6 стихов 6 русских поэтов…
…в окружении превосходящих сил И.С.Баха и Густава Леонхарда:
уговор
когда наскучит жить и я умру
они плитой примнут меня к бугру
приостановит выплаты контора
но все равно в обещанном бреду
однажды навестить себя приду
сидящего живьем у монитора
я объясню себе что бога нет
и покажу движения планет
в пазах с подшипниками проще репы
природа тор хоть трижды в ней умри
вся правда полая дыра внутри
а слава пыль и сны о ней нелепы
пусть этот мертвый он и прежний я
под сводами последнего жилья
сравнят баланс и подобьют подробно
в попытке жизни не было вреда
но стоило ли пробовать тогда
чтоб стрелку забивать с собой загробно
вот собственно и монитор погас
поскольку в памяти иссяк запас
местоимений мнимому герою
забуду эту глупую игру
когда действительно всерьез умру
там впрочем в дверь стучат пойду открою
(2009)
Метаморфозы
Я стану прозрачным от мыслей, от их свеченья,
когда надо мной закачается виолончельный
мятущийся воздух густой; и, уже безучастный
к обиженным ближним, увижу: из листьев сочатся
туманные капли.
Мы все понемногу ослепли.
С момента рождения - в дымные падаем петли.
И все же, за воздух держась, ни на что не надеясь,
на что-то надеемся, то есть: сжигая, как ересь,
отцветшие звуки и желтые запахи, помним
о прежних препонах. В пруду отражаются сонмом
всё те же обиды. Войду в эту темную воду,
и деревом выйду, и встану от леса поодаль.
Мой горестный день. Кем я только за жизнь свою не был -
и хлебом, и камнем, и зверем, и рыбой, и небом,
но все превращения пели мне болью в ключицах,
немым удивлением, горьким осадком на лицах.
И больше ничто не случится. Я знаю наверно.
Дорога спиной своей в сторону дергает нервно -
и лес расступается.
Птица
упасть не боится.
Грохочет вдали колесо и блестят его спицы.
Ведь это не блажь - постоянно пить свет из миражей,
не приступ отчаянья и не обязанность даже.
А только на что ж это может быть странно похоже?
Кто бархатной ветошью водит по съёженной коже?
(2003)
* * *
Не обернулась, уходя, не стала
сентиментальничать, а я шептал, дурак:
прощай, моя душа, я знаю, ты устала,
сойдемся в тех краях,
где мы еще глаза влюбленные таращим
на свет неведомых невзгод
в прошедшем времени - вернее, в настоящем,
которое пройдет,
где чайки бедные кричат о звонком вздоре
известняку - а он от старости оглох,
где рвется к морю с пыльных плоскогорий
кладбищенский чертополох,
где ящерка и уж, невызревшая смоква
на греческом кусте -
жизнь не обветрилась, нет, что ты, не поблекла -
стоит в бесценной наготе
и смотрит ввысь, и ясно слышит море
далекое, и молча мы поем
о том, что звезды - соль, рассыпанная к ссоре
бессмертия с небытиём.
(2008-10)
Упование сыроежки
…Рой мух на падали шуршал, как покрывало…
Шарль Бодлер «Падаль»,
пер. А.Гелескула
В насекомых тучах зудья-нытья
С кузовком по ельнику я кружился,
Весь в жуках да мухах, как будто я,
Невзначай скопытившись, разложился.
Перевод есть образ и знак потерь,
Грустный символ поствавилонской эры.
Пусть антропоморфно я был теперь
Бойкой иллюстрацией к стихам Бодлера.
Как в любых блужданиях последних лет
Поначалу казалось: спасения нет.
Но - хотя ни мох, ни тенёк, ни слизни
Не спасли вот этот конкретный гриб -
Повторяя просековый изгиб,
Промелькнула бабочка из прошлой жизни.
И сказал сыроежковый Иезекииль:
«Вот я видел, как в плоть облекается гниль,
В чащах правды под елками греясь»…
Над болотом яснела и хмурилась мгла,
Между кочек в чернике, краснея, росла
Сыроежка, лучась и надеясь.
(2011)
Вариация
Нас ли время обокрало
и, боясь своих примет,
соболями до Урала
заметает санный след?
Сколько ходиков со звоном
расстилает сеть путин, -
тёмен сонник тех законов:
мы - одни и я - один.
Еду, еду, крестит поле
дикий воздух питьевой,
цепкий месяц входит в долю -
грызть от тучи мозговой.
Всё смещается отныне.
Дух к обочине теснит.
Циферблаты вязнут в глине,
образуя семь орбит.
И на стрелках, как актриса,
сидя в позе заказной,
запредельная виллиса
вертит веер костяной.
(1995)
* * *
Дождя отвесная река
без берегов в пределах взгляда,
впадая в шелест листопада,
текла в изгибах ветерка.
Она текла издалека
и останавливалась где-то.
И, как в мелодию кларнета,
в объем вступали облака.
Я не видал подобных рек.
Все эти заводи, стремнины
мне говорили: без причины
в ней где-то тонет человек.
И лужи, полные водой,
тянулись вверх, когда казалось,
что никому не удавалось
склоняться, плача, над собой.
(до 1991)
.
Click to viewуговор
когда наскучит жить и я умру
они плитой примнут меня к бугру
приостановит выплаты контора
но все равно в обещанном бреду
однажды навестить себя приду
сидящего живьем у монитора
я объясню себе что бога нет
и покажу движения планет
в пазах с подшипниками проще репы
природа тор хоть трижды в ней умри
вся правда полая дыра внутри
а слава пыль и сны о ней нелепы
пусть этот мертвый он и прежний я
под сводами последнего жилья
сравнят баланс и подобьют подробно
в попытке жизни не было вреда
но стоило ли пробовать тогда
чтоб стрелку забивать с собой загробно
вот собственно и монитор погас
поскольку в памяти иссяк запас
местоимений мнимому герою
забуду эту глупую игру
когда действительно всерьез умру
там впрочем в дверь стучат пойду открою
(2009)
Метаморфозы
Я стану прозрачным от мыслей, от их свеченья,
когда надо мной закачается виолончельный
мятущийся воздух густой; и, уже безучастный
к обиженным ближним, увижу: из листьев сочатся
туманные капли.
Мы все понемногу ослепли.
С момента рождения - в дымные падаем петли.
И все же, за воздух держась, ни на что не надеясь,
на что-то надеемся, то есть: сжигая, как ересь,
отцветшие звуки и желтые запахи, помним
о прежних препонах. В пруду отражаются сонмом
всё те же обиды. Войду в эту темную воду,
и деревом выйду, и встану от леса поодаль.
Мой горестный день. Кем я только за жизнь свою не был -
и хлебом, и камнем, и зверем, и рыбой, и небом,
но все превращения пели мне болью в ключицах,
немым удивлением, горьким осадком на лицах.
И больше ничто не случится. Я знаю наверно.
Дорога спиной своей в сторону дергает нервно -
и лес расступается.
Птица
упасть не боится.
Грохочет вдали колесо и блестят его спицы.
Ведь это не блажь - постоянно пить свет из миражей,
не приступ отчаянья и не обязанность даже.
А только на что ж это может быть странно похоже?
Кто бархатной ветошью водит по съёженной коже?
(2003)
* * *
Не обернулась, уходя, не стала
сентиментальничать, а я шептал, дурак:
прощай, моя душа, я знаю, ты устала,
сойдемся в тех краях,
где мы еще глаза влюбленные таращим
на свет неведомых невзгод
в прошедшем времени - вернее, в настоящем,
которое пройдет,
где чайки бедные кричат о звонком вздоре
известняку - а он от старости оглох,
где рвется к морю с пыльных плоскогорий
кладбищенский чертополох,
где ящерка и уж, невызревшая смоква
на греческом кусте -
жизнь не обветрилась, нет, что ты, не поблекла -
стоит в бесценной наготе
и смотрит ввысь, и ясно слышит море
далекое, и молча мы поем
о том, что звезды - соль, рассыпанная к ссоре
бессмертия с небытиём.
(2008-10)
Упование сыроежки
…Рой мух на падали шуршал, как покрывало…
Шарль Бодлер «Падаль»,
пер. А.Гелескула
В насекомых тучах зудья-нытья
С кузовком по ельнику я кружился,
Весь в жуках да мухах, как будто я,
Невзначай скопытившись, разложился.
Перевод есть образ и знак потерь,
Грустный символ поствавилонской эры.
Пусть антропоморфно я был теперь
Бойкой иллюстрацией к стихам Бодлера.
Как в любых блужданиях последних лет
Поначалу казалось: спасения нет.
Но - хотя ни мох, ни тенёк, ни слизни
Не спасли вот этот конкретный гриб -
Повторяя просековый изгиб,
Промелькнула бабочка из прошлой жизни.
И сказал сыроежковый Иезекииль:
«Вот я видел, как в плоть облекается гниль,
В чащах правды под елками греясь»…
Над болотом яснела и хмурилась мгла,
Между кочек в чернике, краснея, росла
Сыроежка, лучась и надеясь.
(2011)
Вариация
Нас ли время обокрало
и, боясь своих примет,
соболями до Урала
заметает санный след?
Сколько ходиков со звоном
расстилает сеть путин, -
тёмен сонник тех законов:
мы - одни и я - один.
Еду, еду, крестит поле
дикий воздух питьевой,
цепкий месяц входит в долю -
грызть от тучи мозговой.
Всё смещается отныне.
Дух к обочине теснит.
Циферблаты вязнут в глине,
образуя семь орбит.
И на стрелках, как актриса,
сидя в позе заказной,
запредельная виллиса
вертит веер костяной.
(1995)
* * *
Дождя отвесная река
без берегов в пределах взгляда,
впадая в шелест листопада,
текла в изгибах ветерка.
Она текла издалека
и останавливалась где-то.
И, как в мелодию кларнета,
в объем вступали облака.
Я не видал подобных рек.
Все эти заводи, стремнины
мне говорили: без причины
в ней где-то тонет человек.
И лужи, полные водой,
тянулись вверх, когда казалось,
что никому не удавалось
склоняться, плача, над собой.
(до 1991)
.