Вопрос, конечно, принципиальный…
- Сашко, ты ж у мэнэ кращий учень! - говорила в классе «украинка» Людмила Дорофеевна, и мне было приятно и немного неловко перед отличницей Олей Колумбет. Она-то как раз пахала и корпела над учебниками, а мне просто легко давались языки, и украинский тоже.
«Рученьки терпнуть, злипаються віченьки...
Боже, чи довго тягти?
З раннього ранку до пізньої ніченьки
Голкою денно верти».
Это и учить не надо. Если ты не дебил - прочитал и сразу запомнил на всю жизнь. И я до сих пор помню, хоть учили мы это стихотворение в пятом или шестом классе.
И вообще, чем плохо - просто живешь в Киеве с детства, ничего не делаешь, и два языка знаешь! А как я выходил на сцену актового зала родного Калужского филиала Московского Высшего Технического училища имени Баумана в далеких семидесятых, представляя хор нашего студенческого театра миниатюр:
- А зараз! Наши улюблэнци, наши хлопци-битлуганы заспивають свою улюблэну битлуганську писню «Конь Тугэзэ». У ций писни розповидаеться про любов одного коня до своеи кобылы Тугэзэ».
Верите - в зале рев от хохота стоял. Уху, привыкшему к русскому языку - это было ужасно смешно.
« Ніч яка місячна, зоряна, ясная,
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай!»
Эти строчки, исполненные после пары бутылок портвешка «Три семерки» под гитару по просьбе девушек нашей группы, всегда вызывали одну и ту же реакцию: широколицая и пышногрудая «витебляночка», (это не я, это она сама себя так называла) уроженка славного города Витебска Таня Колдунова плакала чуть не навзрыд, опустив голову на плечо своей калужской подруги Нади Ивановой, у которой на глазах тоже блестели слезы...
Перестройка! Горбачев! Люди в Москве, жадно прильнувшие к стеклу, где висела на стендах газета «Московские новости» с сенсационными разоблачениями. И Клара Новикова, впервые читающая написанный мной монолог в театре Эстрады. Героиня, простая украинская женщина, приехавшая из глубинки в столицу и пораженная жутким несоответствием между переменами в центре и застоем у нее на родине, говорит:
- Цэ у вас тут: и пэрэстройка, и гласность, а наший жэ прэдседатель до сих пор рапортуе - Леониду Ильичу!
И это было так понятно и смешно всем…
Еще помню, как я взял всю семью в охапку, и мы пошли смотреть на Ступку в роли Тевье-молочника. Блистательный спектакль закончился, актеры ушли под овацию, а я, только выйдя из зала, сообразил, что пьеса Горина по мотивам Шолом-Алейхема шла на украинском языке…
Признаться - читать, писать и слушать я больше люблю на русском. Но, когда талантливо, разницы не чувствуется.
Два года назад, когда нас не было дома, в парадном забился стояк, вода хлынула снизу вверх из раковины на кухне потоком, залив паркет у меня в двух комнатах. Я написал в ЖЭКе официальное заявление на чистом украинском языке, и что - оно мне помогло?
- Жэк нэ вынэн, и мы ничого робыты нэ будэмо! Хто забыв стояк, нэхай той вам и платыть.
Если бы было надо, я бы мог написать заявление и на английском со словарем, но новый паркет от этого у меня бы все равно не появился...
В седьмом классе вместо Людмилы Дорофеевны украинский язык и литературу у нас стала вести Галина Климентьевна. И я сразу ей почему-то не понравился. За малейшую провинность она стала мгновенно выгонять меня из класса.
- Володарськый!
Больше ничего говорить ей не надо было. Я вставал, нарочито медленно собирая вещи, а тем временем Синя - Игорь Синяговский с последней парты невозмутимо провозглашал, глянув на часы:
- На двадцатой минуте матча с поля удален Александр Володарский, номер неизвестен!
Дошло до того, что Синя стал принимать ставки - на какой минуте Климентьевна удалит меня на следующем уроке? Рекорд был установлен, когда я пришел в школу, проболев неделю.
- Володарськый, ты прыйшов?
- Как видите, Галина Климентьевна.
- А я за тобою щэ нэ скучила.
- Я тоже не соскучился и могу уйти.
- Ну, иды соби з богом!
И тут голос Синяговского торжественно возвестил:
- На первой минуте матча с поля удален …
На этих словах, чтобы мне не было тоскливо, учительница удалила и самого Синю. Кстати, при всех сложных взаимоотношениях незабвенная Галина Климентьевна сохраняла объективность и ставила мне в четверти по украинскому стабильную четверку, а то и пятерку.
К чему я все это изложил? К тому, что, если бы я был - Галина Климентьевна, я бы, даже не начиная урока, удалил с поля всех тех, кто спекулирует на проблеме языка. И пусть это - принципиальный вопрос. Но уж точно не вопрос жизни и смерти…
«Рученьки терпнуть, злипаються віченьки...
Боже, чи довго тягти?
З раннього ранку до пізньої ніченьки
Голкою денно верти».
Это и учить не надо. Если ты не дебил - прочитал и сразу запомнил на всю жизнь. И я до сих пор помню, хоть учили мы это стихотворение в пятом или шестом классе.
И вообще, чем плохо - просто живешь в Киеве с детства, ничего не делаешь, и два языка знаешь! А как я выходил на сцену актового зала родного Калужского филиала Московского Высшего Технического училища имени Баумана в далеких семидесятых, представляя хор нашего студенческого театра миниатюр:
- А зараз! Наши улюблэнци, наши хлопци-битлуганы заспивають свою улюблэну битлуганську писню «Конь Тугэзэ». У ций писни розповидаеться про любов одного коня до своеи кобылы Тугэзэ».
Верите - в зале рев от хохота стоял. Уху, привыкшему к русскому языку - это было ужасно смешно.
« Ніч яка місячна, зоряна, ясная,
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай!»
Эти строчки, исполненные после пары бутылок портвешка «Три семерки» под гитару по просьбе девушек нашей группы, всегда вызывали одну и ту же реакцию: широколицая и пышногрудая «витебляночка», (это не я, это она сама себя так называла) уроженка славного города Витебска Таня Колдунова плакала чуть не навзрыд, опустив голову на плечо своей калужской подруги Нади Ивановой, у которой на глазах тоже блестели слезы...
Перестройка! Горбачев! Люди в Москве, жадно прильнувшие к стеклу, где висела на стендах газета «Московские новости» с сенсационными разоблачениями. И Клара Новикова, впервые читающая написанный мной монолог в театре Эстрады. Героиня, простая украинская женщина, приехавшая из глубинки в столицу и пораженная жутким несоответствием между переменами в центре и застоем у нее на родине, говорит:
- Цэ у вас тут: и пэрэстройка, и гласность, а наший жэ прэдседатель до сих пор рапортуе - Леониду Ильичу!
И это было так понятно и смешно всем…
Еще помню, как я взял всю семью в охапку, и мы пошли смотреть на Ступку в роли Тевье-молочника. Блистательный спектакль закончился, актеры ушли под овацию, а я, только выйдя из зала, сообразил, что пьеса Горина по мотивам Шолом-Алейхема шла на украинском языке…
Признаться - читать, писать и слушать я больше люблю на русском. Но, когда талантливо, разницы не чувствуется.
Два года назад, когда нас не было дома, в парадном забился стояк, вода хлынула снизу вверх из раковины на кухне потоком, залив паркет у меня в двух комнатах. Я написал в ЖЭКе официальное заявление на чистом украинском языке, и что - оно мне помогло?
- Жэк нэ вынэн, и мы ничого робыты нэ будэмо! Хто забыв стояк, нэхай той вам и платыть.
Если бы было надо, я бы мог написать заявление и на английском со словарем, но новый паркет от этого у меня бы все равно не появился...
В седьмом классе вместо Людмилы Дорофеевны украинский язык и литературу у нас стала вести Галина Климентьевна. И я сразу ей почему-то не понравился. За малейшую провинность она стала мгновенно выгонять меня из класса.
- Володарськый!
Больше ничего говорить ей не надо было. Я вставал, нарочито медленно собирая вещи, а тем временем Синя - Игорь Синяговский с последней парты невозмутимо провозглашал, глянув на часы:
- На двадцатой минуте матча с поля удален Александр Володарский, номер неизвестен!
Дошло до того, что Синя стал принимать ставки - на какой минуте Климентьевна удалит меня на следующем уроке? Рекорд был установлен, когда я пришел в школу, проболев неделю.
- Володарськый, ты прыйшов?
- Как видите, Галина Климентьевна.
- А я за тобою щэ нэ скучила.
- Я тоже не соскучился и могу уйти.
- Ну, иды соби з богом!
И тут голос Синяговского торжественно возвестил:
- На первой минуте матча с поля удален …
На этих словах, чтобы мне не было тоскливо, учительница удалила и самого Синю. Кстати, при всех сложных взаимоотношениях незабвенная Галина Климентьевна сохраняла объективность и ставила мне в четверти по украинскому стабильную четверку, а то и пятерку.
К чему я все это изложил? К тому, что, если бы я был - Галина Климентьевна, я бы, даже не начиная урока, удалил с поля всех тех, кто спекулирует на проблеме языка. И пусть это - принципиальный вопрос. Но уж точно не вопрос жизни и смерти…