Три сферы и время
Одна из главных для меня идей, которые я перенял от Любарского - мысль о членении общественного целого на три сферы: государство, экономику и культуру. Эти понятия задают обобщенные координаты, в которых удобно и естественно рассматривать общественные явления.
По отдельности, так сказать, в чистом виде, эти три пласта, три типа восприятия жизни можно прочувствовать, наблюдая за тем, как люди воспринимают различные жизненные ситуации и проблемы.
Для кого-то первый и главный вопрос - справедливо ли вот это действие, решение, положение. Справедливо или нет, законно или незаконно. Такие люди обостренно чувствуют несправедливость, их возмущает беззаконие и неравенство. Взор такого человека нацелен на настоящее, справедливость и равенство должны быть обеспечены здесь и сейчас, иначе они обессмысливаются (ну разве может успокоить обещание справедливости через десять лет?) .
Для другого естественное и главное измерение - эффективность, рентабельность, соотношение доходов и издержек. Понятия справедливости, равенства, соображения законности не отрицаются, но не они стоят на первом месте. Для такого человека важней всего свобода, отсутствие принуждения, возможность свободно действовать, выбирать и реализовывать свое будущее, чтобы затраты окупались и сегодняшние инвестиции завтра принесли прибыль. Именно на это будущее и нацелен взор, именно для будущего и нужна свобода - свобода самому творить свое будущее, свобода действовать так, чтобы будущее стало лучше, чем настоящее.
Третьего при столкновении с какой-то проблемой в первую очередь волнуют не аспекты законности или выгоды, а то, насколько правильно действие, как должно поступать, как принято у людей, с которыми ты себя ассоциируешь, вести себя в данной ситуации. Для него важна норма, традиция, укорененность в опыте. Такой человек ориентирован на прошлое, оттуда он черпает смысл и понимание, представление о норме и долге. Опыт прошлого придает смысл и цену настоящему, и в соотнесении с прошлым, через призму прошлого оценивается и настоящее, и шаги в будущее.
Таким образом, получается, что эти три типа восприятия жизни соотносятся с различными приоритетными направлениями во времени и с тремя различными способами ориентации во времени. Политика сиюминутна, для нее важней всего настоящее. Экономика устремлена из настоящего в будущее, в настоящем для нее ресурсы, а в будущее - возможности, цели и задачи. Культура смотрит на настоящее и будущее через призму прошлого.
Конечно, время всегда идет в будущее, и человек, живущий во времени, едва ли ограничивается одним типом восприятия. Однако в зависимости от того, на чем в первую очередь сосредоточено его восприятие, какой аспект для него является наиболее естественным, можно сказать, что этот человек принадлежит преимущественно сфере политики, экономики или культуры. И поскольку относительно движения времени каждая сфера расположена по-особому, сосредоточенность на ней определяет и специфический временной горизонт.
Короче всего время у политики - оно меряется днями, месяцами, в крайнем случае несколькими годами. Ну кто из политиков смотрит дальше, чем на две выборных периода? События происходят здесь и сейчас, результаты отделены от действий днями, а то и часами. Выпуски политических новостей выходят каждые тридцать минут, газета с новостями недельной давности никого не интересует.
Время экономики меряется месяцами и годами, а большие проекты расчитываются на десятилетия вперед. И хотя изменения котировок происходят ежедневно, основные события имеют масштаб месяцев и лет, а тенденции проявляются за годы и продолжаются десятилетиями.
Время культуры измеряется десятилетиями и веками, и ее процессы больше похожи не на смену времен года, а на климатические и геологические изменения. Иногда они настолько неторопливы и фундаментальны, что человек и не успевает заметить изменения, считая текущее состояние просто данностью, константой. События культуры уходят в прошлое постепенно и неторопливо, настоящее культуры продолжается гораздо дольше, точнее сказать, прошлое культуры гораздо сильнее проявлено в настоящем, оно продолжает длиться и действовать. Подлинное, настоящее явление культуры, оставаясь современным и актуальным с течением времени, продолжает жить в меняющемся настоящем и тем самым из прошлого прорастает в будущее. Мы из нашего настоящего смотрим в прошлое и видим там вечность, вечность из прошлого смотрит через череду потомков в будущее.
В каждой сфере действуют свои специфические регулирующие механизмы, настроенные на свою логику, свой тип связи людей и событий и на свой временной масштаб. Перенесение логики одной сферы в деятельность другой приводит к разнообразным нарушениям, проявляющимся, в том числе, за пределами чужеродного временного горизонта.
Вот, к примеру, государство подчиняет себе экономику, навязывает ей свою логику и свои принципы принятия решений. Экономика от этого может начать "двигаться" быстрее, поскольку удается концентрировать большие ресурсы и осуществлять масштабные проекты, да и вообще приказать быстрее и проще, чем заинтересовать. Но зато от такого вмешательства чужеродных механизмов возникают непредвиденные (для политической сферы) долговременные последствия, и издержки принятых решений, давших в свое время быстрый эффект, проявляются спустя годы и десятилетия. Экономика долго и дорого платит за то, что было ей навязано по внеэкономической логике. Об этом много сказано, и нет смысла вдаваться в детали.
Однако, аналогичные эффекты возникают и в случае, когда экономика подминает под себя культуру. Культура при этом становится все более экономически эффективной, но все более быстротечной и подверженной старению. Моды меняются каждый сезон, популярная музыка штампуется в промышленных масштабах и в таких же масштабах отправляется на свалку, будучи вытеснена более свежей продукцией шоу-бизнеса. Морально стареют и выходят из моды не только песни и клипы, но и исполнители, а для производства новых на замену работают совсем уже не метафорические фабрики звезд. Фильмы и книги превращаются из штучного изделия в массовый стандартизованный продукт, их выпуск ставят на поток, и судьба их все меньше определяется смыслом и качеством, а все больше подчиняется логике бренда, попадания в целевую нишу, зависит от раскрутки, рекламного бюджета и серийного оформления и т.д. Средства вложены - продукт создан - затраты окупились - нужно запускать новый проект. Таков производственный цикл. Тратить дорогостоящие ресурсы на те излишества, которых не заметит или не оценит массовый потребитель - непозволительная роскошь. Вкладывать нужно в то, что даст отдачу. Прошлое и настоящее - лишь ресурс для будущего. Такова логика коммерциализированной культуры. И эта логика отбирает эффективного производителя, и воспитывает своего потребителя, на вкусы и потребности которого будут сориентированы следующие проекты.
И если сейчас мы с удовольствием смотрим фильмы, снятые полвека назад и читаем книги, написанные век назад, довольно сложно представить себе, что нынешняя свежая продукция будет иметь ценность лет через пятьдесят или сто.
Из сказанного становится понятно, что все долгосрочное в политике и экономике не может существовать и развиваться иначе, как опираясь на константы культуры, на нормы и ценности, на ту долговременную связь, которая выходит и за пределы индивидуальных решений и предпочтений, и за пределы расчитанных планов и проектов. И если размываются и шатаются несущие опоры культуры, то и вся конструкция, сколь бы она не была развита и уравновешена в плоскостях политики и экономики, неизбежно теряет устойчивость, и будущее ее оказывается под угрозой. (Конечно, не для этого лишь вывода строилось вышеприведенное рассмотрение, но вывод этот вытекает из него с неизбежностью).
По отдельности, так сказать, в чистом виде, эти три пласта, три типа восприятия жизни можно прочувствовать, наблюдая за тем, как люди воспринимают различные жизненные ситуации и проблемы.
Для кого-то первый и главный вопрос - справедливо ли вот это действие, решение, положение. Справедливо или нет, законно или незаконно. Такие люди обостренно чувствуют несправедливость, их возмущает беззаконие и неравенство. Взор такого человека нацелен на настоящее, справедливость и равенство должны быть обеспечены здесь и сейчас, иначе они обессмысливаются (ну разве может успокоить обещание справедливости через десять лет?) .
Для другого естественное и главное измерение - эффективность, рентабельность, соотношение доходов и издержек. Понятия справедливости, равенства, соображения законности не отрицаются, но не они стоят на первом месте. Для такого человека важней всего свобода, отсутствие принуждения, возможность свободно действовать, выбирать и реализовывать свое будущее, чтобы затраты окупались и сегодняшние инвестиции завтра принесли прибыль. Именно на это будущее и нацелен взор, именно для будущего и нужна свобода - свобода самому творить свое будущее, свобода действовать так, чтобы будущее стало лучше, чем настоящее.
Третьего при столкновении с какой-то проблемой в первую очередь волнуют не аспекты законности или выгоды, а то, насколько правильно действие, как должно поступать, как принято у людей, с которыми ты себя ассоциируешь, вести себя в данной ситуации. Для него важна норма, традиция, укорененность в опыте. Такой человек ориентирован на прошлое, оттуда он черпает смысл и понимание, представление о норме и долге. Опыт прошлого придает смысл и цену настоящему, и в соотнесении с прошлым, через призму прошлого оценивается и настоящее, и шаги в будущее.
Таким образом, получается, что эти три типа восприятия жизни соотносятся с различными приоритетными направлениями во времени и с тремя различными способами ориентации во времени. Политика сиюминутна, для нее важней всего настоящее. Экономика устремлена из настоящего в будущее, в настоящем для нее ресурсы, а в будущее - возможности, цели и задачи. Культура смотрит на настоящее и будущее через призму прошлого.
Конечно, время всегда идет в будущее, и человек, живущий во времени, едва ли ограничивается одним типом восприятия. Однако в зависимости от того, на чем в первую очередь сосредоточено его восприятие, какой аспект для него является наиболее естественным, можно сказать, что этот человек принадлежит преимущественно сфере политики, экономики или культуры. И поскольку относительно движения времени каждая сфера расположена по-особому, сосредоточенность на ней определяет и специфический временной горизонт.
Короче всего время у политики - оно меряется днями, месяцами, в крайнем случае несколькими годами. Ну кто из политиков смотрит дальше, чем на две выборных периода? События происходят здесь и сейчас, результаты отделены от действий днями, а то и часами. Выпуски политических новостей выходят каждые тридцать минут, газета с новостями недельной давности никого не интересует.
Время экономики меряется месяцами и годами, а большие проекты расчитываются на десятилетия вперед. И хотя изменения котировок происходят ежедневно, основные события имеют масштаб месяцев и лет, а тенденции проявляются за годы и продолжаются десятилетиями.
Время культуры измеряется десятилетиями и веками, и ее процессы больше похожи не на смену времен года, а на климатические и геологические изменения. Иногда они настолько неторопливы и фундаментальны, что человек и не успевает заметить изменения, считая текущее состояние просто данностью, константой. События культуры уходят в прошлое постепенно и неторопливо, настоящее культуры продолжается гораздо дольше, точнее сказать, прошлое культуры гораздо сильнее проявлено в настоящем, оно продолжает длиться и действовать. Подлинное, настоящее явление культуры, оставаясь современным и актуальным с течением времени, продолжает жить в меняющемся настоящем и тем самым из прошлого прорастает в будущее. Мы из нашего настоящего смотрим в прошлое и видим там вечность, вечность из прошлого смотрит через череду потомков в будущее.
В каждой сфере действуют свои специфические регулирующие механизмы, настроенные на свою логику, свой тип связи людей и событий и на свой временной масштаб. Перенесение логики одной сферы в деятельность другой приводит к разнообразным нарушениям, проявляющимся, в том числе, за пределами чужеродного временного горизонта.
Вот, к примеру, государство подчиняет себе экономику, навязывает ей свою логику и свои принципы принятия решений. Экономика от этого может начать "двигаться" быстрее, поскольку удается концентрировать большие ресурсы и осуществлять масштабные проекты, да и вообще приказать быстрее и проще, чем заинтересовать. Но зато от такого вмешательства чужеродных механизмов возникают непредвиденные (для политической сферы) долговременные последствия, и издержки принятых решений, давших в свое время быстрый эффект, проявляются спустя годы и десятилетия. Экономика долго и дорого платит за то, что было ей навязано по внеэкономической логике. Об этом много сказано, и нет смысла вдаваться в детали.
Однако, аналогичные эффекты возникают и в случае, когда экономика подминает под себя культуру. Культура при этом становится все более экономически эффективной, но все более быстротечной и подверженной старению. Моды меняются каждый сезон, популярная музыка штампуется в промышленных масштабах и в таких же масштабах отправляется на свалку, будучи вытеснена более свежей продукцией шоу-бизнеса. Морально стареют и выходят из моды не только песни и клипы, но и исполнители, а для производства новых на замену работают совсем уже не метафорические фабрики звезд. Фильмы и книги превращаются из штучного изделия в массовый стандартизованный продукт, их выпуск ставят на поток, и судьба их все меньше определяется смыслом и качеством, а все больше подчиняется логике бренда, попадания в целевую нишу, зависит от раскрутки, рекламного бюджета и серийного оформления и т.д. Средства вложены - продукт создан - затраты окупились - нужно запускать новый проект. Таков производственный цикл. Тратить дорогостоящие ресурсы на те излишества, которых не заметит или не оценит массовый потребитель - непозволительная роскошь. Вкладывать нужно в то, что даст отдачу. Прошлое и настоящее - лишь ресурс для будущего. Такова логика коммерциализированной культуры. И эта логика отбирает эффективного производителя, и воспитывает своего потребителя, на вкусы и потребности которого будут сориентированы следующие проекты.
И если сейчас мы с удовольствием смотрим фильмы, снятые полвека назад и читаем книги, написанные век назад, довольно сложно представить себе, что нынешняя свежая продукция будет иметь ценность лет через пятьдесят или сто.
Из сказанного становится понятно, что все долгосрочное в политике и экономике не может существовать и развиваться иначе, как опираясь на константы культуры, на нормы и ценности, на ту долговременную связь, которая выходит и за пределы индивидуальных решений и предпочтений, и за пределы расчитанных планов и проектов. И если размываются и шатаются несущие опоры культуры, то и вся конструкция, сколь бы она не была развита и уравновешена в плоскостях политики и экономики, неизбежно теряет устойчивость, и будущее ее оказывается под угрозой. (Конечно, не для этого лишь вывода строилось вышеприведенное рассмотрение, но вывод этот вытекает из него с неизбежностью).