Сказ о Стаканиксе и делах кельтских рабов.
Мы - кельты. Мы достойные воины и уважаем достойных воинов. Мы честны и не любим предательств и лжи. Мы были побеждены Цезарем и уважали его как победителя и достойного воина. Брут предал его, подло убив того, кого называл своим отцом. Воздух Рима стал невыносим для нас, пока им дышал Брут.
В первую ночь после убийства мы собрались на задворках рабского рынка, что бы обсудить что теперь делать и как теперь жить. То что мы рабы не значит, что мы будем спокойно смотреть на подлость и предательство! Из достойных вариантов был озвучен план построиться свиньёй у библиотеки и пройти насквозь весь этот город на сколько хватит сил, вырезая всех на своём пути. У нас был только один нож, так что его бы держал тот кто шёл первым, когда его убивали, его бы брал следующий, и так до последнего кельта. Но мы решили отложить этот план и дать римлянам шанс самим покарать убийцу их вождя.
Но на утро этого не свершилось. Брут всё ещё дышал, а римляне разводили долгие речи со своей трибуны. И мало того, что они не убили его, так ещё и передали его в семью убитого. Тогда мы решили дать римлянам ещё один шанс самим решить этот вопрос. Мы ждали утра и смерти Брута, но этого не случилось.
В своем завещании Цезарь дал свободу одной из своих рабынь, нашей сестре - Роне. Для кельта стать вольноотпущенником - это позор. Это значит стать галлом. Значит стать одним из римлян, бросив свой народ в рабстве, приняв римскую "свободу" вместе с римским образом жизни. Однажды достойный римский воин, который стал булочником в мирной жизни, решил отпустить на свободу своего кельтского раба за то, что тот честно служил ему. Кельт убил себя. Рона не убила себя. Рона пришла и рассказала всё братьям, сказала, что не желала этой свободы, что она в смятении, что не знает что делать дальше.. было предложение набрать на её имя кредитов, накупить на эти деньги оружия и восточных рабынь, а Рону вернут обратно в рабство за долги. Были идеи открыть своё дело, скупить всех кельтов и даровать им свободу. Но это всё слишком попахивало какой то римской мечтой. Все римляне думали, что достигнут лучшей жизни, если пойдут этим путём. И где они сейчас? Бегают от своих кредиторов и зашиваются на трёх работах. К тому же даже если освободить всех кельтов в Риме, то что делать с нашей землёй и легионами, которые там всё ещё стоят? Решение было найдено в то утро, когда Брут пережил ночь в семье того, кого он убил. С этим городом стало всё ясно. Если бы среди римлян ещё был бы хоть один достойный воин, то голова Брута уже каталась бы по улицам. А вместо этого подлец находит в себе наглость пытаться произнести речь на похоронах Цезаря и пировать в его семье! Этому городу нужен был кельт. Нужен был тот, кто принёс бы ему справедливость, сделал бы то, что не могут, те, чьи руки связанны законом. И таким кельтом стала Рона. В моей памяти до сих поря ярко блестит её нож взлетающий над толпой болтающих на своём собрании римлян, нож вонзающийся в тело предателя. Когда я увидел это я первый пустился в пляс. Кельты возликовали на главной площади Рима. Города, где вновь стало возможно дышать не чувствуя отвращения к самому себе.
Не мы одни не любили Брута. Весь город кажется вздохнул с облегчением. Рону взяли под стражу и повели.. в кабак! Ветераны легионов сказали, что должны обеспечить её защиту. "а то вдруг народ камнями закидает.". Гремя цепями Рона поднимала одну кружку вина за другой. Мы ждали её освобождения, но.. но дело было в Риме. Римляне простили убийцу своего вождя и под возмущение толпы казнили того, кто принёс справедливость. Больной безумный город.
Похоронив Ронну со всеми почестями как достойного кельта, мы вернулись на рабский рынок. Этот город был ещё далёк от того места где нам бы спокойно дышалось. Но теперь было не очевидно, кто тут главный подлец. Наши взгляды пали на Цицерона ведь это он больше всех выступал за казнь Роны. Он не любил Цезаря. Поговаривали, что это он подговорил Брута на предательство. Хозяин рабского рынка как то приказал нам рисовать карикатуры на Цицерона, который манипулирует Брутом. И не только манипулирует. Но мы слишком мало знали о нём, чтобы идти и убивать его. Тогда мы решили поступить прямо и честно. Пойти поговорить с ним. Разговаривать пошёл наш друид с непроизносимым для квирита именем Сербертрукх. Я вызвался охранять его, так как ему было видение, что подлые восточные рабы замыслили убить его. С тех пор он не появлялся в городе без охраны. А восточные рабы лишь бросали злобные взгляды, держа руки под плащами, ковыряясь в своих мешочках с ядами и испуганно уходя, когда в их сторону выдвигался один из нас.
Цицерон принял нас в своём доме, и, пока они разговаривали с друидом, я объедал ёлочку, свисающую у входа в его покои. Ко мне подошла греческая рабыня и спросила:
-Вы пришли убивать его?
-Нет. Поговорить. - честно ответил я.
-Только не убивайте его, только не сейчас! Прошу вас.
-Да мы правда поговорить..
В дом вошёл бледный римлянин с нервным видом, а меня позвали в покои Цицерона. Вместе со мною зашла греческая рабыня, звеня колодкой, прикованной к её ноге и села в уголке. Тут же появилась жена Цицерона и дала ему меч. Видимо, побоявшись оставлять его наедине с двумя кельтами без оружия. Какая ирония. Цицерон приказал рабыне выйти и начал говорить понятные любому кельту слова. Он сказал, что он уже стар, а кельты уважают старость, он сказал, что он всю жизнь сражался за Рим, а мы уважаем воинов, он сказал, что тот Рим, которым он стал сейчас это вовсе не тот Рим о котором он мечтал, что это Рим предал сам себя, предал свои идеалы, а мы не любим предательства. Завершая свою речь, он сказал, что не может больше жить в этом Риме и жаждет смерти, но хочет, что бы это не были его соотечественники, потому что он устал крови квиритов пролитой квиритами, он хочет, что бы это был кто то из другого народа. С этими словами он вложил свой гладиус мне в руки, но я не мог убить безоружного. Тогда Цицерон выхватил его из мох рук и вонзил его в себя, раскроив грудь и обнажив, ещё бьющееся сердце.
Я взял на себя его смерть так как это была последняя воля старого и достойного человека, который так же как мы видел всю гниль Рима. Вокруг началась суета, кто то бежал за лекарем, кто то причитал, кто то кричал. Средь толпы был и тот бледный римлянин с нервным взглядом. Он тихо подозвал меня к себе и шепнул мне на ухо:
-Я пришёл сюда убить Цицерона.. вы опередили меня на 30 секунд..
Ну что уж тут поделать. Очередь на убийство Цицерона за кельтами не занимать.
-Эй, кабатчик, это здесь наливают кельтам, убившим римлянина? Я убил Цицерона!
Мне налили, обещая скорую казнь.. римляне галдели перебивая друг друга. Попивая вино я дождался тишины и вопроса "зачем ты это сделал?" "он сам попросил" ответил я, что вызвало новую волну шума ведь это меняло всё дело. По нелепым римским законам такое считалось самоубийством и я оказывался невиновным. Потом мне налили в лупанаре, а уже после этого мой хозяин вызвал меня к себе в дом, где уже собралась вся семья покойного и после долгих переговоров было решено взять с меня обед молчания. Я не понял почему именно так, но там что то было про честь, месть, последнюю волю и прочее. К тому же начальник явно ценил меня и старался отмазать как мог. Мы с братом выступали на гладиаторских боях, видимо приносивших неплохой доход хозяину.
Праздник сатурналий совпал с нашим кельтским праздником солнцестояния. Пользуясь тем, что по римским обычаям в эту ночь рабы становились хозяевами, а хозяева рабами, мы вышли на форум и разожгли там костёр. Пели и пили вокруг него. Славя наших богов, а за одну и Сатурна, который явно благоволил нам и был вполне достоин почитания. Вместе с нами были и римлянины, подпевав нам прекрасным голосом в этрусском стиле, наш начальник дико плясавший вокруг костра. Всё же не зря он проводит время вместе с кельтами. Его жена вообще просила принять нас в свою культуру, но для этого нужно было выйти замуж за одного из нас, а этот вариант ей не подходил. Забравшись на помост, мы стали изображать
римлян:
-Бла бла бла бла бла!
-Бла бла бла бла бла бла бла бла бла!
-Бла бла бла бла бла!
Тут меня подозвал к себе начальник:
-Скоро на площадь придёт Октавиан. Ты должен ранить его и убежать.
-Ясно.
Начальник протянул мне нож и я чуть было не сказал ему "зачем? У меня свой есть" но вовремя опомнился.
У нас не было чёткого мнения по поводу Октавиана. Были сомнения в его честности. Он был первым в нашем чёрном списке и его постоянно просили убить наши друзья Туллии старший и младший, наперебой суя нам оружие и деньги, но всё же мы не могли однозначно понять подлец он или нет и убивать его не соглашались. Но ранить его был нормальный вариант. Ни то ни сё. К тому же в его охране стояла наша сестра. Я договорился с ней обо всём и, когда увидел Октавиана, мне не составило труда от души полоснуть его по руке и скрыться в ночи.
С Тулиями тоже была смешная история. Они не особо обиделись за смерть своего брата Марка Туллия Цицерона, к тому же Квинт старший был знаком с нами ещё с галльской войны, где проявил себя достойным воином, а после войны я долго служил ему, пока не был продан из за трудного финансового положения семьи. Он уважал нас и нашу культуру и когда попросил нас дать Квинту младшему пару уроков мы с радостью согласились.
Дело было в том, что Квинт младший собирал долги своей семьи. У него было множество долговых расписок и он приходил к должникам и вежливо и культурно с извинениями интересовался нет ли у них возможности вернуть долг. С естественным результатом. Мы объяснили ему, что нужно не просить а требовать. Через какое то время он вернулся и сказал, что ему обещали надавать тумаков. Тогда мы научили его фразе, которую нужно произносить грозным голосом: "ты обналичишь эту долговую расписку или это придётся делать выжившим членам твоей семьи!". В конечном итоге благодаря нашим урокам Квинт младший стал самым удачливым собирателем долгов в Риме. Но на какую то должность, куда он метил, народ почему то его не выбрал.
Утро началось с видения друида, что один из наших братьев был принесён в кровавую жертву кровавым богам этими подлыми восточными рабами. Ждать было нечего. Не успев толком проснуться, я схватился за нож. У нас на рынке прихорашивалась восточная принцесса. Она никогда мне не нравилась. Всё время смотрела с высокомерием, пререкалась с друидом и я уже не раз думал зарезать её из-за её дерзких слов. Но на сей раз повод был достойнее, чем просто слова. Из рукава нашей сестры показался нож и другая восточная рабыня была убита, я подошёл к принцессе и предложил ей повернуться лицом к своей смерти. Как же я рад был этому секундному испугу в её надменных глазах! Но она быстро взяла себя в руки и залепетала что то про своих богов, которые меня покарают. Хорошо, принцесса, буду ждать.
Мы вышли на улицу в поисках подлых восточников, одна из них была в кабаке, но мне не захотелось пачкать кровью стены заведения, которое держат достойные войны и я пошёл дальше. На площади было очередное римское балабольство, а в дальнем её конце стоял почёсывая чёрную бороду один из восточников. К нему спешила греческая рабыня, слуга принцессы..
-Они убили её!
-Кто?
-Вот он.. -испуганно пролепетала гречанка, увидев меня рядом.
-И тебя ждёт смерть, подлец!
Под визг гречанки я втыкал свой нож в его тело снова и снова, а потом спокойно покинул форум крикнув что то про восточную подлость на глазах у изумлённых римлян. На том собрании Октавиан как раз рассказывал о том как стало небезопасно на улицах Рима о том как на него было совершено покушение и о том, что нужно с этим что то делать. И ровно в конце его речи я нанёс свой удар.
-А мы все без оружия.. -печально сказал кто то из римлян.
-У меня есть гладиус!
-Штраф 15 сестерциев за ношение оружия!
Ох уж эти римляне. Как говорил наш брат Литургенис(он же Сарказмикс он же Оргазмикс): "ну тупыые!".
Восточники попрятались и стало бессмысленно искать их на улицах. Мы отдыхали на рабском рынке хвастаясь кто сколько убил. И тут мимо нас прошмыгнул ещё один восточный раб. Мы не поверили своим глазам и оторопев от такой наглости даже не успели ничего сделать. Но тут он пошёл обратно, неся в руках мешочек с чаем. Наша сестра набросилась на него и чуть не проломила стену кабака. Но из за стены кабака донёсся лишь крик, что бы мы были потише. Ветеранам легионов было плевать на резню на рабском рынке. А тело раба осталось лежать у нашего костра в луже крови. Сходил называется за чайком.
И в это время входит наш начальник. Мы сидим улыбаемся, труп лежит, истекает кровью, начальник нервно смотрит на всё это, вспоминая уже ни один неприятный разговор с хозяевами убитых нами рабов, 400 сестерциев, которые ему уже пришлось отдать..
-Где вы взяли оружие???
-Да что ж тут на рынке оружия что ль мало?
А тут ещё и покупатели заходят..
В общем выпороли нас с братом на главной площади. Хотя в этот раз даже не мы были виноваты. Но эти 5 плетей были просто смешны для нас. Всё же начальник нас любит.
А ещё он запретил мне пользоваться оружием без его прямого приказа. И сказал, что убъёт, если я нарушу его запрет.
Я передал нож брату и мы пошли в город. "Это он! Это он убил на форуме!" с этими словами меня обыскал патруль, ничего не нашёл и удалился под тихое хихикание остальных рабов у которых почти у всех было бы что найти.
Ко мне подошёл один римлянин из легионеров и сказал, что вообще то должен арестовать меня и передать суду, но он не хочет этого делать, и был бы рад если бы я убил ещё восточных рабов. Готов даже денег за это дать и наливать в кабаке. Ну как только так сразу.
Ждать долго не пришлось. Восточники пришли мириться. Ну как восточники.. восточник. Пришёл договариваться о перемирии с ножом и греком. Нож отобрали, грека слушать не стали. Но договорились о том, что кровопролитие прекратится на нашем последнем поединке. Один на один. До смерти.
Мы вышли на ровную площадку за трущобами позади рабского рынка, я снял с себя плащ, табличку раба, амулет, символизирующий запрет хозяина на использовании оружия, плюнул на всё это и вышел на бой. Мы оба были готовы умереть. Готовы встретится со своими богами. Восточник не боялся смерти. Как потом рассказывала гречанка она уговорила его пойти на это перемирие лишь когда сказала, что это не вопрос его жизни и смерти, а вопрос жизни и смерти его народа. Он сражался достойно и успел неплохо порезать меня перед смертью, но всё же пал в честном бою.
В лавке аптекаря я встретился с Литугенисом, раненым и закованным в цепи. Он радостно сообщил мне, что зарезал на форуме какого то римлянина, который оскорбил его хозяйку, достойную римлянинку. Мы посмеялись, попили, вина, его увели. Как потом выяснилось его не казнили потому что хозяйка оказалась и вправду достойна и взяла всю вину на себя, а её не казнили потому что за неё заступились весталки ибо они не любят когда оскорбляют женщин.
На улицах ко мне стали подходить люди, поить вином, помогли оплатить лечение, кто то просил кого то убить..
Люди шли к нам за справедливостью. Мы смеялись, что на оперативный пульт кельт два поступило сообщение. Даже письма слали. В одном из них женщина просила убить её брата, который на самом деле ей не брат и заставляет её делать безчестные поступки. Мы собрались и все вместе при помощи какого то грека, что умеет писать написали ей ответ. Мол крутись сама. Если твой брат, который тебе не брат заставляет делать тебя безчестные поступки, то всади в него нож. Я не знал как выглядела эта женщина так что пришлось спрашивать этого брата не брата. Благо я помнил его с сатурналий. Он совращал какую то молодую весталку. Мы прозвали его Скаюс, хотя римское имя было у него какое то другое. Вообщем его сестра, которая ему не сестра так и поступила. Потом пришла к нам прятаться, а мы с удивлением посмотрели на неё и сказали, что ей нечего скрывать, она совершила достойный поступок и ей незачем скрываться. Мы кельты, не прячемся, когда убиваем наших врагов, мы честно и открыто говорим про это и не боимся ответить за свои дела. Вообщем, римляне казнили её.
Попивая наше настоящее кельтское бухло, которое ни в какое сравнение не идёт с тем разбавленным позором, что они подают в кабаке называя галльским пойлом, мы вспоминали свои дела. Дело о предателе Бруте закрыто, дело о Цицероне закрыто, Октавиана кто то отравил так что вопрос о его честности уже не актуален, дело о подлых восточниках закрыто.. кто же следующий? И на очередь встал наш начальник. Он обманул Квинта Тулия старшего, который заказал ему убийство Октавиана. Взял деньги, а мне приказал лишь ранить его. Это конечно не было достойным поводом для убийства, но дело было возбужденно и надо было прояснить его честность и чёткость. Но Начальник где то бегал целый день и всё никак не удавалось с ним поговорить. Но торопится было некуда. Мы и так сделали воздух этого города вполне пригодным для дыхания.
На рабский рынок с обнажёнными клинками неуверенной походкой вошёл римский патруль. "Проверка на наличие оружия!" грозно заявили они, последовал безрезультатный обыск. Мы улыбались ведь все клинки, считая ещё парочку которую постоянно оставляли у нас Тулии, видимо всё же на что то надеясь, лежали у нас под ногами слегка прикрытые какими то вещами.
-Не ну вы конечно ребята молодцы, восточники никому не нравились, но в следующий раз с проблемами всё же приходите к нам. Что бы мы всё сделали по римским законам.
-Ага. Что бы убийца был усыновлён семьёй убитых. Да знаем.
Патруль грустно ушёл, не найдя, что ответить.
Наконец то у начальника нашлась минутка поговорить.
-Я тут твой приказ нарушил. -честно сказал ему я, выложив всю историю- может снимешь свою побрякушку? Всё равно не работает, а ещё стучит не приятно при ходьбе..
Но начальник не стал снимать амулет с запретом, а лишь грустно взглянув на меня достал нож. Он нервно отмазывал меня, когда я делал что то по своей воле и по его недосмотру, но тут я нарушил его прямой приказ. Начальник показал, что у него есть и честь, и яйца. Тем самым закрыл дело о начальнике и сам не зная того спас свою жизнь. Ведь если бы он нарушил своё слово, это бы было бесчестно, а ещё тогда это бы значило, что он бросает пустые угрозы, а мы, кельты, не любим пустых угроз.
Из уважения ко мне начальник согласился позволить мне самому убить себя. И я с радостью сделал это на глазах у своих братьев и сестёр, в гордом кельтском танце, распевая наши славные песни.
-деньги принёс?- раздался голос. "какие к чёрту деньги?" подумал я и промолчал.
-Что принёс то? Чем будешь платить за переправу?
-Славу принёс!
-А.. ну пойдём.
Я ждал полей вечной охоты, а тут какие то многоликие боги.. ну да ладно. Посмеялись с ними, болтая за жизнь, они говорили туманно и я не совсем понимал их.. кажется у меня не получилось выйти из круга смертей и перерождений и я родился греком.. ну да ладно. Я буду славным греком! Первое, что я помню, что я кинул камнем в подлого наместника рима. Хорошее начало.
В первую ночь после убийства мы собрались на задворках рабского рынка, что бы обсудить что теперь делать и как теперь жить. То что мы рабы не значит, что мы будем спокойно смотреть на подлость и предательство! Из достойных вариантов был озвучен план построиться свиньёй у библиотеки и пройти насквозь весь этот город на сколько хватит сил, вырезая всех на своём пути. У нас был только один нож, так что его бы держал тот кто шёл первым, когда его убивали, его бы брал следующий, и так до последнего кельта. Но мы решили отложить этот план и дать римлянам шанс самим покарать убийцу их вождя.
Но на утро этого не свершилось. Брут всё ещё дышал, а римляне разводили долгие речи со своей трибуны. И мало того, что они не убили его, так ещё и передали его в семью убитого. Тогда мы решили дать римлянам ещё один шанс самим решить этот вопрос. Мы ждали утра и смерти Брута, но этого не случилось.
В своем завещании Цезарь дал свободу одной из своих рабынь, нашей сестре - Роне. Для кельта стать вольноотпущенником - это позор. Это значит стать галлом. Значит стать одним из римлян, бросив свой народ в рабстве, приняв римскую "свободу" вместе с римским образом жизни. Однажды достойный римский воин, который стал булочником в мирной жизни, решил отпустить на свободу своего кельтского раба за то, что тот честно служил ему. Кельт убил себя. Рона не убила себя. Рона пришла и рассказала всё братьям, сказала, что не желала этой свободы, что она в смятении, что не знает что делать дальше.. было предложение набрать на её имя кредитов, накупить на эти деньги оружия и восточных рабынь, а Рону вернут обратно в рабство за долги. Были идеи открыть своё дело, скупить всех кельтов и даровать им свободу. Но это всё слишком попахивало какой то римской мечтой. Все римляне думали, что достигнут лучшей жизни, если пойдут этим путём. И где они сейчас? Бегают от своих кредиторов и зашиваются на трёх работах. К тому же даже если освободить всех кельтов в Риме, то что делать с нашей землёй и легионами, которые там всё ещё стоят? Решение было найдено в то утро, когда Брут пережил ночь в семье того, кого он убил. С этим городом стало всё ясно. Если бы среди римлян ещё был бы хоть один достойный воин, то голова Брута уже каталась бы по улицам. А вместо этого подлец находит в себе наглость пытаться произнести речь на похоронах Цезаря и пировать в его семье! Этому городу нужен был кельт. Нужен был тот, кто принёс бы ему справедливость, сделал бы то, что не могут, те, чьи руки связанны законом. И таким кельтом стала Рона. В моей памяти до сих поря ярко блестит её нож взлетающий над толпой болтающих на своём собрании римлян, нож вонзающийся в тело предателя. Когда я увидел это я первый пустился в пляс. Кельты возликовали на главной площади Рима. Города, где вновь стало возможно дышать не чувствуя отвращения к самому себе.
Не мы одни не любили Брута. Весь город кажется вздохнул с облегчением. Рону взяли под стражу и повели.. в кабак! Ветераны легионов сказали, что должны обеспечить её защиту. "а то вдруг народ камнями закидает.". Гремя цепями Рона поднимала одну кружку вина за другой. Мы ждали её освобождения, но.. но дело было в Риме. Римляне простили убийцу своего вождя и под возмущение толпы казнили того, кто принёс справедливость. Больной безумный город.
Похоронив Ронну со всеми почестями как достойного кельта, мы вернулись на рабский рынок. Этот город был ещё далёк от того места где нам бы спокойно дышалось. Но теперь было не очевидно, кто тут главный подлец. Наши взгляды пали на Цицерона ведь это он больше всех выступал за казнь Роны. Он не любил Цезаря. Поговаривали, что это он подговорил Брута на предательство. Хозяин рабского рынка как то приказал нам рисовать карикатуры на Цицерона, который манипулирует Брутом. И не только манипулирует. Но мы слишком мало знали о нём, чтобы идти и убивать его. Тогда мы решили поступить прямо и честно. Пойти поговорить с ним. Разговаривать пошёл наш друид с непроизносимым для квирита именем Сербертрукх. Я вызвался охранять его, так как ему было видение, что подлые восточные рабы замыслили убить его. С тех пор он не появлялся в городе без охраны. А восточные рабы лишь бросали злобные взгляды, держа руки под плащами, ковыряясь в своих мешочках с ядами и испуганно уходя, когда в их сторону выдвигался один из нас.
Цицерон принял нас в своём доме, и, пока они разговаривали с друидом, я объедал ёлочку, свисающую у входа в его покои. Ко мне подошла греческая рабыня и спросила:
-Вы пришли убивать его?
-Нет. Поговорить. - честно ответил я.
-Только не убивайте его, только не сейчас! Прошу вас.
-Да мы правда поговорить..
В дом вошёл бледный римлянин с нервным видом, а меня позвали в покои Цицерона. Вместе со мною зашла греческая рабыня, звеня колодкой, прикованной к её ноге и села в уголке. Тут же появилась жена Цицерона и дала ему меч. Видимо, побоявшись оставлять его наедине с двумя кельтами без оружия. Какая ирония. Цицерон приказал рабыне выйти и начал говорить понятные любому кельту слова. Он сказал, что он уже стар, а кельты уважают старость, он сказал, что он всю жизнь сражался за Рим, а мы уважаем воинов, он сказал, что тот Рим, которым он стал сейчас это вовсе не тот Рим о котором он мечтал, что это Рим предал сам себя, предал свои идеалы, а мы не любим предательства. Завершая свою речь, он сказал, что не может больше жить в этом Риме и жаждет смерти, но хочет, что бы это не были его соотечественники, потому что он устал крови квиритов пролитой квиритами, он хочет, что бы это был кто то из другого народа. С этими словами он вложил свой гладиус мне в руки, но я не мог убить безоружного. Тогда Цицерон выхватил его из мох рук и вонзил его в себя, раскроив грудь и обнажив, ещё бьющееся сердце.
Я взял на себя его смерть так как это была последняя воля старого и достойного человека, который так же как мы видел всю гниль Рима. Вокруг началась суета, кто то бежал за лекарем, кто то причитал, кто то кричал. Средь толпы был и тот бледный римлянин с нервным взглядом. Он тихо подозвал меня к себе и шепнул мне на ухо:
-Я пришёл сюда убить Цицерона.. вы опередили меня на 30 секунд..
Ну что уж тут поделать. Очередь на убийство Цицерона за кельтами не занимать.
-Эй, кабатчик, это здесь наливают кельтам, убившим римлянина? Я убил Цицерона!
Мне налили, обещая скорую казнь.. римляне галдели перебивая друг друга. Попивая вино я дождался тишины и вопроса "зачем ты это сделал?" "он сам попросил" ответил я, что вызвало новую волну шума ведь это меняло всё дело. По нелепым римским законам такое считалось самоубийством и я оказывался невиновным. Потом мне налили в лупанаре, а уже после этого мой хозяин вызвал меня к себе в дом, где уже собралась вся семья покойного и после долгих переговоров было решено взять с меня обед молчания. Я не понял почему именно так, но там что то было про честь, месть, последнюю волю и прочее. К тому же начальник явно ценил меня и старался отмазать как мог. Мы с братом выступали на гладиаторских боях, видимо приносивших неплохой доход хозяину.
Праздник сатурналий совпал с нашим кельтским праздником солнцестояния. Пользуясь тем, что по римским обычаям в эту ночь рабы становились хозяевами, а хозяева рабами, мы вышли на форум и разожгли там костёр. Пели и пили вокруг него. Славя наших богов, а за одну и Сатурна, который явно благоволил нам и был вполне достоин почитания. Вместе с нами были и римлянины, подпевав нам прекрасным голосом в этрусском стиле, наш начальник дико плясавший вокруг костра. Всё же не зря он проводит время вместе с кельтами. Его жена вообще просила принять нас в свою культуру, но для этого нужно было выйти замуж за одного из нас, а этот вариант ей не подходил. Забравшись на помост, мы стали изображать
римлян:
-Бла бла бла бла бла!
-Бла бла бла бла бла бла бла бла бла!
-Бла бла бла бла бла!
Тут меня подозвал к себе начальник:
-Скоро на площадь придёт Октавиан. Ты должен ранить его и убежать.
-Ясно.
Начальник протянул мне нож и я чуть было не сказал ему "зачем? У меня свой есть" но вовремя опомнился.
У нас не было чёткого мнения по поводу Октавиана. Были сомнения в его честности. Он был первым в нашем чёрном списке и его постоянно просили убить наши друзья Туллии старший и младший, наперебой суя нам оружие и деньги, но всё же мы не могли однозначно понять подлец он или нет и убивать его не соглашались. Но ранить его был нормальный вариант. Ни то ни сё. К тому же в его охране стояла наша сестра. Я договорился с ней обо всём и, когда увидел Октавиана, мне не составило труда от души полоснуть его по руке и скрыться в ночи.
С Тулиями тоже была смешная история. Они не особо обиделись за смерть своего брата Марка Туллия Цицерона, к тому же Квинт старший был знаком с нами ещё с галльской войны, где проявил себя достойным воином, а после войны я долго служил ему, пока не был продан из за трудного финансового положения семьи. Он уважал нас и нашу культуру и когда попросил нас дать Квинту младшему пару уроков мы с радостью согласились.
Дело было в том, что Квинт младший собирал долги своей семьи. У него было множество долговых расписок и он приходил к должникам и вежливо и культурно с извинениями интересовался нет ли у них возможности вернуть долг. С естественным результатом. Мы объяснили ему, что нужно не просить а требовать. Через какое то время он вернулся и сказал, что ему обещали надавать тумаков. Тогда мы научили его фразе, которую нужно произносить грозным голосом: "ты обналичишь эту долговую расписку или это придётся делать выжившим членам твоей семьи!". В конечном итоге благодаря нашим урокам Квинт младший стал самым удачливым собирателем долгов в Риме. Но на какую то должность, куда он метил, народ почему то его не выбрал.
Утро началось с видения друида, что один из наших братьев был принесён в кровавую жертву кровавым богам этими подлыми восточными рабами. Ждать было нечего. Не успев толком проснуться, я схватился за нож. У нас на рынке прихорашивалась восточная принцесса. Она никогда мне не нравилась. Всё время смотрела с высокомерием, пререкалась с друидом и я уже не раз думал зарезать её из-за её дерзких слов. Но на сей раз повод был достойнее, чем просто слова. Из рукава нашей сестры показался нож и другая восточная рабыня была убита, я подошёл к принцессе и предложил ей повернуться лицом к своей смерти. Как же я рад был этому секундному испугу в её надменных глазах! Но она быстро взяла себя в руки и залепетала что то про своих богов, которые меня покарают. Хорошо, принцесса, буду ждать.
Мы вышли на улицу в поисках подлых восточников, одна из них была в кабаке, но мне не захотелось пачкать кровью стены заведения, которое держат достойные войны и я пошёл дальше. На площади было очередное римское балабольство, а в дальнем её конце стоял почёсывая чёрную бороду один из восточников. К нему спешила греческая рабыня, слуга принцессы..
-Они убили её!
-Кто?
-Вот он.. -испуганно пролепетала гречанка, увидев меня рядом.
-И тебя ждёт смерть, подлец!
Под визг гречанки я втыкал свой нож в его тело снова и снова, а потом спокойно покинул форум крикнув что то про восточную подлость на глазах у изумлённых римлян. На том собрании Октавиан как раз рассказывал о том как стало небезопасно на улицах Рима о том как на него было совершено покушение и о том, что нужно с этим что то делать. И ровно в конце его речи я нанёс свой удар.
-А мы все без оружия.. -печально сказал кто то из римлян.
-У меня есть гладиус!
-Штраф 15 сестерциев за ношение оружия!
Ох уж эти римляне. Как говорил наш брат Литургенис(он же Сарказмикс он же Оргазмикс): "ну тупыые!".
Восточники попрятались и стало бессмысленно искать их на улицах. Мы отдыхали на рабском рынке хвастаясь кто сколько убил. И тут мимо нас прошмыгнул ещё один восточный раб. Мы не поверили своим глазам и оторопев от такой наглости даже не успели ничего сделать. Но тут он пошёл обратно, неся в руках мешочек с чаем. Наша сестра набросилась на него и чуть не проломила стену кабака. Но из за стены кабака донёсся лишь крик, что бы мы были потише. Ветеранам легионов было плевать на резню на рабском рынке. А тело раба осталось лежать у нашего костра в луже крови. Сходил называется за чайком.
И в это время входит наш начальник. Мы сидим улыбаемся, труп лежит, истекает кровью, начальник нервно смотрит на всё это, вспоминая уже ни один неприятный разговор с хозяевами убитых нами рабов, 400 сестерциев, которые ему уже пришлось отдать..
-Где вы взяли оружие???
-Да что ж тут на рынке оружия что ль мало?
А тут ещё и покупатели заходят..
В общем выпороли нас с братом на главной площади. Хотя в этот раз даже не мы были виноваты. Но эти 5 плетей были просто смешны для нас. Всё же начальник нас любит.
А ещё он запретил мне пользоваться оружием без его прямого приказа. И сказал, что убъёт, если я нарушу его запрет.
Я передал нож брату и мы пошли в город. "Это он! Это он убил на форуме!" с этими словами меня обыскал патруль, ничего не нашёл и удалился под тихое хихикание остальных рабов у которых почти у всех было бы что найти.
Ко мне подошёл один римлянин из легионеров и сказал, что вообще то должен арестовать меня и передать суду, но он не хочет этого делать, и был бы рад если бы я убил ещё восточных рабов. Готов даже денег за это дать и наливать в кабаке. Ну как только так сразу.
Ждать долго не пришлось. Восточники пришли мириться. Ну как восточники.. восточник. Пришёл договариваться о перемирии с ножом и греком. Нож отобрали, грека слушать не стали. Но договорились о том, что кровопролитие прекратится на нашем последнем поединке. Один на один. До смерти.
Мы вышли на ровную площадку за трущобами позади рабского рынка, я снял с себя плащ, табличку раба, амулет, символизирующий запрет хозяина на использовании оружия, плюнул на всё это и вышел на бой. Мы оба были готовы умереть. Готовы встретится со своими богами. Восточник не боялся смерти. Как потом рассказывала гречанка она уговорила его пойти на это перемирие лишь когда сказала, что это не вопрос его жизни и смерти, а вопрос жизни и смерти его народа. Он сражался достойно и успел неплохо порезать меня перед смертью, но всё же пал в честном бою.
В лавке аптекаря я встретился с Литугенисом, раненым и закованным в цепи. Он радостно сообщил мне, что зарезал на форуме какого то римлянина, который оскорбил его хозяйку, достойную римлянинку. Мы посмеялись, попили, вина, его увели. Как потом выяснилось его не казнили потому что хозяйка оказалась и вправду достойна и взяла всю вину на себя, а её не казнили потому что за неё заступились весталки ибо они не любят когда оскорбляют женщин.
На улицах ко мне стали подходить люди, поить вином, помогли оплатить лечение, кто то просил кого то убить..
Люди шли к нам за справедливостью. Мы смеялись, что на оперативный пульт кельт два поступило сообщение. Даже письма слали. В одном из них женщина просила убить её брата, который на самом деле ей не брат и заставляет её делать безчестные поступки. Мы собрались и все вместе при помощи какого то грека, что умеет писать написали ей ответ. Мол крутись сама. Если твой брат, который тебе не брат заставляет делать тебя безчестные поступки, то всади в него нож. Я не знал как выглядела эта женщина так что пришлось спрашивать этого брата не брата. Благо я помнил его с сатурналий. Он совращал какую то молодую весталку. Мы прозвали его Скаюс, хотя римское имя было у него какое то другое. Вообщем его сестра, которая ему не сестра так и поступила. Потом пришла к нам прятаться, а мы с удивлением посмотрели на неё и сказали, что ей нечего скрывать, она совершила достойный поступок и ей незачем скрываться. Мы кельты, не прячемся, когда убиваем наших врагов, мы честно и открыто говорим про это и не боимся ответить за свои дела. Вообщем, римляне казнили её.
Попивая наше настоящее кельтское бухло, которое ни в какое сравнение не идёт с тем разбавленным позором, что они подают в кабаке называя галльским пойлом, мы вспоминали свои дела. Дело о предателе Бруте закрыто, дело о Цицероне закрыто, Октавиана кто то отравил так что вопрос о его честности уже не актуален, дело о подлых восточниках закрыто.. кто же следующий? И на очередь встал наш начальник. Он обманул Квинта Тулия старшего, который заказал ему убийство Октавиана. Взял деньги, а мне приказал лишь ранить его. Это конечно не было достойным поводом для убийства, но дело было возбужденно и надо было прояснить его честность и чёткость. Но Начальник где то бегал целый день и всё никак не удавалось с ним поговорить. Но торопится было некуда. Мы и так сделали воздух этого города вполне пригодным для дыхания.
На рабский рынок с обнажёнными клинками неуверенной походкой вошёл римский патруль. "Проверка на наличие оружия!" грозно заявили они, последовал безрезультатный обыск. Мы улыбались ведь все клинки, считая ещё парочку которую постоянно оставляли у нас Тулии, видимо всё же на что то надеясь, лежали у нас под ногами слегка прикрытые какими то вещами.
-Не ну вы конечно ребята молодцы, восточники никому не нравились, но в следующий раз с проблемами всё же приходите к нам. Что бы мы всё сделали по римским законам.
-Ага. Что бы убийца был усыновлён семьёй убитых. Да знаем.
Патруль грустно ушёл, не найдя, что ответить.
Наконец то у начальника нашлась минутка поговорить.
-Я тут твой приказ нарушил. -честно сказал ему я, выложив всю историю- может снимешь свою побрякушку? Всё равно не работает, а ещё стучит не приятно при ходьбе..
Но начальник не стал снимать амулет с запретом, а лишь грустно взглянув на меня достал нож. Он нервно отмазывал меня, когда я делал что то по своей воле и по его недосмотру, но тут я нарушил его прямой приказ. Начальник показал, что у него есть и честь, и яйца. Тем самым закрыл дело о начальнике и сам не зная того спас свою жизнь. Ведь если бы он нарушил своё слово, это бы было бесчестно, а ещё тогда это бы значило, что он бросает пустые угрозы, а мы, кельты, не любим пустых угроз.
Из уважения ко мне начальник согласился позволить мне самому убить себя. И я с радостью сделал это на глазах у своих братьев и сестёр, в гордом кельтском танце, распевая наши славные песни.
-деньги принёс?- раздался голос. "какие к чёрту деньги?" подумал я и промолчал.
-Что принёс то? Чем будешь платить за переправу?
-Славу принёс!
-А.. ну пойдём.
Я ждал полей вечной охоты, а тут какие то многоликие боги.. ну да ладно. Посмеялись с ними, болтая за жизнь, они говорили туманно и я не совсем понимал их.. кажется у меня не получилось выйти из круга смертей и перерождений и я родился греком.. ну да ладно. Я буду славным греком! Первое, что я помню, что я кинул камнем в подлого наместника рима. Хорошее начало.