«Амаркорд». Запись фильма (часть 2)
1 часть: https://1-9-6-3.livejournal.com/616923.html
12 картина: С Градиской в кинотеатре
Особой вставкой в эпизод исповеди становится подробное воспоминание героя о его удивительной встрече с Градиской в пустынном зале кинотеатра прошлым летом...
...в самый волнующий момент, когда в крещендо главной музыкальной темы он кладет руку на прелести Градиски...
...та отвлекается от зрелища на экране и спрашивает, глядя на подростка в упор: - Что ты там ищешь?
13 картина: Исповедь продолжается
Резко, без перехода после обескураживающего вопроса Градиски, камера возвращает нас к таинству исповеди: постное лицо падре, которому уже некогда: он закругляется с Титта, а следующему, Джильоцци, отпускает грехи, вовсе ни о чем не расспрашивая.
Затем к падре подходит благовоспитанный подросток, жертва розыгрыша на уроке математики. Кандела - честный мальчик и признается святому отцу, что один раз занимался рукоблудием, в гараже…
14 картина: Рукоблудие в гараже
Эффектный эпизод из вечерних занятий школьников, набившихся в автомобиль и подстегивающих свою коллективную фантазию выкриками эротических лозунгов: «Градиска!», «Табачница!», «математичка!».. Но когда кто-то кричит «Альдина!», Чиччо грозит ему кулаком и отрезает: «Это моё!» Камера отъезжает: стоящий в гараже автомобиль сотрясается от вожделения подростков и в унисон им мигает своими фарами.
15 картина: Патриотический праздник
От скромной групповой эротической сцены камера переходит к картине подлинно массового, всенародного экстаза.
Жители собрались на торжественном построении по случаю праздника и посещения городка представителем высшей власти. Из проема здания валит то ли пыль, то ли дым, и в этом дыму из проема появляется группа городского актива, сплоченная вокруг высокого гостя маленького роста (в черном патриотическом мундире и с красной лентой через плечо). Его обращение к горожанам, фотограф с камерой, всё в дыму.
Гость и его сопровождающие устремляются в энергичную пробежку вдоль рядов приветствующих жителей городка. Всеобщая экзальтация, Градиска в патриотически-любовном приливе - на грани истерики: «Я хочу к нему прикоснуться!..»
...музыка бравурного марша сменяется энергичной ускоренной темой...
...городские активисты на бегу ритмично докладывают высокому гостю о достижениях...
...и делятся с ним своим энтузиазмом (в их числе математичка, учитель греческого, табачница - все они в черной патриотической форме)
...комментарий адвоката в камеру: - Сегодня, 21 апреля, мы празднуем дату основания Рима, вечного города...
Гость с городским активом взбираются на весьма своеобразную трибуну - крутой лестничный марш, втиснутый в глухую нишу крепостной стены; произносится патриотическая речь
16 картина: Дома, у калитки
Внезапно камера переносит нас к калитке и высокому забору у дома героя. Калитка заперта, и отец не может выбраться на улицу. Жена не пускает его протестовать против патриотического сборища. Уговоры не действуют на Миранду: она развязывает и снимает с мужа галстук-бант анархиста - тоже черный.
17 картина: Юные патриоты
Камера вновь возвращается к празднику. Руководитель командует торжественным детским построением. Школьники в белых футболках и черных трусах, с ружьями, делают коллективные упражнения.
18 картина: Образ Дуче и грёзы Чиччо
Кульминацией патриотических торжеств и всенародных фантазий становится подъем гигантского бело-розового цветочного портрета Дуче, с дико-выпученными глазами.
Созерцая его, Чиччо грезит - и диктатор вопрошает его (видно, как у пучеглазого Дуче шевелятся его цветочные губы):
- Согласен ли ты, Чиччо Маркони, член «Авангарда», взять в жены члена «Молодых итальянок» Альдину Кардини?
Чиччо с ружьем на плече и Альдина в фате - подтверждают свое согласие поцелуем. По обе стороны от них ряды юношей и девушек Италии приветственно кричат: «Браво, Чиччо! Да здравствует Чиччо!» Звенят колокола.
19 картина: Вечерние развлечения патриотов
Стемнело. Некоторые жители городка уже явно навеселе.
В одном из лучших заведений устроители праздника не знают, как еще угодить гостю с красной лентой. Но он привычно берет инициативу в свои руки: подходит к бильярдному столу, комментирует ситуацию («Трудный шар!..»), берет кий у одного из играющих. Им оказывается дядя героя, он тоже в черной патриотической форме и полон подобострастия к коротышке: на цыпочках переходит в удобное место, чтобы лучше рассмотреть невиданный удар начальствующей руки. Коротышка с театральной паузой мажет мелом кончик кия (все с почтением затаили дыхание)... прицеливается... и... в этот момент гаснет свет. Замешательство, поиски свечи... Дядя, выскочивший из заведения на площадь (там тоже погасла часть освещения), прислушивается к какому-то звуку и узнает его:
- Это же «Интернационал!»
Выбежавшие вслед за ним патриоты поражены, возмущены и бросаются на поиски смутьяна. Опять же, чуткий дядя первым соображает, что провокационная космополитическая музыка звучит с крепостной башни, из граммофона.
Патриоты готовы к бою: из всех своих пистолетов они ведут пальбу по башне - пока, наконец, подстреленный граммофон не падает на землю. Они торжествуют эту маленькую, но важную для них победу бравой песней.
20 картина: Касторка для смутьяна
Той же ночью отца героя прямо из домашней постели приводят на разбирательство в резиденцию патриотов. Разбирательство ведет «красавчик».
Среди прочих там и падре, и главный идеолог местных чернорубашечников - ветеран в инвалидной коляске. С Аурелио не церемонятся: деловито предлагают ему выпить «за победу фашизма», но вместо вина пособника анархизма ждет касторка, которую ему насильно вливают в глотку.
...идеологу-инвалиду стыдно за поведение своего неразумного соотечественника.
21 картина: Омовение отца семейства
Миранда, предполагая худшее, ждет мужа у калитки их дома. «Боже, уже два!..» - восклицает она, и, наконец-то, видит его впереди, у забора, явно не в своей тарелке. Она бросается к Аурелио на помощь: касторка уже действует вовсю.
В последующей сцене отец семейства - голый, понурив голову, - сидит в огромной деревянной лохани, а Миранда подливает воды, моет его и корит: «Ты меня не слушаешь никогда, а я права... Вставай, вытрись, а то заболеешь», подает ему простыню.
Аурелио привстает в лохани, укрываясь простыней, а в коридоре появляется Титта в ночной сорочке. Он принюхивается и, зажимая нос и смех, восклицает: «Ну, и вонища!»
Отец в ярости выскакивает в коридор, откуда испаряется Титта, и кричит в своей короткой тоге-простыне куда-то в другое помещение, потрясая кулаком: «Если это он “настучал”, то вот что я ему скажу: пусть лучше сматывается подальше, хоть в Америку!..»
...прослушав адресованную ему тираду, братец жены переворачивается в своей постели на другой бок, Миранда в отчаянии заламывает руки: «Нет!..»
22 картина: Гранд-Отель
Резко, без перехода, на фоне голубого неба - возникает роскошно-белоснежный, залитый солнцем фасад Гранд-Отеля.
Слышится голос адвоката:
- А вот Гранд-Отель, - и адвокат появляется в кадре, на этот раз без своего непременного велосипеда. Но, как и всегда, он обращается к нам с комментарием:
- Я эту гостиницу называю «Старая сеньора». Каждый год я сюда приезжаю, чтобы напитаться духом любви. Все мы когда-нибудь дарим любовь и ищем любви. Я единственный из нашего города, кто приезжает в Гранд-Отель... Хотя нет, как-то тут останавливалась Градиска - вот тогда-то она и получила это свое прозвище. Которое, кстати, означает: «Я готова, к вашим услугам». А вообще-то ее зовут Минола.
23 картина: Градиска и князь
Дождливым вечером, подъезжая в авто к Гранд-Отелю, секретарь мэрии по-отечески инструктирует нежно-задумчивую Минолу:
- Если Он останется доволен, найди момент и скажи Ему о трудностях со строительством набережной... Да и для тебя это шанс, Минола...
Она - в красном платье и красном берете, князь - в белом. Основная музыкальная тема получает здесь новую, пасторально-детскую разработку.
- Князь, я готова! («Градис!»)
(пластика старого свитского генерала-усача, пластика Градиски, надо поподробнее... - но как?!)
24 картина: Гешефт и жены эмира
Камера возвращает нас к адвокату, завершающему свой первый рассказ:
- Вот так Минолу и прозвали «Градиска». Хотя лично я не очень верю в эту историю. Как и не верю Гешефту, это наш торговец орешками. Этот-то вообще прирожденный врун.
И адвокат переходит к другой городской легенде: о том, как однажды в Гранд-Отеле остановился восточный эмир со своими многочисленными женами.
Начинается она вполне правдиво, ведь адвокат сам был свидетелем этого приезда...
...а дальше следует совершенно фантастические подробности в изложении Гешефта...
Музыкальная тема праздника сжигания зимы, сопровождающая эту псевдоэротическую новеллу, тоже получает здесь - с помощью дудочки Гешефта - несколько иную, знойную разработку: темп то ускоряется горячими струями, то замедляется, как приторно-прохладное дуновение, и вся мелодия окрашивается восточными подголосками
25 картина: Вечером у Гранд-Отеля
Титта, Чиччо и другие подростки подсматривают из кустов за танцующими на открытой веранде: дядя в белом костюме с блондинкой в черном платье.
Его томный и полноватый приятель уже вступил в свою неотразимую игру - пока еще на расстоянии - с другой полнотелой туристкой, сидящей за столиком с дочерью.
Но вот начинается мелодия кукараччи, и местный мачо идет к белокурой иностранке. Та уже млеет, а дочери остается лишь впитывать эту сцену глазами.
Дядя ведет свою партнершу «гулять по пляжу», адвокат беседует уже не вполне с нами - о стихотворении поэта Леопарди - с одинокой туристкой за соседним столиком. На ее голове застыло белоснежное перо на обруче, она с трудом понимает его итальянскую речь, и он помогает жестами - показывая ей уровень Леопарди относительно Данте:
Звучит основная музыкальная тема, на этот раз - замедленно-фортепианная, под нее качаются в танце-полусне обнявшиеся мачо и его дама...
Вернувшийся дядя, отряхиваясь от песка, рассказывает приятелю, как у него «прошло»:
- У меня с немками никогда проблем не было, она просто без ума!..
Картину замыкает светящийся в ночи фасад Гранд-Отеля.
3 часть: https://1-9-6-3.livejournal.com/617749.html
4 часть: https://1-9-6-3.livejournal.com/618252.html
.
12 картина: С Градиской в кинотеатре
Особой вставкой в эпизод исповеди становится подробное воспоминание героя о его удивительной встрече с Градиской в пустынном зале кинотеатра прошлым летом...
...в самый волнующий момент, когда в крещендо главной музыкальной темы он кладет руку на прелести Градиски...
...та отвлекается от зрелища на экране и спрашивает, глядя на подростка в упор: - Что ты там ищешь?
13 картина: Исповедь продолжается
Резко, без перехода после обескураживающего вопроса Градиски, камера возвращает нас к таинству исповеди: постное лицо падре, которому уже некогда: он закругляется с Титта, а следующему, Джильоцци, отпускает грехи, вовсе ни о чем не расспрашивая.
Затем к падре подходит благовоспитанный подросток, жертва розыгрыша на уроке математики. Кандела - честный мальчик и признается святому отцу, что один раз занимался рукоблудием, в гараже…
14 картина: Рукоблудие в гараже
Эффектный эпизод из вечерних занятий школьников, набившихся в автомобиль и подстегивающих свою коллективную фантазию выкриками эротических лозунгов: «Градиска!», «Табачница!», «математичка!».. Но когда кто-то кричит «Альдина!», Чиччо грозит ему кулаком и отрезает: «Это моё!» Камера отъезжает: стоящий в гараже автомобиль сотрясается от вожделения подростков и в унисон им мигает своими фарами.
15 картина: Патриотический праздник
От скромной групповой эротической сцены камера переходит к картине подлинно массового, всенародного экстаза.
Жители собрались на торжественном построении по случаю праздника и посещения городка представителем высшей власти. Из проема здания валит то ли пыль, то ли дым, и в этом дыму из проема появляется группа городского актива, сплоченная вокруг высокого гостя маленького роста (в черном патриотическом мундире и с красной лентой через плечо). Его обращение к горожанам, фотограф с камерой, всё в дыму.
Гость и его сопровождающие устремляются в энергичную пробежку вдоль рядов приветствующих жителей городка. Всеобщая экзальтация, Градиска в патриотически-любовном приливе - на грани истерики: «Я хочу к нему прикоснуться!..»
...музыка бравурного марша сменяется энергичной ускоренной темой...
...городские активисты на бегу ритмично докладывают высокому гостю о достижениях...
...и делятся с ним своим энтузиазмом (в их числе математичка, учитель греческого, табачница - все они в черной патриотической форме)
...комментарий адвоката в камеру: - Сегодня, 21 апреля, мы празднуем дату основания Рима, вечного города...
Гость с городским активом взбираются на весьма своеобразную трибуну - крутой лестничный марш, втиснутый в глухую нишу крепостной стены; произносится патриотическая речь
16 картина: Дома, у калитки
Внезапно камера переносит нас к калитке и высокому забору у дома героя. Калитка заперта, и отец не может выбраться на улицу. Жена не пускает его протестовать против патриотического сборища. Уговоры не действуют на Миранду: она развязывает и снимает с мужа галстук-бант анархиста - тоже черный.
17 картина: Юные патриоты
Камера вновь возвращается к празднику. Руководитель командует торжественным детским построением. Школьники в белых футболках и черных трусах, с ружьями, делают коллективные упражнения.
18 картина: Образ Дуче и грёзы Чиччо
Кульминацией патриотических торжеств и всенародных фантазий становится подъем гигантского бело-розового цветочного портрета Дуче, с дико-выпученными глазами.
Созерцая его, Чиччо грезит - и диктатор вопрошает его (видно, как у пучеглазого Дуче шевелятся его цветочные губы):
- Согласен ли ты, Чиччо Маркони, член «Авангарда», взять в жены члена «Молодых итальянок» Альдину Кардини?
Чиччо с ружьем на плече и Альдина в фате - подтверждают свое согласие поцелуем. По обе стороны от них ряды юношей и девушек Италии приветственно кричат: «Браво, Чиччо! Да здравствует Чиччо!» Звенят колокола.
19 картина: Вечерние развлечения патриотов
Стемнело. Некоторые жители городка уже явно навеселе.
В одном из лучших заведений устроители праздника не знают, как еще угодить гостю с красной лентой. Но он привычно берет инициативу в свои руки: подходит к бильярдному столу, комментирует ситуацию («Трудный шар!..»), берет кий у одного из играющих. Им оказывается дядя героя, он тоже в черной патриотической форме и полон подобострастия к коротышке: на цыпочках переходит в удобное место, чтобы лучше рассмотреть невиданный удар начальствующей руки. Коротышка с театральной паузой мажет мелом кончик кия (все с почтением затаили дыхание)... прицеливается... и... в этот момент гаснет свет. Замешательство, поиски свечи... Дядя, выскочивший из заведения на площадь (там тоже погасла часть освещения), прислушивается к какому-то звуку и узнает его:
- Это же «Интернационал!»
Выбежавшие вслед за ним патриоты поражены, возмущены и бросаются на поиски смутьяна. Опять же, чуткий дядя первым соображает, что провокационная космополитическая музыка звучит с крепостной башни, из граммофона.
Патриоты готовы к бою: из всех своих пистолетов они ведут пальбу по башне - пока, наконец, подстреленный граммофон не падает на землю. Они торжествуют эту маленькую, но важную для них победу бравой песней.
20 картина: Касторка для смутьяна
Той же ночью отца героя прямо из домашней постели приводят на разбирательство в резиденцию патриотов. Разбирательство ведет «красавчик».
Среди прочих там и падре, и главный идеолог местных чернорубашечников - ветеран в инвалидной коляске. С Аурелио не церемонятся: деловито предлагают ему выпить «за победу фашизма», но вместо вина пособника анархизма ждет касторка, которую ему насильно вливают в глотку.
...идеологу-инвалиду стыдно за поведение своего неразумного соотечественника.
21 картина: Омовение отца семейства
Миранда, предполагая худшее, ждет мужа у калитки их дома. «Боже, уже два!..» - восклицает она, и, наконец-то, видит его впереди, у забора, явно не в своей тарелке. Она бросается к Аурелио на помощь: касторка уже действует вовсю.
В последующей сцене отец семейства - голый, понурив голову, - сидит в огромной деревянной лохани, а Миранда подливает воды, моет его и корит: «Ты меня не слушаешь никогда, а я права... Вставай, вытрись, а то заболеешь», подает ему простыню.
Аурелио привстает в лохани, укрываясь простыней, а в коридоре появляется Титта в ночной сорочке. Он принюхивается и, зажимая нос и смех, восклицает: «Ну, и вонища!»
Отец в ярости выскакивает в коридор, откуда испаряется Титта, и кричит в своей короткой тоге-простыне куда-то в другое помещение, потрясая кулаком: «Если это он “настучал”, то вот что я ему скажу: пусть лучше сматывается подальше, хоть в Америку!..»
...прослушав адресованную ему тираду, братец жены переворачивается в своей постели на другой бок, Миранда в отчаянии заламывает руки: «Нет!..»
22 картина: Гранд-Отель
Резко, без перехода, на фоне голубого неба - возникает роскошно-белоснежный, залитый солнцем фасад Гранд-Отеля.
Слышится голос адвоката:
- А вот Гранд-Отель, - и адвокат появляется в кадре, на этот раз без своего непременного велосипеда. Но, как и всегда, он обращается к нам с комментарием:
- Я эту гостиницу называю «Старая сеньора». Каждый год я сюда приезжаю, чтобы напитаться духом любви. Все мы когда-нибудь дарим любовь и ищем любви. Я единственный из нашего города, кто приезжает в Гранд-Отель... Хотя нет, как-то тут останавливалась Градиска - вот тогда-то она и получила это свое прозвище. Которое, кстати, означает: «Я готова, к вашим услугам». А вообще-то ее зовут Минола.
23 картина: Градиска и князь
Дождливым вечером, подъезжая в авто к Гранд-Отелю, секретарь мэрии по-отечески инструктирует нежно-задумчивую Минолу:
- Если Он останется доволен, найди момент и скажи Ему о трудностях со строительством набережной... Да и для тебя это шанс, Минола...
Она - в красном платье и красном берете, князь - в белом. Основная музыкальная тема получает здесь новую, пасторально-детскую разработку.
- Князь, я готова! («Градис!»)
(пластика старого свитского генерала-усача, пластика Градиски, надо поподробнее... - но как?!)
24 картина: Гешефт и жены эмира
Камера возвращает нас к адвокату, завершающему свой первый рассказ:
- Вот так Минолу и прозвали «Градиска». Хотя лично я не очень верю в эту историю. Как и не верю Гешефту, это наш торговец орешками. Этот-то вообще прирожденный врун.
И адвокат переходит к другой городской легенде: о том, как однажды в Гранд-Отеле остановился восточный эмир со своими многочисленными женами.
Начинается она вполне правдиво, ведь адвокат сам был свидетелем этого приезда...
...а дальше следует совершенно фантастические подробности в изложении Гешефта...
Музыкальная тема праздника сжигания зимы, сопровождающая эту псевдоэротическую новеллу, тоже получает здесь - с помощью дудочки Гешефта - несколько иную, знойную разработку: темп то ускоряется горячими струями, то замедляется, как приторно-прохладное дуновение, и вся мелодия окрашивается восточными подголосками
25 картина: Вечером у Гранд-Отеля
Титта, Чиччо и другие подростки подсматривают из кустов за танцующими на открытой веранде: дядя в белом костюме с блондинкой в черном платье.
Его томный и полноватый приятель уже вступил в свою неотразимую игру - пока еще на расстоянии - с другой полнотелой туристкой, сидящей за столиком с дочерью.
Но вот начинается мелодия кукараччи, и местный мачо идет к белокурой иностранке. Та уже млеет, а дочери остается лишь впитывать эту сцену глазами.
Дядя ведет свою партнершу «гулять по пляжу», адвокат беседует уже не вполне с нами - о стихотворении поэта Леопарди - с одинокой туристкой за соседним столиком. На ее голове застыло белоснежное перо на обруче, она с трудом понимает его итальянскую речь, и он помогает жестами - показывая ей уровень Леопарди относительно Данте:
Звучит основная музыкальная тема, на этот раз - замедленно-фортепианная, под нее качаются в танце-полусне обнявшиеся мачо и его дама...
Вернувшийся дядя, отряхиваясь от песка, рассказывает приятелю, как у него «прошло»:
- У меня с немками никогда проблем не было, она просто без ума!..
Картину замыкает светящийся в ночи фасад Гранд-Отеля.
3 часть: https://1-9-6-3.livejournal.com/617749.html
4 часть: https://1-9-6-3.livejournal.com/618252.html
.