар по переднему краю противника. Было сброшено несколько тысяч килограммов бомб. Летчики Н-ской авиачасти совершили за ночь свыше ста боевых вылетов. // А.Розен, спец. корреспондент «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 31 октября.
☆ ☆ ☆
Сержант Усмеянов
БРЯНСКИЙ ФРОНТ, 31 октября. (Спец. корр. ТАСС). В то время, когда немцы пошли в атаку, в дзоте был лишь расчет ручного пулемета: красноармейцы Сапин, Булачев и командир отделения сержант Усмеянов. На дзот наступало 30 гитлеровцев.
Сержант дал несколько коротких очередей. Гитлеровцы залегли. Многие из них были убиты. Однако скоро у пулемета остался один Усмеянов. Два красноармейца были тяжело ранены. Усмеянов приказал им ползти в тыл, а сам вновь хотел открыть огонь. Но пулемет отказал. Сержант взялся за гранаты. Когда вышли все боеприпасы, смелый воин решил отбиваться штыком.
У входа в дзот появился немецкий солдат. Ударом штыка Усмеянов убил его наповал. Фашисты пришли в ярость и забросали дзот гранатами. Усмеянов был тяжело ранен в руки и ноги. Однако продолжал оборонять дзот.
Подоспевшее подкрепление советских бойцов отбросило гитлеровцев и выручило сержанта Усмеянова.
________________________________________________
Клятва сталинградцев ("Красная звезда", СССР)**
Е.Кригер: Ответ Сталинграда* ("Известия", СССР)**
В.Гроссман: Сталинградская битва ("Красная звезда", СССР)**
К.Симонов: Под Сталинградом. Бой на окраине ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №258 (7944), 1 ноября 1942 года