Злободневное из Платонова
- Не заблуждай меня, товарищ Дванов. У нас же все решается по большинству, а почти все неграмотные, и выйдет когда-нибудь, что неграмотные постановят отучить грамотных от букв - для всеобщего равенства… Тем больше, что отучить редких от грамоты сподручней, чем выучить всех сначала.
P.S. Кажется, уже высказывал тут своё мнение о Платонове. И сегодня не мог не откликнуться на запись о Чевенгуре:
Великая книга.
И через неё можно увидеть и прочувствовать такое в этой революции, что невозможно передать никакой хроникой, никакими лекциями. Платонов в этом смысле уникален, просто не с кем сравнить.
Для меня это картина жизни людей, которые впервые живут на земле и впервые начинают действовать и думать. То есть до них не было никакой мысли, никакой культуры, они первые и в муках рождают что-то первобытное, странное, уродливое. При этом откуда-то в этот мир попадают чужие непонятные слова и куски непонятных идей.
"- Как такие слова называются, которые непонятны? - скромно спросил Копенкин. - Тернии иль нет?
- Термины, - кратко ответил Дванов. Он в душе любил неведение больше культуры: невежество - чистое поле, где еще может вырасти растение всякого знания, но культура - уже заросшее поле, где соли почвы взяты растениями и где ничего больше не вырастет."
P.S. Кажется, уже высказывал тут своё мнение о Платонове. И сегодня не мог не откликнуться на запись о Чевенгуре:
Великая книга.
И через неё можно увидеть и прочувствовать такое в этой революции, что невозможно передать никакой хроникой, никакими лекциями. Платонов в этом смысле уникален, просто не с кем сравнить.
Для меня это картина жизни людей, которые впервые живут на земле и впервые начинают действовать и думать. То есть до них не было никакой мысли, никакой культуры, они первые и в муках рождают что-то первобытное, странное, уродливое. При этом откуда-то в этот мир попадают чужие непонятные слова и куски непонятных идей.
"- Как такие слова называются, которые непонятны? - скромно спросил Копенкин. - Тернии иль нет?
- Термины, - кратко ответил Дванов. Он в душе любил неведение больше культуры: невежество - чистое поле, где еще может вырасти растение всякого знания, но культура - уже заросшее поле, где соли почвы взяты растениями и где ничего больше не вырастет."