Про сиротливо лежащую лютню...
Расскажу-ка я вам сказку, мои дорогие,
посвященную "Дню Зеленых Человеков".
Проходите, располагайтесь и слушайте...
Она не знала для чего пришла в этот мир. Она не помнила, как появилась на свет.
И всякий раз, когда думала об этом, первые воспоминания о новой жизни
всплывали в памяти ее смутными, неясными обрывками:
тепло, хорошо, комфортно, очень хорошо... потом жарко и тесно, и душно...
и боль пронзительная, невыносимая... и крик... неистовый, протяжно-прерывистый,
с чувством освобождения и угасания боли... и свет, яркий свет, много света...
Она жила самой обычной жизнью, ничем особенным не отличаясь от подобных ей существ.
Разве что, чуть большей задумчивостью. А думать она любила. О многом. О разном.
О себе, о жизни, о мире, который казался загадочным... До бесконечности.
Ее не покидало чувство, что она знает ответы на все вопросы, только почему-то не может вспомнить.
И ей казалось, что вот еще чуть-чуть, совсем немного, и спадет пелена, и она вспомнит.
Вспомнит все.
Она закрывала глаза и видела перед собой кромешную тьму. А в этой тьме - мириады ярких,
светящихся огоньков. Они всегда были неподвижны. Зрелище очень напоминало бескрайнее
ночное небо с щедрой россыпью звезд. Это завораживало. И созерцать видение можно было
до бесконечности.
В такие моменты приятно было думать. О многом. О разном. И тоже до бесконечности...
О том, кто она, для чего пришла и что делает здесь, в этом мире, на этой планете...
И вот однажды, в одно из таких созерцаний, в одно из таких раздумий, неподвижные огоньки неожиданно пришли в движение и сложились, совершенно естественным образом, в светящийся символ, простой и красивый, состоящий из трех черточек и одного кружочка. Загадочный знак продержался какое-то время, а затем плавно и гармонично трансформировался в другой, где все элементы остались прежними, изменилось лишь их расположение. И этот, новый, покрасовался совсем недолго, затем потух, растворился, растаял и воцарился мрак. Глубокий, сплошной, беспросветный, отозвавшийся в сердце тихим восторгом, смешанным с предчувствием чего-то желанного...
Ей сложно было определить, через какое время появилось то, что она предчувствовала.
Просто вдруг, в какой-то момент, стало совершенно очевидным то, что это здесь, рядом.
Оно заполняло собой все пространство, включая в себя все предметы и вещи, огромное множество вещей и простиралось на шесть сторон, не зная предела.
Это не имело названия, но было безошибочно узнаваемым. Это была часть ее самой.
Из другой жизни, из другого мира. Мира, где все есть любовь, где нет разделения.
И мысленно, про себя, она назвала это "он", просто так, чтобы дать хоть какое-то определение.
- Ты откуда?
- С далекой планеты.
- А что за знаки, эти символы?
- Перешел в воплощенное состояние. Ургом. Это код. Запомни его.
- Вряд ли забуду.
Общение происходило мысленно и ощущалось ею, как многомерный поток, всеобъемлющий, всеохватывающий, пронизывающий пространство легко и естественно.
- Как ты меня нашел?
- Я не терял. По мыслям, по вибрациям. Тебе нужна была помощь - я пришел.
У тебя есть вопросы.
- Нет... Да... Есть... Зачем я здесь?
- Это твой выбор. Тебе нравится такая форма жизни и эта планета.
Множество удовольствий и возможности моделирования. В других местах этого нет.
Но, есть и опасность. Увлечься, застрять и увязнуть.
- А ты?
- Я обычно выбираю другое место.
- Почему?
- Пристрастия. Ты любишь одну планету, я - другую. И задачи разные.
- Какие?
- У нас, ургов, - материализовывать дух, у вас, людей, - одухотворять материю.
Мне по сердцу первое, тебе - второе.
- А что после воплощения?
- Возвращение.
- А почему ты знаешь и помнишь так много, а я так мало?
- Разумная плата за удовольствие и возможности моделирования.
И необходимая защита Единого.
- Я хочу домой. Хочу возвращения.
- Успеешь. Делай свое дело, получай удовольствие.
- Я боюсь. Боюсь оступиться, боюсь застрять.
- Не бойся. Помни закон Единого. Не в первый раз ходишь.
- И всегда возвращалась?
- Всегда.
Пелена спала. Она вспомнила. Вспомнила все. И пребывание в родном доме, где все есть любовь
и нет разделения, и все свои жизни на этой планете. Бессчетное множество жизней пронеслось в ее памяти, в мгновение ока и в мельчайших подробностях. Они все складывались по-разному и заканчивались по-разному, но начинались всегда одинаково:
тепло, хорошо, комфортно, очень хорошо... потом жарко и тесно, и душно...
и боль пронзительная, невыносимая... и крик... неистовый, протяжно-прерывистый,
с чувством освобождения и угасания боли... и свет, яркий свет, много света...
Она сидела на пляжной гальке, прислонившись спиной к большому валуну, обхватив согнутые в коленях ноги руками. День клонился к исходу, солнце - к закату, окрашивая ту часть пространства,
где море сливается с небом в самые фантастические цвета...
Она сидела, смотрела на небо, слушала шум набегающих волн и, как обычно, думала.
О многом. О разном.
"Одна... Среди огромного количества людей, друзей, любящих и любимых. Одна..."
Да, она так думала. И дело было не в том, что она испытывала неудовлетворенность собой и жизнью.
По большому счету, жизнь удалась и доставляла ей удовольствие. Она любила людей, люди любили ее. Сложно ли было ей среди них? Нет, не сложно.
Только вот, не проходило чувство одиночества и заливала иной раз сердце тоска по тому, родному дому, где все есть любовь и нет разделения.
Небо постепенно окрашивалось в глубокий черный цвет, проявляя все ярче мириады недвижимых звезд, щедро разбросанных. Четверть ущербной луны приветливой улыбкой воцарилась на отведенном ей месте. Широкой извилистой лентой поблескивал Млечный Путь...
И она смотрела на небо, на звезды, на Млечный Путь...
"Где-то там, за пределами... за пределами пределов... за пределами пределов беспредельного
мой дом, обитель...
А я - здесь... на краю края земли... на берегу большого моря... небольшой по размерам планеты... маленькой звездной системы, находящейся "на отшибе" скромной в размерах галактики..."
Да, именно так она и думала...
И вдруг, неожиданно, звезды пришли в движение и сложились совершенно естественным образом
в светящийся символ, простой и красивый, затем в другой, который продержался совсем недолго и растворился, растаял.
И воцарился мрак. Глубокий, сплошной, беспросветный, отозвавшийся в сердце тихим восторгом, смешанным с предчувствием чего-то желанного...
- Тоскуешь?
- Да.
- Я иду.
Яркий луч света прорезал ночное небо, уставился направленным прожектором на береговую гальку.
Она с любопытством наблюдала за происходящим. Луч постепенно рассеивался и сначала слабо,
а затем все четче стал проявляться силуэт: четыре руки, такие гибкие, что скорее напоминали не руки,
а щупальца; ноги - не ноги, а извивающийся хвост, наподобие хвоста сказочного джинна; один глаз, большой и красивый; светящаяся кожа небесно-голубого цвета. Остальные детали она рассмотреть не успела, так как прибывший друг-ург мгновенно произвел метаморфозы: вырастил подобие ног, глаза привел к количеству два и затянул их темной пленочкой, кожу покрыл шершавой зеленоватой коркой и вырастил хоботок.
Они огладели друг друга и расхохотались. Искренне, заливисто, как дети: "Какой маскарад!"
Точнее, они все это "подумали". Ей очень нравилась подобная форма общения - мыслями. Всю гамму чувств и разнообразные оттенки смысла не надо было облекать в какие-то словесные формы. Любые слова оказались бы блеклыми.
Она встала, подошла к нему, тронула за хоботок. Хоботок закачался.
- Ты это зачем?
- У вас, на Земле, условия жизни для нас, ургов, неподходящие. Здесь слишком холодно и ярко.
Я подзабыл уже, как выглядят и устроены люди. Вот и применил те меры защиты, которые первыми пришли в голову. Подожди немного, я тебя просканирую и приведу свое тело в полное соответствие земному.
- Ты это можешь?
- Да. Какое тело предпочитаешь видеть рядом?
- Мне все равно, какой маскарадный костюм ты выберешь. На твой вкус.
Вкус у друга-урга оказался странным. Через секунду перед ней уже был мужчина неопределенного возраста, пропорционального телосложения, ряженый в какую-то тряпку, напоминающую холстину,
и едва доходящую до колен. Подпоясанный плетеным веревочным поясом, босой, он стоял и крепко прижимал к груди лютню.
- Почему так? - рассмеялась она.
- А почему нет? Одежда символизирует любовь к минимализму, а босые ноги - простоту нрава.
- Ну почему лютня?
- Стихи бренчать. Ты же любишь.
- Оставь. Я думала, мы другим займемся.
- Чем? - он отбросил лютню в сторону, - Я-то пришел тебя поразвлечь.
- Отведи меня домой. Все, что могла, я в этой жизни сделала.
- Хорошо. Идем. Но, ты же знаешь, что это опять ненадолго. Скоро тебе снова захочется сюда,
в этот мир, на эту планету.
Да, она знала, что все так и будет... И все же, ей нестерпимо хотелось вернуться домой, чтобы потом, через какое-то время, так же нестерпимо захотелось вернуться сюда, на эту планету, где есть удовольствия и возможности моделирования, и где все повторится сначала:
тепло, хорошо, комфортно, очень хорошо... потом жарко и тесно, и душно...
и боль пронзительная, невыносимая... и крик... неистовый, протяжно-прерывистый,
с чувством освобождения и угасания боли... и свет, яркий свет, много света...
Луч прожектора полоснул предрассветное небо...
Солнце уже подкрадывалось к востоку. Мириады звезд тускнели и блекли.
Четверть луны улыбкой чеширского кота таяла на небосклоне.
День неумолимо вступал в свои права. И первый луч солнца, несмелый и робкий,
щекотнул струны сиротливо лежащей на берегу лютни...