Его веки дрожат, и руки, сложенные у солнечного сплетения, сжимаются в кулаки, но взгляд будет покоен, когда раскроется перед теми, кто ждет. Мой мальчик, в котором задыхается бог, весел и смел. Девы, чьи глаза полны молочной сладости, оденут его в доспехи, вложив кинжалы острыми лезвиями к беззащитной мягкости плоти под непробиваемыми пластинами и позолотой, а он расплетет их косы. Они возложат на голову его каменную корону, но он не склонится перед толпой. Взойдет солнце, и они скажут ему: властвуй, царь. Они скажут: сражайся, воин. Он протянет ладонь, но не сможет коснуться тех, кто встанет с ним рядом. Его путь будет долог. От безмятежности его улыбки рассыпятся в прах копья врагов, но настанут дни, и те, кто любит его, сжав в объятиях, вгонят под ребра ту, давнюю, закаленную сталь.
А если короче то кабаки да бабы доведут его до цугундера :)
Comments 6
А если короче то кабаки да бабы доведут его до цугундера :)
Reply
и кто бы говорил )
а я не об этом.
Reply
Reply
Reply
Leave a comment