Б.Ласкин. Капитанская дочка
Б.Ласкин || « Красная звезда» №77, 1 апреля 1945 года
# Все статьи за 1 апреля 1945 года.
ВЕСЕЛЫЕ РАССКАЗЫ
Когда капитан Зернов приехал в штаб полка, там всё уже знали. За час до его приезда радио передавало письма на фронт. Лейтенант Онищенко сидел у радиоприемника и слушал Москву. Неожиданно диктор произнес:
- Капитан Зернов! В нашей студии у микрофона находится мать вашей жены - Татьяна Ивановна Орлова.
Затем Онищенко услышал выступление Татьяны Ивановны. Взволнованным голосом Татьяна Ивановна сообщала дорогому зятю о том, что двадцать третьего марта у Любы - жены Зернова, родилась девочка.
Через несколько минут всему штабу стало известно о том, что капитан Зернов стал отцом семейства.
Зернов вошел в кабинет майора. Кроме начальника штаба, там находилось несколько офицеров. Козырнув майору и товарищам, Зернов удивленно огляделся. Все смотрели на капитана и загадочно улыбались.
- Что это у вас лица какие странные? - спросил Зернов. - А? Что-нибудь случилось?
- Завтра вы вылетаете в командировку в Москву, - сказал майор, - Это вам известно?
- Да, я уже получил приказание.
- Вот и соедините кстати полезное с приятным, - сказал майор.
- Товарищи, не томите! В чем дело?
- Лейтенант Онищенко, доложите капитану обстановку.
Онищенко встал и, подмигнув товарищам, спокойно сказал:
- Согласно передаче московского радио вас, товарищ капитан, наградили…
- Чем? - удивился Зернов.
- Дочкой. По сообщению из авторитетных источников в лице нашей уважаемой тещи, у вашей супруги родилась девочка…
- Что? - Зернов стремительно подошел к Онищенко и схватил его за плечи. - Что ты сказал?
- Спокойно! - сказал Онищенко. - Спокойно!
- Поздравляю вас, папаша! - торжественно сказал майор и троекратно, со щеки на щеку расцеловал потрясенного Зернова.
- Как назвать дочку думаете? - спросил майор.
- А?.. Не знаю... Слушай, Онищенко, друг... Какие подробности?.. Что она там еще говорила?..
- Выступление вашей тещи, товарищ капитан, носило краткий характер. Состояние здоровья супруги и дочери отличное…
- Дочери... - улыбаясь, повторил Зернов, - моей дочери…
- Вам не приходилось замечать, товарищ майор, какой рассеянный вид имеют молодые отцы? - сказал один из офицеров, инженер-капитан Левин. - Я вас прошу, товарищи посмотрите на это лицо!.. Полное отсутствие мыслей. Открытый рот. Блуждающие глаза!.. Очнитесь, Зернов!..
- Да... - Зернов вздохнул. - Да. Вот это да, товарищи, а?..
- Яркая речь, - заметил Онищенко, - просто заслушаешься!
- Будете в Москве, передайте привет и мои поздравления жене, - сказал майор, - ну и дочку поцелуйте, конечно!..
- Спасибо! - улыбнулся Зернов. - Передам привет, поцелую, всё сделаю!..
Самолет приземлился в Москве на центральном аэродроме. Зернов позвонил домой. Обрадованная Татьяна Ивановна сообщила ему о том, что Люба с дочкой еще в родильном доме, и капитан прямо с аэродрома поехал по указанному Татьяной Ивановной адресу.
В Москве была весна. Весело светило солнце. Вдоль тротуаров бежали ручьи. Капитан Зернов сидел в троллейбусе. Рядом с ним с ребенком на руках сидела молодая женщина.
- Мальчик? - спросил капитан.
- Девочка, - ответила женщина, - дочка.
- И у меня, между прочим, дочка, - сообщил капитан.
- Большая?
- Да. Порядочная. Дней пять.
- Поздравляю вас, - улыбнулась женщина.
- Спасибо!
На Арбатской площади девушка продавала ветки мимозы.
- Прошу вас, - сказал капитан.
- Сколько вам?
- Как сколько? - удивился Зернов. - Всё!..
Во дворе родильного дома стояло несколько мужчин.
- Скажите, пожалуйста, - спросил Зернов, - как пройти в родильный дом?
- Как пройти, - усмехнулся мужчина, - мы сами думаем, как пройти!..
- Почему?
- А потому, товарищ капитан, что нашего брата - отца туда не пускают.
- Как же так?.. Я же с фронта…
- Всё равно. Там, знаете, в первом этаже бабка сидит. Такая, знаете, непроходимая бабка. Уникум просто, честное слово. Я ее уговаривал, два билета в оперетту принес, - отказалась, шоколадом кормил, никакого впечатления. «Вы, - говорит, - мою бдительность не усыпляйте, гражданин. Всё равно туда ходу нет!»
- Что же делать? - спросил Зернов. - Мне надо на Любу посмотреть и на девочку…
- У вас тоже девочка? Сколько весит?
- Не знаю.
- Моя семь фунтов и три четверти. Как считаете, ничего?..
- Ничего, - рассеянно ответил Зернов, - приличный вес.
Зернов направился к под’езду. Навстречу со ступенек спускался лейтенант с двумя рядами ленточек и золотой звездой на груди. Лейтенант остановился и, взяв Зернова за рукав, сказал:
- Можете представить, товарищ капитан, я пять рек форсировал, а эту вот старушку - ну, никак!.. Не пускает и всё! «Вы, - говорит, - инфекцию принесете!» Я говорю - какая у меня инфекция? У меня одни цветы!..
Зернов вошел в под’езд. В залитом солнцем вестибюле сидел старик-швейцар и читал «Вечернюю Москву». Капитан с надеждой взглянул на старика и сказал бодрым голосом:
- Приветствую вас, папаша!
- Здравствуйте, - степенно ответил старик, - с чем вас позволите поздравить?
- С дочкой. Вот хочу пройти, повидать.
- Не пройдете. Хорошая дочка?
- Не знаю. Хочу лично, так сказать…
- Лично нельзя.
- Слушайте, папаша. Вы поймите, я на фронте, в Германии…
- Это, значит, прямо из логова зверя?
- Совершенно верно, из логова... Как бы мне, папаша, наверх, а?
- Наверх нельзя. Ну, как он, немец-то, чует, что ему гибель пришла?
- Чует. Мне всего минут на десять…
- Хоть на пять, всё равно нельзя.
- Знаете, что, папаша. - Зернов достал из кармана зажигалку, - очень вы на меня приятное, знаете ли, впечатление производите. Позвольте вам подарить эту зажигалочку…
- Покорно благодарю. Это что ж, выходит, трофей?
- Да. Так как же быть, папаша?
Старик прикурил от зажигалки, посмотрел на озабоченное лицо капитана и сделал ему знак пальцем. Зернов склонился к старику.
- Слышь-ка, ты вот что сделай. Там на первой площадке столик стоит, а за столиком бабка - Прасковья Михайловна.
- Это дело безнадежное, - сказал Зернов, - мне про нее говорили...
- Ты меня слушай. К этой бабке секрет имеется, один военный вот вроде вас, он почти что прошел...
- Какой секрет?
- У Прасковьи Михайловны - внук сержант Алешка Граков то же самое в Германии воюет. Вот, значит, ты поздоровайся и скажи, что вроде привет привез от Алешки. А там, слово за слово, может и уговоришь...
- Алешка Граков? Ладно, попробую... Спасибо, папаша...
Зернов поднялся на площадку. За столиком в безукоризненно белом халате сидела старушка с непроницаемым лицом.
- Здравствуйте, Прасковья Михайловна, - приветливо сказал Зернов.
- Здравствуйте, товарищ офицер... А вы откуда же это мое имя, отчество знаете? Не иначе вам швейцар наш, Прохор, нашептал...
- Нет. Почему?.. Я это, как говорится, сам, одним словом, знаю или, как говорится, догадываюсь...
- Фамилия-то ваша как?
- Зернов.
Прасковья Михайловна заглянула в книгу.
- Зернова Любовь Александровна. Дочка. Вес восемь с половиной. Хорошая дочка. Поздравляю. Записку передавать будете?
- Нет. Зачем? Дочка-то, он же еще читать не умеет. Я хотел, так сказать, лично поговорить, - осторожно пошутил Зернов...
- Туда ходу нет, товарищ офицер. Всего хорошего. Готовьте коляску, всякое приданое. Ждите жену с дочкой дома...
- Да, я понимаю, - сказал Зернов и, решив начать генеральное наступление, приступил к подготовке.
- Вы знаете, Прасковья Михайловна, когда редко видишься с человеком, всегда стремишься с ним повидаться... У вас, наверно, никого на фронте нет?..
- Как же нет? Алешка-внук. В Германии...
- Да что вы? - неестественно удивился Зернов. - Тоже в Германии? Алешка? Это какой же, интересно, Алешка?.. Уж не Граков ли?
- Граков, - подозрительно щурясь, сказала Прасковья Михайловна, - а вы, что, встречали его?
- Как же! - не глядя на собеседницу, сказал Зернов, - частенько, знаете... Очень такой парень, я бы сказал, хороший...
- В каком же он теперь звании? - полюбопытствовала Прасковья Михайловна.
- В каком звании? - переспросил Зернов. - Лейтенант, - уверенно сказал он, - да, да, лейтенант, точно помню...
- Ну, а в войсках-то он в каких служит?
Зернов почувствовал, что его предприятию угрожает крах. Этой подробности Прохор ему не сообщил.
- В каких войсках? - он хитро подмигнул и улыбнулся: - Будто вы сами не знаете... Пишет, ведь, небось!..
- Вот что, милый человек, - ласково сказала Прасковья Михайловна, - много к нам военных ходит. И каждый человек желает к своей жене и к дитю прорваться и каждый человек мне про моего Алешку рассказывает. Один говорит, будто Алешка в авиации подполковника имеет. Другой уверяет, что с Алешкой в танке всю войну проехал. Один рассказывал, что он Алешку в городе Будапеште оставил на должности коменданта, другой до того договорился, что будто Алешка мой в генералы вышел, восемь наград имеет... И чего вы все такую хитрость применяете? Ведь я вас всех буквально насквозь вижу, какие вы все отцы хитрые!..
- Да, бабушка, я попался. Не умею врать!.. - вздохнул Зернов.
Прасковья Михайловна неожиданно достала из ящика стола халат и тихо сказала:
- Про моего Алешку это вы, видать, всё придумали, а что вы с фронта, да еще из самой Германии, это, вроде, правда...
- Истинная правда! Даю вам честное слово! - горячо сказал Зернов.
- Наденьте халат, и я вам на минуточку ее покажу сквозь стекло. Только на одну минуточку.
Капитан снял фуражку и быстро надел халат.
Они поднялись по лестнице и подошли к первой двери. Прасковья Михайловна взяла у капитана букет мимозы и вошла в палату. Возвратившись, она приоткрыла дверь, и капитан увидел Любу. Она лежала на кровати, и рядом с ней лежало что-то маленькое и розовое.
- Люба! Дочка! - тихо сказал капитан.
Люба повернула к нему голову, улыбаясь счастливой, чуточку усталой улыбкой.
Капитан неотрывно смотрел на жену.
Прасковья Михайловна тихонько взяла его за плечо.
- Всё, - сказала она, - прощайтесь!
Капитан помахал Любе рукой и, указав на дочку, послал ей воздушный поцелуй.
Люба ответила ему улыбкой.
Капитан спустился по лестнице, снял халат и долго тряс руку Прасковье Михайловне.
- Спасибо, Прасковья Михайловна, - сказал капитан, - большое спасибо.
- На здоровье, - сказала Прасковья Михайловна, - Алешке моему кланяйтесь.
- Обязательно! - рассмеялся Зернов.
Он вышел. Дойдя до самых ворот, он вдруг заметил, что он без фуражки. Он оставил ее, повидимому, там, у Прасковьи Михайловны. Зернов вернулся и, пройдя мимо швейцара, поднялся на площадку.
Перед столиком Прасковьи Михайловны стоял молодой лейтенант-моряк.
- Вы знаете, - вдохновенно говорил моряк. - Вашего Алешку весь наш корабль любит, вся команда...
Капитан взял фуражку и, улыбаясь, пошел к выходу. Он распахнул дверь на улицу.
Ласково светило солнце, журчали ручьи. В Москве была весна. //Б.Ласкин.
***********************************************************************************************
ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В АРГЕНТИНЕ.
Шведское радио сообщает, что в связи с об'явлением Аргентиной войны державам оси все члены команды германского линкора «Адмирал граф Шпее» переводятся на положение военнопленных.
Рис. Б.Ефимова.
________________________________________________
Б.Галич: Весна 1945 года ("Вечерняя Москва", СССР)
Братья Тур, Л.Шейнин: Берлин в огне ("Вечерняя Москва", СССР)
Джамбул: Ленин и Сталин || «Вечерняя Москва» №94, 21 апреля 1945 года
Газета «Красная Звезда» №77 (6065), 1 апреля 1945 года