Академгородок, 1960. Часть 3.
Академгородок, 1960. Продолжение.
Начало см. Академгородок. Части 1. 2.
См. также Академгородок, 1959. "Как я попал в Академгородок". Части 1 - 2 0.
первые ясли созданы
Не одним нам были нужны детские ясли. У меня скопилось минимиум два десятка заявлений от работавших в Академгородке сотрудников СО АН, и я решил, что пора действовать. Александр Иванович Щербаков подсказал мне, что ясли и детские сады должны создаваться Медико-санитарном отделом СО АН, а он, в свою очередь, подчиняется Заместителю проедседателя СО АН Льву Георгиевичу Лаврову:
- Подготовь предложение от ОКП.
Я подготовил. У меня был список нуждающихся. Были выписки из решений месткомов нескольких институтов, где работали эти сотрудники. Некоторые Решения даже были совместными - с директорами институтов. Все это выглядело очень солидно. Кроме того, я предложил отвести под садик две квартиры на первом этаже еще не сданного в эксплуатацию дома. Предварительно я посмотрел, что эти квартиры пока еще ни одному институту не были выделены и, следовательно, не распределены. Так что это не могло служить отговоркой.
Почему-то Щербаков сказал мне, чтобы я шел к Лаврову сам. Логичнее было бы идти Председателю ОКП, которым был Николай Иванович Мосиенко или Щербакову. Они могла позвать с собой и меня. Почему они посчитали, что лучше пойти мне одному, я и сегодня не знаю. Но тогда я вопросов не задавал.
Лев Георгиевич Лавров оказался мужчиной средних лет и очень интеллигентного вида. Принял он меня сразу и разговаривал спокойно и по-деловому. Он мне понравился с первого взгляда. Я кратко изложил ему суть вопроса, показал заявления и просьбы институтов. Нашел и какие-то другие убедительные слова о том, что здесь нет бабушек, поэтому ситуация столь остра. О том, что молодые научные сотрудники должны работать, а не сидеть дома и все в таком же духе. Но демагогии там не было. Все что я говорил, было правдой.
Лев Георгиевич меня выслушал, не перебивая, задал какие-то уточняющие вопросы и попросил оставить документы. Я передал ему, - собственно для этого я их и брал.
Через неделю Щербаков, приехав в очередной раз в Академгородок, сказал:
- Ты знаешь, Президиум СО АН выделил трехкомнатную квартиру в д.№2 под детские ясли. Поздравляю. А Медико-санитарному отделу поручено подготовить помещения к открытию.
Он протянул мне Решение Президиума. Там было еще и поручение УКСу выделить оборудование и мебель яслям и поручение Л.Г. Лаврову взять открытие яслей под контроль. В общем, очень грамотно составленное решение.
Вскоре после сдачи жилого дома открылись и ясли. Туда приняли и нашу Иринку. Создание первых яслей в Академгородке было моим успехом. И инициатива была моя и подготовка предложения.
- Все-таки не зря я трачу время на общественную работу.
Этот случай заставил меня поверить в свои силы.
- Все можно сделать, если хорошо подготовить предложение, предусмотреть все возможные вопросы и иметь на них продуманные ответы.
детская профсоюзная комиссия
К лету 1960 года детская профсоюзная комиссия Академгородка уже полноценно работала. В ней было 5-6 человек, выделенных месткомами других институтов. Комиссия собиралась вместе примерно раз в неделю. На заседании обсуждались списки нуждающихся в яслях и детских садах. Правилом было - никаких секретов и недомолвок. Все открыто обсуждается. Любые просьбы любого начальства или очень уважаемого человека должны быть произнесены вслух и названо имя, никакого блата.
Члены комиссии помогали персоналу недавно открывшихся яслей в жилом доме. Ясли подчинялись недавно созданному Медико-санитарному отделу СО АН. Но забот у заведующей яслей хватало, и она обращалась к нам за помощью. На заседании комиссии перечислялись нужды новых яслей, и мы обдумывали, как можно им помочь. И находили решение.
Один из членов комиссии пытался разобраться в ходе строительства детского сада и яслей. Стройка явно шла вяло, и, получив от него информацию, которую он с трудом сумел собрать, мы с ним поехали в Управление капитального строительства (УКС). Мы понимали что в УКСе о строительстве знают все, ведь это Управление СО АН выполняло функции заказчика и постоянно контактировало со строителями.
Мы зашли в длинный деревянный барак. От одного торца до другого шел коридор. В коридор выходили двери комнат, а рядом на стене висели таблички с названиями отделов. В середине коридора около одной из дверей были сразу три таблички: «Приемная», «Начальник УКСа» и «Главный инженер УКСа». Мы зашли в эту дверь и попали в приемную.
Анатолий Сергеевич Ладинский
Начальника УКСа Виктора Яковлевича Каргальцева не было на месте, но в своем кабинете был главный инженер Анатолий Сергеевич Ладинский.
Как только он освободился, Анатолий Сергеевич Ладинский принял нас. Энергия не просто кипела в нем, - она бурлила и перехлестывала через край, так ее было много. Он не мог усидеть на месте и постоянно вскакивал. Говорил он тоже беспрерывно. Слова обгоняли друг друга, так что даже казалось, что он некоторые слова произносит одновременно. При этом изо рта брызгала слюна.
Седая бородка клинышком на полном лице подчеркивала значимость того, что он говорит. И все, что он произносил, изрекалось безапелляционно. Подчеркивалась профессиональность его мнения и абсолютная безграмотность собеседников, которые каждую секунду и каждым словом уничтожались и низводились до полных дураков.
Да, Ладинский поначалу ошеломил нас. Он говорил примерно следующее:
- Главное - это построить институты и дать возможность делать науку. Второе - это жилье, которое хоть и несколько отстало, но сейчас это отставание мы преодолеваем. Что касается «детских учреждений», т.е. детских садов и яслей, то они в проекте заложены по государственным нормативам, будут сдаваться по мере строительства жилья, но сюда приехали молодые люди, которые еще не успели обзавестись семьями. К тому моменту, когда у них появятся дети, будут и детские учреждения.
Ладинский явно ориентировался на контингент молодых сотрудников, живущих в Золотой долине. Он совершенно был не в курсе обстановки, сложившейся в только что начинающем жить Академгородке. Но остановить фонтан, который изливался на нас было очень трудно. Тем не менее, я спросил о сроке сдачи яслей по плану и о выполнении этого плана и реальном сроке их сдачи.
Пережив очередное извержение вулкана, мы получили ответы на свои вопросы. Конечно, строительство яслей отставало и значительно, и о сдаче их в срок не могло быть и речи.
- Что можно сделать, чтобы ускорить строительство и сдачу яслей?
Вот к этому Ладинский не был готов. Он попросил время подготовиться. Мы договорились встретиться через неделю. Перед уходом я попросил дать мне «нормативы», о которых он говорил. Расставаясь с нами, он излучал доброжелательность и любезность. Пожал нам руки и проводил до двери своего небольшого кабинета. Ощущение от визита осталось гадкое.
комиссия общественного контроля
В комиссии общественного контроля было несколько контролеров. Мы никогда не заседали, но каждого контролера я видел минимум раз в неделю. Мне передавали акты, составленные по результатам контрольных взвешиваний. Проверки складов магазинов мы теперь проводили вдвоем или втроем.
Продавцы нас уже «знали в лицо». Стоило мне появиться в магазине, как атмосфера в нем неуловимо менялась. Вроде бы, продавцы продолжали работать, как и раньше, но уже через минуту в зале появлялась директор. Из склада начинали выносить и раскладывать по полкам товар.
Цели, которые ставились перед контролерами были просты и понятны: добиться того, чтобы весь товар продавался через прилавок и чтобы продавцы не обвешивали, не обмеривали покупателя, обслуживали его быстро и вежливо. Мы постепенно добивались этого. Исчезли хамоватые продавцы. Товар не залеживался на складах. К контролерам стали относиться спокойно. И покупатели постепенно привыкли к нам и уже не возмущались, что мы задерживаем очередь. Они стали понимать, что наша работа идет всем на пользу.
проверка промтоварного магазина
Промтоварных магазинов у нас пока не было, и жители Академгородка ездили в Правые Чемы, где располагался средней руки промтоварный магазинчик. Мне уже не один и не два раза говорили о том, что там произвольно меняют цены и придерживают товары. Но до Правых Чём у нас руки не доходили. Кроме того, проверка выполнения «Правил Советской торговли», как именовалась наша работа, в промтоварных магазинах была совсем иной. Мы-то пока контролировали работу только продовольственных магазинов. Да и территория была не совсем наша.
Но вот в комиссию привлекли из одного института бывшего товароведа. Она подробно объяснила мне, как и что надо проверять, где и что смотреть, как производить сверку фактур с наличным товаром и т.п. В это же время из института Автоматики и электрометрии в комиссию прислали с самыми лучшими рекомендациями своего сотрудника, сказав мне, что он кристально честен, неподкупен и очень надежный человек. Втроем на следующее утро к открытию магазина мы отправились в Правые Чёмы.
Директор магазина Александра Михайловна Белоносова сначала долго изучала наши документы, потом поставила под сомнение наши полномочия и, наконец, начала звонила в ОРС. Там ей наши полномочия подтвердили. Мы быстро приступили к проверке. Товаровед хорошо знала свое дело и быстро сверяла фактуры с товаром. По мере того, как мы продвигались вперед, Беклоносова нервничала все бо1ёльше и больше. Мы попросили закрыть магазин на переучет, и продолжали работать в торговом зале. По ходу работы обнаружились и излишки товаров и недостача денег в кассе и в целом крупная недостача в магазине. Но кульминацией всего явился ящик наручных часов, не значившихся ни в каких документах.
Часы в те годы были дефицитом и представляли определенную ценность. И стоили они недешево. Поэтому ящик «левых» часов был значительным криминалом. На протяжении последних двух часов Белоносова то кричала, обзывая нас бранными словами, то впадала в истерику. Продавцы же, наоборот, помогали нам. Мы видели, что они ее ненавидят, но боятся. Мой помощник, сотрудник института автоматики, Гарри, спокойный и невозмутимый молодой человек высокого роста и плотной комплекции, все время вынужден был ограждать нас с товароведом от ее наскоков. Она же впала в столь буйное состояние, что даже пыталась ударить товароведа. Мы вызвали работников ОРСа, закрыли и опечатали магазин.
Понимая, что мы вызвали в районе скандальную ситуацию, я решил тут же поехать в райком КПСС, чтобы секретарь райкома услышал обо всем, что было в магазине, из первых уст.
К тому времени я уже понимал, что главенство власти принадлежит не райисполкому, а райкому КПСС. Да и ехать в райисполком на левый берег (в Левые Чёмы) у меня желания не было.
знакомлюсь с Марти Петровичем Чемодановым
В райкоме КПСС я был впервые в жизни. Я помню свои ощущения при посещении этого органа власти. Я был собран (скрывал некоторую растерянность), серьезен (от боязни показаться чересчур зеленым), деловит (продумал разговор). И почему-то мне казалось, что придется защищаться. Что мне будут предъявлены обвинения в самоуправстве. Правда, у меня в кармане лежало удостоверение общественного контролера, и я был уверен, что имел право производить проверку магазина, не спрашивая ни у кого дополнительного разрешения. А мурашки по спине все равно бегали, и я старался этого не показать.
Вначале я попал к 3-ему секретарю райкома Николаю Гавриловичу Чусовитину, но уже в начале моего рассказа он попросил обождать, вышел и, вернувшить, позвал меня в кабинет к первому секретарю Марти Петровичу Чемоданову. Я представился ему, изложил коротко последовательность событий, объяснил, что наша комиссия была квалифицированной (в ее составе был профессиональный товаровед), и сказал, что, во-первых, мы обнаружили недостачу, а, во-вторых, насколько я понимаю, появление в магазине «левых» часов - это преступление. Возможно, сбыт краденого. Мы теперь закончили свою часть работы, а дальше уже дело милиции и суда.
Чемоданов слушал меня очень внимательно и не задал ни одного вопроса.
- Хорошо, - сказал он. Ваша работа закончена. Оставьте здесь документы, - я их передам, куда следует. Спасибо.
Больше я к этому делу отношения не имел. Меня никуда не вызывали, не допрашивали, я не давал никаких показаний.
Но в магазине неделю был переучет. Белоносову сняли. Назначили нового директора. А ее судили и дали три с половиной года. На суд меня тоже не вызывали.
Слух о наших «подвигах» разнесся по Академгородку и еще выше поднял наш авторитет.
Гарик Платонов
Мой помощник из института автоматики и электрометрии Гарий Григорьевич Платонов оказался, действительно, ценным кадром. Он на самом деле был кристально честен, неподкупен и очень надежен. И он всегда был спокоен и невозмутим. И все эти качества соединялись в нем с высокой интеллигентностью, врожденным доброжелательным отношением к людям, высокой четкостью при исполнении поручений и еще десятком других в высшей степени удивительных качеств, которыми он обладал.
Гарик Платонов приехал вместе с группой сотрудников своего института из Львова. Вновь назначенный директор этого института К.Б. Карандеев, которого на следующих выборах избрали членкором, пригласил оттуда группу своих сотрудников. Гарик был старшим лаборантом. Он все умел делать, - был мастер золотые руки, а в научных лабораториях такие люди ценились на вес золота. После первого же «дела», о котором я рассказал, он стал моим помощником, я вскоре и другом. И оказалось, что он и мастер общаться с людьми. Что у него цепкая память и превосходные манеры. Что он убедителен и обаятелен. Исполнителен и точен. И говорит в глаза то же, что и за глаза. Что на него можно положиться, как на самого себя.
Теперь вдвоем мы могли горы свернуть.
Продолжение следует