Кольский Транс 11. Октябрьский. Смена дорог.
Начало. Предыдущая часть.
25.08.2021 г. День девятый.
Утро - время перемирия для небесного воинства. Ветер ещё не решил, куда будет дуть сегодня и размышляет в неподвижности. Армии облаков неспеша строятся на голубом плацу, чтобы отправиться на свои атмосферные фронты. В прохладном воздухе нет ни движения, ни звука. Птицы молчат, не слышно даже комариного писка. Всё замерло, как на сцене перед началом спектакля. Декорации душераздирающе красивы - сквозь ажурную вуаль ветвей, накинутую на серо-рыжие стволы сосен, просвечивает небо с клубами разноцветных облаков сверху и оно же снизу, отражённое неподвижной водой. Несколько минут мы просто стоим и заворожённо смотрим. Потом Юля не выдерживает и схватив полотенце бежит купаться. Красота почему-то всегда вдохновляет её на подвиги. Я отмираю и, глянув на термометр, начинаю спешно разводить костёр, дабы героиню не пришлось награждать посмертно. Он показывает +3. Тем не менее, Юле хватает внутреннего огня не только искупаться и устроить постирушку, но и получить от этого удовольствие. Когда она возвращается, глаза сияют счастьем, хотя тело заметно подрагивает. Ничего, реанимационный набор в виде котелка горячей каши и кружки травяного чая уже готов поддержать пригасшее пламя.
А через полчаса мы, сытые и довольные, выходим на дорогу и обмениваемся улыбками с выглянувшим солнцем. От этого сразу становится теплее. Если не в воздухе, то на душе точно.
Дорога Умба-Кировск.
Сегодня, после долгих мучений, пали мои носки. Это событие было бы совершенно малозначительным, если бы, поддавшись острому приступу экономности при сборах, я не решил, что двух пар носков на полтысячи километров вполне хватит. Видимо, Голос Разума в этот момент чихнул. Теперь приходилось изгаляться, переворачивая, выворачивая и меняя носки местами, пока пазл из соединённых ниточками лоскутков окончательно не перестал складываться во что-то, способное хоть немного прикрыть ноги. Почуяв под швами беззащитность размякшей от постоянной сырости кожи, тапочки из сетки перестали прикидываться мягкими и безобидными. За вчерашний день они успели прогрызть в ней изрядные дыры. Оставалось надеяться, что до Ловозера одной пары носков хватит.
Три километра отличной дороги и показалось очередное урочище - Берёзовка. Тоже стёртое до иван-чая. До девяностых тут жили военные, обслуживавшие аэродром и склады боеприпасов. От домов осталось пара брёвен, да пышная не по-лесному рябина. Где-то за деревьями прячутся руины взорванных складов. Но маячащие на горизонте и уже чуть подросшие горы, манят сильнее, чем какие-то развалины.
Урочище Берёзовка.
Урочище Берёзовка.
Урочище Берёзовка.
До развилки Кировск-Октябрьский осталось совсем недалеко, километров 8. Движение по дороге значительно оживилось. То и дело попадаются стоящие на обочине машины, а из леса слышится многоголосое ауканье грибников.
Дорога Умба-Кировск.
Примерно на полпути, справа от дороги лежит озеро Щучье. На спутниковых снимках оно отличается необычным зелёным цветом, но вблизи вода оказалась кристально прозрачной, а само озеро очень мелким. По крайней мере, у берега. Видимо, зелёный цвет дало просвечивающее дно или снимок сделан во время цветения воды.
Озеро Щучье.
Озеро Щучье.
Озеро Щучье.
Здесь значительно меньше мусора, чем на Васькином, а вот кострищ и площадок под палатку даже больше.
Напротив, через дорогу, есть ещё одно такое же зелёное озеро. Но к нему так просто не подойти - болото.
Над деревьями вновь показались пятнистые от облачных теней горы. Растут прямо на глазах.
Хибины.
Хибины.
Дорогу пересекла речка Хариусная. Она течёт из одноимённого озера, но не к одноимённому аэродрому, а на запад, к реке Умбе. Пахло от неё отнюдь не хариусами. Горбуша добралась даже сюда. А ведь это больше 200 км от моря. Удивительная выносливость и целеустремлённость.
На ветках висят бурые клочки, но это уже не лишайники, а засохшие водоросли. Похоже, в половодье тут бывает весело.
Река Хариусная.
Над лесом поднялись стволы пирамидальных елей, похожие на дымные следы от стартующих ракет. Только здесь стали попадаться по-настоящему взрослые деревья. Закончилась делянка длиной 200 километров. По этому крошечному уцелевшему кусочку можно представить, как выглядел весь этот лес до нашествия лесорубов.
Дорога Умба-Кировск.
А вот и развилка. Что ж, прощай дорога Умба-Кировск, за 8 дней ставшая нам родной. Мы тебя не забудем. Здравствуй Дорога Тысячи Ручьёв!
Перекрёсток Умба-Кировск-Октябрьский.
Чтобы не глотать пыль от проезжающих автомобилей, мы пошли не по основной дороге, а вдоль железнодорожной насыпи. Насыпь - всё что осталось от ветки Ревда-Кировск, так и не достроенной Транскольской железной дороги. Я ещё расскажу о ней подробнее. Сейчас насыпь выглядит, как древний артефакт, хотя, до 2007 года тут ещё ходили поезда.
Железная дорога Кировск-Ревда.
В паре километров западнее, на переправе через реку Умбу, осталась ещё одна «достопримечательность», демонстрирующая, что, хоть на бомбардировщиках на рыбалку тут больше не летают, масштабность мышления люди не утратили. Охотники за металлоломом спёрли, ни много ни мало - железнодорожный мост!
То, что когда-то было центром посёлка Октябрьский и районами вокруг станции, сейчас представляет собой огромное поле руин и мусора. В 2013 году посёлок официально ликвидирован «за отсутствием жителей».
Посёлок Октябрьский.
У забора уцелевшего, но явно нежилого здания, прячется малинник! Кустики, жмутся к земле, как карликовые берёзки, но заманчиво краснеют самыми, что ни на есть, настоящими ягодами. Не такими сладкими как в Умбе, но малина, в конце августа, так далеко за полярным кругом - это само по себе чудо.
В лучшие годы Октябрьский был большим посёлком. Вернее, не совсем посёлком. Филиалом ГУЛАГА. Его построили заключённые в 1952 году. Они же составляли и большую часть населения. Основной задачей здешних зеков был не лесоповал, с этим прекрасно справлялись и без них, а строительство той самой железной дороги.
Посёлок Октябрьский.
Сейчас посёлок, похоже, переживает второе рождение, уже в более позитивном амплуа. Не смотря на официальное закрытие, тут довольно много домов. Есть явный новодел и действующие стройплощадки.
Посёлок Октябрьский.
Посёлок Октябрьский.
А вот магазинов нет. Даже к зданию Почты совсем заросла народная тропа.
Посёлок Октябрьский. Почта.
На карте OSM той версии, что стояла в навигаторе, рядом с почтой имелся значок столовой под названием «Ёлки-Палки». Разнообразить рацион всегда приятно и с хищным энтузиазмом мы устремились к заветной отметке. Никаких указателей со стороны улицы и даже тропинок к означенному зданию не имелось. Продравшись сквозь заросли, мы обнаружили небольшой домик без вывески. Он закрыт и, похоже, давно.
Посёлок Октябрьский. Бывшее кафе Ёлки-Палки.
Настроившиеся на угощение организмы отказывались смириться. Им не верилось, что в таком большом населённом пункте нет хотя бы магазина. Пришлось отправиться на разведку, попутно захватив языка из местных. Язык подтвердил, что ни магазина, ни столовой тут давно нет но, в качестве компенсации, он готов продать нам половину своего участка. Слегка опешив от такого поворота, мы поспешили дальше и скоро наткнулись на гостевой дом «Сияние Хибин». Хоть он не был отмечен на карте (сейчас уже отмечен), но выглядел вполне работоспособным. Однако, хозяина дома не оказалось.
Посёлок Октябрьский. Гостевой дом Сияние Хибин.
Желудки, обиженные двойным обломом, возмущённо заурчали. К тому же выяснилось, что здесь есть сотовая связь. Пришлось устроить привал. Привалившись к забору, мы жевали сушёное мясо, параллельно пытаясь набрать сообщения родным и узнать прогноз погоды. Это привлекло внимание местных комаров, которые по дороге нас почти не трогали.
Считается, что кровососы находят жертву по тепловому следу и углекислому газу, но уверен, у них есть ещё особый детектор «занятых рук». Уж больно хорошо они это чувствуют. Набрать даже коротенькое сообщение, непрерывно размахивая руками и охлопывая себя телефоном по разным местам, довольно нетривиальная задача и процесс затянулся.
Тем временем, из дома напротив вышел человек и неспеша направился к нам. Завидев его, комары уважительно расступились. «Чего сидите? Пошли в дом, хозяйка уже чайник поставила!» - сказал он, как будто давно нас ждал.
Нам опять невероятно повезло. Хозяин дома Владимир Андреевич оказался интереснейшим человеком. Опытный охотник и рыбак, он знал в здешних краях каждый кустик. Его отец Андрей Иванович Анисимов был мастером леса (это официальная должность) и мастерски вырубил весь лес отсюда и до Умбы. За что удостоился даже хвалебной статьи в газете «Лесная промышленность». Это было во времена, когда дымящими трубами заводов и вырубками до горизонта гордились, а не детей пугали.
Сначала его семья жила в Муне, потом, вместе с армией лесорубов отступила в Ингу, а потом и в Октябрьский. Сейчас, имея квартиру в Апатитах, Владимир Андреевич с супругой Тамарой Александровной приезжают сюда и зимой, и летом.
Хозяева небрежно метнули на стол литровую банку красной икры и аккуратно, как великую ценность, развернули небольшой кусочек сала. Но самым удивительным угощением было клубничное варенье из собственной(!) местной(!!!) клубники. Юля чувствовала себя счастливой, как Винни-Пух, которого спросили: «Вам чего намазать - икры или клубничного варенья?» От хлеба, правда, тоже не отказалась.
Пока Тамара Александровна подливала нам чай и подкладывала Юле икру, Владимир Андреевич рассказывал. Про лес, про то, как обращались с ним при промышленнике Беляеве и как в советские времена. Про своего отца, про судьбы лесных посёлков. Кстати, не все из них предали огню, как Вельмежку. Чаще всего, нестарые ещё дома просто перевозили на другое место. Про катастрофу вертолёта на Мунозере, к месту которой он успел раньше спасателей. Про работу горноспасателем. Потом перешёл к свежим новостям и предупредил, что в округе появился особо смышлёный медведь, сумевший отыскать и методично разорить все охотничьи избушки.
На площадке у Таксаборской плотины, где мы останавливались пару дней назад, они с женой тоже бывали. Ночевали там в прошлом октябре, когда ездили за брусникой. Но, в отличие от нас - неженок, спали без палатки, под открытым небом. Лес для них - второй дом. Или даже первый. Хотя, и огород не остаётся без внимания. Причём, ему могут позавидовать многие дачники, куда более приспособленных для сельского хозяйства регионов. Своя картошка, свёкла, зелень, клубника, кабачки и даже огурцы в теплице.
Тут я сообразил, что в доме есть электричество и попросил подзарядить телефоны. Получив разрешение, прошёл в комнату, где на кровати обнаружился здоровенный дымчато-серый кот. Котище британской породы, но с явными признаками, так сказать - «Arctic Edition». Отмороженные пальцы и кончики ушей, многочисленные боевые шрамы и гордая сила во взгляде. Я потянулся за фотоаппаратом, но он посчитал это грубым вмешательством в свою личную жизнь и в янтарных глазах вспыхнуло выражение оскорблённого достоинства. Вообще, британцам это выражение удаётся лучше всего. Некоторые его вообще никогда не меняют. Но во взгляде этого кота чувствовалась искренность и мне стало неловко. Сконфуженно пробормотав: «Простите сэр...», я торопливо воткнул в розетку зарядки и вышел.
- Это Порш! - представил кота Владимир Андреевич. - Он однажды зимой в тайге больше двух недель один продержался! По дороге на дальнюю заимку, как-то открыл переноску и спрыгнул со снегохода. Я заметил не сразу, давай искать, да куда там, на плотном снегу следов не видно. Думал - конец ему. Мороз -30, лисы, куницы - шансов мало. Несколько раз по тому маршруту проехал, за те дни, что на заимке жил. Вернулся уже сюда. 17 дней прошло, но всё равно думаю - дай ещё разок съезжу, поищу. Подхожу к заимке, а он там мяучит! Худющий, но живой. Дошёл, значит, сам пешочком. Такой вот кот!
Мы слушали всё это раскрыв рты, как новобранцы - ветерана. Да так оно, по сути, и было. Владимиру Андреевичу за семьдесят, тем не менее, многодневные походы в одиночку по тайге зимой, летом, пешком, на лыжах, снегоходе или квадроцикле для него никакой не экстрим, а совершенно обычное, притом - любимое дело. «Вот она разница между профессионалом и любителями!» - подумалось мне. А ещё подумалось: «Вот как надо жить на пенсии!».
Уходить страшно не хотелось, но до ночи надо было успеть отойти от посёлка подальше. Пребывая под сильным впечатлением от встречи, мы быстро проскочили восточную, жилую часть посёлка и вышли на знаменитую «Дорогу 1000 Ручьёв», которая начинается в Октябрьском и должна привести нас в Ревду.
Посёлок Октябрьский.
Дорога 1000 Ручьёв.
Правда, на этом участке ей больше подошло бы название «Дорога Миллиона Луж». Причём, некоторые лужи были неприятно грязными и труднообходимыми. Гораздо удобнее оказалось шагать по шпалам железки, идущей параллельно и почти вплотную.
Железная дорога Кировск-Ревда.
Плотные зелёные стены березняка вскоре сменились пейзажами болот, над которыми романтично синели силуэты Хибин. Теперь мы от них удалялись.
Истосковавшийся по широкой перспективе взгляд, отдыхал, свободно паря над болотами. Последние признаки цивилизации скрылись позади, вокруг опять дикая тайга. Это придавало сил и только отмахав единым духом 8 километров, мы заметили, что стало смеркаться.
Хибины.
Тут как раз зашумела под мостом речка Сейда. О чудо - от воды ничем предосудительным не пахло! Она впадает уже не в Белое море, а в Умбозеро. Видимо, чтобы заполонить четвёртый по площади и первый по глубине водоём Мурманской области, горбуши всё-таки не хватило.
Спустившись с насыпи, мы нашли уютную полянку с кострищем, метрах в 50 от дороги. В процессе поисков Юля чувствительно получила в глаз от агрессивно настроенной берёзки и, заполняя после ужина путевой дневник, то и дело смахивала набегавшую слезу. Выглядело, будто она пишет прощальную записку, а не конспект приключений.
С севера привычно потянуло холодом, и термометр быстро опустился до нуля. Залезая в спальник, мы утеплились как следует, и всё же, носы ощутимо мёрзли. Пришлось прикрыть их тонкой тканью простынки-вкладыша. Стало значительно теплее. Так мы и заснули, завернувшись с головой, как две мусульманки в чадрах.
Стоянка у реки Сейды.
Продолжение.