О понятии истины в «северной» этической системе.
Этого в «Поведении» не было, Константин А. Крылов ограничился рассмотрением понятия «истины» для «южной», «восточной» и «западной» этических систем.
Опираясь на изложенное им, я попытаюсь рассмотреть здесь понятие «истины» для «северной» этической системы.
Считаю необходимым предупредить: я не намерен в основном тексте или, возможно, в комментариях объяснять, доказывать или защищать тезисы, высказанные в «Поведении». Я их комментирую. Между ссылкой и катом выбирайте ссылку: кстати, прекрасное высказывание, если вспомнить, что «катом» называли палача.
Ограничусь кратким изложением условия задачи для тех, кто «почти помнит».
Итак, условие.
«Истина», по Константину А. Крылову, это ситуация, при которой отношение сознания к миру и отношение мира к сознанию одинаковы. Автор считает, что «эти критерии, сформированные в рамках этики, переносятся в область познания».
Я здесь вижу точку зрения на мир, то есть [действительное или чаемое] нахождение субъекта в той позиции из всех возможных, где это условие выполняется.
Рассматривая «южную» этическую систему, автор из её императива «я должен делать другому то, что другой делает мне» получает «я должен уподобиться реальности». Отсюда следует вывод о «южной» истине как точном подобии мира и о «южном» познании как увеличение такого уподобления методом аналогий.
Я здесь вижу требование предельного совершенствования наблюдения.
«Восточная» этическая система, с её «я не должен делать другому то, чего другой не делает мне» получает «я не должен противоречить реальности»; здесь становится возможной теоретическая наука.
Я здесь вижу запрос на теоретизирование как таковое, то есть умение избегать реальности в возможно более сложных и протяжённых умственных конструкциях («ангелы на кончике иглы»).
«Западная» этическая система задаёт, что «другой должен делать мне то, что делаю ему я», отсюда истина в ней задана через «реальность должна уподобиться мне». Это делает возможным экспериментальный метод и технику, порождает техническую цивилизацию per se.
«Северная» этическая система оперирует условием «другой не должен делать мне того, чего я ему не делаю», так что «мир не должен вести себя по отношению ко мне так, как я не веду себя по отношению к нему», отсюда «реальность не должна мне противоречить».
Конец условия. Теперь я попробую рассмотреть «северную» истину.
Напомню, что «южное» понятие об истине сводит её к соответствию мыслей фактам, а «восточное» - к непротиворечию мыслей фактам.
И та, и другая истины, однако, сходны в том, что само сопоставление отношения сознания к миру (мыслей о мире) и отношения мира к сознанию (наблюдаемых фактов) предполагает изначально правильным отношение мира к сознанию («я [не] должен»).
Проще говоря, для «юга» и «востока» сперва есть факты, полученные нами в общем случайно, а потом мы, преследуя истину, приводим наши мысли в соответствие этим фактам.
Далее, говоря о «западном» понятии истины, Константин А. Крылов употребляет выражение «гносеологический переворот», который, собственно, состоит в том, что теперь изначально правильным будет отношение сознания к миру, а не отношение мира к нам.
Здесь сперва есть наши мысли, а факты, в том числе полученные намеренно, при установлении истины могут соответствовать или не соответствовать нашим мыслям. Очевидный (в наше время) подход: экспериментальное доказательство гипотезы.
Этот «гносеологический переворот» («мир [не] должен») сохраняется для «северной» этической системы. Здесь, как и в «западной», первично отношение сознания к миру, а истину надо устанавливать через приведение фактов в соответствие этому отношению.
Однако, если «западная» истина получается через производство новых фактов (эксперимент), то «северная» истина обязана своим появлением уничтожению - точнее, обезвреживанию - фактов существующих; лишению их способности мешать нам думать, то есть препятствовать нашим мыслям, противоречить нашему представлению о мире, вмешиваться в нашу жизнь.
Если «западная» истина отвечает на вопрос «как должно быть», - буквально «мир нам задолжал» - то «северная» даёт ответ на «как не должно быть»: «мы не должны миру», «у мира нет прав на нас».
«Право» мира в данном случае (по аналогии с «субъективным правом») есть наша возможность получить от мироздания неприятности, на которые мы не напрашивались, и получить их сугубо в силу действия физических законов.
Конечно, и «неприятности», и «не напрашивались» могут быть поняты очень по-разному мной или Вами, однако они могут быть обобщены в «неизбежное». Мол, кто-нибудь точно огребёт то, чего он не хочет, и при этом ни за что. «Северная» истина призвана такому воспрепятствовать.
Итого, «северная» истина есть опровержение неизбежности, победа над судьбой. Причём победа именно над fatum, а не fortuna, хотя любой древний римлянин, услышав такое, покрутил бы пальцем у виска.
«Западная» истина не опровергает ни «южной», ни «восточной». Более того, она вырастает из их противоречия. Умение воспринимать факты (наблюдение, «юг») и умение избегать их (теория, «восток») для каждого природного явления могут прийти к противоречию видимого и предсказанного/вспомянутого.
Именно поэтому эксперимент становится востребован. И, в свою очередь, он невозможен без умения наблюдать и без умения теоретизировать.
Так же и «северная» истина нуждается и в наблюдении, и в теории, и в эксперименте: для точного понимания, от чего именно надо избавляться так, чтобы избежать «работы по площадям» с лишними тратами и непредсказуемыми побочными эффектами.
Отличие «северной» истины от «западной» состоит в отношениях практической составляющей (эксперимента в частности и техники вообще) к теоретическим (наблюдению и теоретизированию).
«Западный» эксперимент дополняет наблюдение (новыми фактами) и разрушает (опровергает) теорию. «Северная» же практика разрушает наблюдение, устраняя из него обезвреженные факты, и дополняет теоретические построения, освобождает место для них.
Выглядит заумью, нуждается в примере. Извольте.
Люди, умирающие от чумы на улице средневекового города. «Это есть факт, месье Дюк». А теперь этого факта нет. Он убран из нашей жизни вполне себе научно-техническими усилиями. Отсутствие этого факта ослабило ограничения на размышления людей о мире. Один из всадников Апокалипсиса ослаб, его стали меньше бояться, этим всадником стало труднее запугивать. Мир стал меньше противоречить человеку. Люди, формулируя свои жизненные планы, исключили из них возможность гибели себя и семьи в считанные дни от непонятной заразы - столь надёжно, что Стивен Кинг получил возможность зарабатывать, пугая таким раскладом, как чем-то крайне необычным.
Это и есть «северная» истина.
Разумеется, для того, чтобы чума не вернулась на улицы городов, надо работать, надо поддерживать и развивать очень сложные и многоплановые системы и учреждения. «Северную» истину надо содержать, иначе она перестаёт быть. Требования к поддержанию и повышению технического уровня здесь только ужесточаются, техническая цивилизация не отменяется.
Более того. «Западное» достижение истины - это событие. Его достаточно записать в Книгу рекордов, а потом можно пойти по своим делам (высадка на Луну). «Северное» достижение истины перманентно, это реальность (орбитальная станция); оно не может считаться достижением, если/когда оно прекращается - и это самая сильная претензия к делам советским с «северной» точки зрения.
Изложенное относится далеко не только к науке. Я говорю о познании вообще, об увеличении количества истины, о распространении ситуации, переживаемой нами как «истина», на возможно большую часть нашей жизни.
У Константина А. Крылова взятая в пределе «западная» истина - максимум познания о мире - может быть достигнута через «абсолютный эксперимент», то есть достижение ситуации, ранее не встречавшейся во Вселенной, и это было бы равнозначно творению нового мира.
Применяя тот же подход к «северной» истине, получаем столь же масштабный результат; правда, несводимый к единственному событию. Это уничтожение энтропии, исключение смерти из бытия. Здесь будет достигнута наивозможная «северная» истина, максимум знания о мире с «северной» точки зрения.
Да, это результат, который может быть обеспечен только той самой работой очень сложных и многоплановых систем и учреждений, а не законодательной отменой законов природы или хорошим поведением обывателя в рамках той или иной доктрины. Что поделать? - никто не говорил: «будет легко».
В этом пределе, кстати, видно и неустранимое противоречие «северной» и «западной» истин. «Северная» истина не даёт «западной» состояться. «Западная», состоявшись, уничтожит «северную».
Кто хочет, применяйте этот антагонизм к делам помельче. По крайней мере, не покидая пределов нашей Галактики.
А так переспросите меня обо всём этом миллиардов через двести лет. Гляну, что у кого получилось.
Спасибо за внимание. Надеюсь, мои разъяснения кому-то понадобились.