Недопитая чашка кофе
Я никогда не играла на гитаре и не знала, что сама могу быть струной. Я превратилась в гитарную струну в августовский полдень - был один из тех солнечных и беспредельно теплых дней, которые способствуют внутренней гармонии с внешним миром. Мне позвонила моя активная коллега - мы обе находились в отпуске, и я решила, что она хочет предложить мне выпить с ней чашечку кофе в городе. «Надо же, какое чутье», - подумала я, так как вернулась в город всего на два дня и никому об этом не сообщила, готовилась к следующей поездке. Но голос коллеги набросил на эти мысли шаль не по сезону - голос был дрожащим, металлическим, почти рассыпающимся. Он принадлежал плачущему человеку, а именно Екатерину мне сложно было представить в слезах - всегда собранная, решительная, умеющая найти достойный выход из любой затруднительной ситуации. Поведение Екатерины всегда резонировало с ее «царским» именем. И тут…
Коллега попросила меня взять на себя ее участок работы на два месяца после выхода из отпуска. Мы работали в одной компании уже не первый год, и услышать такую просьбу от Екатерины мне было не менее странно, чем, допустим, встретить Дон Кихота в местном Макдональдсе. В нашей динамичной тренинговой компании с международным знаком качества работа Екатерины была образцом для всех сотрудников, хотя у всех нас были свои темы. В частности, я занималась вопросами эффективных переговоров с трудными собеседниками, а Екатерина отвечала за постановку целей в жизни и тайм-менеджмент (кто бы сомневался). Когда-то мы вели эти тренинги вместе - можно с некоторой условностью сказать, что я была единственной в нашем тренерском коллективе на десять рабочих столов, кто понимал программу Екатерины от «А» до «Я». С такой же степенью условности можно было сказать и то, что я являлась близкой коллегой Екатерины - она не подпускала никого уж слишком близко в душу, но охотно и необычайно тепло беседовала со мной о жизни и работе в обеденных перерывах и кофе-паузах. Именно одной кофе-паузы нам не хватило накануне отпуска, в который мы уходили одновременно - меня вызывали на совещание, и потому я бросила вскользь: «Может, в отпуске пересечемся».
Вот и пересеклись - я, рассыпающийся металл в телефонной трубке и непричесанная просьба. Проблемы со здоровьем. Я никогда не посещала тренинги по развитию интуиции (за них у нас отвечал Александр), но почему-то совершенно четко поняла, что Екатерина больше не выйдет на работу. Никогда. Я попыталась собрать металл на том конце провода (Господи, какая чушь, мы давно пользуемся мобильными беспроводными телефонами), заверила, что все тренинги будут проведены на высоком уровне и что Екатерина не должна сейчас думать о работе, а только о выздоровлении. Мне показалось, что она обрадовалась, несмотря на то, что мы вскоре прервали беседу - ей было тяжело долго разговаривать, она мне призналась в этом. Мы закончили беседу - и я, как вы уже знаете, превратилась в струну.
Мы сразу договорились, что я ей буду писать сообщения, а она мне постарается отвечать по мере возможности - переписка щадила бы ее горло. Сначала я не знала, как и о чем писать, но быстро сориентировалась сразу после выхода из отпуска. Нас, тренеров, учили быть гибкими. Я ехала домой в маршрутке, которую предпочитала автомобилю за степень личной свободы в дороге, и упорно набирала тексты сообщений - о проведенных тренингах, о мелких радостях, о новостях от коллег. Письма по электронной почте читались редко - как я понимала, Екатерина находилась вдалеке от компьютера, а читать длинные тексты на экране телефона ей было сложно. Наш начальник, естественно, был осведомлен о ситуации - я подозреваю, что он узнал обо всем раньше меня, а то, о чем я лишь догадывалась, для него имело фактическое подтверждение.
Другие коллеги занимались своими тренингами и почему-то свято верили в то, что у Екатерины легко решаемые проблемы с голосовыми связками. Клиенты искренне ждали выхода своего любимого тренера на работу, а я старалась проводить ее тренинги с двойной отдачей. Никто и не подозревал, что я стала струной - об этом знала лишь моя семья. Я не могу сказать, от чего мне было сложнее - от того, что я выполняла двойную работу, или от того, что ответ от Екатерины мог не приходить в течении получаса - наверное, все же от второго. Ее ответы были очень лаконичными и передавали разные настроения. Она просила у меня прощения, благодарила, обещала поскорее выздороветь, но при этом категорически не хотела видеться - это была ее вторая за все время просьба ко мне.
Шел третий тренинговый месяц после моего выхода из отпуска. Шел или бежал? Екатерина написала мне, что не сможет отвечать на сообщения всю ближайшую неделю - сообщение почему-то продублировалось семь раз. За каждую непрожитую жизнь, как я невольно подумала тогда… Я просила у Екатерины ее разрешения приехать мне к ней в больницу (я уже точно понимала, что она будет находиться именно там), спрашивала адрес, но она была все так же непреклонна в своем нежелании видеться со мной. Возможно, это были бы одни из самых сложных переговоров в моей жизни, и Екатерина хотела пощадить свою коллегу-тренера, ведь она, несмотря на свою стойкость, была человеком необычайной чуткости к другим.
Я попыталась понять и уважить решение Екатерины, но продолжала писать ее сообщения. Струна натягивалась все сильнее. На улице становилось все холоднее - четвертый месяц моей насыщенной работы совпал с началом календарной зимы. Тренинги становились все интенсивнее - клиенты хотели больше знать о самоорганизации и планировании в самое унылое время года. Я становилась все более уверенной в качестве их проведения - кроме постоянно пополняющейся теории и новых приемов, у меня накапливался личный опыт безусловного самоменеджмента в критических условиях.
Накапливалась и невероятная усталость. Я написала Екатерине о приближающемся корпоративном празднике и новых видах кофе, закупленных аккурат к сезону. Ответа не было. В тот день начальник сообщил мне, что ситуация критическая - почему-то в коридоре, мы ходили по нему туда и обратно, туда и обратно, слушали звук шагов. Коллеги многозначительно и печально переглядывались при встрече - уже всем было понятно, что у Екатерины беда. Воздух как будто сгущался на глазах.
«Не спешите!» - кричала натянутая струна.
Вечером следующего дня в корпоративной сети появилось несколько строк и фото Екатерины в рамке - современный щадящий способ донести сложную для восприятия информацию большому количеству людей в сжатые сроки, не сталкиваясь с их реакцией. Я как раз дописывала текст сообщения вот этой девушке на фото, теперь уже застывшей в своих вечных сорока годах. В большом городе это еще практически юность. Почему-то в этот раз слишком долго обдумывала, что написать - хотя какая уже разница, все равно бы не успела…
Я никогда не играла на гитаре, но однажды была струной. Настоящей гитарной струной, натянутой вдоль грифа. Это состояние продолжалось чуть больше пяти месяцев - и после того, как струна оборвалась, стало в разы более одиноко топать по жизни, хоть и снова в облике человека. С тех пор прошло несколько зим. Я все так же провожу тренинги - теперь и по постановке целей, и по управлению эмоциями, и по сложным переговорам. Я уже почти привыкла к новым собеседникам за душистым кофе все в той же компании с международным знаком качества. Правда, нашим разговорам о жизни и работе чего-то откровенно не хватает. Чуткости, наверное…