П.Трояновский. Во имя родины
П.Трояновский || « Красная звезда» №38, 15 февраля 1942 года
Сочетать обходы и охваты с методическим уничтожением вражеских опорных пунктов. На плечах отступающего врага врываться в узлы сопротивления, истреблять фашистские гарнизоны!
# Все статьи за 15 февраля 1942 года.
В Белогородском лесу, на небольшой поляне, высится одинокий могильный холм.
На столбе у могилы доска с надписью:
«Иванов Иван Петрович
Родился в 1879 году.
Убит в декабре 1941 года немецкими оккупантами за дело русской земли и счастье русского народа».
Могила далеко от жилья, но тропа к ней пробита прочно, а на кленовых шестах у самой могилы - три венка и образок, прикрепленный чьей-то заботливою рукой.
Не забыта могила.
Сейчас зима, глубокий снег покрыл лесные дороги, жестокие метели вьются над ними, но часто можно застать возле могилы людей из окрестных деревень. Приходит молодежь и поет над телом героя советские песни. Приходят старики и шепчут молитвы.
Снег вокруг могильного холмика пожелтел и стал твердым, утоптанным.
Не занесет метель эту великую могилу. Не закидает снегом дороги к ней.
Имя, вырезанное на сосновой доске, бессмертно, - и никогда не умереть Ивану Петровичу Иванову, никогда не исчезнуть ему из народной памяти.
Уже сейчас, подобно песне, складывается легенда об этой могиле. Говорят, что тучи никогда не закрывают солнца над поляною и что деревья в лесу расступаются, чтобы пропустить к ней солнечный луч.
Погребен здесь простой русский человек, совершивший бессмертный подвиг во имя родины.
Он был немолод - шестидесяти двух лет, - но крепок и силен. Славился он в своем селе Лишняги умом и правдивостью и, несмотря на годы, до самой смерти был активнейшим членом правления своего колхоза. За советом ходили к нему и старый и малый. Это был по характеру своему человек-хозяин. Такие, как он, всегда в вожаках, впереди народа, они ставят первую избу на голом косогоре - и возникает деревня. Они первые устремляются к новому - и за ними подтягиваются все остальные. В каждой деревне, в каждом селе есть такой мудрый, широкой души человек, на которого все равняются, видя в нем свой общий разум и общую совесть.
Началась война с немцами, и кипучая натура Ивана Петровича Иванова точно утроила свою силу. Он вел срочную уборку хлебов, сдавал зерно государству, собирал для Красной Армии подарки и теплые вещи.
У него одного добрый десяток сыновей с внуками сражались с проклятою немчурой.
Но вот в Серебрянопрудский район Тульской области пришли немцы. Старик захворал.
- Не могу я дышать одним воздухом с этими убийцами, - сказал он соседям.- Не могу ходить с ними по одной земле. Не могу смотреть на солнце, на которое и они смотрят. Не люди, а скоты, да еще такие скоты, которых и свет не видел.
Немцы в деревню - Иванов в лес.
Здесь, в Белогородском лесу, где покоится сейчас его прах, провел он много дней и ночей. И, быть может, здесь, под веселый шум дубов возникло у него то решение, которое он вскоре осуществил.
Ненависть его к захватчикам была безудержна, и деятельный характер его не мог примириться с тем, что он обязан подчиняться этим грязным и заносчивым тварям, делать, что они хотят, и этим оплевать и честно прожитую жизнь свою, и имя детей, сражающихся на фронтах. Не может советский человек стать рабом немца. Душа его не вынесет такого позора.
* * *
В тот декабрьский день, который стал днем его славы, Иван Петрович был у себя дома, читал листовку, сброшенную с советского самолета. В третьем часу дня распахнулась дверь, вошел офицер-немец:
- Иванов здесь? - опросил он.
Иван Петрович не ответил ему. Он еще ни разу не произнес перед немцами ни одного слова, не сказал бы он и сейчас, если бы не догадался, зачем пришел офицер.
- Я Иван. Что нужно?
- Нужно проводить колонну через ваш колоссальный лес.
- Не пойду.
- О? Правда? - офицер выглянул в сени.
Вошли два солдата с винтовками. Они схватили старика и начали его избивать.
- Чего горячишься! - сказал тогда Иванов. - Раз приказываешь - пойду. Кроме меня проводить, конечно, некому.
Кто-то, видно, шепнул уже немцам, что старик Иванов хорошо знает окрестные леса, и вот ему, давшему Красной Армии десять воинов, предстояло сделаться врагом родины.
Колонна уже поджидала проводника. Тридцать машин, груженных оружием, вытянулись по деревенской улице.
Вывести колонну надо было лесными дорогами, которые мало кто знал вообще, зимой - тем более.
Ивана Петровича посадили в головную машину между конвоирами, и он опустил края ушанки, чтобы не слышать их ненавистной речи. Колонна тронулась.
Родные места развернулись по сторонам дороги. Все было знакомо с детства, с юности. На этих полях прожил он свои шестьдесят два года, там вот сеял рожь, там косил, там - подальше - закладывал опытные участки… Да разве можно припомнить все, что прошло здесь! Жизнь, вся его жизнь росла, крепла и склонялась к старости в этих местах, знакомых, как своя душа.
Он вспоминал тех, кого пережил, и тех, кто переживет его, представлял, как пойдет здешняя жизнь после разгрома немцев, видел своих сыновей и внуков, как они развернутся в умных и крепких колхозных организаторов, когда с почетом и, наверно, со славой вернутся из армии.
Загадил, заплевал немец красивую русскую жизнь, ломает ее советские устои, уничтожает добро, накопленное всем народом, и в пустыри, в дикое поле хочет превратить русскую землю.
Злей чумы, страшнее моровой язвы, губительнее любой заразы немец. Хочешь счастья - бей, выгоняй немца из своего дома. Хочешь беды и смерти - терпи его.
Третьего пути нет.
Дорога приближалась к знаменитому во всей округе Белогородскому лесу.
Был он знаменит своими огромными дубами, иногда в два обхвата, но не менее известен и своими болотами, непроходимыми ни зимой, ни летом. Болота шли возле реки Лобановки и, укрытые снегом, сейчас были невидимы, но Иван Петрович по деревьям, по едва уловимым чертам зимнего лесного ландшафта угадывал, где они начнутся. Шла через лес всего одна дорога, теперь и она была занесена снегом, но Иванов нашел бы ее, если б хотел. Но он рукой указал в другую сторону, к речке.
- Иванов, это самая лучшая дорога? - спросил его офицер.
- Дорога у нас тут тяжелая, - ответил ему Иванов. - Но ничего, проедем, я думаю.
- А болото есть? - спросил офицер.
- Болото есть, да мы его стороной обойдем.
- Гут, Иванов.
Дорога спустилась к речке. Болото было рядом. И только тут осознал Иван Петрович, что он доживает последние минуты, что в последний раз видит он жизнь, и оглянулся, чтобы запомнить, что оставляет, и набрать в грудь воздуха и успокоить забившееся сердце.
Кругом шел старый лес. Краснозобые снегири прыгали у дороги. Тусклое декабрьское солнце едва обозначалось в небе.
Головная машина с хода остановилась, точно из-под нее вырвали дорогу.
- Ничего, - сказал Иванов. - Это ничего. Дальше получше будет.
Офицер вытащил из кобуры револьвер, молча показал его Ивану Петровичу.
- Понятно, - ответил тот. - Кто же хочет погибать? Никто не хочет. Выведу.
- Гут, Иванов. Ты получишь много марок.
- Выведу, - повторил Иванов. - Машину бы вот только на руках маленько протолкнуть вперед.
Офицер приказал солдатам на руках протащить головную машину. За нею, проваливаясь в заснеженную хлябь, поползла вторая. Зыбкая почва расползалась под колесами, двенадцатую машину уже тащили всем скопом, приподнимая на плечах.
Офицер приказал рубить деревья, чтобы наскоро сделать гать. Проваливаясь в болотные ямы, солдаты рубили деревья и стаскивали стволы к дороге, на которой уже проступала коричнево-черная болотная вода.
- Иванов, ты нашел очень плохую дорогу! - сказал офицер. - За это будешь убит.
- Дорога одна, - сказал Иванов. - Это вот только одно место такое окаянное, а дальше хорошо будет. Извольте сами посмотреть, - и они прошли вперед, и Иван Петрович подробно об’яснил офицеру, куда завернет дорога и когда станет суше. Тяжелой дороги оставалось, по его словам, километра два.
Выбора не было, и офицер велел солдатам на руках протаскивать машину за машиной через заболоченный участок.
Солдаты были мокры и голодны. Короткий день клонился к вечеру. В лесу потемнело. Иванов деятельно помогал солдатам и все показывал им руками, что сейчас конец дурному пути и дальше будет отлично.
Солдаты разожгли костры, но сырое дерево только дымило. Солдаты выбились из сил.
Иванов оглядел их внимательно, сказал офицеру:
- Надо еще поднажать, а то стемнеет - не выедем, господин офицер.
Офицер поднял солдат и заставил их снова тащить машину за машиной.
Когда все тридцать грузовиков надежно стояли в болоте, и колеса их по самые колпаки уходили в зыбкую грязь, Иван Петрович снял ушанку и отер ладонью вспотевший лоб.
- Вот вам и война, - сказал про себя. - Вот вам какую дорожку приготовил я.
Солдаты раскачивали машины, и те кренились набок, точно стояли на тесте.
К вечеру становилось ветренней, и мокрые шинели солдат затвердевали на ветру. Потом, когда совсем уж стемнело, пошел густой мягкий снег. Он быстро заносил проложенную колею.
- Помогает мне, - улыбнулся Иванов. - Теперь ни за что не выберутся. И пешью не выйдут.
Он подошел к офицеру и посоветовал итти пешком, бросив машины до утра. Впереди, за рекой, раздавались глухие орудийные выстрелы. Офицер вынул часы, поглядел время и согласился. Иван Петрович повел немцев в глубокий овраг. Шли недолго.
Утопая по колено в снегу, офицер подбежал к старику.
- Зачем повел по такой дороге?
- Надо было, вот и повел.
- Умрешь! - и офицер, невысокий ростом, хотел ударить Иванова по лицу.
Старик спокойно оттолкнул его:
- Куда лезешь, прыщ!
Вот она, смерть! Но страшна она издали, а когда подошла - твердо приготовился к ней старик Иванов. Было ему за что жить и бороться, есть за что и умереть, не опуская седой головы.
Офицер выстрелил, Иван Петрович упал на колени.
- Прощайте, родные! - мысленно крикнул всем своим сыновьям и внукам, молодым, отважным, которых поджидал он домой героями.
Солдаты стали колоть его штыками, снег потемнел под ним, но скоро снова стал светлым, потому что снегопад все усиливался.
* * *
Поутру лесом проходила советская конница. Она первой и заметила полузасосанные болотом 30 немецких машин. Она и нашла холодное тело Ивана Петровича Иванова.
Всем было ясно, что произошло ночью.
До сих пор в Белогородском лесу находят под деревьями немецкие трупы, и до сих пор торчат из болота кузова немецких машин.
Вот почему, когда идут люди лесом, всегда сворачивают они к небольшой поляне, теперь уже называемой «Ивановской», и снимают шапки у могильного холма, под которым лежит богатырское тело Ивана Петровича Иванова, члена правления колхоза «Новый быт», села Лишняги, Серебрянопрудского района, Тульской области. // П.Трояновский. Село Лишняги, Серебрянопрудского района, Тульской области.
___________________________________________________
А.Довженко: Отступник* ("Красная звезда", СССР)**
С.Голованивский: Презрение* ("Красная звезда", СССР)
************************************************************************************************************
В ДИВИЗИИ, ВОСПИТАВШЕЙ 28 БЕССМЕРТНЫХ ГЕРОЕВ
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 14 февраля. (По телеграфу от наш. спец. корр.). Гвардейская дивизия имени генерала Панфилова, воспитавшая 28 бессмертных героев, энергично продвигается вперед, тесня и уничтожая немецко-фашистских захватчиков.
Взломав первую линию обороны немцев, гвардейцы стремительно ринулись в образовавшуюся брешь. Немцы, вынужденные отступить, пытались вывести из-под удара свою живую силу, спасти материальную часть, воинское имущество. Но гвардейцы не дали им этого сделать. Они преследовали врага по пятам. На втором километре своего бегства немцы побросали орудия. Еще через два километра они оставили машины и повозки со штабными документами, а потом и винтовки показались им в тягость. В течение десяти часов только один из полков дивизии, преследуя немцев, освободил 12 населенных пунктов.
Упорство и стойкость, отличавшие гвардейцев в дни обороны и так блестяще проявившиеся в величественном подвиге 28 героев, дополнены сейчас неудержимым наступательным порывом. Все силы, все помыслы личного состава дивизии устремлены к одной цели - безостановочно гнать врага. Пытаясь задержать наше наступление, немцы упорно цепляются за основные узлы своей обороны. Но гвардейцы, блокируя эти укрепленные пункты, продолжают двигаться вперед, вгрызаются в расположение фашистов, выходят на их коммуникации и громят немецкие тылы. Так, подразделение командира Шехтмана лихим налетом захватило немецкий обоз из 43 автомашин, полных военного имущества.
За последние несколько дней гвардейцы продвинулись на 50 километров, освободили несколько десятков населенных пунктов, истребили много немецких захватчиков и захватили богатые трофеи.
Свято храня память о 28 бессмертных героях, гвардейцы во всем и всегда следуют их примеру отважной, самоотверженной и решительной борьбы с врагом. Бойцы нового пополнения и ветераны боев действуют одинаково смело и настойчиво, соревнуясь в дерзости, мужестве и находчивости.
Отступая, немцы оставили в одном месте 8 орудий с боеприпасами. Бойцы лейтенанта Лупакова, захватившие орудия, решили воспользоваться ими. Но тут оказалось, что враг вытащил ударные механизмы. Гвардейцы, однако, немедленно нашли выход. Бойцы Алгуланов, Алитапов и Оразбеков под руководством командира тут же приспособили вместо ударных механизмов шомполы от своих винтовок и открыли огонь. Немецкие снаряды стали уничтожать немцев же.
________________________________________________
Ю.Яновский: Жизнь во тьме* || «Известия» №211, 7 сентября 1943 года
Бр. Тур: Колосья в крови* || «Красная звезда» №212, 9 сентября 1942 года
Б.Ямпольский: Русский дом* || «Красная звезда» №27, 3 февраля 1942 года
В.Апресян: Байковое одеяло* || «Красная звезда» №195, 20 августа 1942 года
К.Симонов: Солдатская слава || «Красная звезда» №214, 11 сентября 1942 года
Газета «Красная Звезда» №38 (5102), 15 февраля 1942 года