Константин Симонов. У берегов Румынии
К.Симонов || « Красная звезда» №221, 19 сентября 1941 года
Взаимная выручка в бою - долг советского воина. Помогай товарищу огнем, штыком и гранатой, а он поможет тебе. Никогда не оставляй товарища в беде.
# Все статьи за 19 сентября 1941 года.
(От специального корреспондента «Красной звезды»)
Маленький буксир, пыхтя, открыл перед нами боновую сеть, преграждавшую выход из бухты. Наша подводная лодка уходит в дальний поход.
За время войны эта лодка в седьмой раз пересекает Черное море. Три далеких и трудных похода за плечами у командира лодки капитана лейтенанта Полякова и комиссара старшего политрука Атрана.
На корпусе лодки видно несколько вмятин и пробоин, верхние стекла рулевого телеграфа потрескались от осколков - это следы вражеских снарядов. Сейчас лодка опять выходит из бухты, взяв курс на юго-запад, к далеким румынским берегам.
Незадолго до полуночи привычные глаза сигнальщика замечают на черном горизонте еле видный силуэт корабля. Над нами в небе коротко вспыхивают две опознавательные ракеты. Свои! Эсминец возвращается на базу после огневого налета на румынские войска, осаждающие Одессу.
Ровно в двенадцать часов ночи на лодке начинается ужин. Кушают здесь порознь, каждый в своем отсеке у своего боевого места. Несколько отсеков, разделенных непроницаемыми переборками и герметически закрывающимися люками. Лодка должна быть живучей, люди - готовыми ко всяким случайностям. Закон подводника - в ту секунду, когда глубинная бомба разорвется около лодки, разодрав обшивку в одном из отсеков, когда в отверстие с грохотом хлынет вода, люди не бросятся к люку, чтобы, спасая свою жизнь, проскочить в соседний отсек. Этим они могут погубить всю лодку.
Нет, вахтенный отсека, когда хлынет вода, изнутри задраит люк, и люди будут отстаивать свою жизнь внутри своего наглухо закрытого отсека. Они пустят сжатый воздух, пытаясь задержать воду, они попытаются задраить пробоину, но если это не удастся, они молча погибнут, ценою своей жизни спасая всю лодку. Вот что значит отсеки с герметически запирающимися люками, вот что значит воинская честь и боевой закон подводников.
Сменялись дни и ночи. Лодка, пересекая море, шла под перископом, только на несколько часов всплывая по ночам. В перископ была видна вода, без конца вода. Волны, перелетая через перископ, на секунду закрывали горизонт непроницаемой зеленой полосой, и опять в поле зрения маячили бесконечные белые барашки волн. Море было пустынно.
Внизу в крошечной штурманской каюте над огромной навигационной картой сидит штурман Быков. Лодка должна выйти к берегу точно в назначенное место и точно в срок. Штурман сутками сидит над картой, не разгибая спины. Но вот, наконец, в который раз, подняв перископ, командир приказывает записать в вахтенный журнал долгожданную фразу: «Прямо по курсу берег».
Румынский берег. Сейчас он еще маячит на горизонте еле видной полоской, но скоро мы подойдем к нему ближе, гораздо ближе, чем могут предполагать сидящие там наблюдатели береговых батарей и курсирующие вдоль берега немецкие самолеты. Лодка подойдет вплотную к берегу и начнет выполнять задание, которое она получила, - дерзкую разведку бухт, заливов, гаваней врага.
Стрелки на часах подходят к четырем, я вижу в перископ румынский берег. Теперь он кажется совсем рядом - обрывистые склоны гор, осыпи камней, прилипшие к скатам домики.
Наступает новая ночь. Мы обшариваем гавань, с мостика видно, как то справа, то слева показываются на берегу огни. На море штиль, тишина.
Мы часами идем без перископа на большой глубине. В лодке душно, с непривычки тяжело дышать - давление две атмосферы. Но эти часы глубокого погружения - в то же время редкие часы отдыха. На лодке тишина, стараются меньше говорить и двигаться, чтобы не поглощать лишнего кислорода.
Только здесь, в напряженном ожидании, запертый в тесном отсеке, понимаешь по-настоящему, что такое дисциплина и дружба. Теснота, все заполнено тысячью приборов, все рассчитано на сантиметры, нельзя сделать лишнего движения.
В кают-компанию входит командир. Он садится и жадными глотками пьет кофе.
- Все! - в первый раз за время похода говорит он. - Все, что нужно, обшарили, возвращаемся!
Он закрывает темные от бессонницы глаза и через секунду уже спит, здесь же у стола, прислонившись головой к стене. Осторожно лавируя в узком пространстве, тихо проходят мимо него на вахту подводники.
Через сутки мы уже идем в открытом море, начиная удаляться от румынских берегов. Светает, но берег сравнительно далеко и можно не спешить с погружением. Вахтенный командир Велиженко вглядывается в горизонт. Он долго смотрит в одну только ему видимую точку и вдруг говорит, повернувшись к командиру:
- На горизонте силуэт корабля!
Командир на секунду вскидывает к глазам бинокль и резко командует:
- Срочное погружение!
Находящаяся наверху вахта, мгновенно скользнув на руках, по трапам скатывается вниз. Звенит сигнал погружения. Когда командир, сходящий с мостика последним, задраивает у себя над головой люк, лодка уже почти погрузилась, вода доходит до мостика. Через несколько десятков секунд над водой остается только черный глаз перископа.
Внутри в центральном посту командир напряженно смотрит в перископ.
- Запишите в вахтенный журнал, - диктует он, - румынское судно. - И после паузы командует рулевому:
- Лево на борт, курс триста пять!
Лодка резко меняет курс. Теперь она идет прямо на судно. Но силуэт в перископе виден все слабее. Ход корабля оказывается быстрей подводного хода лодки.
Еще несколько минут, и он скроется из виду.
- Приготовиться к всплытию! Орудийный расчет наверх!
Лодка всплывает. Теперь с мостика в бинокль хорошо видна удаляющаяся точка на горизонте. Лодка прибавляет ход, но точка начинает увеличиваться на горизонте слишком медленно.
Судя по быстрому ходу, это, видимо, какое-то румынское вспомогательное военное судно. Нам его удастся догнать у самого берега. Погоня уже длится полтора часа, уже виден корпус судна, но расстояние все еще большое.
- Будем бить с этой дистанции, - решает командир.
Расчет становится к орудию, старший помощник дает последние указания наводчикам и командует:
- По кораблю противника - залп!
С грохотом летит тяжелый снаряд. Через двадцать секунд у правого борта румынского судна взлетает водяной столб.
- Семь влево! Залп!
Снова выстрел, но мы ждем 20-30-40 секунд, а нового водяного столба рядом с судном не видно, над ним только сильнее становится дымный след.
- Залп! - в третий раз командует старший помощник. Но в ту секунду, когда рассеивается дым от выстрела, оказывается, что на горизонте пусто, ничего нет. Через двадцать секунд там, где только что был корабль, взлетает водяной столб третьего снаряда.
Судна нет. Теперь об'ясняется отсутствие водяного столба после второго выстрела. Редкий в артиллерийской практике случай: прямое попадание со второго залпа.
Лодка продолжает итти полным ходом к месту потопления. На воде все уже пусто, ни одного обломка. Лишь большая стая чаек крутится где-то в стороне над уже спокойной водой. Командир кладет лодку на прежний курс. Наблюдатели особенно внимательно следят за горизонтом.
Судно, погибая, могло успеть радировать немецким самолетам. Проходит полчаса, час, и в начале второго часа стоящий у своего зенитного пулемета наблюдатель Ковалинский коротко докладывает:
- Слева, сто шестьдесят - самолет!
Снова срочное погружение, стрелка глубиномера стремительно прыгает от цифры к цифре: 5-10-15-20-25 метров. Вахтенные отсеков стоят наготове у люков. Все ждут. Заметил или не успел заметить нас самолет? Если успел, то сейчас где-то недалеко от нас начнут рваться глубинные бомбы - самый опасный враг подводной лодки.
Но под водой все тихо. Пятнадцать минут, полчаса. Попрежнему тихо. Значит, не заметил. Мы всплываем. Уже ночь. Еще ночь и день хорошего хода, и мы будем у своих берегов.
Наконец, приходит то утро, когда в нашем вахтенном журнале появляются три долгожданных записи:
«0634 - по пеленгу 70 взошло солнце».
«Поднят флаг».
«Прямо по курсу виден свой берег».
Через несколько часов мы подходим к своей базе.
Четвертый поход окончен так же удачно, как и три предыдущих. Завершен еще один будничный эпизод из жизни подводников, скромных, спокойных и страшных в бою людей, воюющих с врагом за наше русское Черное море. // Константин Симонов.
************************************************************************************************************
Действующая армия. На снимке: санитар тов. Гринкер выносит раненого поля боя.
Фото операторов Союзкинохроники.
************************************************************************************************************
РОСТ АНТИВОЕННЫХ НАСТРОЕНИЙ В РУМЫНИИ
НЬЮ-ЙОРК, 18 сентября. (ТАСС). По сообщению лондонского корреспондента агентства Оверсис Ньюс, в румынских кругах заявили, что Антонеску отложил призыв ряда возрастов в связи с ростом антивоенных настроений в Румынии. Население Румынии деморализовано огромными потерями румынской армии на фронте, нехваткой продовольствия и свирепствующей в стране эпидемией тифа. Положение в стране настолько ухудшилось, что в политических кругах открыто обсуждают вопрос о неизбежном крахе правительства.
АФИНЫ, 18 сентября. (ТАСС). Все усилия румынских властей положить конец многочисленным актам саботажа на румынских предприятиях не увенчались успехом. Даже такие меры, как расстрел на месте виновных в актах саботажа, не могут заставить румынских патриотов отказаться от борьбы с немецкими оккупантами и их марионеткой - правительством Антонеску. Как сообщает Анатолийское телеграфное агентство, на-днях в окрестностях Бухареста был взорван химический завод. Завод полностью разрушен. Убытки исчисляются в 11 миллионов лей. Румынские власти признают, что взрыв произошел в результате акта саботажа.
________________________________________
Г.Жуков: Оборона Одессы* ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Дворня обнаглела... ("Красная звезда", СССР)
К.Симонов: Записки румынского юнкера ("Красная звезда", СССР)
Газета «Красная Звезда» №221 (4976), 19 сентября 1941 года