(no subject)
Наступило лето. И мы отправляемся на море. На автобусе, ведь у нас нет машины. Мы слишком бедны и независимы, чтобы иметь машину. А когда мы будем богаты, машина нам будет не нужна. В автобусе я вижу разных людей.
Вот парень с распаренным жарким лицом в майке с газетным принтом. Волосы у него обильно смазаны гелем или гусиным жиром, так, что прикоснуться к ним противно, как к мертвой рыбе, и уложены в плоские змеевидные кудри. Такая прическа держится два дня, думаю, она осталась с вечеринки, о которой он рассказывает своим друзьям. У него ястребиные глаза.
Вот девочка с куклой. У нее коса той длины, которая бывает у всех девочек ее возраста. Ее очень бедные сандалии когда-то были голубыми.
Водитель выглядит настоящим добряком: в усах и светлой рубашке. Но он обманывает нас всех. Проезд стоит 38 руб., а он собирает по 50. Но это еще не всё. Время от времени из-под усов его отскакивает мат-чистоган.
А вот мужчина навис туго обтянутым животом над нашим сиденьем. Футболка на нем почти трещит, уже начали выступать темные ниточки швов под мышками.
Стоит ли говорить, что половина автобуса в камуфляже.
А у этой женщины живот делится пополам рябыми джинсами.
Вот бабушка с оранжевыми волосами, уложенными с помощью трех тысяч шпилек в какое-то безе. У нее непременное старушачье золото - эти серьги, наверное, муж дарил ей на свадьбу. А руки у нее тяжелые, кисть перетянута браслетом часов, как нога надувной собачки, которую делает клоуны. Её взгляд бледнее даже погребенной под дешевой краской седины. У нее два тяжелых пакета. Откуда у всех бабушек эти тяжелые авоськи? Что они там носят такого?
Красивый парень в узкой рубашке. Изящный и немного недовольный. Интересно, что у него в сумке? Бутылка шампанского, библиотечный Куприн или охапка листовок радикального содержания? Вообще-то, я итак знаю. Ведь это Коля.
Ведь каждый везет что-то важное, у каждого целый мир внутри. А нам неинтересно. Мы едем дальше. Как так.
Вот парень с распаренным жарким лицом в майке с газетным принтом. Волосы у него обильно смазаны гелем или гусиным жиром, так, что прикоснуться к ним противно, как к мертвой рыбе, и уложены в плоские змеевидные кудри. Такая прическа держится два дня, думаю, она осталась с вечеринки, о которой он рассказывает своим друзьям. У него ястребиные глаза.
Вот девочка с куклой. У нее коса той длины, которая бывает у всех девочек ее возраста. Ее очень бедные сандалии когда-то были голубыми.
Водитель выглядит настоящим добряком: в усах и светлой рубашке. Но он обманывает нас всех. Проезд стоит 38 руб., а он собирает по 50. Но это еще не всё. Время от времени из-под усов его отскакивает мат-чистоган.
А вот мужчина навис туго обтянутым животом над нашим сиденьем. Футболка на нем почти трещит, уже начали выступать темные ниточки швов под мышками.
Стоит ли говорить, что половина автобуса в камуфляже.
А у этой женщины живот делится пополам рябыми джинсами.
Вот бабушка с оранжевыми волосами, уложенными с помощью трех тысяч шпилек в какое-то безе. У нее непременное старушачье золото - эти серьги, наверное, муж дарил ей на свадьбу. А руки у нее тяжелые, кисть перетянута браслетом часов, как нога надувной собачки, которую делает клоуны. Её взгляд бледнее даже погребенной под дешевой краской седины. У нее два тяжелых пакета. Откуда у всех бабушек эти тяжелые авоськи? Что они там носят такого?
Красивый парень в узкой рубашке. Изящный и немного недовольный. Интересно, что у него в сумке? Бутылка шампанского, библиотечный Куприн или охапка листовок радикального содержания? Вообще-то, я итак знаю. Ведь это Коля.
Ведь каждый везет что-то важное, у каждого целый мир внутри. А нам неинтересно. Мы едем дальше. Как так.