Архимандрит Августин (Половецкий)
Случайно обнаружил, что из Сети исчезла страница с моим эссе об архимандрите Августине.
АРХИМАНДРИТ АВГУСТИН (ПОЛОВЕЦКИЙ)-
ЖИЗНЬ, КАК ОТКРОВЕНИЕ
«Ибо я ревную о вас ревностью Божиею; потому что я обручил вас
единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою. Но боюсь,
чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не
повредились, уклонившись от простоты во Христе». (2 Кор. 11, 2-3)
Предо мной стоит трудно выполнимая задача: описать словами всю глубину человека. Пожалуй, мыслимо точно изложить событие, внешнюю его канву. Но как передать внутреннее содержание? Как запечатлеть на бумаге Любовь?… Но откликаясь на зов оставить память об отце Августине, приступаю к запискам.
Продолжительное время я искренне считал, что о.Августин любит меня больше всех. [Spoiler (click to open)]Пока после его кончины от других не узнал, что больше всех он любил именно их. В связи с этим вспоминается, ныне покойная, мама моей жены. Простая, русская, ничем, в общем, не выдающаяся женщина. После ее смерти люди приходили с соболезнованиями, и каждый рассказывал, поверяя свою личную сердечную тайну: « А меня-то она любила больше всех!»
Михаил Пришвин как-то написал в своем дневнике, что Господь любит не всех одинаково, а каждого больше всех. И теперь я точно знаю, что меня таки батюшка любил больше всех!
Знал я его, по земным меркам, недолго. Всего лишь полтора года. Последние полтора года его жизни. Но даже тогда, когда он был жив, казалось, знаю давно, всегда. И сейчас, спустя годы после его кончины, это чувство сохраняется и углубляется. Практически не было длительного периода знакомства, «притирки». Узнал и узнал сразу. Но когда смотришь на хронологию жизни о.Августина, то возникает чувство спресованности времени. Он меньше чем за три года поставил на ноги три обители! В единицу времени вложил столько, сколько не по силам обыкновенному человеку. Пронесся по жизни, как падающая звезда. Молниеносно, ярко, выразительно.
Так случилось, что мы с семьей приехали в Георгиевский монастырь в первый день высадки там Инкерманского «десанта». Мне очень хотелось во время отпуска пожить и поработать в обители. Батюшку я не знал, а посему спросил у одного из братьев: «Где настоятель?» Брат указал на дерево. Там сидел о.Августин и отпиливал ветку. Обратившись к нему со своей просьбой, получил благословение «свыше». Через непродолжительное время взял палатку, спальник, запас продуктов и прибыл на Фиолент. К тому времени туда уже были завезены стройматериалы: ракушка, песок, цемент и пр. Из ракушки была сложена «насухо» времянка, в которой жили братья; стоял железный киоск отца Августина. «Киоск настоятеля».
Палатка и спальник не понадобились. Меня поселили к братии. Я был в рабочих брюках, но о.Августин счел, что брюки еще хороши, и мне выдали для работы другую одежду.
Пробыл в монастыре всего неделю. Но этой недели хватило, чтобы навсегда прилепиться сердцем к настоятелю, к братии, к месту. И, после, я часто, по поводу и без повода, приезжал в гости, повинуясь сердечному зову, сначала на Фиолент, а затем в Терновский скит. Не раз случалось так, что не заставал батюшку на месте. Хозяйство то у него большое и разбросано по всему Севастополю. Но он всегда «совершенно случайно», неожиданно для всех возвращался , менял свой график, останавливался, чтобы уделить мне внимание. Эти «случайные» приезды были следствием той незримой связи, которая существовала между нами, и его тонкой чувствительности.
Неделя пребывания в Георгиевском монастыре была неделей пребывания в Царстве Небесном. При всем при том, что внешняя жизнь была необустроена. Жили без каких-либо удобств, готовили на костре. Но как вкусна была та пища! И что значат внешние лишения, когда вокруг царит атмосфера любви и единодушия.
Окончился срок моего отпуска. Отец Августин с отцом Л. доставили меня в «запорожце» на автовокзал. А поскольку я никогда не был в Херсонесе, а очень хотел увидеть его, то сначала мне показали Херсонес. Батюшка выступал в качестве экскурсовода.
Видя мою физическую немощь и упорное, чтоб не сказать упрямое, стремление не отставать от молодых и сильных братьев, о.Августин отправлял меня на более легкие послушания. А поскольку, выполнив послушание, я опять «рвался в бой», то он находил для меня такое занятие, от которого я уже не мог быстро избавиться. Таким образом, защищал меня от меня же.
Как то раз мне поручили привинтить ручки к двухстворчатой двери в нынешней часовне Иверской иконы. Я очень старался и уже почти закончил работу, как слышу: «Доктор!..» Поднимаю голову. Вижу отца Августина, взирающего на мою работу. Посмотрел и я, и увидел, что ручки то я привинтил на разных уровнях,одну выше другой. Ни слова укоризны, нравоучений и подобных вещей. Одно короткое «доктор». Но сколько было в него вложено!
Из забавных случаев вспоминается следующее. Как-то во время отсутствия батюшки монастырь посетил игумен из какого-то монастыря с паломницей. Когда вернулся батюшка, брат докладывает: «Был игумен с матушкой».
По его просьбе я привез саженцы лавра. Он и говорит отцу Лавру: «Теперь у нас настоящая лавра».
В его шутках скрывался глубокий смысл. Одному юноше, собравшемуся жениться, сказал: «Лучше быть под клобуком, чем под каблуком».
Или вот. «Смиряйся! Лучше быть смиренным, чем смирённым». Точно не помню, его ли это слова. Но по духу - его.
Вернулись мы из поездки в Киево-Печерскую Лавру в Инкерманский монастырь. Несколько дней в дороге, в трясущемся «Рафике», без нормального сна. По приезде домой, отец Августин решил утешить братию, устроить им небольшой праздник. Но внешнего повода не было. Тогда он говорит мне: «Сегодня у тебя день рождения!» И мы к радости братии отпраздновали мой «день рождения». В свете нижесказанного об этой поездке - это действительно был день рождения. И не только мой. Хотя я тогда никому не сказал о случившемся ночью.
Для братии батюшка был не только как отец родной, лучше родного, но и как мать, и как старший брат. С какой теплотой он заботился о младших своих братьях и детях. Никто не чувствовал его превосходства над собой. Со всеми он был на равных. Но это не вызывало панибратства и дистанция сохранялась.
Как он всегда переживал за молодую, неопытную братию, когда ему приходилось покидать на какое-то время стены монастыря. И его молитва охраняла обитель. Во время строительных работ на Фиоленте исполнялись, как в сказке, практически все желания, даже мелкие. Что-то понадобилось из инструмента, продуктов - к вечеру, или, в крайнем случае, на следующий день, необходимый предмет появлялся у нас. Братия считала, что это почившие отцы молятся о нас. Сегодня думаю, что и молитва отца Августина играла не последнюю роль.
Благословлял он так, что пока ты приноровишься поцеловать его руку, а она уже на твоей голове. Но и одним жестом мог поставить всех на место. Как-то во время службы (сам он в тот раз не служил) благословил вновь прибывшего человека. Тут же за благословением кинулись все, кто стоял рядом. Он одним широким жестом благословил всех сразу и вместе с тем пригвоздил их к месту.
К слову сказать, при всем своем любвеобилии, был очень требователен и строг в таком вопросе, как подбор братии. Никого из посторонних не допускал участвовать во внутренней жизни монастырей. Даже в мелочах. Как-то женщины-прихожанки обратились к нему: «Давайте мы почистим подсвечники». Батюшка мягко, но отрезал: «Спасибо, у нас монахи есть».
Нравоучениями не занимался. Не поучал. Мы ждали от него каких-то откровений. А он говорил просто, живо, буднично, спокойно, без ахов-охов. Как оказалось, сама его жизнь была откровением.
Он сравнивал человеческое общество с пчелиной семьей. У каждого своя сотовая ячейка в улье. И в эту ячейку надо принести меду ровно столько, чтоб не навредить соседям. Принесешь больше - продавишь стенку к соседу, меньше - сосед продавит к тебе. Чтобы так жить, нужна особая чуткость к окружающим.
Молитвенное правило во время восстановления монастырей было несложным. Утренние и вечерние молитвы, зачастую по сокращенной программе. Братия и так валилась с ног от напряженного физического труда. Хотя сам батюшка, похоже, молился непрестанно.
Благословлял заболевшему брату во время поста пить молоко, а брату, попавшему в городскую больницу, есть мясные блюда, которыми там кормили больных. Киев. Успенский пост. Жара. Измотанные дорогой паломники-братья. Батюшка, ко всеобщему восторгу, разрешает молочное мороженное. Вспоминал, как он, будучи еще молодым священником, попал на службу к старому, опытному. И был поражен, когда тот во время литургии вместо возгласа (или вместе с возгласом) мог позвонить в колокольчики, которые были развешены у него в алтаре. Тогда он его не понял.
Как-то я приехал в Инкерманскую обитель с водителем, человеком мало проявляющим интерес к церкви. Попали на обед. Я зашел в братский корпус, меня усадили за стол. Водитель остался ждать в машине на улице. К концу обеда выяснилось что я не один. Тут же батюшка велел позвать водителя и накормить. Водитель засветился! После, в дороге, все нахваливал обед: «В жизни такого вкусного не ел. И без мяса». А мне было о чем задуматься.
Никогда не уезжал от него без подарков. Привезешь, бывало, с собой какие-то гостинцы. А увозишь больше, чем привез. Причем каждому личные гостинцы. Хоть какую-то мелочь, но персонально каждому. К примеру, детям орешков, сорванных только что с дерева в скиту. «От белочки». До сих пор ношу свитер, который согревает меня и в прямом, и в переносном смысле. Как-то мы долго не могли попасть в монастырь после Пасхи похристосоваться. Оказались там где-то через месяц. И нас все это время ждал персональный подарок, приготовленный к Пасхе. Со смертью отца Августина ничего не изменилось. Помнится бесплатный хлеб для всех в дни его памяти в первые годы после кончины. Или, вот, другой случай. Как-то я припозднился, и, когда попал в Инкерман, панихида уже закончилась, народ разошелся. У могилки было только еще несколько подобных горемык. Припозднился и кто-то из батюшек. Панихида для нас состоялась! Одна женщина всю службу тихо плакала. А я привез тогда братии несколько книжек своих стихов, где было стихотворение «Памяти отца Августина». И протянул ей в утешение одну. Она же одарила всех присутствующих, в том числе и меня, деньгами. Мне досталось 20 гривен. Отказываться не стал.
Мне доводилось привозить с собой передачи от других людей, которые не могли попасть в монастырь. И это часто была лепта вдовицы. К примеру, ковер от не очень обеспеченной семьи. Пожалуй, это была лучшая вещь в их доме. Отец Августин не хотел принимать, говорил, что он им нужнее. И только после того, как я сказал, что подарок от всего сердца и они огорчатся, если он не примет, батюшка принял дар.
Другая женщина на скудный свой заработок купила шерсти и навязала братии свитеров и носков. Причем для окончания работы не хватало материала. Но ей очень хотелось согреть братьев. И вот она находит золотую безделицу, что позволило закончить работу. Отцу Августину она связала, по его просьбе, свободный, длинный свитер грубой вязки, чуть выше колен, похожий на кольчугу. По-моему, он любил его носить.
Купили в скит жерёбую кобылу. Отец Августин всячески ее оберегал. Доставал средства, чтоб защитить ее от слепней и оводов, которые мучили ее. Смазывал особо чувствительные места, в том числе и под хвостом. Не перегружал лошадь работой, запрещал братии ездить на ней верхом. Хотя этот запрет нарушался. Я и сам грешен. Когда подошло время появиться на свет жеребёнку, батюшка попросил меня привезти фонендоскоп, чтобы прослушать плод в утробе. Выслушал, но ничего не услышал. Списал на свою некомпетентность в этих вопросах. Но прошел срок разрешения от бремени, еще немалое время. Еще и еще… Лошадь так и не ожеребилась. Оказалось, она была не жерёбой кобылой, а старой клячей.
Заказали в «Зеленстрое» саженцы для Георгиевского монастыря, оплатили заказ. Но по разным причинам долго не удавалось их вывезти. Организация благополучно развалилась. Народ начал растаскивать брошенное имущество. Не только зеленые насаждения, но и оборудование, сооружения. Отец Августин, когда ему удалось добраться до питомника, взял саженцев ровно столько, сколько было оплачено. И при этом переживал, что взял, не поставив никого в известность.
Надо сказать, что в организации работ батюшку отличала четкость и пунктуальность. Проблему видел и решал в целом, во всех ее проявлениях, до мелочей. Если ставил какую-либо задачу, то обязательно доводил ее до логического завершения.
Едем мы в «Рафике» в Киево-Печерскую лавру. Останавливает нас инспектор ГАИ и досматривает автомобиль. Ничего интересного для себя не находит и спрашивает: «Оружие есть?» «Есть»,- отвечает отец Августин и показывает чётки.
В ту же поездку. Ночь. Моя очередь управлять автомобилем. Еду долго и начинаю потихоньку засыпать. Один раз роняю голову на грудь, второй. Будить сменщика жаль. И вдруг пост ГАИ. Нужно остановиться, выйти из автомобиля, зайти в помещение и зарегистрироваться. В машине все продолжают спать. Беру пачку документов, которые я раньше и в глаза не видел, и протягиваю постовому первое что попадается в руки. Он смотрит в удостоверение, на меня и говорит, что это не то. Я долго начинаю копаться в бумагах, выискивая нужную, а он мне говорит: «Поставьте машину в сторонке и поспите». Но разрешил ехать дальше, при условии, что меня сменят за рулем. Мы поехали дальше. Сегодня, после всего, что случилось, я часто с благодарностью вспоминаю этого инспектора. Трагедия с большим числом жертв могла произойти намного раньше.
Встречи были и запланированные, и неожиданные. Но всегда радостные. Как-то мы ехали в Симферополь, встречать поезд. «По дороге» решили заехать в Терновский скит. Проститься не было никаких сил. Хотелось остаться, не уезжать. Никогда не хотелось уезжать, а в этот раз особенно. И мы досиделись до того, что чуть не опоздали. К счастью поезд задержался. Это была практически последняя встреча.
Еще раз я встретил о.Августина совершенно неожиданно у дверей Троицкого собора в Симферополе. На его радостный вопрос: «Доктор! А Вы как здесь? На курсах?» Я, тоже обрадовавшись, пошутил: «Вас ищу?». И он, как ребенок, принял мои слова. Хотя, по сути, так оно, наверное, и было. Сам не знаю, как и почему там оказался.
За три дня до его смерти мы приехали в скит. Но его впервые за все время нашего знакомства не оказалось на месте. Тогда мы еще не знали, что отец Августин отправился в свое последнее земное путешествие.
Кончина отца Августина представляется внезапной. На самом деле это не так. Он медленно восходил на свою Голгофу. И хотя внешне это было незаметно, но, озираясь назад, явственно видно. В последний месяц-полтора начались некоторые нестроения среди отдельных братьев. Возникла, казалось, неразрешимая ситуация. Владыка вызывал батюшку «на ковер». Он сильно переживал, но никому не рассказывал, что произошло в кабинете у Владыки.
В ту пору я ходил под впечатлением «Планеты людей» Экзюпери. Особенно сильно меня поразило одно место из книги. Я пересказывал его при всяком удобном случае. Пересказал и отцу Августину.
Экзюпери вспоминал, как они раз нарушили правила полетов при взлете, пролетев близко от ангара. Затем, в пути, они заблудились. Средства навигации в то время были весьма примитивные. Беззвездная ночь. То ли пустыня Сахара, то ли Средиземное море. Горючего остается на час пути. Эфир молчит. И вдруг по радио раздается голос диспетчера аэропорта, из которого они стартовали с выговором за нарушение правил. Далее Экзюпери пишет, что он впервые ощутил чувство свободы. Что там какой-то выговор, когда горючего всего лишь на час пути. «Утешаете»,- сказал батюшка. И кто мог предположить тогда, что горючего действительно оставалось на час пути.
Приблизительно за месяц до кончины в скит заехал на несколько часов один человек. Состоялась очень теплая встреча. В разгар беседы, в присутствии братии, отец Августин, совершенно неожиданно, сказал ему: «Вы, как Ангел». Надо сказать, что батюшка был очень осторожен в словах, каждое его слово было значимо, и заявить такое человеку в лицо, тем более в присутствии других, было не в его правилах. От такого сравнения очень легко возомнить себя невесть кем. Но, тем не менее, слова были произнесены. И они врезались в мою память. Только сейчас я понял, что он имел в виду. Гефсиманский сад. Христос молится, «говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю». (Лк. 22, 42-44)
После посещения Владыки, я увидел его при полном параде, что было крайне редким явлением. Он всегда ходил в стареньком, потрепанном подряснике. Об одежде братии о.Августин заботился, и они были одеты лучше его. На батюшке был крест, который раньше я также не видел и подумал, что он новый. Не зная, что сказать, ляпнул: «За крестом ездили?»
«Вы все шутите, Доктор»,- с грустью сказал батюшка.
О смерти узнал только через несколько дней после похорон. Позвонил знакомый и спросил, давно ли я видел отца Августина. Я что-то ответил. Он сказал: «Больше не увидите». «Он, что, стал епископом?» В ответ прозвучало: «Автокатастрофа!» Я не смог продолжать разговор, не смог вести прием. Закрылся в кабинете изнутри и горько плакал. Этот плач вылился чуть позже в стихотворении:
ПАМЯТИ АРХИМАНДРИТА АВГУСТИНА
(+31 АВГУСТА СТ.СТ.1996)
Звезды падают.
Их пора.
Озаряя сердца
Спящих,
Сбросив багаж
Странствий,
Уходят с земли
Скитальцы.
Последний шаг -
В Вечность.
Наконец-то!
Привал
Под сенью деревянного
Креста.
Жатва на излете
Августа.
Плакал долго и безутешно. Пока потихоньку не начал понимать, что плачу больше по себе. Как же я такой бедный и несчастный без него. А как он? Лучше ли ему? Да, лучше!
Придя немного в себя, вспомнил, что у меня нет ни одной фотографии батюшки. Раньше не задумывался об этом. Батюшка был жив, и всегда его можно было увидеть. Обратился к братии. Но братия находилась в состоянии шока. Какие уж тут фотографии. Правда, через несколько лет отец К. прислал мне пару фото. Но к тому моменту я уже обладал видеозаписью. Летом 1997 года у нас «случайно» остановился, незнакомый ранее, иеромонах Г. из Данилова монастыря с другом А.. Выяснилось, что они летом 1996 года были в Инкермане. Отец Августин показывал им монастырь и они засняли на видео эту «экскурсию». Запись не профессиональная, не очень качественная. Всего лишь несколько кадров с батюшкой. Но это целое сокровище!
Сокровище, как и все в этом мире, тленное. Неизмеримо большее, нетленное сокровище навсегда осталось в моем сердце - отец Августин.
Небольшое послесловие. Восьмилетний мальчишка все повторяет за своим отцом, а однажды заявляет: «Я хочу, чтобы у меня были черные круги под глазами и часто болеть, как папа!» Что в переводе на взрослый язык значит: «Я так люблю тебя, что хочу страдать, также как ты!» И более того: «Я так люблю Тебя, Господи, что хочу страдать также как Ты!»
Сентябрь - октябрь 2002 г.
АРХИМАНДРИТ АВГУСТИН (ПОЛОВЕЦКИЙ)-
ЖИЗНЬ, КАК ОТКРОВЕНИЕ
«Ибо я ревную о вас ревностью Божиею; потому что я обручил вас
единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою. Но боюсь,
чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не
повредились, уклонившись от простоты во Христе». (2 Кор. 11, 2-3)
Предо мной стоит трудно выполнимая задача: описать словами всю глубину человека. Пожалуй, мыслимо точно изложить событие, внешнюю его канву. Но как передать внутреннее содержание? Как запечатлеть на бумаге Любовь?… Но откликаясь на зов оставить память об отце Августине, приступаю к запискам.
Продолжительное время я искренне считал, что о.Августин любит меня больше всех. [Spoiler (click to open)]Пока после его кончины от других не узнал, что больше всех он любил именно их. В связи с этим вспоминается, ныне покойная, мама моей жены. Простая, русская, ничем, в общем, не выдающаяся женщина. После ее смерти люди приходили с соболезнованиями, и каждый рассказывал, поверяя свою личную сердечную тайну: « А меня-то она любила больше всех!»
Михаил Пришвин как-то написал в своем дневнике, что Господь любит не всех одинаково, а каждого больше всех. И теперь я точно знаю, что меня таки батюшка любил больше всех!
Знал я его, по земным меркам, недолго. Всего лишь полтора года. Последние полтора года его жизни. Но даже тогда, когда он был жив, казалось, знаю давно, всегда. И сейчас, спустя годы после его кончины, это чувство сохраняется и углубляется. Практически не было длительного периода знакомства, «притирки». Узнал и узнал сразу. Но когда смотришь на хронологию жизни о.Августина, то возникает чувство спресованности времени. Он меньше чем за три года поставил на ноги три обители! В единицу времени вложил столько, сколько не по силам обыкновенному человеку. Пронесся по жизни, как падающая звезда. Молниеносно, ярко, выразительно.
Так случилось, что мы с семьей приехали в Георгиевский монастырь в первый день высадки там Инкерманского «десанта». Мне очень хотелось во время отпуска пожить и поработать в обители. Батюшку я не знал, а посему спросил у одного из братьев: «Где настоятель?» Брат указал на дерево. Там сидел о.Августин и отпиливал ветку. Обратившись к нему со своей просьбой, получил благословение «свыше». Через непродолжительное время взял палатку, спальник, запас продуктов и прибыл на Фиолент. К тому времени туда уже были завезены стройматериалы: ракушка, песок, цемент и пр. Из ракушки была сложена «насухо» времянка, в которой жили братья; стоял железный киоск отца Августина. «Киоск настоятеля».
Палатка и спальник не понадобились. Меня поселили к братии. Я был в рабочих брюках, но о.Августин счел, что брюки еще хороши, и мне выдали для работы другую одежду.
Пробыл в монастыре всего неделю. Но этой недели хватило, чтобы навсегда прилепиться сердцем к настоятелю, к братии, к месту. И, после, я часто, по поводу и без повода, приезжал в гости, повинуясь сердечному зову, сначала на Фиолент, а затем в Терновский скит. Не раз случалось так, что не заставал батюшку на месте. Хозяйство то у него большое и разбросано по всему Севастополю. Но он всегда «совершенно случайно», неожиданно для всех возвращался , менял свой график, останавливался, чтобы уделить мне внимание. Эти «случайные» приезды были следствием той незримой связи, которая существовала между нами, и его тонкой чувствительности.
Неделя пребывания в Георгиевском монастыре была неделей пребывания в Царстве Небесном. При всем при том, что внешняя жизнь была необустроена. Жили без каких-либо удобств, готовили на костре. Но как вкусна была та пища! И что значат внешние лишения, когда вокруг царит атмосфера любви и единодушия.
Окончился срок моего отпуска. Отец Августин с отцом Л. доставили меня в «запорожце» на автовокзал. А поскольку я никогда не был в Херсонесе, а очень хотел увидеть его, то сначала мне показали Херсонес. Батюшка выступал в качестве экскурсовода.
Видя мою физическую немощь и упорное, чтоб не сказать упрямое, стремление не отставать от молодых и сильных братьев, о.Августин отправлял меня на более легкие послушания. А поскольку, выполнив послушание, я опять «рвался в бой», то он находил для меня такое занятие, от которого я уже не мог быстро избавиться. Таким образом, защищал меня от меня же.
Как то раз мне поручили привинтить ручки к двухстворчатой двери в нынешней часовне Иверской иконы. Я очень старался и уже почти закончил работу, как слышу: «Доктор!..» Поднимаю голову. Вижу отца Августина, взирающего на мою работу. Посмотрел и я, и увидел, что ручки то я привинтил на разных уровнях,одну выше другой. Ни слова укоризны, нравоучений и подобных вещей. Одно короткое «доктор». Но сколько было в него вложено!
Из забавных случаев вспоминается следующее. Как-то во время отсутствия батюшки монастырь посетил игумен из какого-то монастыря с паломницей. Когда вернулся батюшка, брат докладывает: «Был игумен с матушкой».
По его просьбе я привез саженцы лавра. Он и говорит отцу Лавру: «Теперь у нас настоящая лавра».
В его шутках скрывался глубокий смысл. Одному юноше, собравшемуся жениться, сказал: «Лучше быть под клобуком, чем под каблуком».
Или вот. «Смиряйся! Лучше быть смиренным, чем смирённым». Точно не помню, его ли это слова. Но по духу - его.
Вернулись мы из поездки в Киево-Печерскую Лавру в Инкерманский монастырь. Несколько дней в дороге, в трясущемся «Рафике», без нормального сна. По приезде домой, отец Августин решил утешить братию, устроить им небольшой праздник. Но внешнего повода не было. Тогда он говорит мне: «Сегодня у тебя день рождения!» И мы к радости братии отпраздновали мой «день рождения». В свете нижесказанного об этой поездке - это действительно был день рождения. И не только мой. Хотя я тогда никому не сказал о случившемся ночью.
Для братии батюшка был не только как отец родной, лучше родного, но и как мать, и как старший брат. С какой теплотой он заботился о младших своих братьях и детях. Никто не чувствовал его превосходства над собой. Со всеми он был на равных. Но это не вызывало панибратства и дистанция сохранялась.
Как он всегда переживал за молодую, неопытную братию, когда ему приходилось покидать на какое-то время стены монастыря. И его молитва охраняла обитель. Во время строительных работ на Фиоленте исполнялись, как в сказке, практически все желания, даже мелкие. Что-то понадобилось из инструмента, продуктов - к вечеру, или, в крайнем случае, на следующий день, необходимый предмет появлялся у нас. Братия считала, что это почившие отцы молятся о нас. Сегодня думаю, что и молитва отца Августина играла не последнюю роль.
Благословлял он так, что пока ты приноровишься поцеловать его руку, а она уже на твоей голове. Но и одним жестом мог поставить всех на место. Как-то во время службы (сам он в тот раз не служил) благословил вновь прибывшего человека. Тут же за благословением кинулись все, кто стоял рядом. Он одним широким жестом благословил всех сразу и вместе с тем пригвоздил их к месту.
К слову сказать, при всем своем любвеобилии, был очень требователен и строг в таком вопросе, как подбор братии. Никого из посторонних не допускал участвовать во внутренней жизни монастырей. Даже в мелочах. Как-то женщины-прихожанки обратились к нему: «Давайте мы почистим подсвечники». Батюшка мягко, но отрезал: «Спасибо, у нас монахи есть».
Нравоучениями не занимался. Не поучал. Мы ждали от него каких-то откровений. А он говорил просто, живо, буднично, спокойно, без ахов-охов. Как оказалось, сама его жизнь была откровением.
Он сравнивал человеческое общество с пчелиной семьей. У каждого своя сотовая ячейка в улье. И в эту ячейку надо принести меду ровно столько, чтоб не навредить соседям. Принесешь больше - продавишь стенку к соседу, меньше - сосед продавит к тебе. Чтобы так жить, нужна особая чуткость к окружающим.
Молитвенное правило во время восстановления монастырей было несложным. Утренние и вечерние молитвы, зачастую по сокращенной программе. Братия и так валилась с ног от напряженного физического труда. Хотя сам батюшка, похоже, молился непрестанно.
Благословлял заболевшему брату во время поста пить молоко, а брату, попавшему в городскую больницу, есть мясные блюда, которыми там кормили больных. Киев. Успенский пост. Жара. Измотанные дорогой паломники-братья. Батюшка, ко всеобщему восторгу, разрешает молочное мороженное. Вспоминал, как он, будучи еще молодым священником, попал на службу к старому, опытному. И был поражен, когда тот во время литургии вместо возгласа (или вместе с возгласом) мог позвонить в колокольчики, которые были развешены у него в алтаре. Тогда он его не понял.
Как-то я приехал в Инкерманскую обитель с водителем, человеком мало проявляющим интерес к церкви. Попали на обед. Я зашел в братский корпус, меня усадили за стол. Водитель остался ждать в машине на улице. К концу обеда выяснилось что я не один. Тут же батюшка велел позвать водителя и накормить. Водитель засветился! После, в дороге, все нахваливал обед: «В жизни такого вкусного не ел. И без мяса». А мне было о чем задуматься.
Никогда не уезжал от него без подарков. Привезешь, бывало, с собой какие-то гостинцы. А увозишь больше, чем привез. Причем каждому личные гостинцы. Хоть какую-то мелочь, но персонально каждому. К примеру, детям орешков, сорванных только что с дерева в скиту. «От белочки». До сих пор ношу свитер, который согревает меня и в прямом, и в переносном смысле. Как-то мы долго не могли попасть в монастырь после Пасхи похристосоваться. Оказались там где-то через месяц. И нас все это время ждал персональный подарок, приготовленный к Пасхе. Со смертью отца Августина ничего не изменилось. Помнится бесплатный хлеб для всех в дни его памяти в первые годы после кончины. Или, вот, другой случай. Как-то я припозднился, и, когда попал в Инкерман, панихида уже закончилась, народ разошелся. У могилки было только еще несколько подобных горемык. Припозднился и кто-то из батюшек. Панихида для нас состоялась! Одна женщина всю службу тихо плакала. А я привез тогда братии несколько книжек своих стихов, где было стихотворение «Памяти отца Августина». И протянул ей в утешение одну. Она же одарила всех присутствующих, в том числе и меня, деньгами. Мне досталось 20 гривен. Отказываться не стал.
Мне доводилось привозить с собой передачи от других людей, которые не могли попасть в монастырь. И это часто была лепта вдовицы. К примеру, ковер от не очень обеспеченной семьи. Пожалуй, это была лучшая вещь в их доме. Отец Августин не хотел принимать, говорил, что он им нужнее. И только после того, как я сказал, что подарок от всего сердца и они огорчатся, если он не примет, батюшка принял дар.
Другая женщина на скудный свой заработок купила шерсти и навязала братии свитеров и носков. Причем для окончания работы не хватало материала. Но ей очень хотелось согреть братьев. И вот она находит золотую безделицу, что позволило закончить работу. Отцу Августину она связала, по его просьбе, свободный, длинный свитер грубой вязки, чуть выше колен, похожий на кольчугу. По-моему, он любил его носить.
Купили в скит жерёбую кобылу. Отец Августин всячески ее оберегал. Доставал средства, чтоб защитить ее от слепней и оводов, которые мучили ее. Смазывал особо чувствительные места, в том числе и под хвостом. Не перегружал лошадь работой, запрещал братии ездить на ней верхом. Хотя этот запрет нарушался. Я и сам грешен. Когда подошло время появиться на свет жеребёнку, батюшка попросил меня привезти фонендоскоп, чтобы прослушать плод в утробе. Выслушал, но ничего не услышал. Списал на свою некомпетентность в этих вопросах. Но прошел срок разрешения от бремени, еще немалое время. Еще и еще… Лошадь так и не ожеребилась. Оказалось, она была не жерёбой кобылой, а старой клячей.
Заказали в «Зеленстрое» саженцы для Георгиевского монастыря, оплатили заказ. Но по разным причинам долго не удавалось их вывезти. Организация благополучно развалилась. Народ начал растаскивать брошенное имущество. Не только зеленые насаждения, но и оборудование, сооружения. Отец Августин, когда ему удалось добраться до питомника, взял саженцев ровно столько, сколько было оплачено. И при этом переживал, что взял, не поставив никого в известность.
Надо сказать, что в организации работ батюшку отличала четкость и пунктуальность. Проблему видел и решал в целом, во всех ее проявлениях, до мелочей. Если ставил какую-либо задачу, то обязательно доводил ее до логического завершения.
Едем мы в «Рафике» в Киево-Печерскую лавру. Останавливает нас инспектор ГАИ и досматривает автомобиль. Ничего интересного для себя не находит и спрашивает: «Оружие есть?» «Есть»,- отвечает отец Августин и показывает чётки.
В ту же поездку. Ночь. Моя очередь управлять автомобилем. Еду долго и начинаю потихоньку засыпать. Один раз роняю голову на грудь, второй. Будить сменщика жаль. И вдруг пост ГАИ. Нужно остановиться, выйти из автомобиля, зайти в помещение и зарегистрироваться. В машине все продолжают спать. Беру пачку документов, которые я раньше и в глаза не видел, и протягиваю постовому первое что попадается в руки. Он смотрит в удостоверение, на меня и говорит, что это не то. Я долго начинаю копаться в бумагах, выискивая нужную, а он мне говорит: «Поставьте машину в сторонке и поспите». Но разрешил ехать дальше, при условии, что меня сменят за рулем. Мы поехали дальше. Сегодня, после всего, что случилось, я часто с благодарностью вспоминаю этого инспектора. Трагедия с большим числом жертв могла произойти намного раньше.
Встречи были и запланированные, и неожиданные. Но всегда радостные. Как-то мы ехали в Симферополь, встречать поезд. «По дороге» решили заехать в Терновский скит. Проститься не было никаких сил. Хотелось остаться, не уезжать. Никогда не хотелось уезжать, а в этот раз особенно. И мы досиделись до того, что чуть не опоздали. К счастью поезд задержался. Это была практически последняя встреча.
Еще раз я встретил о.Августина совершенно неожиданно у дверей Троицкого собора в Симферополе. На его радостный вопрос: «Доктор! А Вы как здесь? На курсах?» Я, тоже обрадовавшись, пошутил: «Вас ищу?». И он, как ребенок, принял мои слова. Хотя, по сути, так оно, наверное, и было. Сам не знаю, как и почему там оказался.
За три дня до его смерти мы приехали в скит. Но его впервые за все время нашего знакомства не оказалось на месте. Тогда мы еще не знали, что отец Августин отправился в свое последнее земное путешествие.
Кончина отца Августина представляется внезапной. На самом деле это не так. Он медленно восходил на свою Голгофу. И хотя внешне это было незаметно, но, озираясь назад, явственно видно. В последний месяц-полтора начались некоторые нестроения среди отдельных братьев. Возникла, казалось, неразрешимая ситуация. Владыка вызывал батюшку «на ковер». Он сильно переживал, но никому не рассказывал, что произошло в кабинете у Владыки.
В ту пору я ходил под впечатлением «Планеты людей» Экзюпери. Особенно сильно меня поразило одно место из книги. Я пересказывал его при всяком удобном случае. Пересказал и отцу Августину.
Экзюпери вспоминал, как они раз нарушили правила полетов при взлете, пролетев близко от ангара. Затем, в пути, они заблудились. Средства навигации в то время были весьма примитивные. Беззвездная ночь. То ли пустыня Сахара, то ли Средиземное море. Горючего остается на час пути. Эфир молчит. И вдруг по радио раздается голос диспетчера аэропорта, из которого они стартовали с выговором за нарушение правил. Далее Экзюпери пишет, что он впервые ощутил чувство свободы. Что там какой-то выговор, когда горючего всего лишь на час пути. «Утешаете»,- сказал батюшка. И кто мог предположить тогда, что горючего действительно оставалось на час пути.
Приблизительно за месяц до кончины в скит заехал на несколько часов один человек. Состоялась очень теплая встреча. В разгар беседы, в присутствии братии, отец Августин, совершенно неожиданно, сказал ему: «Вы, как Ангел». Надо сказать, что батюшка был очень осторожен в словах, каждое его слово было значимо, и заявить такое человеку в лицо, тем более в присутствии других, было не в его правилах. От такого сравнения очень легко возомнить себя невесть кем. Но, тем не менее, слова были произнесены. И они врезались в мою память. Только сейчас я понял, что он имел в виду. Гефсиманский сад. Христос молится, «говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю». (Лк. 22, 42-44)
После посещения Владыки, я увидел его при полном параде, что было крайне редким явлением. Он всегда ходил в стареньком, потрепанном подряснике. Об одежде братии о.Августин заботился, и они были одеты лучше его. На батюшке был крест, который раньше я также не видел и подумал, что он новый. Не зная, что сказать, ляпнул: «За крестом ездили?»
«Вы все шутите, Доктор»,- с грустью сказал батюшка.
О смерти узнал только через несколько дней после похорон. Позвонил знакомый и спросил, давно ли я видел отца Августина. Я что-то ответил. Он сказал: «Больше не увидите». «Он, что, стал епископом?» В ответ прозвучало: «Автокатастрофа!» Я не смог продолжать разговор, не смог вести прием. Закрылся в кабинете изнутри и горько плакал. Этот плач вылился чуть позже в стихотворении:
ПАМЯТИ АРХИМАНДРИТА АВГУСТИНА
(+31 АВГУСТА СТ.СТ.1996)
Звезды падают.
Их пора.
Озаряя сердца
Спящих,
Сбросив багаж
Странствий,
Уходят с земли
Скитальцы.
Последний шаг -
В Вечность.
Наконец-то!
Привал
Под сенью деревянного
Креста.
Жатва на излете
Августа.
Плакал долго и безутешно. Пока потихоньку не начал понимать, что плачу больше по себе. Как же я такой бедный и несчастный без него. А как он? Лучше ли ему? Да, лучше!
Придя немного в себя, вспомнил, что у меня нет ни одной фотографии батюшки. Раньше не задумывался об этом. Батюшка был жив, и всегда его можно было увидеть. Обратился к братии. Но братия находилась в состоянии шока. Какие уж тут фотографии. Правда, через несколько лет отец К. прислал мне пару фото. Но к тому моменту я уже обладал видеозаписью. Летом 1997 года у нас «случайно» остановился, незнакомый ранее, иеромонах Г. из Данилова монастыря с другом А.. Выяснилось, что они летом 1996 года были в Инкермане. Отец Августин показывал им монастырь и они засняли на видео эту «экскурсию». Запись не профессиональная, не очень качественная. Всего лишь несколько кадров с батюшкой. Но это целое сокровище!
Сокровище, как и все в этом мире, тленное. Неизмеримо большее, нетленное сокровище навсегда осталось в моем сердце - отец Августин.
Небольшое послесловие. Восьмилетний мальчишка все повторяет за своим отцом, а однажды заявляет: «Я хочу, чтобы у меня были черные круги под глазами и часто болеть, как папа!» Что в переводе на взрослый язык значит: «Я так люблю тебя, что хочу страдать, также как ты!» И более того: «Я так люблю Тебя, Господи, что хочу страдать также как Ты!»
Сентябрь - октябрь 2002 г.