Про Джексоновских героев, вдогонку к предыдущему посту.
Мне всегда удивляло, что в фильмах ПиДжея герои постоянно сомневаются.
Они сомневаются и в самих себе, и в окружающих. Причем, делают это там, где книжные прототипы точно знали, чего хотели, отчего сам образ выворачивается наизнанку. Самый яркий пример- Арагорн. На экране на протяжении 2 с половиной фильмов мы видели постоянные сомнения и терзания из серии "Могу ли я?", "Достоин ли я?" и проч, и как-то более или менее он определился только к середине третьего фильма, тогда как книжный Арагорн точно знал, кто он, что он делает и на что имеет право. Удивительно, как с таким настроем джексоновский Арагорн вообще умудрился чего-то добиться. У Толкина, кстати, Арагорн не только четкие представления о своем месте имел, но и чужое мнение и чужой выбор уважал (и не только он). Да, я об Арвен. Меня в свое время очень покоробило, как обошлись с этим женским персонажем. И дело не в расширенной роли, а в том, что ее решение пытались оспорить все, кому не лень. Сначала возлюбленный, когда в мире становится все плохо, говорит, что "все это был сон", и пытается ей ее побрякушку вернуть, потом отец упорно отсылает на Запад. И она, что характерно, даже вроде как соглашается сначала. У Толкина же никому в голову не приходило оспорить этот выбор, переубедить и т.д. Только в самом конце "Возвращения короля" есть сцена, где Арвен и Элронд уходят в горы и долго гуляют там, прощаясь навсегда (и лично для меня эта сцена тронула куда больше, чем вся эта киношная клюква). Кстати, что интересно, меч и знамя у ПиДжея Арагорн получает только в третьем фильме- меч непосредственно из рук Элронда, а знамя и вовсе под занавес, когда толку от него уже мало (в книге же он получил сотканное Арвен знамя от ее братьев и прибыл под ним на Пелленорское поле, а меч и вовсе был с ним с самого начала). Символичность этих предметов в итоге как-то совсем потерялась.
А в "Хоббите" тема неуверенных в себе персонажей активно прогрессирует. Причем, опять сомневается король в изгнании, и опять- в самый неподходящий для этого момент. Интересно, у ПиДжея пунктик какой-то на этом? Меня просто убила наповал сцена, где гномы, не сумев открыть дверь, дружным строем разворачиваются и идут назад. А Бильбо, которому, получается, больше всех надо, остается и в итоге находит скважину. Конечно, в повести дверь открылась тоже далеко не сразу, но таких упаднических настроений там не было. Насколько же нелепо оно получается: всю жизнь лелеять мечту о мести, наконец решиться прийти в логово к дракону- причем, заметим, не сокровища вернуть, а собственный дом! - и потом, не сумев сразу открыть дверь, повернуться и уйти. Феерично.
В Эсгарот, впрочем, компания тоже прибывает эпично. Контрабандой, прячась в бочках с сырой рыбой, под покровом ночи пытаясь украсть оружие из городской оружейной - словом, совершенно не так, как это сделали гномы Толкина, хотя потом сцена встречи с бургомистром и приблизила момент к оригиналу.
А в песенке-пророчестве оказался неожиданный финал. В той, что была в повести, рассказывали о величии возвратившегося подгорного короля и о том, что золото потечет рекой, и ни слова- про охваченный огнем озерный город.
Они сомневаются и в самих себе, и в окружающих. Причем, делают это там, где книжные прототипы точно знали, чего хотели, отчего сам образ выворачивается наизнанку. Самый яркий пример- Арагорн. На экране на протяжении 2 с половиной фильмов мы видели постоянные сомнения и терзания из серии "Могу ли я?", "Достоин ли я?" и проч, и как-то более или менее он определился только к середине третьего фильма, тогда как книжный Арагорн точно знал, кто он, что он делает и на что имеет право. Удивительно, как с таким настроем джексоновский Арагорн вообще умудрился чего-то добиться. У Толкина, кстати, Арагорн не только четкие представления о своем месте имел, но и чужое мнение и чужой выбор уважал (и не только он). Да, я об Арвен. Меня в свое время очень покоробило, как обошлись с этим женским персонажем. И дело не в расширенной роли, а в том, что ее решение пытались оспорить все, кому не лень. Сначала возлюбленный, когда в мире становится все плохо, говорит, что "все это был сон", и пытается ей ее побрякушку вернуть, потом отец упорно отсылает на Запад. И она, что характерно, даже вроде как соглашается сначала. У Толкина же никому в голову не приходило оспорить этот выбор, переубедить и т.д. Только в самом конце "Возвращения короля" есть сцена, где Арвен и Элронд уходят в горы и долго гуляют там, прощаясь навсегда (и лично для меня эта сцена тронула куда больше, чем вся эта киношная клюква). Кстати, что интересно, меч и знамя у ПиДжея Арагорн получает только в третьем фильме- меч непосредственно из рук Элронда, а знамя и вовсе под занавес, когда толку от него уже мало (в книге же он получил сотканное Арвен знамя от ее братьев и прибыл под ним на Пелленорское поле, а меч и вовсе был с ним с самого начала). Символичность этих предметов в итоге как-то совсем потерялась.
А в "Хоббите" тема неуверенных в себе персонажей активно прогрессирует. Причем, опять сомневается король в изгнании, и опять- в самый неподходящий для этого момент. Интересно, у ПиДжея пунктик какой-то на этом? Меня просто убила наповал сцена, где гномы, не сумев открыть дверь, дружным строем разворачиваются и идут назад. А Бильбо, которому, получается, больше всех надо, остается и в итоге находит скважину. Конечно, в повести дверь открылась тоже далеко не сразу, но таких упаднических настроений там не было. Насколько же нелепо оно получается: всю жизнь лелеять мечту о мести, наконец решиться прийти в логово к дракону- причем, заметим, не сокровища вернуть, а собственный дом! - и потом, не сумев сразу открыть дверь, повернуться и уйти. Феерично.
В Эсгарот, впрочем, компания тоже прибывает эпично. Контрабандой, прячась в бочках с сырой рыбой, под покровом ночи пытаясь украсть оружие из городской оружейной - словом, совершенно не так, как это сделали гномы Толкина, хотя потом сцена встречи с бургомистром и приблизила момент к оригиналу.
А в песенке-пророчестве оказался неожиданный финал. В той, что была в повести, рассказывали о величии возвратившегося подгорного короля и о том, что золото потечет рекой, и ни слова- про охваченный огнем озерный город.