Илья Эренбург. В Чехословакии
И.Эренбург || « Известия» №300, 23 декабря 1945 года
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТЕ: Страна готовится к выборам в Верховный Совет СССР. Интеллигенция перед выборами. - Помощь участковым комиссиям. - Инициатива и активность. (1 стр.). A.Владимиров. Главное внимание - избирательному участку. (2 стр.). М.Якуненко. Беспокойные люди. (2 стр.). H.Глаздин. План сахароварения срывается. (2 стр.). C.Колдунов. Первый камень. Рассказ. (2 стр. ). И.Эренбург. В Чехословакии. (3 стр.). Послание Трумэна конгрессу. (3 стр.). Одобрен законопроект о продлении чрезвычайных полномочий президента США. (3 стр.). Народное собрание Болгарии приняло свой устав. (4 стр.). Работа комитетов подготовительной комиссии организации Об'единенных наций. (4 стр.). Во французском Учредительном собрании. (4 стр.). Борьба в Индонезии. (4 стр.). Встреча президента Всеславянского конгресса в США г-на Кржицкого с представителями печати. На пресс-конференции во Всеславянском комитете Москве. (4 стр.).
# Все статьи за 23 декабря 1945 года
Я приехал в Берлин под вечер, смеркалось; я хорошо знаю этот город, и все же долгие часы я кружил по улицам, переставшим быть улицами, не узнавал площадей, терялся среди мусора. Немцы мечтали о «колоссальном»: о колоссальных кружках пива, о колоссальных душегубках, о колоссальной империи. Они получили нечто и впрямь колоссальное - развалины. Трудно пожалеть город безвкусного чванства - Берлин. Но и я - кто меня заподозрит в сентиментальности? - жалею Дрезден, жалею старый Нюрнберг. Все же (без каламбура) Дюрер заплатил за фюрера... Глядя на руины великолепных памятников искусства, снова проклинаешь фашизм: одна рука повинна в гибели и новгородских храмов, и Руана, и Перуджии, и живописи Кранаха. И если среди развалин немецких городов бродят немцы, разучившиеся думать, люди без угрызений совести, без чувства достоинства, без мыслей, то и в этом повинны создатели Третьего рейха; они оставили после себя не только «зоны пустыни» в сердце Европы, но и страшную пустыню в сердце немецких обывателей.
В этом ли можно найти удовлетворение? - спросит читатель. Отвечу сразу: нет. В ином: когда я увидел дорогой мне пражский кремль, живой город веселых чехов и чешек, когда я пожимал руки старых друзей, я чувствовал: мы мстим немецким фашистам! Я слышал на Нюрнбергском процессе тщательно разработанные планы уничтожения чешского народа. Приехав в Прагу как победитель, Геринг заявил: «Мы отсюда никогда не уйдем». Теперь Геринг, вооруженный наушниками, прислушивается к шагам смерти. А Прага сияет и огнями, и глазами пражан: немцы не ушли, немцев выгнали советские танкисты. И весело улыбается старая Прага. Разве это не наша месть?
Я не стану сейчас говорить о красоте Праги: она много раз описана - и величие Града, тот воздух истории, который отмечает большие перепутья человечества, и грациозная пышность Малой Страны, и загадочные сплетения узеньких улиц вокруг Старого Места. Скажу о другом: о пражских дворах. Не полюбив их, не разгадав их, трудно понять душу Праги. Чехи - верные друзья, но они не знают ни молниеносной любви, ни молниеносной дружбы; чехи скрытны; чтобы узнать их, нужно проникнуть в тайники их сердец. Прага живет не на широком Вацлавском Наместьи, а в глубоких дворах, во втором, в третьем, в четвертом, в лабиринте дворов; там и мастерская сапожника, и кабачок, где сиживал Швейк, и студия художника, и споры, и ссоры, и труд, и любовь. Долго жил этот народ под немецким игом; он уходил во дворы и там иронией, изумительной чешской иронией, упорством, если угодно, упрямством он сопротивлялся, отстаивал язык, нравы, душу. А в годы фашистской оккупации пражские дворы стали центрами борьбы: здесь печатались листовки, подготовлялись диверсии, здесь же сочиняли тысячи злых анекдотов о Гейдрихе или о Франке.
Были не только анекдоты, была и кровь. С Града видны факелы над пепелищами Лидице. На пражских улицах среди снега можно заметить увядшие цветы: здесь умерли герои пражского восстания. Не только накануне освобождения, нет, с первых дней шла борьба, и 17 ноября 1939 года пролилась кровь пражских студентов, поднявших знамя Чехословацкой республики. Да, кровь, кровь проступает из-под старых камней, кровь писателя Ванчуры, кровь неизвестных подростков.
Чехословакия старательно разорена, мастерски ограблена немцами. Во всем здесь нужда, и знаменитое пильзенское «пивочко» не то, и на рождество не будет индюшек с миндалем, и нет жирных кнейдликов, и холодно в домах, и еще по-военному стучат деревянные подошвы модниц. Но как быстро оживает эта страна. Вот уже в магазинах появилось прославленное богемское стекло. Вот уже мчится в Братиславу поезд-стрела. Вот уже ярко освещены улицы городов. Вот уже открыты и, как прежде, переполнены тысячи кафе - каварен, и хотя там вместо кофе пренеприятная бурда, как прежде, сидят люди, окруженные горами газет, и рассуждают о событиях на Ближнем Востоке - ведь кафе всегда были в Чехословакии читальнями и клубами. Жизнь быстро налаживается, и сказываются в этом трудолюбие народа, его выдержка, дисциплина.
Новые кроны в цене: правительству удалась осуществить финансовую реформу. Оно рассматривает сбережение каждого. Деньги, накопленные до захвата немцами страны или заработанные в годы оккупации честным трудом, будут выплачены владельцам в новой валюте. Зато не увидят своих миллионов мародеры, разбогатевшие на позоре, на муках народа.
Правительство республики провело ряд мероприятий, вызванных как тяжелым экономическим положением страны, так и требованиями народа, его совестью; среди этих мероприятий наиболее значительное - национализация крупной промышленности и банков. Реакционеры и в самой стране и за рубежом ждали, что национализация дезорганизует промышленность; надежды их не оправдались: и Шкода и другие крупные заводы работают исправно.
Легко догадаться, что указанные реформы не всем по душе. Особенно возмущены наследники «короля обуви» Бати. Сам «король» Томас Батя не дожил до такого афронта, он погиб в 1932 году при авиационной катастрофе. Это был делец большого размаха; сын башмачника, он стал крупнейшим фабрикантом обуви во всей Европе. Он построил в моравском городке Злине гигантские, великолепно оборудованные заводы; там он применял методы сверхсовременной эксплоатации; на конвертиках, в которых выдавали рабочим заработную плату, значилось: «Научитесь делать деньги из вашего дела!» Томас Батя вообще обожал афоризмы; в витринах его магазинов можно было найти самые разнообразные сентенции: «Моя обувь не натирает мозолей», «Будем веселыми!», «Не читайте русских романов - они вас лишают радости жизни». Этот супер-сапожник считал себя государственным мужем, и мировой судья Лейстера посвятил ему солидную монографию на английском языке, в которой утверждал: «Только Муссолини может сравняться с Батей».
Сын и братья Томаса оказались достойными основоположника династии: одни члены семьи своевременно уехали за границу, другие обслуживали немцев - ставка была сделана на все карты. Батя, оставшийся в Злине, прославлял фюрера и обувал рейхсвер. В предвидении событий он накануне Мюнхена изменил свой герб: прежде на гербе были три сапога, Батя пририсовал четвертый, так, что скрещенные голенища образовывали свастику. В Злине Батя построил немецкую школу, и «протекторы» восхищались: Батя тачал немцам сапоги и Батя лизал немецкие сапоги. Другой Батя - Ян промышлял в Америке, промышлял так, что его выслали из Соединенных Штатов; его выслали даже из Бразилии, и только в Аргентине этот «мятежный дух» нашел подходящую для себя тихую обитель. Есть еще один Батя - в Англии. Ныне семья об’единилась - и злинский, и аргентинский, и лондонский совместно протестуют против национализации заводов. Они ссылаются на кодексы, на писание и уверяют, что «национализация - это катастрофа». Между тем, им назло, злинские заводы исправно работают, но хотя сырья мало, в магазинах уже появились - ботинки «батовки».
Я не знаю, существует ли солидарность между различными королями (в кавычках и без кавычек); скорее всего, если существует, то не сентиментальная, а практическая. Так, например, цинковые «короли» вступились за бывшего короля Югославии, думая не столько о чужой короне, сколько о своих дивидендах. Американские «короли табака» возмущены болгарскими республиканцами. Что касается чехословацких реформ, то они вызвали своеобразный отклик за рубежом: «короли фильма», то-есть хайсовское об’единение кинопромышленников Голливуда, об’явили бойкот Чехословакии после того, как республика национализировала кинотеатры.
Говоря о том, что жизнь в Чехословакии налаживается, я отнюдь не хочу скрыть от читателя трудностей. Их много. Нет сырья. Нет вагонов, чтобы перевезти уголь. Многие заводы стоят или работают не на полную мощность. Из девяноста трех тысяч товарных вагонов после освобождения страны осталось семнадцать тысяч. В Словакии уничтожены мосты, тоннели, колея. Дороги забиты репатриантами (перевезено свыше миллиона). Разрушена половина заводов. Однако уже дымятся трубы израненного «Чешско-Моравского машиностроительного завода»; «шкодовцы» справедливо гордятся своей продукцией. Жизнь повсеместно побеждает смерть.
Конфискация земель, принадлежавших предателям, а также немцам и венграм, дала чехословацкому крестьянству свыше миллиона га пахотной земли. Несмотря на трудности с транспортом, перевезены на новые места сотни тысяч землепашцев. Урожай был собран полностью. Мало осталось скота, особенно в Словакии. Но люди трудятся.
Между двумя войнами Чехословацкая республика раздиралась внутренними язвами: я говорю сейчас не только о «пятой колонне» - о немцах и мадьярах, я говорю также о семейных ссорах между чехами и словаками. Я хорошо знаю и люблю словаков, это талантливый, честный и простодушный народ. Чехи больше знали, лучше умели, и порой груз чешского капитала, энергия чешских администраторов вызывали протесты в сельской Словакии. Испытания сблизили два народа, настолько близких по языку, по духу, что мы в праве говорить об одном чехословацком народе. Правда, судьба чехов и словаков в течение шести лет была различной; немцы пробовали кокетничать со словаками, создали эрзацгосударство, натравливали словаков на чехов. Но кто не помнит славных дней Банской Быстрины, когда словацкий народ ответил на немецкие комплименты огнем восстания?..
Я снова увидел красавицу Братиславу, услышал печальные песни словацких пастухов. Словакия не знала открытого произвола «протекторов», ее душу пытались уничтожить не железом, а ложью. Фашизм хотел отравить этот народ. Неудивительно, что следы страшных лет виднее в Словакии, чем в Чехии, - не только следы длительных боев, но и следы морального насилия. Словакам еще не удалось очистить до конца страну от предателей - «глинковцев»; эти последние распространяют по ночам фашистские листовки, они даже пытались устроить в Тополчанах погром.
Газета «День», выходящая в Жилине, пишет: «Ярые гардисты начинают приходить в себя от страха и вылезают из своих берлог. В некоторых местах они занимаются саботажем, устраивают демонстрации. Им придали дерзости умеренные приговоры народных судов». Предстоит суд над Тисо, Тука, Гашнаром, другими крупными изменниками. Этот суд будет благодетельным, он очистит от миазмов воздух прекрасной Словакии. Того требуют мертвые герои Банской Быстрицы, того требуют и живые словаки. Если Красная Армия помогла другим народам очистить территорию от немецких фашистов, то очистить свой дом от гнили фашизма дело самих народов.
Остались, конечно, фашисты и в Чехии; но там они ведут себя трусливее, тщательнее маскируются: реакционеры выдают себя за «демократов»; трудно отличить, где кончается брюзжание обывателя и начинается работа провокатора. В Праге реакционеры, думая о национализации банков или о земельной реформе, говорят о науке или об искусствах: они, дескать, «западники» и тяготеют к «западной культуре»! Таково последнее изобретение уязвленных держателей акций: разделение человеческой культуры на поясы! Можно подумать, что в Москве не играют Шекспира, не читают Флобера, не ценят Пастера или Курбе! За этими разговорами скрыто одно: желание повернуть назад ход истории. Читая пражскую газету «Свободное слово» или братиславскую «Час», видишь порой статьи, напоминающие грустные довоенные заблуждения. Запад дорог всем, он дорог и нам, и чехам, но Запад Байрона, Запад Гюго, а не Запад Мюнхена.
Реакция внутри, как и в других странах, опирается на давление извне. Иные зарубежные газеты горячо осуждают Чехословакию. Конечно, и они умеют скрывать искренние чувства неискренними словами. Нужен был предлог для осуждения, он был найден в виде судетских немцев. Чехословаки решили, что терпеть у себя немцев они не могут, опыт показал, что немецкое меньшинство мечтает о присоединении к Германии. Если человек в общей квартире ведет себя неподобающе, его выселяют, и какой джентльмен станет против этого возражать? В 1938 году судетские немцы пели «гейм инс рейх» - «домой в рейх!» Теперь чехословаки решили способствовать осуществлению этого желания: немцев вернут рейху, и немцам вернут рейх. Почему же так плачутся над судьбой судетских немцев некоторые заграничные газеты? Сентиментальность? Или, может быть, коварство? Когда одна английская газета предложила послать делегата для обследования положения судетских немцев, чехи пожимали плечами, а один, явный родственник Швейка, сказал мне: «Неужели лорд Ренсиман еще не разлюбил путешествий?..»
Или, может быть, кто-то захочет рассматривать чехословаков, как детей? Я был порадован здесь необычайным расцветом культурной жизни. После многолетнего перерыва открылись двери университетов, и студенты переполняют аудитории. По случаю водворения ректора в свое помещение думали было отменить лекцию; студенты запротестовали: они пьют знание, как лишенный долго воды пьет, не отрываясь, залпом. Начали выходить прекрасно изданные книги.
Вернулся из концлагеря Дахау вечно юный режиссер Бурьян и стал во главе нескольких театров. Он поставил заново «Ромео и Джульетту», пьесу чешского поэта «Ночь Иова». В Реалистическом театре идет пьеса по роману Стэнбека «Люди и мыши», в театре «Ветреник» - «Смерть Тарелкина». В картинной галлерее «Манес» открылась большая выставка чешской живописи за тридцать лет; там можно увидеть прекрасные холсты Фила, Фишарека, Сихра, скульптуры Вагнера и других. Видел я также работы молодых живописцев различных направлений. Есть в чешском искусстве - и в пластическом, и в театральном - некоторая любовь к символике, порой к аллегориям, которая придает чрезмерную «литературность» живописи, чрезмерную патетичность театру; это можно не любить, но необходимо подчеркнуть высокий культурный уровень молодых.
Прекрасны новые книги стихов чешских поэтов Незвала, Голана, Сейферта, Галаса и словаков Павла Горова, Новомеского. Мы видим и лирику, и гражданскую поэзию большого дыхания. Горе лет и здесь разрешило пустой спор о так называемой «чистоте» искусства.
Чехословакия лежит в самом центре Европы; она граничит с каменной и душевной пустыней бывшего рейха; это - аванпост живой жизни; притом это страна большой культуры, древнего Табора, сказочной Кутной Горы, пражского Града, страна тех старых «камней Европы», которые мы всегда любили, и любили не со стороны. Большие человеческие ценности спасли русские солдаты, пролившие свою кровь на этой земле! Они, эти русские люди, придали плоть той мечте, которая издавна расширяла грудь чехов и словаков; и по-новому теперь звучит слово «Москва» в устах пражанина, и по-новому мы повторим: «Милая, славная, прекрасная Прага! Тебя зовут «золотой», а ты седая, серебряная и голубая, и ты прекрасная, дороже золота, милее его - старая, новая, вечная Прага!» // Илья Эренбург.
☆ ☆ ☆
23.12.45: Б.Полевой: Нож разбойника || «Правда» №304, 23 декабря 1945 года
23.12.45: А.Трайнин: Преступные организации гитлеризма ("Правда", СССР)
22.12.45: Л.Леонов: Гномы науки || «Правда» №303, 22 декабря 1945 года
22.12.45: Л.Шейнин: Призраки заговорили || «Известия» №299, 22 декабря 1945 года
22.12.45: А.Твардовский: Из песен о немецкой неволе ("Известия", СССР)
21.12.45: Б.Полевой: Кухня дьявола || «Правда» №302, 21 декабря 1945 года
21.12.45: Вс.Вишневский: Вылазки гитлеровских последышей ("Правда", СССР)
20.12.45: Л.Леонов: Тень Барбароссы || «Правда» №301, 20 декабря 1945 года
17.12.45: Я.Макаренко: Коричневые лапы ("Правда", СССР)
17.12.45: Вс.Вишневский: Ничего не забыто! ("Правда", СССР)
17.12.45: Д.Заславский: Каннибалы || «Правда» №299, 17 декабря 1945 года
16.12.45: Вс.Иванов: Призраки, источающие яд ("Известия", СССР)
16.12.45: Б.Полевой: Книга в коже || «Правда» №298, 16 декабря 1945 года
15.12.45: Вс.Вишневский: На гитлеровской каторге ("Правда", СССР)
15.12.45: А.Трайнин: Этапы Нюрнбергского процесса ("Правда", СССР)
15.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Розенберг, Иодль ("Правда", СССР)
15.12.45: Казнь палачей из Бельзенского концлагеря ("Известия", СССР)
14.12.45: Б.Полевой: Что ждало мир ("Правда", СССР)
14.12.45: Р.Кармен: Палачи Дахау || «Известия» №292, 14 декабря 1945 года
14.12.45: К.Тараданкин: Новые трюки фашистской пропаганды ("Известия", СССР)
13.12.45: Вс.Вишневский: Гитлеровский план агрессии на экране ("Правда", СССР)
13.12.45: Б.Полевой: Не плачьте больше, Мария! ("Правда", СССР)
13.12.45: К.Тараданкин: Рабовладельцы ("Известия", СССР)
13.12.45: Н.Баканов: Финские подручные Гитлера ("Известия", СССР)
12.12.45: Р.Кармен: Этого нельзя забыть ("Известия", СССР)
12.12.45: Вс.Иванов: Волки в генеральских мундирах ("Известия", СССР)
12.12.45: Н.Баканов: Заметки с процесса || «Известия» №290, 12 декабря 1945 года
10.12.45: Л.Леонов: Людоед готовит пищу ("Правда", СССР)
10.12.45: Фотовыставка «Немцы во Львове» ("Правда", СССР)
07.12.45: Вс.Вишневский: Крах германского удара на Восток ("Правда", СССР)
07.12.45: Украина обвиняет! || «Правда» №291, 7 декабря 1945 года
06.12.45: Вс.Вишневский: Из зала суда ("Правда", СССР)
06.12.45: Н.Таленский: Великая победа под Москвой || «Правда» №290, 6 декабря 1945 года
06.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Риббентроп, Кейтель ("Правда", СССР)
05.12.45: Вс.Иванов: Во имя будущего || «Известия» №285, 5 декабря 1945 года
05.12.45: Вс.Вишневский, Кукрыниксы: На Нюрнбергском процессе. Геринг, Гесс ("Правда", СССР)
05.12.45: В.Лебедев-Кумач. Мы Родину славим трудом || «Правда» №289, 5 декабря 1945 года
04.12.45: И.Эренбург: Час ответа || «Известия» №284, 4 декабря 1945 года
03.12.45: С.Маршак. «Невольное признание» || «Правда» №288, 3 декабря 1945 года
02.12.45: Л.Леонов: Фашистский змий ("Правда", СССР)
02.12.45: Л.Шейнин: Немые свидетели ("Правда", СССР)
02.12.45: А.Трайнин: Искатели «юридических щелей» ("Правда", СССР)
02.12.45: Обозреватель: Международное обозрение ("Правда", СССР)
01.12.45: Вс.Вишневский: Провокаторы и убийцы ("Правда", СССР)
01.12.45: Д.Заславский: Волчья голова и волчий хвост ("Правда", СССР)
01.12.45: И.Эренбург: Мораль истории || «Известия» №282, 1 декабря 1945 года
Ноябрь 1945 года:
30.11.45: Д.Заславский: Разбойничий план Барбаросса ("Правда", СССР)
30.11.45: Вс.Вишневский: Террор и провокации - оружие гитлеризма ("Правда", СССР)
30.11.45: В.Лебедев-Кумач: Вступающему в партию || «Правда» №285, 30 ноября 1945 года
29.11.45: Вс.Вишневский: Заговор гитлеровцев против мира ("Правда", СССР)
29.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
27.11.45: И.Эренбург: Письма из Югославии* ("Известия", СССР)
27.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Известия", СССР)
26.11.45: Вс.Вишневский: В Нюрнберге ("Правда", СССР)
25.11.45: Р.Кармен: Из зала суда || «Известия» №277, 25 ноября 1945 года
25.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
25.11.45: Документ о подготовке Германии к войне против СССР ("Правда", СССР)
25.11.45: Да здравствует Советская Армения! ("Известия", СССР)
24.11.45: Л.Шейнин: Суд идет || «Известия» №276, 24 ноября 1945 года
24.11.45: Речь главного обвинителя от США Джексона ("Правда", СССР)
24.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
23.11.45: Процесс главных немецких военных преступников в Нюрнберге ("Правда", СССР)
23.11.45: С.Маршак. Черная немочь || «Правда» №279, 23 ноября 1945 года
23.11.45: А.Твардовский: В родных местах* ("Известия", СССР)
Газета «Известия» №300 (8910), 23 декабря 1945 года