Любопытные параллели
между интервью Максима Соколова и статьей Любарского "Размышления о системах, состоящих из неосведомленных граждан"
Из интервью Соколова:
Есть такие сферы, где думать принято. Если вы корову покупаете или - в современном варианте - автомобиль, то, как правило, человек очень даже много думает и о цене вопроса, и чешет репу, и сравнивает разные доводы за и против; думает, и даже весьма. И разные житейские решения - работу переменить, в другое место переехать - как правило, все-таки люди принимают после серьезных ответственных раздумий, а не просто: все побежали, и я побежал. Очевидно, здесь скорее такое состояние ума, когда при покупке коровы думать необходимо, а при политическом выборе или просто ответе на вопрос общественно-политического свойства, который не связан напрямую с твоими личными обстоятельствами, проблемами, благосостоянием, думать особо и не надо.
...
При конкурентной политической системе, когда власть регулярно меняется, процесс перемены власти связан с тем, что те, кто ее домогается, стремятся завоевать благосклонность сограждан, говоря им разные приятные вещи про себя и неприятные - про оппонента. Скажем, демократический политический процесс - это в огромной степени стремление увязать общеполитические проблемы с конкретной коровой, которую гражданину предлагается купить. Одни говорят: мы будем меньше брать с тебя налогов - ты купишь себе превосходную корову. Другие говорят: мы будем брать с тебя больше налогов - но ты будешь доить превосходную общественную корову. Действительно, все время идет апелляция к частному интересу. У этого процесса есть масса недостатков, человек часто довольно фантастическим образом связывает общественный и личный интерес, но тем не менее увязка есть. Особенность нашего нынешнего состояния - в том, что почти никакой увязки как раз нет.
Из статьи Любарского:
Таким образом, политическая система управляется трояко: прямыми решениями элиты; решениями граждан, осуществляющимися через выборы, и косвенными влияниями, регулирующими процесс формирования мнений граждан.
Действительно, для осуществления функции контроля над ошибками власти население (теоретически) должно быть достаточно компетентным, политически осведомленным, понимать сущность проводимых властью политических решений и быть детально информированным, чтобы разбираться в том, что является ошибками, а что - достижениями данного курса. В противном случае граждане не могут обоснованно выбирать ту или иную партию, того или иного кандидата. Между тем из данных Цаллера вытекает, что 90% населения практически не обладают никакой компетенцией в политических вопросах (вплоть до незнания имени действующего президента, названия партии, имеющей большинство в Конгрессе, названий стран, с которыми данная страна находится в состоянии войны). Воздействия (какими принято считать выборы и частично - опросы общественного мнения) со стороны столь слабо осведомленного населения могут быть только шумом, способным дестабилизировать ситуацию, а не сигналом, увеличивающим ее устойчивость - если выборы и в самом деле служат обратной связью, регулирующей действия властей. Общество, в котором политическая система на 90% состоит из неинтересующихся общесоциальной тематикой людей, должно быть крайне неустойчивым. Однако достаточно очевидно, что эти теоретические выкладки, хоть они и опираются на данные об осведомленности избирателей, не соответствуют “реальной политике”. Следовательно, можно предположить, что реальное общество устроено существенно иначе, чем это вытекает из общих принципов теории демократии и равенства. Вопрос “как именно?” не входит в задачу данного текста. Здесь нам важно подчеркнуть, что работа Цаллера в силу очень ясно сформулированной и эмпирически обоснованной базовой концепции (модель ВПФ) позволяет поставить проблему
Можем ли мы говорить, что общество, устроенное (или считающее себя устроенным) в соответствии с концепцией общественного долга и социальной солидарности, которое возлагает на граждан определенные обязательства, нагрузки, необходимые для хорошего функционирования социальных институтов, - это общество сменилось (или находится в процессе замещения) иным, которое представляет собой конструкт, состоящий из “пассивных граждан”?
Это “иное общество” не требует от гражданина быть кем-то, кем он пока не является, однако в нем существует постоянный спрос на умелых конструкторов, которые могли бы собрать из некомпетентных и пассивных граждан социальные конструкции, успешно функционирующие, обеспечивающие максимальное благо для наибольшего числа людей, устойчивые и застрахованные от тирании. Это совсем иной идеал, нежели тот, в соответствии с которым разрабатывались “механизмы равенства”, - что вовсе не означает, что новое общество объявит себя обществом элитарным. Создание нового общественного идеала - обществаконструкта, состоящего из “негодных” граждан (как это говорилось в кибернетике 60-х - устойчивые системы из неустойчивых элементов) - произошло, поскольку ХХ век дал понять, что на собственные усилия граждан в деле общественного благосостояния рассчитывать нельзя. То есть одним из самых важных уроков, вынесенных политической наукой из событий ХХ века, стало представление об изначальном зле человеческой природы (противоположность руссоизму, на котором основывались идеи равенства XIX века). Людям нельзя доверять влияние на общественное устройство, так формулируется урок ХХ века, и профессионалы, озабоченные устройством общества, принялись искать способы построения институтов, не апеллирующих к уровню развития гражданина. Однако найденный вариант устройства общества оказался не обществом равенства, а обществом элит.
Из интервью Соколова:
Есть такие сферы, где думать принято. Если вы корову покупаете или - в современном варианте - автомобиль, то, как правило, человек очень даже много думает и о цене вопроса, и чешет репу, и сравнивает разные доводы за и против; думает, и даже весьма. И разные житейские решения - работу переменить, в другое место переехать - как правило, все-таки люди принимают после серьезных ответственных раздумий, а не просто: все побежали, и я побежал. Очевидно, здесь скорее такое состояние ума, когда при покупке коровы думать необходимо, а при политическом выборе или просто ответе на вопрос общественно-политического свойства, который не связан напрямую с твоими личными обстоятельствами, проблемами, благосостоянием, думать особо и не надо.
...
При конкурентной политической системе, когда власть регулярно меняется, процесс перемены власти связан с тем, что те, кто ее домогается, стремятся завоевать благосклонность сограждан, говоря им разные приятные вещи про себя и неприятные - про оппонента. Скажем, демократический политический процесс - это в огромной степени стремление увязать общеполитические проблемы с конкретной коровой, которую гражданину предлагается купить. Одни говорят: мы будем меньше брать с тебя налогов - ты купишь себе превосходную корову. Другие говорят: мы будем брать с тебя больше налогов - но ты будешь доить превосходную общественную корову. Действительно, все время идет апелляция к частному интересу. У этого процесса есть масса недостатков, человек часто довольно фантастическим образом связывает общественный и личный интерес, но тем не менее увязка есть. Особенность нашего нынешнего состояния - в том, что почти никакой увязки как раз нет.
Из статьи Любарского:
Таким образом, политическая система управляется трояко: прямыми решениями элиты; решениями граждан, осуществляющимися через выборы, и косвенными влияниями, регулирующими процесс формирования мнений граждан.
Действительно, для осуществления функции контроля над ошибками власти население (теоретически) должно быть достаточно компетентным, политически осведомленным, понимать сущность проводимых властью политических решений и быть детально информированным, чтобы разбираться в том, что является ошибками, а что - достижениями данного курса. В противном случае граждане не могут обоснованно выбирать ту или иную партию, того или иного кандидата. Между тем из данных Цаллера вытекает, что 90% населения практически не обладают никакой компетенцией в политических вопросах (вплоть до незнания имени действующего президента, названия партии, имеющей большинство в Конгрессе, названий стран, с которыми данная страна находится в состоянии войны). Воздействия (какими принято считать выборы и частично - опросы общественного мнения) со стороны столь слабо осведомленного населения могут быть только шумом, способным дестабилизировать ситуацию, а не сигналом, увеличивающим ее устойчивость - если выборы и в самом деле служат обратной связью, регулирующей действия властей. Общество, в котором политическая система на 90% состоит из неинтересующихся общесоциальной тематикой людей, должно быть крайне неустойчивым. Однако достаточно очевидно, что эти теоретические выкладки, хоть они и опираются на данные об осведомленности избирателей, не соответствуют “реальной политике”. Следовательно, можно предположить, что реальное общество устроено существенно иначе, чем это вытекает из общих принципов теории демократии и равенства. Вопрос “как именно?” не входит в задачу данного текста. Здесь нам важно подчеркнуть, что работа Цаллера в силу очень ясно сформулированной и эмпирически обоснованной базовой концепции (модель ВПФ) позволяет поставить проблему
Можем ли мы говорить, что общество, устроенное (или считающее себя устроенным) в соответствии с концепцией общественного долга и социальной солидарности, которое возлагает на граждан определенные обязательства, нагрузки, необходимые для хорошего функционирования социальных институтов, - это общество сменилось (или находится в процессе замещения) иным, которое представляет собой конструкт, состоящий из “пассивных граждан”?
Это “иное общество” не требует от гражданина быть кем-то, кем он пока не является, однако в нем существует постоянный спрос на умелых конструкторов, которые могли бы собрать из некомпетентных и пассивных граждан социальные конструкции, успешно функционирующие, обеспечивающие максимальное благо для наибольшего числа людей, устойчивые и застрахованные от тирании. Это совсем иной идеал, нежели тот, в соответствии с которым разрабатывались “механизмы равенства”, - что вовсе не означает, что новое общество объявит себя обществом элитарным. Создание нового общественного идеала - обществаконструкта, состоящего из “негодных” граждан (как это говорилось в кибернетике 60-х - устойчивые системы из неустойчивых элементов) - произошло, поскольку ХХ век дал понять, что на собственные усилия граждан в деле общественного благосостояния рассчитывать нельзя. То есть одним из самых важных уроков, вынесенных политической наукой из событий ХХ века, стало представление об изначальном зле человеческой природы (противоположность руссоизму, на котором основывались идеи равенства XIX века). Людям нельзя доверять влияние на общественное устройство, так формулируется урок ХХ века, и профессионалы, озабоченные устройством общества, принялись искать способы построения институтов, не апеллирующих к уровню развития гражданина. Однако найденный вариант устройства общества оказался не обществом равенства, а обществом элит.