Александр Невзоров: Ждите новых Брейвиков!
Оригинал взят у helenhaidв Александр Невзоров: Ждите новых Брейвиков!
Александр Невзоров считает: Брейвик - не последний христианский террорист. В ближайшее время такие люди могут появиться во многих других странах. Почему - он объяснил Piter.tv http://dymovskiy.name/blog/analytics/5679.html
Роман Романов: Мы с вами беседовали около года назад, и вы тогда фактически предсказали, что в Европе появится христианский терроризм. Андрес Брейвик расстрелял и взорвал несколько десятков человек в Норвегии. И я читаю заголовки: «Терроризм может быть не только исламским», «Христианский ли это терроризм?». Все задаются этим вопросом. Хочу спросить: вы как это событие воспринимаете?
Александр Невзоров: Нормально. В этом ничего нового нет. Потому что христианскому терроризму почти 2000 лет. Это очень развитый, очень опытный терроризм. Очень специфический, потому что чаще всего объектом христианского терроризма становятся не иноверцы, а близкие и те веры, которые чуть-чуть начинают рознствовать с верой убийц и террористов. Примеров очень много. Вспомните, что массовые убийства вальдонцев, катаров, французов, испанцев, полуиспанцев, полуитальянцев совершали европейцы: французы, испанцы, полуитальянцы с невиданной жестокостью. Убийства братьев, то есть патаренов, совершали итальянцы. Убийства чехов-гуситов совершали чехи. Причем, мы знаем, что во главе всех этих актов христианского религиозного террора всегда были какие-то лидеры, которые были одержимы идеей чистотой белой расы, чистотой христианства, торжеством христианства.
Р.Р.: А вы считаете, что эти идеи родственные?
А.Н.: У всякой религии, которая основана на лжи, основана на убийствах, основана на бизнесе, всегда есть враги. В этом нет ничего удивительного, ничего странного. Они защищают свой бизнес как могут, в том числе, доводя своих наиболее верных до истерии. Нагнетая эту истерию через все известные возможности, в том числе, и храмовые. Но удивляться тому, что вдруг христианин оказывается террористом, это значит не знать христианской истории, которая вся сплошь террористична. Во-вторых, это значит никогда в жизни не открывать Священное писание христиан, которое учит терроризму. Потому что, если мы внимательно посмотрим Библию - это все учебник терроризма. Я уже не говорю про то, что сам Господь Бог, по их представлению, это существо, которое кидается камнями с небес, как это есть в книге «Иисуса Навина» 10 глава, 10 стих. Я уже не говорю про то, что массовые убийства вплоть до младенцев, женщин и детей - это нормативное явление. Причем, как правило, это исполнение воли христианского Бога. Так что то, что произошло - это вполне естественно и нормально
Р.Р.: Скажите, это все-таки христианский акт, это акт религиозного человека или безумие одиночки?
А.Н.: Во-первых, он сам о себе заявляет, как о христианском террористе и о христианине, о фундаменталисте. У меня нет никаких оснований не доверять его собственной оценке.
Р.Р.: Послушайте, насколько мы правы, когда прорисовываем эту связь? Потому что Андрес Брейвик был связан не только с христианством, он играл в компьютерные игры, он заявлял, что он масон, он заявлял, что он «правый». Точно так же мы можем взять этот кусок «Брейвик-масон» и сказать, что весь этот теракт, вся эта серия убийств - результат масонского заговора. Логика будет та же самая.
А.Н.: Надо немножко представлять себе структуру масонства. Три основные ветви масонства - это египетское масонство, кабалистическое масонство, то есть иудаистское масонство и это христианское масонство. Потому что когда формировались ложи, то тяжко было освобождаться сразу и резко от всех христианских предрассудков, которые были, царствующие на тот момент в Европе, и очень многие ложи сложились как христианские. Они были, в известной степени, свободные от церковности, хотя очень часто и гроссмейстеры лож, и представители лож, тем не менее, были вполне прихожанами и одновременно верными детьми своих христианских церквей.
Р.Р.: Скажите, в России свой Брейвик возможен?
А.Н.: Они возможны везде. Ну, во-первых, еще не вечер. Все только, что называется, начинается. Потому что только последние годы мы видим, как все виды религий снова выползают из своих нор и снова показывают заново отросшие клыки, с этих клычков капает яд, гной и все что полагается, поэтому развитие всех этих событий впереди.
Р.Р.: А чего все-таки больше в этом акте? Больше расизма и шовинизма, этнической нетерпимости или больше христианства?
А.Н.: Это абсолютно христианский акт. Он поступил абсолютно как христианин. Это абсолютно христианский поступок. Если мы рассматриваем христианство во всем его 2000-летнем комплексе, а не только сегодняшний декоративно-кукольный вариант.
Р.Р.: И никаких там 10 заповедей.
А.Н.: Христианство - весьма кровопролитная штука. Точно так же, как вся религия, она питается трупами и согласных, и не согласных, и чуть-чуть несогласных, и чуть-чуть согласных. И думать, что она могла радикально измениться, у нее исчез аппетит - это очень глупо. Если она сама себя демонстрировала и позиционировала на протяжении двух тысяч лет как религия абсолютного насилия и ничего кроме насилия, то вполне естественно, что те, кто воспринимают ее всерьез, те, кто следует досконально ее указаниям и заповедям и должны вести себя так, как Брейвик.
Р.Р.: Вы знаете, когда Брейвик объясняет, почему он все это сделал, он говорит о возрождении национального самосознания, о возрождении расового самосознания. Слова о национальном возрождении мы и у нас в России тоже регулярно слышим. Я знаю две точки зрения: кто-то говорит, что русские в глубоком кризисе - духовном, экономическом и так далее, кто-то говорит, что, наоборот, все в порядке, все хорошо, русские возрождаются. Вот в этой системе координат вы какое место заняли бы?
А.Н.: Знаете, это определить может только история. И только большая война. К сожалению, других лакмусовых бумажек, кроме большой войны для определения реального состояния нации, не существует. Потому что вся эта идеологическая грызня, политика, конфессиональные, вокругконфессиональные, внеконфессиональные соприкосновения, стычки и полемики, они не говорят абсолютно ни о чем. Судя по тому, что я видел в Чечне, с русским народом все нормально. Я имею в виду мальчишек-воинов, отдельно взятых индивидуумов представителей народа, они так же храбры, они так же добры, они так же великолепны, как, вероятно, их предки 100 или 1000 лет назад.
Р.Р.: А вам не кажется, что мы вообще пытаемся возрождать национальное самосознание на очень странном зыбком фундаменте, где религия и сложнопонятая история и какие-то унылые языческие праздники, остатки советского прошлого. Не устоит конструкция на этом. Что вы думаете?
А.Н.: Во-первых, мы его не выстраиваем, потому что вся работа ведется методом «тыка». Никому (и дело не только в кремлевских ребятах) не известны рецепты возрождения национального самосознания, и никому не известно: нужно ли это или нет. Вполне естественна мысль: то, что происходит сейчас, со всей омерзительностью «Дома два», Кирковыми, голыми пупками, задницами на Петропавловке, распутством, кокаином в ночных клубах, вполне возможно, что это тоже национальное самосознание в его сегодняшнем варианте. И никто не в состоянии определить: а что же является национальным самосознанием? В любом случае, приоритетность за тем, что естественно, и за тем, что выбрано самим народом. Народ сейчас выбирает вот это все, что кажется моралистам омерзительным, но то, что, тем не менее, в общем-то, в высшей степени естественно. Когда пытаются какими-то искусственными средствами возродить национальное самосознание, в частности, праздниками. Вот у нас недавно был вновь или не вновь, но введен праздник, если не ошибаюсь, любви…
Р.Р.: Петра и Февронии.
А.Н.: Любви, семьи и верности. Вы не в курсе, что имеется в виду?
Р.Р.: Я помню, там была какая-то история, связанная как раз с Петром и Февронией, но в чем - я лично не помню.
А.Н.: Вы точно хотите, чтобы я вам напомнил?
Р.Р.: Напомните.
А.Н.: Чтобы я вам напомнил фундамент нынешних российских представлений о том, что такое семья, любовь и верность?
Р.Р.: Напомните нам всем. Давайте!
А.Н.: Постараюсь излагать предельно корректно и близко к оригиналу. Для этого нужно было всего на всего прочесть житие Петра и Февронии Муромских. Значит, что это за парочка. Петр Муромских тяжко болел. Ему нашли целительницу, где-то далеко от Мурома, Февронию. Он прибыл к ней лечиться. Девушка оглядела и, оценив материальное благополучие пациента, тут же поставила условие: либо женишься, либо не лечу. Петр, будучи опытным человеком в таких делах, пообещал жениться. Она свела с него практически все язвы, но, будучи опытным человеком, одну оставила на расплод. Он, естественно, обманул ее и уехал. Но, еще не доехав до Мурома, он снова покрылся язвами и коростой, и был вынужден вернуться к Февронии. Вот здесь еще было категорическое требование: либо женишься, либо не лечу. И под воздействием этого шантажа он женился. Далее. Пара была бездетна. Закончилось все разводом. Потому что и он, и она приняли монашество. Перед монашеством люди разводятся. Но дальше начинается вообще какой-то кошмар на улице Вязов и хороший сценарий для фильмов ужасов. Потому что весь сюжет у этой разведенной, бездетной, сошедшейся на почве шантажа пары заключается в том, что их, естественно, как монахов разложили по разным гробам довольно далеко друг от друга, но ночью они как-то выбрались, сползлись и завалились в какой-то один гроб. Так продолжалось несколько раз. Вот этот символ ползающих по Мурому разведенных мертвецов, которые зачем-то собираются в одном гробу - истинный символ любви, семьи и верности по российским нынешним представлениям.
Р.Р.: Прекрасный образец крепкой семьи, я считаю.
А.Н.: Да. Да.
Р.Р.: Чего, по-вашему, для возрождения нации делать не надо? Каких ошибок надо опасаться? Чего надо обязательно избегать?
А.Н.: Я думаю, что это вообще очень искусственное мероприятие - возрождение национального самосознания. Мы же действительно не понимаем. У нас нет до такой степени талантливых философов, социологов, обществоведов в высоком смысле этого слова, которые могли бы точно протестировать сегодняшнее состояние общества, - оно вообще изменяемо или нет? Или оно изменяемо только насильно? Потому что все основания для здорового национализма и для патриотизма не все имеют примерно такой же привкус, как и предыстория праздника любви, семьи и верности. Ведь русский человек в качестве доказательства своей русскости и идентичности вытаскивает висящий у него на шее значок с изображением мертвого раввина. Вся вот эта основа так называемого патриотизма и национализма, - она вся даже не гнилая, она анекдотична. И в основе, якобы, четкой самоидентификации и национальной идентичности лежит факт агрессивного захвата духовного и информационного пространства старой России, Руси докрещенской людьми, которые силой, оружием, административным ресурсом, кровью, болью и поруганием тогдашних святынь установили новую некую государственную религию, которая, в общем, так и не прижилась и которая сформировала ту идеологию, которая в 17 году привела Россию к гибели.
Р.Р.: Александр Глебович, странный момент, - он меня очень удивляет. Не в первый раз мы с вами общаемся, и о чем бы мы ни говорили - о России, об истории, о геях, о терроризме, о национализме, о чем угодно - вдруг в разговорах с вами все время вылезают вот эти уши русского православия: их лишили христианства, которое как бы за всем скрывается. Я поневоле делаю вывод, что вы убеждены, что русское православие - это засланная в Россию организация, которая всем вредит. Нет?
А.Н.: Нет. Нет, это категорически не так. Они просто хотят торговать свечками. И делают все, чтобы им не мешали. Никаких других - демонических, сакральных, высоких или низких помыслов - там нет. У ребят очень хороший бизнес. Они всеми способами его защищают. И идут ради торговли свечками на все.
Р.Р.: А насколько возможен обратный ответ? Насколько возможен исламский ответ, например, на эту акцию Брейвика?
А.Н.: Конечно! Нам стоит ждать и христианского терроризма, и исламского терроризма. Потому что ведь исламский терроризм - некий фактор гонки вооружений, скажем так. Ведь если одна из религий начинает пыхтеть, надуваться и распускать павлиньи хвосты из-за трупов, которых она может наворотить, то другая конкурирующая религия - обиженная, когда-то прищемленная, когда-то торжествовавшая, но, тем не менее, конкурирующая - начинает демонстрировать примерно то же самое со своей стороны. Поэтому всегда, до тех пор, пока есть в общественной жизни любая религиозная составляющая, стоит ждать терактов. Стоит ждать вспышек насилия. Организованных, неорганизованных. Любых.
Р.Р.: А что сделать, чтобы этого насилия не было? Что сделать, чтобы новые Брейвики не появлялись?
А.Н.: Соблюдать конституцию. Любая религия полностью должна быть задвинута на ее законное конституционное место в область личной жизни, личного дела.
Р.Р.: Но внутри своей головы человек не всегда может конституцию соблюдать, то есть он верит. Что ему делать с этим?
А.Н.: Проблемы все равно будут, но они будут меньшими, чем в том случае, когда мы выпускаем на волю и спускаем все эти религии с цепей.
Р.Р.: И до тех пор, пока религиозная компонента не будет устранена из нашей жизни, мы ждем новых Брейвиков?
А.Н.: Ждем, конечно!
Р.Р.: Спасибо, Александр Глебович!
Александр Невзоров считает: Брейвик - не последний христианский террорист. В ближайшее время такие люди могут появиться во многих других странах. Почему - он объяснил Piter.tv http://dymovskiy.name/blog/analytics/5679.html
Роман Романов: Мы с вами беседовали около года назад, и вы тогда фактически предсказали, что в Европе появится христианский терроризм. Андрес Брейвик расстрелял и взорвал несколько десятков человек в Норвегии. И я читаю заголовки: «Терроризм может быть не только исламским», «Христианский ли это терроризм?». Все задаются этим вопросом. Хочу спросить: вы как это событие воспринимаете?
Александр Невзоров: Нормально. В этом ничего нового нет. Потому что христианскому терроризму почти 2000 лет. Это очень развитый, очень опытный терроризм. Очень специфический, потому что чаще всего объектом христианского терроризма становятся не иноверцы, а близкие и те веры, которые чуть-чуть начинают рознствовать с верой убийц и террористов. Примеров очень много. Вспомните, что массовые убийства вальдонцев, катаров, французов, испанцев, полуиспанцев, полуитальянцев совершали европейцы: французы, испанцы, полуитальянцы с невиданной жестокостью. Убийства братьев, то есть патаренов, совершали итальянцы. Убийства чехов-гуситов совершали чехи. Причем, мы знаем, что во главе всех этих актов христианского религиозного террора всегда были какие-то лидеры, которые были одержимы идеей чистотой белой расы, чистотой христианства, торжеством христианства.
Р.Р.: А вы считаете, что эти идеи родственные?
А.Н.: У всякой религии, которая основана на лжи, основана на убийствах, основана на бизнесе, всегда есть враги. В этом нет ничего удивительного, ничего странного. Они защищают свой бизнес как могут, в том числе, доводя своих наиболее верных до истерии. Нагнетая эту истерию через все известные возможности, в том числе, и храмовые. Но удивляться тому, что вдруг христианин оказывается террористом, это значит не знать христианской истории, которая вся сплошь террористична. Во-вторых, это значит никогда в жизни не открывать Священное писание христиан, которое учит терроризму. Потому что, если мы внимательно посмотрим Библию - это все учебник терроризма. Я уже не говорю про то, что сам Господь Бог, по их представлению, это существо, которое кидается камнями с небес, как это есть в книге «Иисуса Навина» 10 глава, 10 стих. Я уже не говорю про то, что массовые убийства вплоть до младенцев, женщин и детей - это нормативное явление. Причем, как правило, это исполнение воли христианского Бога. Так что то, что произошло - это вполне естественно и нормально
Р.Р.: Скажите, это все-таки христианский акт, это акт религиозного человека или безумие одиночки?
А.Н.: Во-первых, он сам о себе заявляет, как о христианском террористе и о христианине, о фундаменталисте. У меня нет никаких оснований не доверять его собственной оценке.
Р.Р.: Послушайте, насколько мы правы, когда прорисовываем эту связь? Потому что Андрес Брейвик был связан не только с христианством, он играл в компьютерные игры, он заявлял, что он масон, он заявлял, что он «правый». Точно так же мы можем взять этот кусок «Брейвик-масон» и сказать, что весь этот теракт, вся эта серия убийств - результат масонского заговора. Логика будет та же самая.
А.Н.: Надо немножко представлять себе структуру масонства. Три основные ветви масонства - это египетское масонство, кабалистическое масонство, то есть иудаистское масонство и это христианское масонство. Потому что когда формировались ложи, то тяжко было освобождаться сразу и резко от всех христианских предрассудков, которые были, царствующие на тот момент в Европе, и очень многие ложи сложились как христианские. Они были, в известной степени, свободные от церковности, хотя очень часто и гроссмейстеры лож, и представители лож, тем не менее, были вполне прихожанами и одновременно верными детьми своих христианских церквей.
Р.Р.: Скажите, в России свой Брейвик возможен?
А.Н.: Они возможны везде. Ну, во-первых, еще не вечер. Все только, что называется, начинается. Потому что только последние годы мы видим, как все виды религий снова выползают из своих нор и снова показывают заново отросшие клыки, с этих клычков капает яд, гной и все что полагается, поэтому развитие всех этих событий впереди.
Р.Р.: А чего все-таки больше в этом акте? Больше расизма и шовинизма, этнической нетерпимости или больше христианства?
А.Н.: Это абсолютно христианский акт. Он поступил абсолютно как христианин. Это абсолютно христианский поступок. Если мы рассматриваем христианство во всем его 2000-летнем комплексе, а не только сегодняшний декоративно-кукольный вариант.
Р.Р.: И никаких там 10 заповедей.
А.Н.: Христианство - весьма кровопролитная штука. Точно так же, как вся религия, она питается трупами и согласных, и не согласных, и чуть-чуть несогласных, и чуть-чуть согласных. И думать, что она могла радикально измениться, у нее исчез аппетит - это очень глупо. Если она сама себя демонстрировала и позиционировала на протяжении двух тысяч лет как религия абсолютного насилия и ничего кроме насилия, то вполне естественно, что те, кто воспринимают ее всерьез, те, кто следует досконально ее указаниям и заповедям и должны вести себя так, как Брейвик.
Р.Р.: Вы знаете, когда Брейвик объясняет, почему он все это сделал, он говорит о возрождении национального самосознания, о возрождении расового самосознания. Слова о национальном возрождении мы и у нас в России тоже регулярно слышим. Я знаю две точки зрения: кто-то говорит, что русские в глубоком кризисе - духовном, экономическом и так далее, кто-то говорит, что, наоборот, все в порядке, все хорошо, русские возрождаются. Вот в этой системе координат вы какое место заняли бы?
А.Н.: Знаете, это определить может только история. И только большая война. К сожалению, других лакмусовых бумажек, кроме большой войны для определения реального состояния нации, не существует. Потому что вся эта идеологическая грызня, политика, конфессиональные, вокругконфессиональные, внеконфессиональные соприкосновения, стычки и полемики, они не говорят абсолютно ни о чем. Судя по тому, что я видел в Чечне, с русским народом все нормально. Я имею в виду мальчишек-воинов, отдельно взятых индивидуумов представителей народа, они так же храбры, они так же добры, они так же великолепны, как, вероятно, их предки 100 или 1000 лет назад.
Р.Р.: А вам не кажется, что мы вообще пытаемся возрождать национальное самосознание на очень странном зыбком фундаменте, где религия и сложнопонятая история и какие-то унылые языческие праздники, остатки советского прошлого. Не устоит конструкция на этом. Что вы думаете?
А.Н.: Во-первых, мы его не выстраиваем, потому что вся работа ведется методом «тыка». Никому (и дело не только в кремлевских ребятах) не известны рецепты возрождения национального самосознания, и никому не известно: нужно ли это или нет. Вполне естественна мысль: то, что происходит сейчас, со всей омерзительностью «Дома два», Кирковыми, голыми пупками, задницами на Петропавловке, распутством, кокаином в ночных клубах, вполне возможно, что это тоже национальное самосознание в его сегодняшнем варианте. И никто не в состоянии определить: а что же является национальным самосознанием? В любом случае, приоритетность за тем, что естественно, и за тем, что выбрано самим народом. Народ сейчас выбирает вот это все, что кажется моралистам омерзительным, но то, что, тем не менее, в общем-то, в высшей степени естественно. Когда пытаются какими-то искусственными средствами возродить национальное самосознание, в частности, праздниками. Вот у нас недавно был вновь или не вновь, но введен праздник, если не ошибаюсь, любви…
Р.Р.: Петра и Февронии.
А.Н.: Любви, семьи и верности. Вы не в курсе, что имеется в виду?
Р.Р.: Я помню, там была какая-то история, связанная как раз с Петром и Февронией, но в чем - я лично не помню.
А.Н.: Вы точно хотите, чтобы я вам напомнил?
Р.Р.: Напомните.
А.Н.: Чтобы я вам напомнил фундамент нынешних российских представлений о том, что такое семья, любовь и верность?
Р.Р.: Напомните нам всем. Давайте!
А.Н.: Постараюсь излагать предельно корректно и близко к оригиналу. Для этого нужно было всего на всего прочесть житие Петра и Февронии Муромских. Значит, что это за парочка. Петр Муромских тяжко болел. Ему нашли целительницу, где-то далеко от Мурома, Февронию. Он прибыл к ней лечиться. Девушка оглядела и, оценив материальное благополучие пациента, тут же поставила условие: либо женишься, либо не лечу. Петр, будучи опытным человеком в таких делах, пообещал жениться. Она свела с него практически все язвы, но, будучи опытным человеком, одну оставила на расплод. Он, естественно, обманул ее и уехал. Но, еще не доехав до Мурома, он снова покрылся язвами и коростой, и был вынужден вернуться к Февронии. Вот здесь еще было категорическое требование: либо женишься, либо не лечу. И под воздействием этого шантажа он женился. Далее. Пара была бездетна. Закончилось все разводом. Потому что и он, и она приняли монашество. Перед монашеством люди разводятся. Но дальше начинается вообще какой-то кошмар на улице Вязов и хороший сценарий для фильмов ужасов. Потому что весь сюжет у этой разведенной, бездетной, сошедшейся на почве шантажа пары заключается в том, что их, естественно, как монахов разложили по разным гробам довольно далеко друг от друга, но ночью они как-то выбрались, сползлись и завалились в какой-то один гроб. Так продолжалось несколько раз. Вот этот символ ползающих по Мурому разведенных мертвецов, которые зачем-то собираются в одном гробу - истинный символ любви, семьи и верности по российским нынешним представлениям.
Р.Р.: Прекрасный образец крепкой семьи, я считаю.
А.Н.: Да. Да.
Р.Р.: Чего, по-вашему, для возрождения нации делать не надо? Каких ошибок надо опасаться? Чего надо обязательно избегать?
А.Н.: Я думаю, что это вообще очень искусственное мероприятие - возрождение национального самосознания. Мы же действительно не понимаем. У нас нет до такой степени талантливых философов, социологов, обществоведов в высоком смысле этого слова, которые могли бы точно протестировать сегодняшнее состояние общества, - оно вообще изменяемо или нет? Или оно изменяемо только насильно? Потому что все основания для здорового национализма и для патриотизма не все имеют примерно такой же привкус, как и предыстория праздника любви, семьи и верности. Ведь русский человек в качестве доказательства своей русскости и идентичности вытаскивает висящий у него на шее значок с изображением мертвого раввина. Вся вот эта основа так называемого патриотизма и национализма, - она вся даже не гнилая, она анекдотична. И в основе, якобы, четкой самоидентификации и национальной идентичности лежит факт агрессивного захвата духовного и информационного пространства старой России, Руси докрещенской людьми, которые силой, оружием, административным ресурсом, кровью, болью и поруганием тогдашних святынь установили новую некую государственную религию, которая, в общем, так и не прижилась и которая сформировала ту идеологию, которая в 17 году привела Россию к гибели.
Р.Р.: Александр Глебович, странный момент, - он меня очень удивляет. Не в первый раз мы с вами общаемся, и о чем бы мы ни говорили - о России, об истории, о геях, о терроризме, о национализме, о чем угодно - вдруг в разговорах с вами все время вылезают вот эти уши русского православия: их лишили христианства, которое как бы за всем скрывается. Я поневоле делаю вывод, что вы убеждены, что русское православие - это засланная в Россию организация, которая всем вредит. Нет?
А.Н.: Нет. Нет, это категорически не так. Они просто хотят торговать свечками. И делают все, чтобы им не мешали. Никаких других - демонических, сакральных, высоких или низких помыслов - там нет. У ребят очень хороший бизнес. Они всеми способами его защищают. И идут ради торговли свечками на все.
Р.Р.: А насколько возможен обратный ответ? Насколько возможен исламский ответ, например, на эту акцию Брейвика?
А.Н.: Конечно! Нам стоит ждать и христианского терроризма, и исламского терроризма. Потому что ведь исламский терроризм - некий фактор гонки вооружений, скажем так. Ведь если одна из религий начинает пыхтеть, надуваться и распускать павлиньи хвосты из-за трупов, которых она может наворотить, то другая конкурирующая религия - обиженная, когда-то прищемленная, когда-то торжествовавшая, но, тем не менее, конкурирующая - начинает демонстрировать примерно то же самое со своей стороны. Поэтому всегда, до тех пор, пока есть в общественной жизни любая религиозная составляющая, стоит ждать терактов. Стоит ждать вспышек насилия. Организованных, неорганизованных. Любых.
Р.Р.: А что сделать, чтобы этого насилия не было? Что сделать, чтобы новые Брейвики не появлялись?
А.Н.: Соблюдать конституцию. Любая религия полностью должна быть задвинута на ее законное конституционное место в область личной жизни, личного дела.
Р.Р.: Но внутри своей головы человек не всегда может конституцию соблюдать, то есть он верит. Что ему делать с этим?
А.Н.: Проблемы все равно будут, но они будут меньшими, чем в том случае, когда мы выпускаем на волю и спускаем все эти религии с цепей.
Р.Р.: И до тех пор, пока религиозная компонента не будет устранена из нашей жизни, мы ждем новых Брейвиков?
А.Н.: Ждем, конечно!
Р.Р.: Спасибо, Александр Глебович!