26 июня 1941 года
Д.Ортенберг. Июнь - декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. - М.: «Советский писатель», 1984. стр. 12-16 
# Все статьи за 26 июня 1941 года.
Д.Ортенберг, ответственный редактор «Красной звезды» в 1941-1943 гг.
★
Сегодняшний номер «Красной звезды» выглядит уже по-иному. Наконец-то наши фронтовые корреспонденты подали голос. С одного юго-западного направления - три материала. Из них особенно интересна корреспонденция под заголовком «Рукопашный бой». В другой рассказывается о подвигах пограничного отряда. Третья - о допросе пленных немцев, на котором присутствовали наши спецкоры Павел Ризин и Александр Шуэр.
С Южного фронта пришло сообщение о разгроме вражеского десанта, пытавшегося перебраться через Прут. С Западного - о схватке наших артиллеристов с немецкими танками.
Появились сообщения о первых героях Отечественной войны, о первых раненых, отказавшихся уйти с поля боя, о первых заявлениях фронтовиков, тысячи раз повторявшихся на протяжении всех четырех лет войны: «Хочу идти в бой коммунистом...»
Между прочим, фронты в газете не назывались. Материалы корреспондентов печатались со ссылкой на несуществующие уже военные округа: Киевский особый военный округ, Западный особый военный округ, Прибалтийский, Ленинградский, Одесский. Исключение составлял Дальневосточный фронт - его называли своим именем, хотя он и не вел боевых действий. Так продолжалось до 1 июля.
Звоню начальнику Генерального штаба Г.К.Жукову, с которым был хорошо знаком еще по Халхин-Голу:
- Георгий Константинович, смеяться будут над нами. Скажут, что «Красная звезда» совсем отстала от жизни.
Жуков отвечает:
- Да, пожалуй, это верно. Но не будем торопиться. Незачем раскрывать противнику границы наших фронтов. Пока пишите - «действующая армия», а там посмотрим...
Называть фронты в газете было разрешено лишь в середине октября. А до этого в лучшем случае разрешалось обозначать лишь направления: «западное», «юго-западное» и т.д.
★
Впервые с начала войны на страницах нашей газеты появились публикации за подписями Всеволода Иванова, Василия Ильенкова, Ильи Эренбурга.
О том, как стал сотрудником «Красной звезды» Всеволод Иванов, он сам написал в своем дневнике:
«Позвонил Соловейчик из «Красной звезды», попросил статью, а затем сказал: «Вас не забрали еще?» Я ответил, что нет. Тогда он сказал: «Может быть, разрешите вас взять». Я сказал, что с удовольствием. В 12 ч. 15 минут 25 июля я стал военным, причем корреспондентом «Красной звезды»...»
В тот же день, по нашей просьбе, Всеволод Вячеславович отправился на один из сборных пунктов призывников и вечером принес репортаж, по-своему колоритный:
«Двор мобилизационного пункта... Старик с длинными седыми усами привел трех сыновей. По говору слышу, что это сибиряк. Подхожу. Так оно и есть. Старик говорит окружающим его:
- Мы из-под Томска. Мы на этого немца в Восточной Пруссии шли. Хорошо шли, кабы...
- Вооружение у вас, сказывают, было плохое?
- Плохое, паря, шибко плохое. Винтовок и тех не хватало, не говоря об артиллерии. Вот идти мне в бой, прямо на проволоку. Спрашиваю у фельдфебеля: «Иван Максимыч, а как же, мне винтовки нету?» А тот на меня смотрит, у самого на глазах слезы... и отвечает: «Нету, Егор Егорыч, нету, дорогой мой. Вот умрет кто, так ты у того товарища бери и иди».
- Так и шли? - с удивлением и уважением спрашивают его.
- Так и шли в бой. У соседа винтовка, а у тебя ожидание. И все же, паря, били! И лихо мы их били. Ну, а теперь, вот смотри, я трех сыновей привел к советскому народу. Было бы еще тридцать - и тех бы отдал. Теперь я кто? Я теперь самый почетный человек в стране. Я теперь трудящийся, слесарь завода имени Сталина. А раньше кто я был? Кому я работал? В Омске на маслобойке служил, за двенадцать рублей купцу масло делал. А теперь мне вся страна принадлежит, так что же: мы ли ее не защитим, товарищи, а?»
★
Василий Ильенков явился в редакцию без звонка. Он издавна печатал у нас свои рассказы, выезжал по заданию редакции на войсковые учения, был вместе со мной на финской войне - неутомимо работал в «Героическом походе», пока не свалила его тяжелая болезнь. Зимой 1946 года в заснеженной Ухте он слег в госпиталь, очень сокрушаясь, что «подвел» редакцию.
Теперь Василий Павлович вошел в мой кабинет, явно стараясь всем своим видом убедить меня, что впредь «не подведет». Как всегда сухощав, чуть сутул, с густой проседью, но держится молодцом и перво-наперво заявляет:
- С болезнями покончено, готов немедленно выехать на фронт. Спрашиваю: нет ли у него чего-нибудь готовенького в номер? «Есть», - отвечает...
В 1939 году Ильенков участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Белоруссию. Когда подошли к Белостоку, оказалось, что его заняли немцы. Воровским порядком они пересекли демаркационную черту. Писатель видал этих надменных и нахальных «завоевателей», следы их бесчинства и кровавых злодеяний. До ниточки они ограбили население Ломжи, сожгли много деревень. В незарытых ямах, заполнившихся водой, лежали трупы истерзанных и убитых фашистами местных жителей; нацисты не разрешали их захоронить.
- Я еще в ту пору написал об этом, - сказал Василий Павлович. - Но тогда не напечатали. А теперь, наверное, следует обнародовать...
Так появилась в «Красной звезде» статья Ильенкова « Зверства фашистских разбойников». Она предупреждала советских людей о том, что несут с собой фашисты. И предупреждала своевременно.
В тот же день Василий Павлович попросил командировку на фронт. Не сразу мы пустили его туда - он нужен был здесь, в редакции, для дела очень важного, о чем будет сказано позже.
★
Отчетливо запечатлелся в моей памяти приход в «Красную звезду» Ильи Эренбурга - писателя, уже широко известного в нашей стране и за рубежом своими романами, повестями, стихами, а еще более - своей страстной публицистикой о борьбе испанского народа с темными силами фашизма. Мы пригласили Эренбурга в редакцию едва ли не первым.
И вот входит ко мне человек среднего роста, в мешковатом серо-коричневом пиджаке, с взлохмаченной седеющей головой. Лицо его показалось мне суровым и усталым. Отрекомендовался с поразительной скромностью:
- Я - старый газетчик. Буду делать все, что нужно для газеты в военное время. Писать хочу прежде всего о нацистах. У нас еще не все по-настоящему знают их.
И после минутной заминки предупредил:
- Только имейте в виду - не дам себя корежить, как тогда...
Я понял, что он напоминает мне о двух отрывках из его романа «Падение Парижа», которые «Красная звезда» опубликовала в мае сорок первого года. По понятным соображениям пришлось тогда убрать из авторского текста слова «гитлеровцы», «фашисты» и кое-что еще.
- А ведь мы и сами, Илья Григорьевич, не были от этого в восторге, - сказал я писателю.
Однако разговоры разговорами, а надо устраивать нового сотрудника на его рабочее место. Мы прошли в самый конец узкого коридора на третьем этаже нашего редакционного корпуса. Открываю дверь, помеченную номером 15.
- Вот ваш кабинет.
Илья Григорьевич оглядел тесную комнатенку с невзрачными обоями, скользнул взглядом по старенькому канцелярскому столу, узкому креслицу, диванчику с потертым сиденьем, полупустому книжному шкафчику и как-то странно улыбнулся.
- Если вам здесь не нравится, могу предложить другой кабинет. Но, увы, они все одинаковые, - поспешил я с разъяснением.
Эренбург рассеял мои сомнения неожиданной репликой:
- Не в этом дело... Просто до сего дня у меня никогда не было служебного кабинета. Это, считайте, первый...
Он попросил автомобиль, съездил домой и через час вернулся со своей видавшей виды портативной пишущей машинкой «Корона», которая имела только прописной шрифт. А поздно вечером принес мне свою первую статью. Она была напечатана прописными буквами (как для телеграфа), на полупрозрачной бумаге, привезенной писателем еще из Парижа. Буквы двоились, текст читался с трудом. Но времени на перепечатку не было.
Пока я читал статью, стоя у своей конторки, писатель молча сидел рядом в кресле, попыхивал трубкой, да так усердно, что скоро вся комната окуталась дымом.
С минимальными поправками статья пошла в набор. Илья Григорьевич дождался верстки, внимательно ее вычитал, сам внес еще кое-какие исправления и подписал в печать.
Если Василий Ильенков писал о фашистских зверствах в одном районе Западной Белоруссии, то Илья Григорьевич своей статьей « Гитлеровская орда» просвечивал немецкий фашизм на всю его глубину. Он знал гитлеровцев, как говорится, вдоль и поперек. Статья так и начиналась: «Я видел немецких фашистов в Испании, видел их на улицах Парижа, видел их в Берлине».
Это был снаряд огромной взрывной силы.
А потом последовали один за другим новые, такие же и даже более мощные.
Илья Григорьевич, как самый старательный служака, приходил в редакцию ежедневно, по нескольку часов сряду клевал одним пальцем по клавишам своей старенькой «Короны». Изредка прерывая работу, он заглядывал в соседние комнаты «разжиться табачком» или просто переброситься дружескими словами с новыми товарищами. А поздним вечером, иногда и ночью заходил ко мне с негаснувшей трубкой, вечным пеплом на пиджаке и приносил обычно новую рукопись. Уезжал Илья Григорьевич из редакции лишь тогда, когда поступала верстка или готовые полосы. Мы условились, что свои статьи он будет приносить прямо ко мне, тем более что в редакции штатного отдела литературы и не было.
Писал он много. Каждый день и почти в каждый номер газеты. Трехколонники, подвальные статьи, небольшие заметки строк в 50-70. В те бурные и тревожные дни «Красная звезда» стала для Эренбурга главной трибуной, с которой он обращался с пламенным словом к советским воинам, ко всему советскому народу и нашим тогдашним союзникам. Эренбург сам заявил в одном из своих выступлений еще в дни войны:
«Писатели вошли в газету, как всходят на трибуну, - это не их рабочий стол, это не их место. Но и блиндаж не место сталевара или садовника.
Война переселяет людей и сердца... В дни войны газета - воздух. Люди раскрывают газету, прежде чем раскрыть письмо от близкого друга. Газета теперь письмо, адресованное тебе лично. От того, что стоит в газете, зависит твоя судьба».
Да, для Ильи Эренбурга «Красная звезда», так же как и для других советских писателей, была трибуной, необходимой как воздух!
Константин Симонов, состоявший во время войны в одном корреспондентском строю с Эренбургом, писал о нем:
«Он был принят в армии как воин... Он всегда делился своим сердцем с читателем, а читатель это всегда чувствует... Солдаты и офицеры принимали его вещи каждый день как духовную пищу, а эта духовная пища была необходима именно каждый день. Они любили Родину, они ненавидели фашистов, они шли в бой, и это было каждый день. И очередная статья Эренбурга, необходимая для души, входила в этот день, воодушевляла, вооружала».
★
# Н.Шабота. В рукопашном бою // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# Ю.Скаковский. Железная стойкость пограничников // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# П.Ризин. А.Шуэр. Захватили в плен немецких солдат // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# Вражеский десант уничтожен // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# Вс.Иванов. Патриоты родины // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# В.Ильенков. Зверства фашистских разбойников // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# И.Эренбург. Гитлеровская орда // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
____________________________________________
**Источник: Ортенберг Д.И. Июнь - декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. - М.: «Советский писатель», 1984. стр. 12-16
# Все статьи за 26 июня 1941 года.
Д.Ортенберг, ответственный редактор «Красной звезды» в 1941-1943 гг.
★
Сегодняшний номер «Красной звезды» выглядит уже по-иному. Наконец-то наши фронтовые корреспонденты подали голос. С одного юго-западного направления - три материала. Из них особенно интересна корреспонденция под заголовком «Рукопашный бой». В другой рассказывается о подвигах пограничного отряда. Третья - о допросе пленных немцев, на котором присутствовали наши спецкоры Павел Ризин и Александр Шуэр.
С Южного фронта пришло сообщение о разгроме вражеского десанта, пытавшегося перебраться через Прут. С Западного - о схватке наших артиллеристов с немецкими танками.
Появились сообщения о первых героях Отечественной войны, о первых раненых, отказавшихся уйти с поля боя, о первых заявлениях фронтовиков, тысячи раз повторявшихся на протяжении всех четырех лет войны: «Хочу идти в бой коммунистом...»
Между прочим, фронты в газете не назывались. Материалы корреспондентов печатались со ссылкой на несуществующие уже военные округа: Киевский особый военный округ, Западный особый военный округ, Прибалтийский, Ленинградский, Одесский. Исключение составлял Дальневосточный фронт - его называли своим именем, хотя он и не вел боевых действий. Так продолжалось до 1 июля.
Звоню начальнику Генерального штаба Г.К.Жукову, с которым был хорошо знаком еще по Халхин-Голу:
- Георгий Константинович, смеяться будут над нами. Скажут, что «Красная звезда» совсем отстала от жизни.
Жуков отвечает:
- Да, пожалуй, это верно. Но не будем торопиться. Незачем раскрывать противнику границы наших фронтов. Пока пишите - «действующая армия», а там посмотрим...
Называть фронты в газете было разрешено лишь в середине октября. А до этого в лучшем случае разрешалось обозначать лишь направления: «западное», «юго-западное» и т.д.
★
Впервые с начала войны на страницах нашей газеты появились публикации за подписями Всеволода Иванова, Василия Ильенкова, Ильи Эренбурга.
О том, как стал сотрудником «Красной звезды» Всеволод Иванов, он сам написал в своем дневнике:
«Позвонил Соловейчик из «Красной звезды», попросил статью, а затем сказал: «Вас не забрали еще?» Я ответил, что нет. Тогда он сказал: «Может быть, разрешите вас взять». Я сказал, что с удовольствием. В 12 ч. 15 минут 25 июля я стал военным, причем корреспондентом «Красной звезды»...»
В тот же день, по нашей просьбе, Всеволод Вячеславович отправился на один из сборных пунктов призывников и вечером принес репортаж, по-своему колоритный:
«Двор мобилизационного пункта... Старик с длинными седыми усами привел трех сыновей. По говору слышу, что это сибиряк. Подхожу. Так оно и есть. Старик говорит окружающим его:
- Мы из-под Томска. Мы на этого немца в Восточной Пруссии шли. Хорошо шли, кабы...
- Вооружение у вас, сказывают, было плохое?
- Плохое, паря, шибко плохое. Винтовок и тех не хватало, не говоря об артиллерии. Вот идти мне в бой, прямо на проволоку. Спрашиваю у фельдфебеля: «Иван Максимыч, а как же, мне винтовки нету?» А тот на меня смотрит, у самого на глазах слезы... и отвечает: «Нету, Егор Егорыч, нету, дорогой мой. Вот умрет кто, так ты у того товарища бери и иди».
- Так и шли? - с удивлением и уважением спрашивают его.
- Так и шли в бой. У соседа винтовка, а у тебя ожидание. И все же, паря, били! И лихо мы их били. Ну, а теперь, вот смотри, я трех сыновей привел к советскому народу. Было бы еще тридцать - и тех бы отдал. Теперь я кто? Я теперь самый почетный человек в стране. Я теперь трудящийся, слесарь завода имени Сталина. А раньше кто я был? Кому я работал? В Омске на маслобойке служил, за двенадцать рублей купцу масло делал. А теперь мне вся страна принадлежит, так что же: мы ли ее не защитим, товарищи, а?»
★
Василий Ильенков явился в редакцию без звонка. Он издавна печатал у нас свои рассказы, выезжал по заданию редакции на войсковые учения, был вместе со мной на финской войне - неутомимо работал в «Героическом походе», пока не свалила его тяжелая болезнь. Зимой 1946 года в заснеженной Ухте он слег в госпиталь, очень сокрушаясь, что «подвел» редакцию.
Теперь Василий Павлович вошел в мой кабинет, явно стараясь всем своим видом убедить меня, что впредь «не подведет». Как всегда сухощав, чуть сутул, с густой проседью, но держится молодцом и перво-наперво заявляет:
- С болезнями покончено, готов немедленно выехать на фронт. Спрашиваю: нет ли у него чего-нибудь готовенького в номер? «Есть», - отвечает...
В 1939 году Ильенков участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Белоруссию. Когда подошли к Белостоку, оказалось, что его заняли немцы. Воровским порядком они пересекли демаркационную черту. Писатель видал этих надменных и нахальных «завоевателей», следы их бесчинства и кровавых злодеяний. До ниточки они ограбили население Ломжи, сожгли много деревень. В незарытых ямах, заполнившихся водой, лежали трупы истерзанных и убитых фашистами местных жителей; нацисты не разрешали их захоронить.
- Я еще в ту пору написал об этом, - сказал Василий Павлович. - Но тогда не напечатали. А теперь, наверное, следует обнародовать...
Так появилась в «Красной звезде» статья Ильенкова « Зверства фашистских разбойников». Она предупреждала советских людей о том, что несут с собой фашисты. И предупреждала своевременно.
В тот же день Василий Павлович попросил командировку на фронт. Не сразу мы пустили его туда - он нужен был здесь, в редакции, для дела очень важного, о чем будет сказано позже.
★
Отчетливо запечатлелся в моей памяти приход в «Красную звезду» Ильи Эренбурга - писателя, уже широко известного в нашей стране и за рубежом своими романами, повестями, стихами, а еще более - своей страстной публицистикой о борьбе испанского народа с темными силами фашизма. Мы пригласили Эренбурга в редакцию едва ли не первым.
И вот входит ко мне человек среднего роста, в мешковатом серо-коричневом пиджаке, с взлохмаченной седеющей головой. Лицо его показалось мне суровым и усталым. Отрекомендовался с поразительной скромностью:
- Я - старый газетчик. Буду делать все, что нужно для газеты в военное время. Писать хочу прежде всего о нацистах. У нас еще не все по-настоящему знают их.
И после минутной заминки предупредил:
- Только имейте в виду - не дам себя корежить, как тогда...
Я понял, что он напоминает мне о двух отрывках из его романа «Падение Парижа», которые «Красная звезда» опубликовала в мае сорок первого года. По понятным соображениям пришлось тогда убрать из авторского текста слова «гитлеровцы», «фашисты» и кое-что еще.
- А ведь мы и сами, Илья Григорьевич, не были от этого в восторге, - сказал я писателю.
Однако разговоры разговорами, а надо устраивать нового сотрудника на его рабочее место. Мы прошли в самый конец узкого коридора на третьем этаже нашего редакционного корпуса. Открываю дверь, помеченную номером 15.
- Вот ваш кабинет.
Илья Григорьевич оглядел тесную комнатенку с невзрачными обоями, скользнул взглядом по старенькому канцелярскому столу, узкому креслицу, диванчику с потертым сиденьем, полупустому книжному шкафчику и как-то странно улыбнулся.
- Если вам здесь не нравится, могу предложить другой кабинет. Но, увы, они все одинаковые, - поспешил я с разъяснением.
Эренбург рассеял мои сомнения неожиданной репликой:
- Не в этом дело... Просто до сего дня у меня никогда не было служебного кабинета. Это, считайте, первый...
Он попросил автомобиль, съездил домой и через час вернулся со своей видавшей виды портативной пишущей машинкой «Корона», которая имела только прописной шрифт. А поздно вечером принес мне свою первую статью. Она была напечатана прописными буквами (как для телеграфа), на полупрозрачной бумаге, привезенной писателем еще из Парижа. Буквы двоились, текст читался с трудом. Но времени на перепечатку не было.
Пока я читал статью, стоя у своей конторки, писатель молча сидел рядом в кресле, попыхивал трубкой, да так усердно, что скоро вся комната окуталась дымом.
С минимальными поправками статья пошла в набор. Илья Григорьевич дождался верстки, внимательно ее вычитал, сам внес еще кое-какие исправления и подписал в печать.
Если Василий Ильенков писал о фашистских зверствах в одном районе Западной Белоруссии, то Илья Григорьевич своей статьей « Гитлеровская орда» просвечивал немецкий фашизм на всю его глубину. Он знал гитлеровцев, как говорится, вдоль и поперек. Статья так и начиналась: «Я видел немецких фашистов в Испании, видел их на улицах Парижа, видел их в Берлине».
Это был снаряд огромной взрывной силы.
А потом последовали один за другим новые, такие же и даже более мощные.
Илья Григорьевич, как самый старательный служака, приходил в редакцию ежедневно, по нескольку часов сряду клевал одним пальцем по клавишам своей старенькой «Короны». Изредка прерывая работу, он заглядывал в соседние комнаты «разжиться табачком» или просто переброситься дружескими словами с новыми товарищами. А поздним вечером, иногда и ночью заходил ко мне с негаснувшей трубкой, вечным пеплом на пиджаке и приносил обычно новую рукопись. Уезжал Илья Григорьевич из редакции лишь тогда, когда поступала верстка или готовые полосы. Мы условились, что свои статьи он будет приносить прямо ко мне, тем более что в редакции штатного отдела литературы и не было.
Писал он много. Каждый день и почти в каждый номер газеты. Трехколонники, подвальные статьи, небольшие заметки строк в 50-70. В те бурные и тревожные дни «Красная звезда» стала для Эренбурга главной трибуной, с которой он обращался с пламенным словом к советским воинам, ко всему советскому народу и нашим тогдашним союзникам. Эренбург сам заявил в одном из своих выступлений еще в дни войны:
«Писатели вошли в газету, как всходят на трибуну, - это не их рабочий стол, это не их место. Но и блиндаж не место сталевара или садовника.
Война переселяет людей и сердца... В дни войны газета - воздух. Люди раскрывают газету, прежде чем раскрыть письмо от близкого друга. Газета теперь письмо, адресованное тебе лично. От того, что стоит в газете, зависит твоя судьба».
Да, для Ильи Эренбурга «Красная звезда», так же как и для других советских писателей, была трибуной, необходимой как воздух!
Константин Симонов, состоявший во время войны в одном корреспондентском строю с Эренбургом, писал о нем:
«Он был принят в армии как воин... Он всегда делился своим сердцем с читателем, а читатель это всегда чувствует... Солдаты и офицеры принимали его вещи каждый день как духовную пищу, а эта духовная пища была необходима именно каждый день. Они любили Родину, они ненавидели фашистов, они шли в бой, и это было каждый день. И очередная статья Эренбурга, необходимая для души, входила в этот день, воодушевляла, вооружала».
★
# Н.Шабота. В рукопашном бою // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# Ю.Скаковский. Железная стойкость пограничников // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# П.Ризин. А.Шуэр. Захватили в плен немецких солдат // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# Вражеский десант уничтожен // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# Вс.Иванов. Патриоты родины // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# В.Ильенков. Зверства фашистских разбойников // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
# И.Эренбург. Гитлеровская орда // «Красная звезда» №148, 26 июня 1941 года
____________________________________________
**Источник: Ортенберг Д.И. Июнь - декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. - М.: «Советский писатель», 1984. стр. 12-16