11 июля 1941 года
«Красная звезда»: 1943 год.
«Красная звезда»: 1942 год.
«Красная звезда»: 1941 год.
# Все статьи за 11 июля 1941 года.
Д.Ортенберг, ответственный редактор «Красной звезды» в 1941-1943 гг.
Вчера, вернувшись из Генштаба, я вновь переставлял флажки на моей карте. Враг еще дальше продвинулся в глубь страны: на северо-западном направлении - на пятьсот километров от нашей государственной границы, на западном - на шестьсот, на юго-западном - более трехсот. Латвия, Литва, Белоруссия, часть Украины и Молдавии оказались по ту сторону фронта. В обширном районе западнее Минска окружены три наших армии: 3-я, 10-я и часть сил 13-й. Эта весть прямо-таки оглушила. И не только меня. Подавленными выглядели вчера даже некоторые генштабисты, а уж они-то умеют не поддаваться эмоциям.
Окружение!.. Давно известный способ ведения войн. Кто изучал военную историю, помнит, конечно, знаменитые Канны. Мне же и моим товарищам, работавшим в «Героической красноармейской», довелось увидеть блестяще проведенную Г.К.Жуковым операцию по окружению и уничтожению группировки японских войск численностью в 50 тысяч человек. Достаточно мы наслышаны и об окружении немецко-фашистскими войсками вооруженных сил Бельгии, Голландии, Франции.
Но кто из нас мог подумать и реально себе представить, что во вражеское кольцо попадут три наших армии?!
Советская военная наука не отрицала, что оборона является необходимым видом вооруженной борьбы, однако теория ведения оборонительных операций была разработана еще недостаточно. Оборона считалась возможной и необходимой лишь на отдельных направлениях, а не на всем стратегическом фронте. Что же касается вывода крупных сил из-под угрозы окружения, боя в окружении и выхода из него, то эти вопросы вообще не разрабатывались. Я немало побывал в предвоенные годы на войсковых и штабных учениях, на маневрах, а вот не помню, чтобы в ходе их были хотя бы условно окружены и выводились из окружения крупные силы «красных» или «синих» войск, как обозначались тогда противоборствующие стороны.
Теперь же, в военное время, это грозное слово «окружение» все чаще тревожит наш слух. Окружение советских полков, дивизий и даже армий стало горькой реальностью.
Перед «Красной звездой» возникла трудная дилемма. Нельзя в условиях войны открывать противнику наши карты. Но и молчать о том, к чему прикованы мысли и думы миллионов советских людей, в первую очередь наших воинов, тоже не годится. В дни суровых испытаний люди особенно нуждаются в слове истины. Мы обязаны нести им такое слово, если хотим, чтобы газету нашу читали, верили ей, прислушивались к ее голосу.
Кстати, из войск уже стали поступать сообщения о том, что и в обстановке окружения советские бойцы не складывают оружия, продолжают самоотверженную борьбу с врагом, наносят ему большие потери и выходят на соединение с главными силами Красной Армии. Надо сказать об этом в газете полным голосом. Сказать убедительно и авторитетно. Кому предоставить слово? Двух мнений на этот счет не было: конечно, Эренбургу, который приобрел уже большую популярность среди фронтовиков.
Собрали мы все материалы об окружении, какими располагала редакция, передали их Илье Григорьевичу. Заработала эренбурговская «Корона». И вот появилась в газете статья « Гитлер просчитался». Уже по заголовку можно судить, как автор повернул тему. Но стоит все-таки привести здесь некоторые выдержки.
«После польской и французской кампаний, - писал Эренбург, - Гитлеру показалось, что он открыл секрет победы. Тактика германских войск была построена на психологическом запугивании противника. Танковые колонны, прорывающиеся вперед, не только захватывали тот или иной город, они уничтожали волю к сопротивлению.
Особенно удалась эта тактика Гитлеру во Франции. Бросая вперед танковые колонны, он создавал видимость окружения и вызывал панику в штабах. Никто не упрекнет французского солдата в малодушии. Там, где были бои, французские части упорно сопротивлялись. Но в штабах сидели зачастую трусы и предатели: капитуляцию они предпочитали бою. Генералы сдавались в плен оптом. Оправдываясь, они говорили: «Ничего не поделаешь - мы окружены...»
Наполеон как-то сказал: «Мало знать рельеф местности, надо знать сердце противника». Гитлер тщательно обдумал план коварного нападения на нашу страну. Он учел все шансы. Он надеялся повторить французскую кампанию. Его танковые соединения внезапно вклинились на нашу территорию. Гитлер ждал победы. Он не учел одного: сердца Красной Армии.
Отдельные наши воинские части попали в окружение врага... Неприятель думал, что он заполучит N-ю стрелковую дивизию. Окруженная со всех сторон, дивизия казалась обреченной. Однако бойцы пробились из кольца...
В Берлине сидит корреспондент шведской газеты «Стокгольм тиднинген» некто Крусенштерн. Политические симпатии человека, которому гитлеровцы разрешили сидеть в Берлине и посылать телеграммы в Стокгольм, совершенно ясны. Но вот что пишет Крусенштерн: «Во Франции если часть была окружена, она делала из этого логический вывод - она сдавалась. Русские сражаются, пока они еще могут шевельнуть хотя бы одним пальцем. Они не сдаются...» Легко себе представить раздражение немцев - все их планы перепутаны упрямыми русскими - они не хотят сделать «логического вывода» - они не сдаются. Они «шевелят пальцами», и от этого недопустимого движения немцы падают, сраженные пулеметным и ружейным огнем...»
★
Первое слово было сказано. А в дальнейшем пойдут более конкретные материалы: очерки Александра Полякова о героических боях в тылу врага и выходе из окружения дивизии генерала К.Н.Галицкого; очерк Петра Павленко «Дивизия, не боящаяся окружений»; статья генерала И.В.Болдина, который от самой границы вел и в конце концов вывел из вражеского кольца значительную группу советских войск, преодолев с боями сотни километров; еще одна статья боевого командира - полковника Т.Новикова - о том, как его дивизия, оказавшись в окружении, успешно громила врага в течение тридцати двух дней.
★
Вчера Соловейчик привел в редакцию поэта Иосифа Уткина. Высокий, красивый, с пышной шевелюрой. Сказал, что едет на фронт и, если будем печатать, готов присылать нам стихи.
- Когда их можно ожидать? - поинтересовался я.
- Ну, знаете ли... ни один поэт вам этого не скажет, - ответил Уткин с гордой улыбкой. - Впрочем, - продолжал он после небольшой паузы, - могу уже сейчас предложить вам кое-что готовое.
Вынув из кармана несколько листиков с рукописным текстом, Уткин положил их на мой стол. Это было его стихотворение « Прощание с бойцом», которое напечатано в сегодняшнем номере газеты. Вот оно:
Давай я тебя расцелую.
Но помни: с войной не балуют.
А впрочем, тебе не впервые
Шагать на дела боевые.
Ты к Бугу подходишь, и клены
Бойца принимают с поклоном.
Деревья еще не забыли
Легенды буденновской были.
Глубокие волны Дуная...
И снова картина родная:
Не этим ли волнам тобою
Свобода дарована с бою?
А воды и Рейна и Вислы?
Они, как народные мысли,
Они, как товарищи с речью,
К тебе устремятся навстречу.
И всюду, где быть ни придется,
Товарищ повсюду найдется.
И даже в Берлине, - пошаришь,
И там у тебя есть товарищ.
Мы в этой войне небывалой
Идем как бойцы-запевалы.
И песня народная скоро
Всемирным подхватится хором!
Давай я тебя расцелую.
Но помни: с войной не балуют.
А впрочем, тебе не впервые
Шагать на дела боевые.
Поэт заглянул далеко вперед! Тем эти стихи и примечательны.
★
Среди прочих материалов, напечатанных в том же номере, выделяется репортаж нашего спецкора Павла Трояновского «Удары с воздуха по вражеским базам». Еще бы! Геринг давно объявил об уничтожении советской авиации, а она, оказывается, совершает успешные боевые рейды далеко за линию фронта: летчики Черноморского флота бомбят немецко-фашистские базы в Констанце и Сулине, наносят удары по военным объектам в Плоешти.
Трояновского я знал еще с Халхин-Гола, по «Героической красноармейской». Он и тогда отличался обостренным чутьем газетчика: всегда угадывал, что требуется для газеты в данный момент, и умел добыть нужный материал. Его настойчивость в достижении цели и отвага уже там были испытаны многократно.
Лишь однажды оплошал Трояновский.
Суть дела такова.
«Героическая красноармейская» ежедневно печатала обзоры военных действий. Составляли мы их в редакции, затем я или секретарь редакции Михаил Певзнер несли текст к Г.К.Жукову, и лишь с его одобрения очередной обзор на следующий день появлялся на первой полосе газеты. Случилось как-то, что и я и Певзнер, занятые какими-то неотложными делами, не смогли пойти к Жукову. Послали к нему с нашим обзором Трояновского. Прибыл он в блиндаж командующего. Адъютант усадил Трояновского возле входной двери, сказал, что нужно подождать. К Жукову и от Жукова непрерывно сновали командиры с ромбами и шпалами в петлицах. У Трояновского же было в ту пору всего два кубаря, и он никак не мог дождаться разрешения адъютанта на вход к командующему. Просидел в приемной до тех пор, пока туда не вошел зачем-то сам Жуков. Увидев Трояновского, он строго спросил адъютанта:
- А что здесь делает младший политрук?
Адъютант не успел ответить. Павел Иванович, вытянувшись в струнку, доложил, как положено по уставу:
- Младший политрук Трояновский, корреспондент «Героической красноармейской». Принес вам на визу обзор боевых действий.
Георгий Константинович кивком головы пригласил его к себе. Присев к столу, поинтересовался:
- Давно ждете?
- Два часа, - бодро отчеканил Трояновский, считая своей заслугой такую длительную выдержку.
- Два часа?! - возмутился Жуков. - Вот так-так... А вас ведь ждет газета. Какой же вы газетчик? Я слыхал, что газетчики - народ сметливый и настойчивый. Настоящий газетчик прорвался бы ко мне через все преграды, сам бы открыл дверь к командующему и уже вот у этого стола попросил разрешения войти... Давайте сюда ваш обзор.
Он прочитал подготовленный нами текст, кое-что поправил и, возвращая его Трояновскому, с напускной строгостью сказал:
- Передайте редактору, чтобы он больше не присылал вас ко мне.
Вернулся Паша в редакцию в большом расстройстве. Рассказал все как было. Я постарался успокоить его, объяснив, что Жуков конечно же пошутил...
Давно отгремели бои на Халхин-Голе. Заканчивался первый год Великой Отечественной войны. Военный совет Западного фронта наградил орденами нескольких корреспондентов «Красной звезды», принимавших участие в битве за Москву. Орденом Красного Знамени были отмечены заслуги Константина Симонова. Орден Красной Звезды должны были получить Яков Милецкий, Михаил Бернштейн и Павел Трояновский. Привез я награжденных в Перхушково, на КП Западного фронта. Жуков встретил нас приветливо, сердечно. Я представил всех по очереди. Назвал Трояновского.
- Трояновский? - переспросил Георгий Константинович. - Это не тот ли Трояновский, которого я пробрал на Халхин-Голе?
- Он самый, - ответил я.
- Помните? - улыбнулся ему командующий.
Еще бы не помнить...
После завершения боевых действий на Халхин-Голе мы забрали Трояновского в «Красную звезду», назначили собкором по Забайкальскому военному округу. В середине июня сорок первого года он получил очередной отпуск и выехал в один из крымских санаториев. В пути его перехватила редакционная депеша. Трояновскому предписывалось следовать в Севастополь и приступить к исполнению обязанностей корреспондента по Черноморскому флоту. Такое назначение было для него совершенно неожиданным - флот он знал лишь по книгам да кинокартинам. На первых порах, как сам он потом признавался, «не знал, с чего начать».
Тем не менее начало было удачным. «Военно-морской флот - это ведь не только боевые корабли», - рассудил Трояновский и направился к флотским летчикам. С авиацией он породнился еще в 1936 году - комсомол послал его тогда на учебу в Челябинское военно-авиационное училище. Правда, закончить училище не удалось. Проучился всего год, после чего забрала его оттуда окружная военная газета. Но душой он остался верен авиации. В «Героическую красноармейскую» прибыл с голубыми петлицами, да и в «Красной звезде» долго не расставался с ними.
С черноморскими авиаторами Трояновский сразу же сошелся на короткую ногу. И вот мы получили отличный репортаж об их боевых делах.
Надо ли объяснять, какое впечатление произвело в те тяжкие дни на читателей «Красной звезды» сообщение о бомбардировках Констанцы, Сулина и Плоешти!
Вскоре, однако, редакция отозвала Трояновского с Черноморского флота. В Москве он задержался всего на два часа, после чего отправился спецкором на Северо-Западный фронт, потом на Западный...
За время Великой Отечественной войны Павел Иванович вырос до подполковника и, что, пожалуй, еще важнее, стал видным советским журналистом.
★
# И.Эренбург. Гитлер просчитался // «Красная звезда» №161, 11 июля 1941 года
# И.Болдин. Сквозь вражеское кольцо // «Красная звезда» №195, 20 августа 1941 года
# И.Уткин. Прощание с бойцом // «Красная звезда» №161, 11 июля 1941 года
# П.Трояновский. Удары с воздуха по вражеским базам // «Красная звезда» №161, 11 июля 1941 года
____________________________________________
**Источник: Ортенберг Д.И. Июнь - декабрь сорок первого: Рассказ-хроника. - М.: «Советский писатель», 1984. стр. 37-42