Кеашер ану бану...
Это даже как-то глупо и несвоевременно - рассказывать про то, как я приехала в Израиль.Ей-богу, ну кто же его - в смысле Израиль - еще не знает? Здесь нас уже больше чем там, и дел у нас тут немало, и проблем- и кому это вообще интересно, где живем? Интересно - как живем! О-о. Но я вам все равно расскажу. Даже если вы мне за это не заплатите. Потому что я такой человек, что всегда рассказываю. Потому что если не рассказать - то как бы ничего и не было. «Жил-был я - помнится, что жил…» А если описать - то это уже факт. А если хорошо описать - то как бы даже явление культуры.
С чего начинается Израиль? Израиль начинается с Израильского центра в каком-нибудь южноукраинском городе времен поздней перестройки. С такой бедной на лицо, и богатой внутренне развалюхи с охранниками у входа на манер каньона Ротшильд и повышенной концентрацией лиц еврейской национальности внутри. Нет, даже не так. Никакой они не национальности, несмотря на то, что Шнеерзоны и Янкелевичи. Они работают евреями, потому что за это платят. И они сидят там, в своих красивых кабинетах, и принимают других евреев, которые тоже не особо евреи, но по другой причине. Те, другие - глубоко русские( или украинские) рабочие и крестьяне. С неуверенной гордостью сообщают они каждому встречному в этом самом центре:: «наша бабушка была в девичестве Волькенштейн!» И их много, очень много . Так много, что это напоминает эвакуацию. Они приезжают из Мелитополя и Жмеринки, и сидят, и стоят в очереди до глубокой ночи. Иногда выходят на улицу, многажды предупредив соседей, что они сейчас, сей момент, совсем ненадолго. Охранник такие выходы не одобряет- видимо, они наносят ущерб безопасности Израиля.А про безопасностьтут понимают ! Нет большего патриота эрец Исраэль, чем новомосковская колхозница, чью бабушку Волькенштейн признали легитимной . Тем не менее, природа берет свое, а туалета для народа в консульстве не предусмотрено.
В очереди тоскливо, но есть одна пара, за которой я наблюдаю с интересом. Девочка лет семнадцати с огромным животом и лицом сикстинской Мадонны, и ее муж - лет сорока и с внешностью Шарикова. Ну очень противный, совсем ей не подходит! Хорошо бы его не пустили в Израиль - думаю я себе - ведь и вовсе калмык какой-то, ну что ему там делать? А девочка смотрит на него любящими сикстинскими глазами, и гладит потихоньку, и становится от этого еще красивей.
А вот эти двое стариков учат иврит и все время переругиваются. Они и правда почти старики, но как-то легко представить их в юности - очень уж студенческие отношения, легкие.
- Валька, ну ты поняла или нет? Олехет- это в настоящем времени. А в прошедшем - алахти. Очень просто.
- Да отстань ты от меня, это тебе просто. А я все думаю - стулья складные брать или нет? Фима говорит, что со стульями там проблема …
- Этот твой Фима сам большая проблема! Десять лет в Израиле - до сих пор никто, ничто и звать никак! . У него - другое, у нас - совсем другое.
- Я посмотрю, кем ты там станешь….
- Не отвлекайся: олхим, олхот,алахну…
Но вот открывается долгожданная дверь и я внутри. Консул очкаст, толст , важен и говорит по-русски почти без акцента. Правда, потом оказывается что сам родом из Харькова. Он внимательно просматривает мои документы и одобряет: « Так, мать, Мира Абрамовна, - хорошо, отец Виктор Теодорович- очень хорошо. А как бабушку звали? Эсфирь Рафаиловна? Очень, очень хорошо - поздравляю вас с израильским гражданством!»
И все завертелось, завертелось…Выносят мебель из квартиры и соседи начинают понимать, как им будет не хватать меня.
- И кого же вы вместо себя оставляете?
Как будто можно покупателя выбирать! Квартира, наша надежда и опора , главное преимущество социализма ( «уж что-что , а крыша над головой тут всегда есть!») почему-то не нужна никому и это очень страшно. Но в тот момент когда решаешь послать все к черту и уезжать так - покупатель внезапно находится.
Последняя ночь в пустом доме (диван наутро забирает подруга) .Промозглая осень, ноябрь - серо, гадко. И кучка людей на перроне - небольшая. Но чтоб собрать их понадобилась жизнь. Это - мое богатство и второго такого уже не будет. Все. Маспик. Алахну.
Продолжение следует…
С чего начинается Израиль? Израиль начинается с Израильского центра в каком-нибудь южноукраинском городе времен поздней перестройки. С такой бедной на лицо, и богатой внутренне развалюхи с охранниками у входа на манер каньона Ротшильд и повышенной концентрацией лиц еврейской национальности внутри. Нет, даже не так. Никакой они не национальности, несмотря на то, что Шнеерзоны и Янкелевичи. Они работают евреями, потому что за это платят. И они сидят там, в своих красивых кабинетах, и принимают других евреев, которые тоже не особо евреи, но по другой причине. Те, другие - глубоко русские( или украинские) рабочие и крестьяне. С неуверенной гордостью сообщают они каждому встречному в этом самом центре:: «наша бабушка была в девичестве Волькенштейн!» И их много, очень много . Так много, что это напоминает эвакуацию. Они приезжают из Мелитополя и Жмеринки, и сидят, и стоят в очереди до глубокой ночи. Иногда выходят на улицу, многажды предупредив соседей, что они сейчас, сей момент, совсем ненадолго. Охранник такие выходы не одобряет- видимо, они наносят ущерб безопасности Израиля.А про безопасностьтут понимают ! Нет большего патриота эрец Исраэль, чем новомосковская колхозница, чью бабушку Волькенштейн признали легитимной . Тем не менее, природа берет свое, а туалета для народа в консульстве не предусмотрено.
В очереди тоскливо, но есть одна пара, за которой я наблюдаю с интересом. Девочка лет семнадцати с огромным животом и лицом сикстинской Мадонны, и ее муж - лет сорока и с внешностью Шарикова. Ну очень противный, совсем ей не подходит! Хорошо бы его не пустили в Израиль - думаю я себе - ведь и вовсе калмык какой-то, ну что ему там делать? А девочка смотрит на него любящими сикстинскими глазами, и гладит потихоньку, и становится от этого еще красивей.
А вот эти двое стариков учат иврит и все время переругиваются. Они и правда почти старики, но как-то легко представить их в юности - очень уж студенческие отношения, легкие.
- Валька, ну ты поняла или нет? Олехет- это в настоящем времени. А в прошедшем - алахти. Очень просто.
- Да отстань ты от меня, это тебе просто. А я все думаю - стулья складные брать или нет? Фима говорит, что со стульями там проблема …
- Этот твой Фима сам большая проблема! Десять лет в Израиле - до сих пор никто, ничто и звать никак! . У него - другое, у нас - совсем другое.
- Я посмотрю, кем ты там станешь….
- Не отвлекайся: олхим, олхот,алахну…
Но вот открывается долгожданная дверь и я внутри. Консул очкаст, толст , важен и говорит по-русски почти без акцента. Правда, потом оказывается что сам родом из Харькова. Он внимательно просматривает мои документы и одобряет: « Так, мать, Мира Абрамовна, - хорошо, отец Виктор Теодорович- очень хорошо. А как бабушку звали? Эсфирь Рафаиловна? Очень, очень хорошо - поздравляю вас с израильским гражданством!»
И все завертелось, завертелось…Выносят мебель из квартиры и соседи начинают понимать, как им будет не хватать меня.
- И кого же вы вместо себя оставляете?
Как будто можно покупателя выбирать! Квартира, наша надежда и опора , главное преимущество социализма ( «уж что-что , а крыша над головой тут всегда есть!») почему-то не нужна никому и это очень страшно. Но в тот момент когда решаешь послать все к черту и уезжать так - покупатель внезапно находится.
Последняя ночь в пустом доме (диван наутро забирает подруга) .Промозглая осень, ноябрь - серо, гадко. И кучка людей на перроне - небольшая. Но чтоб собрать их понадобилась жизнь. Это - мое богатство и второго такого уже не будет. Все. Маспик. Алахну.
Продолжение следует…