Пародия
давно я что-то не писал сюда, пора восполнить :)
душевные самокопания неинтересны, о политике неконструктивно, а вот поделюсь тем, что понравилось сильно за последние дни.
Пародия на песню Щербакова "Descensus ad Inferos"
Обнаружена тут: http://community.livejournal.com/m_sch/152106.html
Автор не назвался.
Вот, принадлежащая не мне и никому,
Машина черная, везущая работника в тюрьму.
Его работа -
У эшафота.
Там, вблизи помоста, где лежит молитвослов,
Алеет липкая гора недавно срезанных голов,
Как явь кошмара…
Добро, без пара…
Впрочем, наш работник ко всему уже привык,
Он мысли черные заносит черной ручкой в черновик.
Сидит и пишет:
“Никто не дышит.
Эти-то глаза и перекошенные рты
В аду явились бы, наверное, каноном красоты.
А здесь нисколько.
Гора, и только…”
Так вот он выводит, не меняется в лице.
И каждой записи дарует день и месяц на конце.
И каждой строчке
По черной точке.
Тут не полагается ни слова в простоте,
Однако, знаю по себе - о чем ни скажешь в суете -
Не будет ново.
Ни звук, ни слово.
Черный человек сидит с тетрадями в углу,
Затем встает и, наступая в пятна крови на полу,
Идет неспешно
Домой, конечно.
Там, достав палитру, кисть и белые холсты,
Он нарисует нам различные культурные пласты.
И человека
Начала века.
Этот человек - родной племянник палачу,
Узнать себя в нем не хотел бы ни за что, и не хочу…
А кто же хочет?
Никто не хочет…
душевные самокопания неинтересны, о политике неконструктивно, а вот поделюсь тем, что понравилось сильно за последние дни.
Пародия на песню Щербакова "Descensus ad Inferos"
Обнаружена тут: http://community.livejournal.com/m_sch/152106.html
Автор не назвался.
Вот, принадлежащая не мне и никому,
Машина черная, везущая работника в тюрьму.
Его работа -
У эшафота.
Там, вблизи помоста, где лежит молитвослов,
Алеет липкая гора недавно срезанных голов,
Как явь кошмара…
Добро, без пара…
Впрочем, наш работник ко всему уже привык,
Он мысли черные заносит черной ручкой в черновик.
Сидит и пишет:
“Никто не дышит.
Эти-то глаза и перекошенные рты
В аду явились бы, наверное, каноном красоты.
А здесь нисколько.
Гора, и только…”
Так вот он выводит, не меняется в лице.
И каждой записи дарует день и месяц на конце.
И каждой строчке
По черной точке.
Тут не полагается ни слова в простоте,
Однако, знаю по себе - о чем ни скажешь в суете -
Не будет ново.
Ни звук, ни слово.
Черный человек сидит с тетрадями в углу,
Затем встает и, наступая в пятна крови на полу,
Идет неспешно
Домой, конечно.
Там, достав палитру, кисть и белые холсты,
Он нарисует нам различные культурные пласты.
И человека
Начала века.
Этот человек - родной племянник палачу,
Узнать себя в нем не хотел бы ни за что, и не хочу…
А кто же хочет?
Никто не хочет…