испражняться согласно распоряжениям: "Брехт. Швейк. Вторая мировая" в СТИ, реж. Уланбек Баялиев
С четвертой попытки все-таки дошел - Швейку до Сталинграда проще было добраться! Задним числом обратился к тексту пьесы: Брехт, проехавший насквозь СССР по направлению к Тихому океану и бросивший на пути в Москве очередную сожительницу, писал "Швейка во Второй мировой", отправляя заимствованного из Гашека (которого ранее инсценировал для Пискатора ближе к оригиналу) героя в ледяные русские степи, возле теплых калифорнийских пляжей Санта-Моники, и сатирический антигитлеровский памфлет его фальшив и натужен от начала до конца. Уланбек Баялиев в подтексте, разумеется, делает поправку на актуальную локализацию, но внешне это совсем от греха не проявляется, и ничто не мешает воспринимать - и подавать... - спектакль как "антифашистский" в узком, то есть, мягко говоря, не слишком злободневном, в лучшем случае "мемориальном" аспекте. Карикатурный и будто сошедший с плакатов Кукрыниксов (недавно прошла их выставка, можно оглянуться и сравнить) фюрер в исполнении Сергея Аброскина беснуется в одиночку, лишившись прописанных автором приспешников, и только в финале на пути к Сталинграду встречается с замерзающим Швейком. Первый акт, длительностью около двух часов, разыгрывается за барной (но уже простреленной заранее трассирующими пулями) стойкой пражского трактира "У чаши": выдохшаяся едкость брехтовской сатиры тут особенно беспомощна, а тонкость и психологическая зрелость исполнения заглавной роли Никитой Исаченковым не компенсирует выдохшийся идеологический заряд (для Брехта важно, что Гитлер заявляет о борьбе против большевизма, точнее, ведет защитную, "оборонительную" войну против него; в то время как теперешняя военно-мединско-православная доктрина, вслед за Гитлером предавая большевизм анафеме, Третьему Рейху геополитически противопоставляет Третий Рим...), памфлет остается по форме и жанру памфлетом, не превращаясь ни в психологическую, ни даже в историческую драму, но предмет сатиры (еще и двусмысленный в свете "актуальной повестки") от его острия ускользает, злободневность антигитлеровской сатиры, если ее воспринимать прямолинейно, как-то совсем отошла в область учебников, музеев и праздничных акций. Тем не менее за счет Исаченкова спектакль, хоть и разваливаясь на ходу, как-то смотрится: "надо покоряться" - говорит Швейк, являя собой пример не активного и не декларативного, а сущностного, экзистенциального сопротивления изуверским приказам или попросту идиотским распоряжениям (не всегда равно остроумные репризы Брехта ему в том помогают мало, скорее вредят); первый акт выходит сумбурным еще в силу путаного сюжета (интриги с мясной вырезкой, которую нелегально пытаются раздобыть для прожорливого мещанина, воровством собаки, противостоянием СС и гестапо), второй сюжетно более цельный (сборный пункт и фронт), но там подводят образы второстепенных персонажей, чересчур ходульные и плоские даже по меркам агитки (в чем вижу недоработку режиссера; актеры - Анна Рудь в обличье русской старухи, благословляющей рядового-славянина из вражеской армии, Сергей Пирняк, играющий заплутавшего в приволжских снегах фельдкурата - делают, что могут...), отсутствие внятной развязки, доставшееся спектаклю от автора - пьеса написана в 1943-м, когда до развязки и в реальности было далеко - тоже представлению, раздутому на три с лишним часа, завершенности не добавляет.