Как Лермонтов "француза проучил"
11 марта 1840 года поэт Михаил Лермонтов был арестован и предан военному суду за «недонесение о дуэли» с сыном французского посла в России Эрнестом де Барантом.
Михаил Лермонтов. Автор портрета Филипп Будкин.
Французский посол при дворе Николая I Проспер де Барант выписал сына в Россию для подготовки его к дипломатической карьере. Тогда Эрнесту был 21 год. Он закончил Боннский университет и числился атташе кабинета министра иностранных дел Франции. Отец видел его дипломатом, но сам юноша интересовался главным образом женщинами. В русском обществе Эрнеста считали чересчур ветреным.
Француз и Михаил Лермонтов поссорились 16 февраля 1840 года на балу у графини Александры Лаваль в ее особняке на Английской набережной в Петербурге. Одни утверждали, что Эрнест ухаживал за молодой вдовой, княгиней Марией Алексеевной Щербатовой, в которую был влюблен Лермонтов. Другие говорили, что причиной раздора поэта и атташе стала красавица-немка Тереза фон Бахерахт. По мнению третьих, ссора началась из-за обиды Баранта за всю французскую нацию.
За два месяца до бала Барант-старший пригласил на прием во французское посольство Михаила Лермонтова как уже известного русского поэта, однако перед этим он через А.И. Тургенева разузнавал о том, действительно ли Лермонтов в своем стихотворении «Смерть поэта» поносит не только Дантеса - убийцу Пушкина, а всю французскую нацию. Удостоверившись, что это не так, посол отправил Лермонтову приглашение. Однако, видимо, Барант-младший все же был обижен на поэта.
Одна часть русского общества считала, что причиной поединка было «соперничество в любви и сплетни», «салонное волокитство», «заносчивый характер» Лермонтова, другая часть была уверена в том, что поэт отстаивал «национальную честь русских».
Евдокия Ростопчина в письме к Александру Дюма сообщала:
«Несколько успехов у женщин, несколько салонных волокитств вызвали против него (Лермонтова - С.И.) вражду мужчин; спор о смерти Пушкина был причиной столкновения между ним и г. де Барантом, сыном французского посланника…»
Противостояние молодых людей вылилось в дуэль, которая состоялась 18 февраля 1840 года в том же месте, где Пушкин стрелялся с Дантесом, на Черной речке. Секундантами были Алексей Аркадьевич Столыпин по прозвищу Монго (Мунго) и граф Рауль д’Англес. Сначала Лермонтов и Барант дрались на шпагах, потом взялись за пистолеты.
Когда история стала известна, ее разбирала комиссия военного суда. 11 марта 1840 года Михаила Лермонтова арестовали. По приказанию командира лейб-гвардии Гусарского полка генерал-майора Н.Ф. Плаутина он написал объяснительное письмо:
«…16 февраля, на бале у графини Лаваль, господин Барант стал требовать от меня объяснения насчет будто мною сказанного. Я отвечал, что все ему переданное несправедливо; но так как он был недоволен, то я прибавил, что дальнейшего объяснения давать ему не намерен. На колкий его ответ я возразил такой же колкостью, на что он сказал, что если б находился в своем отечестве, то знал бы, как кончить это дело. Тогда я отвечал, что в России следуют правилам чести так же строго, как и везде, и что мы меньше других позволяем себя оскорблять безнаказанно. Он меня вызвал, условились и расстались.
18 числа, в воскресенье, в 12 часов утра, съехались мы за Черною речкою на Парголовской дороге. Его секундантом был француз, которого имени я не помню и которого никогда до сего не видел. Так как господин Барант почитал себя обиженным, то я предоставил ему выбор оружия. Он избрал шпаги, но с нами были также и пистолеты. Едва успели мы скрестить шпаги, как у моей конец переломился, а он слегка оцарапал мне грудь. Тогда взяли мы пистолеты. Мы должны были стрелять вместе, но я немного опоздал. Он дал промах, а я выстрелил уже в сторону. После сего он подал мне руку, и мы разошлись».
Комиссия военного суда установила, что Барант промахнулся, а Лермонтов действительно выстрелил в сторону. Не стрелять по правилам дуэли он не мог, а за выстрел вверх его могли посчитать трусом.
У поэта Николая Рубцова есть такие строчки:
Напрасно дуло пистолета
Враждебно целилось в него;
Лицо великого поэта
Не выражало ничего!
Уже давно, как в божью милость,
Он молча верил в смертный рок.
И сердце Лермонтова билось,
Как в дни обидчивых тревог.
Когда же выстрел грянул мимо
(Наверно, враг не спал всю ночь!),
Поэт зевнул невозмутимо
И пистолет отбросил прочь...
Виссарион Белинский назвал эту дуэль «вздором»:
«... Барант (салонный Хлестаков) слегка царапнул его по руке (...)»
Русский дипломат, сенатор Александр Булгаков рассказал, что когда Эрнест де Барант потребовал драться на шпагах, Михаил Лермонтов ответил, что он не французский маркиз, а русский гусар, шпагой не владеет: у русских сабли, а не шпаги, но готов дать сатисфакцию, которую от него требуют.
«Съехались в назначенное место, дрались, никто ранен не был, и когда секунданты стали их разнимать, то Лермонтов сказал Баранту: я исполнил вашу волю, дрался по-французски, теперь я вас приглашаю драться по-русски на пистолетах, - на что Барант согласился, - писал А.Я. Булгаков. - Русская дуэль была посерьезнее, но столь же мало кровопролитная, сколь и французская…»
К слову, о пистолетах. В исследовании «Пропавший дневник Пушкина» Владимир Фридкин пишет:
«…Георгий Михайлович (праправнук Пушкина Г.М. Воронцов-Вельяминов) рассказал мне об одной из своих пушкинских находок. Он разыскал во Франции дуэльные пистолеты, участвовавшие в дуэли Пушкина и Дантеса, одним из которых был убит Пушкин. Георгий Михайлович нашел их в одном небольшом частном музее почты в Лимре, около Амбуаза. Это были те самые пистолеты, которые Эрнест де Барант, сын французского посла в Петербурге, одолжил д’Аршиаку, секунданту Дантеса. Позже эти пистолеты участвовали в дуэли между Эрнестом де Барантом и М.Ю. Лермонтовым».
Встретились на том же месте, стрелялись теми же самыми пистолетами... Неслучайные случайности.
Троюродный брат Лермонтова, Аким Шан-Гирей в своих воспоминаниях писал о том, откуда взялись пистолеты, иначе:
«Нас распустили из училища утром, и я, придя домой часов в девять, очень удивился, когда человек сказал мне, что Михаил Юрьевич изволили выехать в семь часов; погода была прескверная, шел мокрый снег с мелким дождем. Часа через два Лермонтов вернулся, весь мокрый, как мышь. «Откуда ты эдак?» - «Стрелялся». - «Как, что, зачем, с кем?» - «С французиком». - «Расскажи». Он стал переодеваться и рассказывать: «Отправился я к Мунге, он взял отточенные рапиры и пару кухенрейтеров, и поехали мы за Черную речку. Он (Эрнест де Барант - С.И.) был на месте. Мунго подал оружие, француз выбрал рапиры, мы стали по колено в мокром снегу и начали; дело не клеилось, француз нападал вяло, я не поддавался. Мунго продрог и бесился, так продолжалось минут десять. Наконец он оцарапал мне руку ниже локтя, я хотел проколоть ему руку, но попал в самую рукоятку, и моя рапира лопнула. Секунданты подошли и остановили нас; Мунго подал пистолеты, тот выстрелил и дал промах, я выстрелил на воздух, мы помирились и разъехались, вот и все».
О том, что эта дуэль - «совершенная противоположность истории Дантеса», писал поэт, литературный критик, историк, мемуарист Петр Вяземский.
«Здесь действует патриотизм, - говорил он. - Из Лермонтова делают героя и радуются, что он проучил француза».
Поговаривали, что государь отнесся к этой истории снисходительно, заявив, что если бы Михаил Лермонтов подрался с русским, то он знал бы, что с ним сделать, но из-за того, что дуэль произошла с французом, три четверти вины поэта слагается.
Баранту-младшему было настоятельно рекомендовано покинуть Россию, однако его отец с этим не торопился: Проспер де Барант опасался, что возвращение сына в Париж после скандального поединка испортит ему карьеру дипломата. И все же в конце марта Эрнесту де Баранту все же пришлось уехать во Францию.
«Вероятно, переведут молодца в армию, - писал Виссарион Белинский о дальнейшей судьбе Лермонтова. - В таком случае хочет проситься на Кавказ, где приготовляется какая-то важная экспедиция против черкес. Эта русская разудалая голова так и рвется на нож. Большой свет ему надоел, давит его, тем более что он любит его не для него самого, а для женщин. (...) Ну, от света еще можно бы оторваться, а от женщин - другое дело. Так он и рад, что этот случай отрывает его от Питера».
Барант-младший не был привлечен к суду, но он знал официальные ответы своего противника. Эрнест обиделся. Он негодовал и утверждал, будто слова Лермонтова о том, что поэт стрелял в сторону - неправда. Друзья рассказали Лермонтову о поведении Баранта-младшего, и 22 марта арестованный Михаил Юрьевич пригласил Эрнеста к себе на Арсенальную гауптвахту для объяснений.
««Я спросил его: правда ли, что он недоволен моим показанием? Он отвечал: «Точно, и не знаю, почему вы говорите, что стреляли не целя на воздух». Тогда я отвечал, что говорил это по двум причинам. Во-первых, потому, что это правда, а во-вторых, потому, что я не вижу нужды скрывать вещь, которая не должна быть ему неприятна, а мне может служить в пользу; но что если он недоволен этим моим объяснением, то когда я буду освобожден и когда он возвратится, то я готов буду вторично с ним стреляться, если он этого пожелает, - такой диалог Эрнеста Баранта и Михаила Лермонтова приводит в своей статье Эмма Герштейн. - После сего г. Барант, отвечав мне, что он драться не желает, ибо совершенно удовлетворен моим объяснением, уехал». За это тайное свидание с Барантом суд дополнительно обвинил Лермонтова в попытке вызвать Баранта на дуэль вторично».
13 апреля 1840 года суд огласил решение о переводе Лермонтова в Тенгинский пехотный полк, участвовавший в военной экспедиции на Кавказе.
Проспер де Барант, считавший, что репутации его сына Лермонтов нанес серьезный ущерб, обратился за помощью к шефу жандармов Бенкендорфу. От поэта требовали, чтобы он письменно принес Баранту-младшему извинения. Кроме того, Лермонтов должен был признать свое показание о выстреле «на воздух» ложным. Барантам не понравилось, что в обществе говорят о благородстве Михаила Юрьевича, который специально стрелял, не целясь, тогда как Эрнест целился, но промахнулся.
Поэт с требованиями не согласился, и Бенкендорфу пришлось отступить.
В январе 1841 года отличившийся в боях против горцев Михаил Лермонтов получил отпуск. Он отправился в Москву, а оттуда - в Петербург. Поэт просил об отставке, но ее Лермонтову не дали. В марте Михаил Юрьевич посетил известную гадалку Александру Кирхгоф, которая напророчила поэту, что в Петербурге он больше никогда не окажется, а отставку получит такую, после которой уже ни о чем просить не станет. 15 июля 1841 года Лермонтов был убит на дуэли с Николаем Мартыновым. Все сбылось.
Эрнест де Барант, несмотря на хлопоты его родителей, в Россию так никогда и не вернулся.
И еще - о роковом оружии. Во время визита Михаила Горбачева во Францию 6 июля 1989 года президент Франсуа Миттеран передал ему дуэльные пистолеты, которыми сначала стрелялись Пушкин и Дантес, а затем, по некоторым данным, Лермонтов и Эрнест де Барант. Видимо, Миттеран намеревался превратить этот памятник смертельной вражды в знак сердечного согласия. Однако из-за такого «подарка» французы взбунтовались. Миттерану пришлось ограничиться предоставлением пистолетов на временную выставку с условием возвращения их через полгода. Министерство культуры СССР распорядилось выставить их во Всесоюзном музее А.С. Пушкина в Ленинграде, в последней квартире поэта, на Мойке, 12.
Сначала дуэльные пистолеты были выставлены наряду с несколькими предметами живописи, графики и извлечениями из военно-судного дела Дантеса в так называемом Зеленом зале, на втором этаже дома на Мойке; однако через несколько дней помещение над этим залом было затоплено горячей водой, и с потолка рухнул огромный кусок штукатурки. Кое-кто из сотрудников музея увидел в этом перст судьбы... Пистолеты перенесли в квартиру Пушкина, на «гончаровскую половину».
Через 6 месяцев пистолеты вернулись во Францию.
В начале 2007 года знаменитые пистолеты вновь пересекли российскую границу: их доставили в Москву, в Государственный музей А.С. Пушкина для экспонирования на выставке «Русский поединок», открывшейся накануне стосемидесятой годовщины со дня смерти поэта.
Многочисленные предложения продать пистолеты французы всегда отвергали.