Тяжелые условия
Максим как раз передавал записку с первого ряда на третий, когда дверь классной комнаты - направо от доски - с грохотом распахнулась.
Урок для шестого класса Б вела Анна Семеновна, пожилая женщина в сером свитере на больших серых пуговицах, с серым лицом, серыми зачесаными в короткий хвост волосами и ярко-красной помадой. Оторвав взгляд от журнала, над которым она наклонилась, оперевшись на стол, учитель повернулась к двери, сразу переходя на рык:
- Кто это еще... - остаток фразы где-то в глубинах её горла оступился, повис над пропастью на одной руке, отчаянно пытаясь выбраться, и затем сорвался вниз. Остался лишь его ослабевающий писк, с которым Полновецкая А. С. рухнула на учительский стул в углу класса.
Через дверь один за другим зашли двое мужчин в спортивных костюмах - один в синем "Адидас", другой в темно-зеленом "Пума" - и потрепаных кожаных куртках. Оба смуглые, с черными как смоль волосами. У обоих в руках были короткие автоматы - Адидас держал угловатый "Пенал", Пума поддерживал левой увесистый "Бизон" с банкой-магазином под стволом.
Адидас обвел взглядом класс и что-то сказал Пуме на гортанном, практически из одних гласных языке. Пума ответил и рассмеялся. Адидас улыбнулся и повернулся к Полновецкой:
- Пусть тваи щэнки виходят и становятся под стэнку в каридорэ.
Анна Семеновна, открыв рот, вслепую шарила правой рукой по журналу и молча смотрела на вломившихся. Спустя секунду или две она сумела договориться с собственным горлом и произнести:
- А-а-а... вы кто, собстве...
Не дав закончить фразу, Адидас наотмаш ударил её по лицу тыльной стороной ладони. Учительница запоздало закрыла лицо руками, на ладони её капнула кровь. Не дав ей прийти в себя, Адидас рывком за плечо поднял Анну Семеновну со стула и пихнул своему напарнику. Левой рукой Пума поймал Полновецкую за волосы и заслонился ею от класса. С первых парт дети увидели, что их учительница стоит на носках - налетчик тянул её волосы вверх. По серому лицу учительницы русского языка и литературы прочертила влажную дорожку одинокая слеза.
- Дэти, - наигранно добродушно обратился Адидас к притихшему классу, - сэйчас ви с учительницей вийдете и станете в каридорэ у стеночки. А потом ви пойдете на интересную экскурсию. Но эсли кто-то будэт себя вести плохо, он будэт наказан. А тэпэр, как я скажу, будете по двое вставать и виходить.
Пума, не опуская руку, вытащил Анну Семеновну в коридор и остановился напротив двери, спиной к стене между окнами. "Бизон" в его опущеной руке смотрел в пол, касаясь вытертого линолиума коротким брезентовым ремнем. Адидас сел на жалобно скрипнувший учительский стул, положил автомат на стол стволом к классу и мельком просмотрел классный журнал. Кивнув какой-то своей мысли, он поднял взгляд на детей:
- Вихадите.
Дети молча переглянулись. Несколько секунд никто не двигался с места, и в комнате повисла звенящая тишина - только слышались приглушенные голоса из соседних классов. Адидас уже открыл рот, когда Петя Амусов и Сергей Пахнов (именно Сергей, не Сережа - он всегда слишком серьезен, чтобы быть Сережей), сидевшие за первой партой правого ряда, поднялись и вышли. Следом за ними Аня и Лера, сидевшие на второй парте. Артем и Таня с третьей...
Максим и Вика сидели на третьей парте среднего ряда. Когда пришла их очередь, Вика, наклонившись, попыталась достать из-под парты свой портфель. Ремень рюкзака немедленно зацепился за уголок внизу, к которому когда-то давно была прикручена подножка.
- Оставь! - Адидас резко окликнул Вику, когда Максим уже прошел несколько шагов по проходу. Его передернуло от тона сидевшего за учительским столом оборванца. Приближаясь к проходу перед доской, он должен был пройти как раз рядом с лежащим на столе "Пеналом"... Рывок - хотя бы в Адидаса он выстрелить успеет...
Словно в ответ на его мысли Адидас переменил позу, и его рука как бы невзначай легла на рукоятку автомата. Шансы на успех рывка обнулились. Максим, не разжимая кулаков, проскочил мимо стола и свернул к двери, оказавшись как раз рядом с Викой.
- Харашо идут! - раздался сзади смех Адидаса. - Красивая пара.
Максим почувствовал, что краснеет, и еще сильнее вдавил ногти в ладони. Шедшая рядом Вика стала еще прямее и еще бледнее. Краем глаза наблюдая эту перемену, Максим приготовился развернуться, подойти к Адидасу и отобрать у него оружие - но в этот момент они вышли из класса, и осталось лишь стать в ряд у стенки.
Потихоньку оглядевшись, Максим увидел еще три или четыре класса, в молчании выходивших из кабинетов в коридор. Везде учителя стояли в одном ряду с учениками, лишь в их классе преподавателя держали за волосы на виду. Приглядевшись, Максим понял, что Анна Семеновна за всё это время не проронила больше ни одной слезы.
Вслед за Машей и Ваней Краснопалатцевыми из класса вышел и Адидас с автоматом в руках и журналом под мышкой. Смерив взглядом шеренгу школьников, он гортанно обратился к Пуме, и тот, не отпуская учительницу, пошел к лестнице.
- За ним, - махнул автоматом Адидас и стал в хвосте колонны.
Задержавшись на лестнице - Пума и Полновецкая вместе спускались значительно медленее, чем двигались бы по отдельности - колонна дошла до спортивного зала, занимавшего в П-образном здании всё правое крыло второго и третьего этажей. Колонны за порогом зала рассыпались, и детей кучками сгоняли в разные углы зала - свободным оставался лишь тот, в котором была дверь.
Максим и Вика оказались под шведской стенкой, в противоположном от двери углу. Раньше здесь лежали маты, но их все перетащили к стене у двери, где сидели товарищи Адидаса и Пумы, и детей усадили прямо на бетонный пол, за день нагретый солнечным светом из окон.
Среди сидевших на матах захватчиков было минимум две женщины в мешковатой одежде.
- Сидеть тихо, - подошетший от матов парень с "макаровым" разговаривал по-русски значительно чище. - Телефоны все быстро выключили и в кучу сюда. Никаких "в туалет", "покурить", "в столовую за пирожками", - парень хохотнул над собственной шуткой, среди сидящих детей нервно хихикнули двое или трое.
Дождавшись выполнения указания, парень собрал трофеи и отнес их к куче телефонов возле матов. Когда он двинулся к своим товарищам, снаружи послышался вой сирен. Через большое окно Максим успел заметить синий огонек маячка на микроавтобусе. Вытянув шею, чтобы получше рассмотреть происходяшее снаружи, он поймал на себе взгляд одного из охранников и торопливо заинтересовался синим полом у себя под ногами.
- Что там? - потихоньку шепнула Вика, не поднимая головы.
- Милиция приехала. Может быть, и ОМОН, не разглядел.
- Значит, уже весь город знает, - вздохнула Вика. - Маму жалко.
Максим потихоньку покосился на неё. Она только казалась серьезной и строгой - на самом деле та еще заноза. Они жили через два двора друг от друга и до школы - да и в младших классах - почти не общались. С пятого класса их посадили вместе, и внезапно выяснилоссь, что во многих событиях, касавшихся их дворов, они участвовали одновременно, но с разных сторон - и в Походе На Голубятню, и в поисках старого мотора от "Явы" дяди Вити...
- Такое не спрячешь, - Максим наконец отковырнул чешуйку краски на стыке плит.
Поток детей в зал прекратился. Всех рассадили так, чтобы между группами детей оставались проходы для охранников. Учителей согнали в отдельную группу, которую усадили неподалеку от матов. Максим видел, как Анна Семеновна успокаивает молоденькую учительницу истории Катерину Викторовну - худая и высокая, она очень тихо всхлипывала в объятиях Полновецкой. Рядом с ними сидел угрюмый преподаватель трудового воспитания - Максим предположил, что вытащили трудовика из его каморки, оторвав от начатой бутылки.
Он коснулся руки Вики:
- Они там что-нибудь придумают. Это точно.
- Тихо там! - прикрикнул кто-то из охранников - оказывается, вокруг уже шептались многие, и гул очень тихих голосов стал довольно сильным.
Вика молча вымученно улыбнулась.
Минут двадцать они так и сидели - Вика что-то неслышно говорила себе под нос, Максим ковырял краску на полу и потихоньку подглядывал за ней. Внезапно у неё на лице появилось хитровато-понимающее выражение. Она потихоньку толкнула его в бок локтем. Вышло довольно неприятно, но он молча проглотил.
- Как думаешь, кто из них главный?
Максим потихоньку оглядел вооруженных людей. Большинство сидели на матах или стояли рядом с ними, о чем-то разговаривая на своем гортанном языке. Пара неторопливо ходила по проходам между группами детей, положив руки на висящие на шее автоматы и с хищным интересом разглядывая малышню, средние классы, старшекласников... старшеклассниц. Еще двое, на противоположных сторонах зала, выглядывали в окна, изучая обстановку снаружи.
- Может быть, вот тот, с длинной бородой? - Максим имел в виду мужчину лет под пятьдесят, сидевшего на матах у стены. Никакого оружия у бородача видно не было. Мысленно нарядив его в халат и чалму, Максим увидел вылитую картинку с обложки сборника арабских сказок. Остальные налетчики относились к мужчине с явным почтением - из голосов исчезала нотка демонстративности и нахрапистости.
- Может. Но тут ведь и директора нашего нет. А он сегодня точно на пятом уроке должен был быть.
Максим покосился на Вику, у обоих на лице отразилось понимание загадки. Директор и самые главные - не здесь. Скорее всего они в директорском кабинете, или в учительской.
- Оттуда они и звонят, - закончил Максим мысль вслух. И покосился на целую свалку мобилок, отнятых у школьников. Интересно, сколько человек рискнуло оставить телефон у себя, не послушаться приказа? Один - точно. Пока что ему просто нечего было передать, он просто потихоньку отключил звук и вибрацию и спрятал аппарат в кармане. Хватит и того, что он не попадет в руки вот того, что сейчас копошится в куче мобилок.
Внезапно из кучи раздалось жужжание и какая-то простая мелодия. Копошившийся в куче одутловатый мужчина в вытертых линялых джинсах и свитере разгреб пластиковую свалку и добыл из неё розовую "раскладушку" с мигающим экраном. Что-то сказал товарищам на матах, выслушал ответ и оскалился. Отложив АКСУ, он поднялся и покрутил над головой телефоном:
- Каму-та тут мама званыт! - с улыбкой обвел взглядом сидящих детей. Затихли все разговоры - дети смотрели на телефон, люди на матах - на детей. Несмело поднялась рука где-то среди младшеклашек. Одутловатый укоризненно покачал головой, не прекращая улыбаться. - Что ж ты так? Гаварили же - виключить. Ну, я атвэчу.
Рука потихоньку опустилась - из-за голов сидящих вокруг Максиму показалось, что девочка (розовый же), поднявшая руку, утонула в потихоньку шевелящихся волнах. Никто не заговорил - все молча слушали, как боевик, ткнув в кнопку и приложив телефон к уху, громко отвечает:
- Нэ, ей нэ плохо. Ей харашо, вэсэло, - он подмигнул. - Она еще остаться хочэт. Нэ, просит нэ забирать пока. Гаварит, может даже на савсэм останэтся. Гаварит, ви плахие, ви ей игрушек нэ покупаете.
В тишине раздался один тихий всхлип.
- Да-да, так и гаварит. Что? И ви рады бы отдать?
Еще один всхлип, громче первого. В тишине Максим через ползала слышал, как незнакомая ему младшеклассница понемногу проигрывает сражение со слезами.
- О, так и дагаварились, да! Да свидания! - одутловатый ткнул кнопку и сложил телефон. Потом подумал, выключил мобилку и швырнул его в пластиковую кучу. Что-то хрустнуло, по полу в сторону отлетела пластиковая крышка от корпуса. Сотни глаз следили за одутловатым, не отрываясь. - Всё, дэвачка, твои радитэли нам тэбя падарили!
В повисшей тишине всхлипы перешли в одну тихую высокую ноту. Вика потихоньку ткнула Максима в бок, вновь попав на больное место:
- Он ведь это не серьезно?
Максим потихоньку покачал головой, а затем, когда одутловатый и остальные боевики вернулись к своим делам, добавил:
- Думаю, ответь он по-настоящему - ему бы главный голову оторвал. А так это наши сделают.
Вика потихоньку улыбнулась, хотя пальцы её подрагивали - представление произвело на неё сильное впечатление:
- Скорее бы.
Ни выпускать детей в туалет, ни кормить никто, разумеется, не собирался. Боевики уселись обедать прямо на матах - откуда-то появились бутерброды, термосы, что-то в шуршащих упаковках. Максим сглотнул и порадовался, что обедают далеко от него и запахи не доходят - желудок уже подводило.
На улице темнело - осень в этом году долго оставалась довольно теплой, но все же октябрь давал о себе знать по крайней мере продолжительностью дня. Без падавшего из окон света внутри стало прохладнее. Максим снял пиджак и накинул на плечи начинавшей дрожать Вики - девчачья блузка от школьной формы сохраняла тепло немногим лучше рыбацкой сети.
Примерно через полчаса после окончания обеда в зал зашел незнакомый боевик - аккуратнее одетый, прямой как палка, с пистолетом за поясом. Максим решил, что это типичный адьютант. Зашедший что-то неторопливо говорил охранникам, на лицах боевиков читалось раздражение - похоже, им приходилось задержаться здесь дольше, чем они планировали.
Пожилой мужчина с длинной бородой о чем-то спросил. Адьютант, подумав, покачал головой и, не оборачиваясь, кивнул на детей. Сидящий мужчина провел рукой по бороде и неторопливо кивнул. Его, похоже, забавлял разговор с адьютантом - формально занимавшим более высокое положение, но на деле бывшим и моложе, и глупее. Максим вспомнил, что о чем-то подобном им рассказывали на факультативе по психологии в прошлом году.
Когда адьютант вышел, охранники о чем-то некоторое время довольно шумно спорили. Одна из двух женщин-боевиков хрипло и резко что-то ответила, встала с матов и отошла в сторону, чтобы немного размяться после долгого сидения - потянулась, сделала пару наклонов. Её силуэт четко вырисовывался на фоне подсвеченного красным окна. Наблюдая за ней, Максим внезапно понял, что мешковатая одежда на женщине при наклонах - глубоких, без помех наклонах - хорошо вырисовывает контуры тела.
Он коснулся руки Вики и кивнул на женщину-боевика. Некоторое время Вика следила за женщиной, потом, когда та села, прикусила нижнюю губу и задумалась.
- У неё под одеждой ничего нет, - наконец тихо вынесла вердикт она. Когда Максим с улыбкой кивнул, она торопливо продолжила вполголоса. - У неё нет ни бомбы, ни чего-то такого. Она не настоящая шаха... тьфу, шахидка.
Максим потихоньку вынул из кармана телефон, дал охраннику пройти и показал мобилку Вике. Та кивнула, но потом положила ладонь поверх аппарата и прошептала:
- А вторая?
Вторая женщина-боевик не вставала с матов, и одежда на ней лежала волнами, не давая понять, есть ли на ней что-то или нет. Она действительно могла оказаться бомбисткой.
Внезапно Вика сжала его руку с телефоном:
- Никто не снимает, - Максим непонимающе уставился на неё. - Нет никого с камерой - снимать забитый заложниками зал. Настолько забитый, что их даже невозможно уложить, а не усадить. На память.
Он понял и улыбнулся:
- Очень бедные террористы.
В последний момент Максиму показалось, что подходивший охранник что-то заметил. Торопливо уставился на свои руки, в которых лежали уже обе руки Вики, надежно прикрывая телефон. Когда боевик, насвистывая что-то под нос, прошел мимо, Максим торопливо набрал сообщение "у их женщин бомб нет" и отправил на номер отца - тот был первым в адресной книге. Телефон вновь перебрался в карман, а вот ладони Вики Максим выпускать не стал. Она не противилась.
Пара часов прошла в молчании - боевики понемногу становились более нервными и стали отвешивать оплеухи и пинки за разговоры. Дети же действовали в свойственном им репертуаре - от переживаний за день они настолько устали, что то тут, то там кто-то клевал носом и просыпался, а кто-то умудрился лечь, свернувшись калачиком, там же, где сидел. В конце концов, когда засыпать начала и Вика, Максим подвинулся, чуть растолкав соседей, и они смогли лечь рядом.
- Думаешь, еще долго? - практически одними губами спросила Вика, когда их лица оказались напротив. Максим лишь пожал плечами, и она, завернувшись в пиджак, уснула. Он с минуту смотрел на её лицо, ставшее таким беззащитным, а потом просто моргнул...
Его разбудил громкий звон стекла, слившийся с мягким хлопком выстрела. Вскинувшись, он увидел в свете фонариков в руках нескольких боевиков, как бородатый мужчина валится на бок с дыркой во лбу, из которой на лицо ему льется кровь. Боевики среагировали в то же мгновение - похватали оружие и бросились к матам. Все, даже ходившие среди заложников охранники. Поняв, что они собираются сделать, он повернулся и рухнул на Вику.
Прямо перед его лицом были огромные удивленные глаза - её тоже разбудил выстрел, но она еще не успела сообразить, что происходит. Вика попыталась спихнуть Максима с себя, правой рукой толкая в плечо, но он уперся обеими руками в пол. Сквозь два слоя одежды Максим чувствовал её частое сердцебиение, начавшую вырисовываться грудь, чувствовал её дыхание на своем лице, чувствовал её бедро так близко к тому месту, откуда начало разливаться сладкое напряжение...
И в этот момент загрохотали выстрелы. Зазвенело стекло - стреляли и внутри, и снаружи. Стреляли все, у кого было что-нибудь стреляющее. Боевики и идущие на штурм спецназовцы. В левую ногу Максима повыше колена вошла пуля. Пройдя навылет мимо кости, она со шлепком расплющилась о бетонный пол и отскочила в сторону. Следующая врезалась в кость правого плеча и осталась внутри. Потом еще две вошли по сторонам позвоночника - и Максим с радостью понял, что они не прошли навылет, они остались в нем.
И тут стрельба стихла. Это было кстати - перебитая правая рука под его весом согнулась там, где природой не было предназначено, и он рухнул на бок. Было очень больно. Увидел, как Вика вскакивает и что-то говорит, тряся его за целую, левую руку. Хотел ответить, что всё в порядке, но вместо этого закашлялся кровью. Вика что-то говорила, кричала, убирая волосы с его лица, но он не слышал. Видимо, он на всю жизнь оглох от грохота стрельбы, да.
Перевалившись на спину, он увидел вившийся под потолком в свете фонарей пороховой дым. Потом клубы сгустились, потемнели, свет понемногу мерк, и в конце осталась только такая приятная прохладная рука на его запястье и еще одна - на его лбу. Он попытался сказать ей "спасибо" за эту прохладу, но это оказалось тяжело, так тяжело, физически тяжело. Но она поймет, он потом ей скажет "спасибо" десять тысяч раз. Только вначале чуть поспит...
Максим содрал с вспотевшей головы шлем и пару секунд привыкал к освещению в комнате - горела лишь настольная лампа. Когда глаза наконец стали различать всё, он посмотрел на экран имэйджинатора ("фантазилки", как обозвал его с полгода назад, после получения первой же партии устройств, какой-то остряк). "Ксонг-Хэвэн" сообщал, что зачетное задание по дисциплине "Гражданская оборона" пройдено на оценку 4,35 балла, и спрашивал, хочет ли он повторить. Не забыв предупредить, что теперь это будет лишь самоподготовка.
Не задумываясь, Максим ткнул "да".
Урок для шестого класса Б вела Анна Семеновна, пожилая женщина в сером свитере на больших серых пуговицах, с серым лицом, серыми зачесаными в короткий хвост волосами и ярко-красной помадой. Оторвав взгляд от журнала, над которым она наклонилась, оперевшись на стол, учитель повернулась к двери, сразу переходя на рык:
- Кто это еще... - остаток фразы где-то в глубинах её горла оступился, повис над пропастью на одной руке, отчаянно пытаясь выбраться, и затем сорвался вниз. Остался лишь его ослабевающий писк, с которым Полновецкая А. С. рухнула на учительский стул в углу класса.
Через дверь один за другим зашли двое мужчин в спортивных костюмах - один в синем "Адидас", другой в темно-зеленом "Пума" - и потрепаных кожаных куртках. Оба смуглые, с черными как смоль волосами. У обоих в руках были короткие автоматы - Адидас держал угловатый "Пенал", Пума поддерживал левой увесистый "Бизон" с банкой-магазином под стволом.
Адидас обвел взглядом класс и что-то сказал Пуме на гортанном, практически из одних гласных языке. Пума ответил и рассмеялся. Адидас улыбнулся и повернулся к Полновецкой:
- Пусть тваи щэнки виходят и становятся под стэнку в каридорэ.
Анна Семеновна, открыв рот, вслепую шарила правой рукой по журналу и молча смотрела на вломившихся. Спустя секунду или две она сумела договориться с собственным горлом и произнести:
- А-а-а... вы кто, собстве...
Не дав закончить фразу, Адидас наотмаш ударил её по лицу тыльной стороной ладони. Учительница запоздало закрыла лицо руками, на ладони её капнула кровь. Не дав ей прийти в себя, Адидас рывком за плечо поднял Анну Семеновну со стула и пихнул своему напарнику. Левой рукой Пума поймал Полновецкую за волосы и заслонился ею от класса. С первых парт дети увидели, что их учительница стоит на носках - налетчик тянул её волосы вверх. По серому лицу учительницы русского языка и литературы прочертила влажную дорожку одинокая слеза.
- Дэти, - наигранно добродушно обратился Адидас к притихшему классу, - сэйчас ви с учительницей вийдете и станете в каридорэ у стеночки. А потом ви пойдете на интересную экскурсию. Но эсли кто-то будэт себя вести плохо, он будэт наказан. А тэпэр, как я скажу, будете по двое вставать и виходить.
Пума, не опуская руку, вытащил Анну Семеновну в коридор и остановился напротив двери, спиной к стене между окнами. "Бизон" в его опущеной руке смотрел в пол, касаясь вытертого линолиума коротким брезентовым ремнем. Адидас сел на жалобно скрипнувший учительский стул, положил автомат на стол стволом к классу и мельком просмотрел классный журнал. Кивнув какой-то своей мысли, он поднял взгляд на детей:
- Вихадите.
Дети молча переглянулись. Несколько секунд никто не двигался с места, и в комнате повисла звенящая тишина - только слышались приглушенные голоса из соседних классов. Адидас уже открыл рот, когда Петя Амусов и Сергей Пахнов (именно Сергей, не Сережа - он всегда слишком серьезен, чтобы быть Сережей), сидевшие за первой партой правого ряда, поднялись и вышли. Следом за ними Аня и Лера, сидевшие на второй парте. Артем и Таня с третьей...
Максим и Вика сидели на третьей парте среднего ряда. Когда пришла их очередь, Вика, наклонившись, попыталась достать из-под парты свой портфель. Ремень рюкзака немедленно зацепился за уголок внизу, к которому когда-то давно была прикручена подножка.
- Оставь! - Адидас резко окликнул Вику, когда Максим уже прошел несколько шагов по проходу. Его передернуло от тона сидевшего за учительским столом оборванца. Приближаясь к проходу перед доской, он должен был пройти как раз рядом с лежащим на столе "Пеналом"... Рывок - хотя бы в Адидаса он выстрелить успеет...
Словно в ответ на его мысли Адидас переменил позу, и его рука как бы невзначай легла на рукоятку автомата. Шансы на успех рывка обнулились. Максим, не разжимая кулаков, проскочил мимо стола и свернул к двери, оказавшись как раз рядом с Викой.
- Харашо идут! - раздался сзади смех Адидаса. - Красивая пара.
Максим почувствовал, что краснеет, и еще сильнее вдавил ногти в ладони. Шедшая рядом Вика стала еще прямее и еще бледнее. Краем глаза наблюдая эту перемену, Максим приготовился развернуться, подойти к Адидасу и отобрать у него оружие - но в этот момент они вышли из класса, и осталось лишь стать в ряд у стенки.
Потихоньку оглядевшись, Максим увидел еще три или четыре класса, в молчании выходивших из кабинетов в коридор. Везде учителя стояли в одном ряду с учениками, лишь в их классе преподавателя держали за волосы на виду. Приглядевшись, Максим понял, что Анна Семеновна за всё это время не проронила больше ни одной слезы.
Вслед за Машей и Ваней Краснопалатцевыми из класса вышел и Адидас с автоматом в руках и журналом под мышкой. Смерив взглядом шеренгу школьников, он гортанно обратился к Пуме, и тот, не отпуская учительницу, пошел к лестнице.
- За ним, - махнул автоматом Адидас и стал в хвосте колонны.
Задержавшись на лестнице - Пума и Полновецкая вместе спускались значительно медленее, чем двигались бы по отдельности - колонна дошла до спортивного зала, занимавшего в П-образном здании всё правое крыло второго и третьего этажей. Колонны за порогом зала рассыпались, и детей кучками сгоняли в разные углы зала - свободным оставался лишь тот, в котором была дверь.
Максим и Вика оказались под шведской стенкой, в противоположном от двери углу. Раньше здесь лежали маты, но их все перетащили к стене у двери, где сидели товарищи Адидаса и Пумы, и детей усадили прямо на бетонный пол, за день нагретый солнечным светом из окон.
Среди сидевших на матах захватчиков было минимум две женщины в мешковатой одежде.
- Сидеть тихо, - подошетший от матов парень с "макаровым" разговаривал по-русски значительно чище. - Телефоны все быстро выключили и в кучу сюда. Никаких "в туалет", "покурить", "в столовую за пирожками", - парень хохотнул над собственной шуткой, среди сидящих детей нервно хихикнули двое или трое.
Дождавшись выполнения указания, парень собрал трофеи и отнес их к куче телефонов возле матов. Когда он двинулся к своим товарищам, снаружи послышался вой сирен. Через большое окно Максим успел заметить синий огонек маячка на микроавтобусе. Вытянув шею, чтобы получше рассмотреть происходяшее снаружи, он поймал на себе взгляд одного из охранников и торопливо заинтересовался синим полом у себя под ногами.
- Что там? - потихоньку шепнула Вика, не поднимая головы.
- Милиция приехала. Может быть, и ОМОН, не разглядел.
- Значит, уже весь город знает, - вздохнула Вика. - Маму жалко.
Максим потихоньку покосился на неё. Она только казалась серьезной и строгой - на самом деле та еще заноза. Они жили через два двора друг от друга и до школы - да и в младших классах - почти не общались. С пятого класса их посадили вместе, и внезапно выяснилоссь, что во многих событиях, касавшихся их дворов, они участвовали одновременно, но с разных сторон - и в Походе На Голубятню, и в поисках старого мотора от "Явы" дяди Вити...
- Такое не спрячешь, - Максим наконец отковырнул чешуйку краски на стыке плит.
Поток детей в зал прекратился. Всех рассадили так, чтобы между группами детей оставались проходы для охранников. Учителей согнали в отдельную группу, которую усадили неподалеку от матов. Максим видел, как Анна Семеновна успокаивает молоденькую учительницу истории Катерину Викторовну - худая и высокая, она очень тихо всхлипывала в объятиях Полновецкой. Рядом с ними сидел угрюмый преподаватель трудового воспитания - Максим предположил, что вытащили трудовика из его каморки, оторвав от начатой бутылки.
Он коснулся руки Вики:
- Они там что-нибудь придумают. Это точно.
- Тихо там! - прикрикнул кто-то из охранников - оказывается, вокруг уже шептались многие, и гул очень тихих голосов стал довольно сильным.
Вика молча вымученно улыбнулась.
Минут двадцать они так и сидели - Вика что-то неслышно говорила себе под нос, Максим ковырял краску на полу и потихоньку подглядывал за ней. Внезапно у неё на лице появилось хитровато-понимающее выражение. Она потихоньку толкнула его в бок локтем. Вышло довольно неприятно, но он молча проглотил.
- Как думаешь, кто из них главный?
Максим потихоньку оглядел вооруженных людей. Большинство сидели на матах или стояли рядом с ними, о чем-то разговаривая на своем гортанном языке. Пара неторопливо ходила по проходам между группами детей, положив руки на висящие на шее автоматы и с хищным интересом разглядывая малышню, средние классы, старшекласников... старшеклассниц. Еще двое, на противоположных сторонах зала, выглядывали в окна, изучая обстановку снаружи.
- Может быть, вот тот, с длинной бородой? - Максим имел в виду мужчину лет под пятьдесят, сидевшего на матах у стены. Никакого оружия у бородача видно не было. Мысленно нарядив его в халат и чалму, Максим увидел вылитую картинку с обложки сборника арабских сказок. Остальные налетчики относились к мужчине с явным почтением - из голосов исчезала нотка демонстративности и нахрапистости.
- Может. Но тут ведь и директора нашего нет. А он сегодня точно на пятом уроке должен был быть.
Максим покосился на Вику, у обоих на лице отразилось понимание загадки. Директор и самые главные - не здесь. Скорее всего они в директорском кабинете, или в учительской.
- Оттуда они и звонят, - закончил Максим мысль вслух. И покосился на целую свалку мобилок, отнятых у школьников. Интересно, сколько человек рискнуло оставить телефон у себя, не послушаться приказа? Один - точно. Пока что ему просто нечего было передать, он просто потихоньку отключил звук и вибрацию и спрятал аппарат в кармане. Хватит и того, что он не попадет в руки вот того, что сейчас копошится в куче мобилок.
Внезапно из кучи раздалось жужжание и какая-то простая мелодия. Копошившийся в куче одутловатый мужчина в вытертых линялых джинсах и свитере разгреб пластиковую свалку и добыл из неё розовую "раскладушку" с мигающим экраном. Что-то сказал товарищам на матах, выслушал ответ и оскалился. Отложив АКСУ, он поднялся и покрутил над головой телефоном:
- Каму-та тут мама званыт! - с улыбкой обвел взглядом сидящих детей. Затихли все разговоры - дети смотрели на телефон, люди на матах - на детей. Несмело поднялась рука где-то среди младшеклашек. Одутловатый укоризненно покачал головой, не прекращая улыбаться. - Что ж ты так? Гаварили же - виключить. Ну, я атвэчу.
Рука потихоньку опустилась - из-за голов сидящих вокруг Максиму показалось, что девочка (розовый же), поднявшая руку, утонула в потихоньку шевелящихся волнах. Никто не заговорил - все молча слушали, как боевик, ткнув в кнопку и приложив телефон к уху, громко отвечает:
- Нэ, ей нэ плохо. Ей харашо, вэсэло, - он подмигнул. - Она еще остаться хочэт. Нэ, просит нэ забирать пока. Гаварит, может даже на савсэм останэтся. Гаварит, ви плахие, ви ей игрушек нэ покупаете.
В тишине раздался один тихий всхлип.
- Да-да, так и гаварит. Что? И ви рады бы отдать?
Еще один всхлип, громче первого. В тишине Максим через ползала слышал, как незнакомая ему младшеклассница понемногу проигрывает сражение со слезами.
- О, так и дагаварились, да! Да свидания! - одутловатый ткнул кнопку и сложил телефон. Потом подумал, выключил мобилку и швырнул его в пластиковую кучу. Что-то хрустнуло, по полу в сторону отлетела пластиковая крышка от корпуса. Сотни глаз следили за одутловатым, не отрываясь. - Всё, дэвачка, твои радитэли нам тэбя падарили!
В повисшей тишине всхлипы перешли в одну тихую высокую ноту. Вика потихоньку ткнула Максима в бок, вновь попав на больное место:
- Он ведь это не серьезно?
Максим потихоньку покачал головой, а затем, когда одутловатый и остальные боевики вернулись к своим делам, добавил:
- Думаю, ответь он по-настоящему - ему бы главный голову оторвал. А так это наши сделают.
Вика потихоньку улыбнулась, хотя пальцы её подрагивали - представление произвело на неё сильное впечатление:
- Скорее бы.
Ни выпускать детей в туалет, ни кормить никто, разумеется, не собирался. Боевики уселись обедать прямо на матах - откуда-то появились бутерброды, термосы, что-то в шуршащих упаковках. Максим сглотнул и порадовался, что обедают далеко от него и запахи не доходят - желудок уже подводило.
На улице темнело - осень в этом году долго оставалась довольно теплой, но все же октябрь давал о себе знать по крайней мере продолжительностью дня. Без падавшего из окон света внутри стало прохладнее. Максим снял пиджак и накинул на плечи начинавшей дрожать Вики - девчачья блузка от школьной формы сохраняла тепло немногим лучше рыбацкой сети.
Примерно через полчаса после окончания обеда в зал зашел незнакомый боевик - аккуратнее одетый, прямой как палка, с пистолетом за поясом. Максим решил, что это типичный адьютант. Зашедший что-то неторопливо говорил охранникам, на лицах боевиков читалось раздражение - похоже, им приходилось задержаться здесь дольше, чем они планировали.
Пожилой мужчина с длинной бородой о чем-то спросил. Адьютант, подумав, покачал головой и, не оборачиваясь, кивнул на детей. Сидящий мужчина провел рукой по бороде и неторопливо кивнул. Его, похоже, забавлял разговор с адьютантом - формально занимавшим более высокое положение, но на деле бывшим и моложе, и глупее. Максим вспомнил, что о чем-то подобном им рассказывали на факультативе по психологии в прошлом году.
Когда адьютант вышел, охранники о чем-то некоторое время довольно шумно спорили. Одна из двух женщин-боевиков хрипло и резко что-то ответила, встала с матов и отошла в сторону, чтобы немного размяться после долгого сидения - потянулась, сделала пару наклонов. Её силуэт четко вырисовывался на фоне подсвеченного красным окна. Наблюдая за ней, Максим внезапно понял, что мешковатая одежда на женщине при наклонах - глубоких, без помех наклонах - хорошо вырисовывает контуры тела.
Он коснулся руки Вики и кивнул на женщину-боевика. Некоторое время Вика следила за женщиной, потом, когда та села, прикусила нижнюю губу и задумалась.
- У неё под одеждой ничего нет, - наконец тихо вынесла вердикт она. Когда Максим с улыбкой кивнул, она торопливо продолжила вполголоса. - У неё нет ни бомбы, ни чего-то такого. Она не настоящая шаха... тьфу, шахидка.
Максим потихоньку вынул из кармана телефон, дал охраннику пройти и показал мобилку Вике. Та кивнула, но потом положила ладонь поверх аппарата и прошептала:
- А вторая?
Вторая женщина-боевик не вставала с матов, и одежда на ней лежала волнами, не давая понять, есть ли на ней что-то или нет. Она действительно могла оказаться бомбисткой.
Внезапно Вика сжала его руку с телефоном:
- Никто не снимает, - Максим непонимающе уставился на неё. - Нет никого с камерой - снимать забитый заложниками зал. Настолько забитый, что их даже невозможно уложить, а не усадить. На память.
Он понял и улыбнулся:
- Очень бедные террористы.
В последний момент Максиму показалось, что подходивший охранник что-то заметил. Торопливо уставился на свои руки, в которых лежали уже обе руки Вики, надежно прикрывая телефон. Когда боевик, насвистывая что-то под нос, прошел мимо, Максим торопливо набрал сообщение "у их женщин бомб нет" и отправил на номер отца - тот был первым в адресной книге. Телефон вновь перебрался в карман, а вот ладони Вики Максим выпускать не стал. Она не противилась.
Пара часов прошла в молчании - боевики понемногу становились более нервными и стали отвешивать оплеухи и пинки за разговоры. Дети же действовали в свойственном им репертуаре - от переживаний за день они настолько устали, что то тут, то там кто-то клевал носом и просыпался, а кто-то умудрился лечь, свернувшись калачиком, там же, где сидел. В конце концов, когда засыпать начала и Вика, Максим подвинулся, чуть растолкав соседей, и они смогли лечь рядом.
- Думаешь, еще долго? - практически одними губами спросила Вика, когда их лица оказались напротив. Максим лишь пожал плечами, и она, завернувшись в пиджак, уснула. Он с минуту смотрел на её лицо, ставшее таким беззащитным, а потом просто моргнул...
Его разбудил громкий звон стекла, слившийся с мягким хлопком выстрела. Вскинувшись, он увидел в свете фонариков в руках нескольких боевиков, как бородатый мужчина валится на бок с дыркой во лбу, из которой на лицо ему льется кровь. Боевики среагировали в то же мгновение - похватали оружие и бросились к матам. Все, даже ходившие среди заложников охранники. Поняв, что они собираются сделать, он повернулся и рухнул на Вику.
Прямо перед его лицом были огромные удивленные глаза - её тоже разбудил выстрел, но она еще не успела сообразить, что происходит. Вика попыталась спихнуть Максима с себя, правой рукой толкая в плечо, но он уперся обеими руками в пол. Сквозь два слоя одежды Максим чувствовал её частое сердцебиение, начавшую вырисовываться грудь, чувствовал её дыхание на своем лице, чувствовал её бедро так близко к тому месту, откуда начало разливаться сладкое напряжение...
И в этот момент загрохотали выстрелы. Зазвенело стекло - стреляли и внутри, и снаружи. Стреляли все, у кого было что-нибудь стреляющее. Боевики и идущие на штурм спецназовцы. В левую ногу Максима повыше колена вошла пуля. Пройдя навылет мимо кости, она со шлепком расплющилась о бетонный пол и отскочила в сторону. Следующая врезалась в кость правого плеча и осталась внутри. Потом еще две вошли по сторонам позвоночника - и Максим с радостью понял, что они не прошли навылет, они остались в нем.
И тут стрельба стихла. Это было кстати - перебитая правая рука под его весом согнулась там, где природой не было предназначено, и он рухнул на бок. Было очень больно. Увидел, как Вика вскакивает и что-то говорит, тряся его за целую, левую руку. Хотел ответить, что всё в порядке, но вместо этого закашлялся кровью. Вика что-то говорила, кричала, убирая волосы с его лица, но он не слышал. Видимо, он на всю жизнь оглох от грохота стрельбы, да.
Перевалившись на спину, он увидел вившийся под потолком в свете фонарей пороховой дым. Потом клубы сгустились, потемнели, свет понемногу мерк, и в конце осталась только такая приятная прохладная рука на его запястье и еще одна - на его лбу. Он попытался сказать ей "спасибо" за эту прохладу, но это оказалось тяжело, так тяжело, физически тяжело. Но она поймет, он потом ей скажет "спасибо" десять тысяч раз. Только вначале чуть поспит...
Максим содрал с вспотевшей головы шлем и пару секунд привыкал к освещению в комнате - горела лишь настольная лампа. Когда глаза наконец стали различать всё, он посмотрел на экран имэйджинатора ("фантазилки", как обозвал его с полгода назад, после получения первой же партии устройств, какой-то остряк). "Ксонг-Хэвэн" сообщал, что зачетное задание по дисциплине "Гражданская оборона" пройдено на оценку 4,35 балла, и спрашивал, хочет ли он повторить. Не забыв предупредить, что теперь это будет лишь самоподготовка.
Не задумываясь, Максим ткнул "да".