Про Жукова (Юрия)
Ну вот и отошёл Юрий Николаич. Меня в последние годы на полурегулярной основе самые разные люди спрашивали про него - как он, что за человек, насколько то, что он пишет, научно или хотя бы есть ли в этом нечто подлинное. Будет ли лучший случай высказаться?
Надо сразу признать - смущать умы Жуков умел. Уже хотя бы самим фактом наличия себя в информпространстве: всё-таки сталинист, который при этом по образованию историк, - это не просто непривычно, это даже нонсенс. Люди сильно смущались. Хотя сам он старательно от такой характеристики открещивался, видимо, понимал, что признаться в сталинизме означало самого себя вывести за пределы и истории, и науки вообще. А в науку он очень хотел и, несмотря на старательно поддерживаемый декор саркастичности и насмешничества, по-видимому переживал, что не удалось.
Хотя, на первый взгляд, переживания странные для человека, у которого в жизни всё было очень и очень хорошо и гладко. Родился он «в хорошей семье» - рассказывал, что отец был замначальника Военной академии имени Фрунзе, а мать руководила цехом на том, что во второй половине 1930-х называлось «Особым заводом НКВД» и располагалось в поселении, которое ныне именуется городом Красногорском (почётным гражданином которого он под конец жизни очень хотел стать, прожив в городе меньше года своей жизни). Отец, правда, погиб в 1941-м, но это не помешало юноше расти в по тем временам очень хорошей квартире в Брюсовом переулке, учиться в школе с детьми партийных бонз и театрально-киношных звёзд и затариваться в элитных магазинах (он и спустя десятилетия задорно смеялся над рассказами о дефиците: «Врите больше! Лично помню: в Елисеевском всё было! Приходишь, покупаешь что захочется, никаких проблем»). Как так получилось при столь рано погибшем отце - Бог весть. Говорят ещё, что рано и очень удачно женился. Сам ЮНЖ о детстве, отрочестве, юности и всём, что касалось личного, старательно темнил.
Как бы то ни было, у него и после школы всё складывалось хорошо. Может быть, в семье с младых ногтей ориентировали правильно, а может и сам всё понял. Работал на Иновещании, в агентстве печати «Новости» - пропагандистских конторах, ориентированных на зарубеж (а АПН - ещё и с гебистским душком). Дальше пошёл в ещё одну приятную контору - издательство «Советская энциклопедия» - по линии «советского краеведения», проще говоря, публикаций о местах «боевой славы» борщевиков. Докторская у него, кстати, именно по «краеведению» - «Становление и деятельность советских органов охраны памятников истории и культуры. 1917-1920 гг.» (1992). По мне так это название статьи на три-пять страничек в сборнике по итогам какой-нибудь «конференции молодых учёных». Неужто же в теме был такой пробел, что за её заполнение человек получил высшую научную степень? Впрочем, в 1990-е случались вещи и более упоительные.
А в начале 1980-х он проник в академический Институт истории СССР, давно уже имевший негласный статус места трудоустройства всевозможных партейно-военных отставников и детишек советских бонз разного уровня. Там он числился в секторе истории культуры советского общества, чьё название говорит само за себя, в общем-то. Как и название его кандидатской: «Критика современной буржуазной англо-американской историографии развития советской культуры СССР». Надо сказать, к «критике буржуазных концепций» допускались люди проверенные - всё-таки дело приходилось иметь непосредственно с работами западных авторов. А эти «буржуазные историки» чего только не понапишут, и мало ли как на это дело человек неподготовленный среагирует (как показали события рубежа 1980-90-х, подобные опасения имели под собой все основания). Ещё и требовалось дать правильный ответ на измышления. Работа, стало быть, ответственная. А тут человек прошёл школу АПН - куда уж надёжнее.
Такие вот, стало быть, «историки культуры» были в СССР. Так что тов. Жуков, если уж начистоту, историком и учёным может считаться лишь условно. Хотя он очень хотел именно научного статуса, очень - и не только потому что работа в академическом институте была в 1970-80-е весьма хлебной. Видимо, были и амбиции что-то сказать в науке. Жаль только, что борьба на идеологическом фронте отбивает начисто способности к исследовательской работе.
Впрочем, можно зайти с другой стороны. В 1990-е тема сталинизма превратилась в, пожалуй, ведущую в исторических исследованиях в принципе. Большая часть основополагающих работ по теме именно в те годы и написана, причём отрадно, что наши, отечественные исследователи решительно заняли в этом нелёгком деле ведущее место, играючи потеснив хвалёных зарубежных авторитетов. Жуков, уж что ни говори, нюхом на хлебное обладал отменным - и, бестрепетно отринув ставшую неприбыльной историю культуры, решил сказать своё слово в остроактуальной истории политической. Ибо раз не сейчас, то когда, и кто, если не он?!
Правда, со своим словом возникла проблема - и решил он взять слово чужое и переложить его для тутошнего потребителя. Слово это, по давнишней коммунистической традиции, было зарубежное, а конкретнее - американское. В конце 1960-х и 70-е, на волне всех этих молодёжных движений и прочего ниспровергательства в заокеанской исторической науке оформилось течение «ревизионистов». Сии господа (Гетти, Риттершпорн, Фицпатрик, Самуельсон и др.) взбунтовались против господствовавшей тогда в историографии советизма школы «тоталитаристов» (приверженцев тоталитарной теории объяснения природы соврежима). Подробно эти баталии описаны в прекрасной и, к сожалению, малоизвестной работе именитого ныне смоленского историка Е.В. Кодина «"Смоленский архив" и американская советология» (вокруг материалов этого самого «архива» и происходили бодания «тоталитаристов» и «ревизионистов»). Она есть на Рутрекере, к ней отсылаю за подробностями - весьма стоит почитать.
Очень хорошо помню чувство deja vu при прочтении раздела книги с изложением взглядов «ревизионистов». А потом вдруг осенило - да ведь это же «концепция» тов. Жукова! Вот она, как есть, без изъятия: «коллективное руководство», «слабый сталин», «партийная демократия», «взбунтовавшиеся партократы на местах», «своевольное НКВД»... Вообще не припомню, чтобы мне попадались настолько яркие примеры того, что вся система взглядов и аргументации оказалась попросту цельнотянутой! Помогло нашему «краеведу» то, что те самые работы ревизионистов у нас, ясен красен, не публиковались - в то время как сам он, очевидно, был с ними хорошо знаком на поприще «критики современной буржуазной англо-американской историографии» (старожилы вспоминают, что уж чем-чем, а этим Институт истории СССР славился - на любое измышление могли в кратчайшие сроки дать идеологически выверенный отлуп с цитатами из всех правильных источников начиная с последней речи очередного Гениального Секретаря). Затем, в 1990-е, под напором новых фактов и данных американцы очень серьёзно скорректировали свои взгляды и в новых книгах стали писать иначе, уже почти близко к реальности. Соответственно, прежние опусы отправились на дальние полки, о них предпочитали не вспоминать. А дальше подоспело начало 2000-х с как-то очень уж быстро раскачавшейся повесточкой на «отмывание вошьдя от грязи». И в этот грязевой поток ЮрьНиколаич вошёл как нож в грязь, вооружённый изрядно всеми подзабытыми уже гипотезами застойно-разрядочных лет. Что характерно, не привлекая ненужного внимания к трудам своих заокеанских учителей (даже ссылок на них в его книжках нету).
Но этот нехитрый, отчасти даже подкупающий своей простотой ход довольно быстро вычислили ( раз, два). Вычислил со временем даже один из главных вдохновителей - Арч Гетти, самый упорный из «ревизионистов», максимально туго шедший на коррективы своих взглядов даже под напором фактологии. Правда, в суд за кражу интеллектуальной собственности он подавать не стал, а, видимо, обрадовался возможности утвердить и продвинуть свои воззрения и начал цитировать Жукова и одобрительно о нём отзываться. Мол, вот, люди добрые, честный историк из РФ пришёл к таким же выводам, что и я, значит, на нашей стороне правда! Но это, конечно, уж совсем какие-то детские игры, считываемые на раз, над этим только смеялись.
Загвоздкой в продвижении товара оказалось то, что первые свои книжки на тему Жуков выдержал в, как ему, наверное, казалось, остроумном духе повествования про Сталина, который на самом деле был либералом и демократом, болевшим за народовластие. Этот заход для сталиниствующей публики оказался слишком экстравагантным. Им ведь нравится совершенно иной образ «чудного грузина» - тирана и палача. «Мало стрелял»™ - и какая тут ещё нах «демократия» с альтернативными выборами и прочей либерастической дребеденью?! Нам НКВДшников в кожанках подавай, стенки и застенки. Так что, конечно, Жуков оказался в числе первых, но прогадал с «трендом» и у массовой публики, в отличие от другого Юрия - Мухина, не взлетел. Потом он пытался переобуться в стиле «сталин - державник и государственник, народный имперец», но, насколько понимаю, большого успеха сей маневр также не принёс. Зато наш герой, ещё с иновещательно-АПНовских времён устроивший некие завязки на ТВ, в 2000-10-е постоянно фигурял в передачах о сталинской эпохе и тем создавал себе у доверчивого зрителя репутацию серьёзного исследователя, чей голос звучит в общем хоре на равных.
Это, правда, была лишь видимость. Уже от «Иного Сталина» историки камня на камне не оставили (вот лишь два отзыва), а то, что ЮН принялся упорствовать и злобно огрызаться, и вовсе от него оттолкнуло. Он, кстати сказать, человек был в личном общении малоприятный - саркастичный, грубоватый, постоянно что-то поучительно вещавший в духе «разоблачения мифов». Говорил свысока, не с тобой, а в твою сторону, и не столько говорил, сколько «разъяснял бестолковому». И ещё имел наклонности, как сейчас выражаются, тролля. Помню, Земсков обиженно рассказывал, как много лет тому назад они с Жуковым участвовали в какой-то конференции и тот, выступавший раньше, безапелляционно заявил, что цифр репрессий никому неизвестно, это всё гадательно и станет доступно не скоро. Виктор Николаевич оторопел, а потом долго растолковывал публике, что всё известно, вот он лично всё опубликовал. Правда, Жуков к тому времени уже сбежал (вспомнил, ВН об этом случае, оказывается, ещё и написал). Собственно, и задвиг про «сталина - либерального демократа» это не что иное как троллинг, дразнилка, чтобы позлить.
А ещё ЮН любил выступал в теперь уже Институте российской истории РАН на обсуждениях книг, диссертаций, докладов и пр. по 1930-м с провокационными речугами в духе «Краткого курса», внося струю ненужной конфронтационности и пытаясь вызвать ругань, которую, видимо, очень любил. Но, говорят, его быстро вычислили и научились вежливо игнорировать, что уже он просёк, не снёс и просто перестал на общие заседания ходить. Сидел дома (и в РГАСПИ, до которого ему прогулочным шагом 15 минут) и, отбросив всякие претензии на исследовательскую работу, пёк свои бесконечные книги, представляющие собой монтаж из цитат, разбавленных немудрящими комментариями в стиле «сказал Сталин - гениально, сказал кто-то другой - тупой придурок ничего не понимал и только мешал Великому Вождю».
Как следствие вышеизложенного, в исторической среде он авторитета не имел. Ни на одной его книжке не найти грифа ИРИ РАН - т.е. коллеги прекрасно знали, что это за фрукт, и оценивали его продукт соответственно. Да и отзывались без респекта - один высказался в том духе, что «по книгам Жукова видно, что он совершенно не понимал, что такое советская система и как она работала», другой назвал то, чем занимался ЮН, «исторической некрофилией» (по-моему, довольно точное определение), третий и вовсе, никого не стесняясь, аттестовал «ёбнутым». Хотя позволю себе ответственно заявить, что уж кем-кем, а ёбнутым Жуков точно не был, как бы ни хотелось кому думать именно так. А был очень хитрым и изворотливым типом, быстро улавливавшим, куда ветер дует и старавшимся подстроиться. Правда, это, к несчастью для него, было хорошо видно и вызывало лишь усмешки. Он сам, несмотря на деланное презрение к чужому мнению, всё чувствовал и понимал, и происходящее ему очень не нравилось. Пытаясь компенсировать, любил похваляться тем, что его книги «с восторгом» принимают в других местах - например, в Институте военной истории Минобороны или «у контрразведчиков». Звучало это малоубедительно, а для понимающих - и вовсе жалко.
В конце концов, не имея научных аргументов и испортив отношения буквально со всеми в своей среде, дед пошёл вразнос. В 2020-м среди тех, кто ещё интересовался, прогремело его интервью «Ленте.ру», в котором он, уже ничего и никого не стесняясь, поносил действительных специалистов (прежде всего О.В. Хлевнюка) чисто в стиле идеологических кампаний 1930-х. Потом нанял какого-то менеджера по продажам из Е-бурга вести на Дзене бложек, призванный целенаправленно порочить Хлевнюка и прославлять свои опусы ляпсусы, - т.е. опустился уже до чего-то из репертуара поносенковщины. Видимо, наблюдая судьбу «Мемориала», решил, что не за горами так любимые им чистки, и захотел - как в своё время при разгоне сталинистской волны - выступить в первых рядах обвинителей и клеветников (может быть, чувствуя при этом ещё, что времени в запасе немного и надо поспешить нагадить по максимуму). Но тут чему и удивляться, в общем-то: он как был, так до гробовой доски и остался не учёным, а «солдатом партии» и «бойцом идеологического фронта», человеком, всю жизнь смотревшим на мир через призму идеологии и то ли боявшимся, то ли попросту неспособным отвести её, призму эту, от глаз хоть на сантиметр. Наблюдать подобный реликт было... любопытно.
Не знаю, как закончить. С одной стороны, как в том анекдоте: «Он умер? Хорошо». С другой, имея всё-таки некоторый опыт личного общения, испытываю мимолётную грусть. Скоро пройдёт. А тем, кто горюет, хочу сказать - не ссыте, без Жуковых не останетесь! Вон Клим живой, он ничем не лучше :о)
Дополнительное чтение:
Ёмкое изложение и использованной Жуковым концепции, и критики ея
Пропагандист Юрий Жуков
Поразительные откровения очередного «историка»
Надо сразу признать - смущать умы Жуков умел. Уже хотя бы самим фактом наличия себя в информпространстве: всё-таки сталинист, который при этом по образованию историк, - это не просто непривычно, это даже нонсенс. Люди сильно смущались. Хотя сам он старательно от такой характеристики открещивался, видимо, понимал, что признаться в сталинизме означало самого себя вывести за пределы и истории, и науки вообще. А в науку он очень хотел и, несмотря на старательно поддерживаемый декор саркастичности и насмешничества, по-видимому переживал, что не удалось.
Хотя, на первый взгляд, переживания странные для человека, у которого в жизни всё было очень и очень хорошо и гладко. Родился он «в хорошей семье» - рассказывал, что отец был замначальника Военной академии имени Фрунзе, а мать руководила цехом на том, что во второй половине 1930-х называлось «Особым заводом НКВД» и располагалось в поселении, которое ныне именуется городом Красногорском (почётным гражданином которого он под конец жизни очень хотел стать, прожив в городе меньше года своей жизни). Отец, правда, погиб в 1941-м, но это не помешало юноше расти в по тем временам очень хорошей квартире в Брюсовом переулке, учиться в школе с детьми партийных бонз и театрально-киношных звёзд и затариваться в элитных магазинах (он и спустя десятилетия задорно смеялся над рассказами о дефиците: «Врите больше! Лично помню: в Елисеевском всё было! Приходишь, покупаешь что захочется, никаких проблем»). Как так получилось при столь рано погибшем отце - Бог весть. Говорят ещё, что рано и очень удачно женился. Сам ЮНЖ о детстве, отрочестве, юности и всём, что касалось личного, старательно темнил.
Как бы то ни было, у него и после школы всё складывалось хорошо. Может быть, в семье с младых ногтей ориентировали правильно, а может и сам всё понял. Работал на Иновещании, в агентстве печати «Новости» - пропагандистских конторах, ориентированных на зарубеж (а АПН - ещё и с гебистским душком). Дальше пошёл в ещё одну приятную контору - издательство «Советская энциклопедия» - по линии «советского краеведения», проще говоря, публикаций о местах «боевой славы» борщевиков. Докторская у него, кстати, именно по «краеведению» - «Становление и деятельность советских органов охраны памятников истории и культуры. 1917-1920 гг.» (1992). По мне так это название статьи на три-пять страничек в сборнике по итогам какой-нибудь «конференции молодых учёных». Неужто же в теме был такой пробел, что за её заполнение человек получил высшую научную степень? Впрочем, в 1990-е случались вещи и более упоительные.
А в начале 1980-х он проник в академический Институт истории СССР, давно уже имевший негласный статус места трудоустройства всевозможных партейно-военных отставников и детишек советских бонз разного уровня. Там он числился в секторе истории культуры советского общества, чьё название говорит само за себя, в общем-то. Как и название его кандидатской: «Критика современной буржуазной англо-американской историографии развития советской культуры СССР». Надо сказать, к «критике буржуазных концепций» допускались люди проверенные - всё-таки дело приходилось иметь непосредственно с работами западных авторов. А эти «буржуазные историки» чего только не понапишут, и мало ли как на это дело человек неподготовленный среагирует (как показали события рубежа 1980-90-х, подобные опасения имели под собой все основания). Ещё и требовалось дать правильный ответ на измышления. Работа, стало быть, ответственная. А тут человек прошёл школу АПН - куда уж надёжнее.
Такие вот, стало быть, «историки культуры» были в СССР. Так что тов. Жуков, если уж начистоту, историком и учёным может считаться лишь условно. Хотя он очень хотел именно научного статуса, очень - и не только потому что работа в академическом институте была в 1970-80-е весьма хлебной. Видимо, были и амбиции что-то сказать в науке. Жаль только, что борьба на идеологическом фронте отбивает начисто способности к исследовательской работе.
Впрочем, можно зайти с другой стороны. В 1990-е тема сталинизма превратилась в, пожалуй, ведущую в исторических исследованиях в принципе. Большая часть основополагающих работ по теме именно в те годы и написана, причём отрадно, что наши, отечественные исследователи решительно заняли в этом нелёгком деле ведущее место, играючи потеснив хвалёных зарубежных авторитетов. Жуков, уж что ни говори, нюхом на хлебное обладал отменным - и, бестрепетно отринув ставшую неприбыльной историю культуры, решил сказать своё слово в остроактуальной истории политической. Ибо раз не сейчас, то когда, и кто, если не он?!
Правда, со своим словом возникла проблема - и решил он взять слово чужое и переложить его для тутошнего потребителя. Слово это, по давнишней коммунистической традиции, было зарубежное, а конкретнее - американское. В конце 1960-х и 70-е, на волне всех этих молодёжных движений и прочего ниспровергательства в заокеанской исторической науке оформилось течение «ревизионистов». Сии господа (Гетти, Риттершпорн, Фицпатрик, Самуельсон и др.) взбунтовались против господствовавшей тогда в историографии советизма школы «тоталитаристов» (приверженцев тоталитарной теории объяснения природы соврежима). Подробно эти баталии описаны в прекрасной и, к сожалению, малоизвестной работе именитого ныне смоленского историка Е.В. Кодина «"Смоленский архив" и американская советология» (вокруг материалов этого самого «архива» и происходили бодания «тоталитаристов» и «ревизионистов»). Она есть на Рутрекере, к ней отсылаю за подробностями - весьма стоит почитать.
Очень хорошо помню чувство deja vu при прочтении раздела книги с изложением взглядов «ревизионистов». А потом вдруг осенило - да ведь это же «концепция» тов. Жукова! Вот она, как есть, без изъятия: «коллективное руководство», «слабый сталин», «партийная демократия», «взбунтовавшиеся партократы на местах», «своевольное НКВД»... Вообще не припомню, чтобы мне попадались настолько яркие примеры того, что вся система взглядов и аргументации оказалась попросту цельнотянутой! Помогло нашему «краеведу» то, что те самые работы ревизионистов у нас, ясен красен, не публиковались - в то время как сам он, очевидно, был с ними хорошо знаком на поприще «критики современной буржуазной англо-американской историографии» (старожилы вспоминают, что уж чем-чем, а этим Институт истории СССР славился - на любое измышление могли в кратчайшие сроки дать идеологически выверенный отлуп с цитатами из всех правильных источников начиная с последней речи очередного Гениального Секретаря). Затем, в 1990-е, под напором новых фактов и данных американцы очень серьёзно скорректировали свои взгляды и в новых книгах стали писать иначе, уже почти близко к реальности. Соответственно, прежние опусы отправились на дальние полки, о них предпочитали не вспоминать. А дальше подоспело начало 2000-х с как-то очень уж быстро раскачавшейся повесточкой на «отмывание вошьдя от грязи». И в этот грязевой поток ЮрьНиколаич вошёл как нож в грязь, вооружённый изрядно всеми подзабытыми уже гипотезами застойно-разрядочных лет. Что характерно, не привлекая ненужного внимания к трудам своих заокеанских учителей (даже ссылок на них в его книжках нету).
Но этот нехитрый, отчасти даже подкупающий своей простотой ход довольно быстро вычислили ( раз, два). Вычислил со временем даже один из главных вдохновителей - Арч Гетти, самый упорный из «ревизионистов», максимально туго шедший на коррективы своих взглядов даже под напором фактологии. Правда, в суд за кражу интеллектуальной собственности он подавать не стал, а, видимо, обрадовался возможности утвердить и продвинуть свои воззрения и начал цитировать Жукова и одобрительно о нём отзываться. Мол, вот, люди добрые, честный историк из РФ пришёл к таким же выводам, что и я, значит, на нашей стороне правда! Но это, конечно, уж совсем какие-то детские игры, считываемые на раз, над этим только смеялись.
Загвоздкой в продвижении товара оказалось то, что первые свои книжки на тему Жуков выдержал в, как ему, наверное, казалось, остроумном духе повествования про Сталина, который на самом деле был либералом и демократом, болевшим за народовластие. Этот заход для сталиниствующей публики оказался слишком экстравагантным. Им ведь нравится совершенно иной образ «чудного грузина» - тирана и палача. «Мало стрелял»™ - и какая тут ещё нах «демократия» с альтернативными выборами и прочей либерастической дребеденью?! Нам НКВДшников в кожанках подавай, стенки и застенки. Так что, конечно, Жуков оказался в числе первых, но прогадал с «трендом» и у массовой публики, в отличие от другого Юрия - Мухина, не взлетел. Потом он пытался переобуться в стиле «сталин - державник и государственник, народный имперец», но, насколько понимаю, большого успеха сей маневр также не принёс. Зато наш герой, ещё с иновещательно-АПНовских времён устроивший некие завязки на ТВ, в 2000-10-е постоянно фигурял в передачах о сталинской эпохе и тем создавал себе у доверчивого зрителя репутацию серьёзного исследователя, чей голос звучит в общем хоре на равных.
Это, правда, была лишь видимость. Уже от «Иного Сталина» историки камня на камне не оставили (вот лишь два отзыва), а то, что ЮН принялся упорствовать и злобно огрызаться, и вовсе от него оттолкнуло. Он, кстати сказать, человек был в личном общении малоприятный - саркастичный, грубоватый, постоянно что-то поучительно вещавший в духе «разоблачения мифов». Говорил свысока, не с тобой, а в твою сторону, и не столько говорил, сколько «разъяснял бестолковому». И ещё имел наклонности, как сейчас выражаются, тролля. Помню, Земсков обиженно рассказывал, как много лет тому назад они с Жуковым участвовали в какой-то конференции и тот, выступавший раньше, безапелляционно заявил, что цифр репрессий никому неизвестно, это всё гадательно и станет доступно не скоро. Виктор Николаевич оторопел, а потом долго растолковывал публике, что всё известно, вот он лично всё опубликовал. Правда, Жуков к тому времени уже сбежал (вспомнил, ВН об этом случае, оказывается, ещё и написал). Собственно, и задвиг про «сталина - либерального демократа» это не что иное как троллинг, дразнилка, чтобы позлить.
А ещё ЮН любил выступал в теперь уже Институте российской истории РАН на обсуждениях книг, диссертаций, докладов и пр. по 1930-м с провокационными речугами в духе «Краткого курса», внося струю ненужной конфронтационности и пытаясь вызвать ругань, которую, видимо, очень любил. Но, говорят, его быстро вычислили и научились вежливо игнорировать, что уже он просёк, не снёс и просто перестал на общие заседания ходить. Сидел дома (и в РГАСПИ, до которого ему прогулочным шагом 15 минут) и, отбросив всякие претензии на исследовательскую работу, пёк свои бесконечные книги, представляющие собой монтаж из цитат, разбавленных немудрящими комментариями в стиле «сказал Сталин - гениально, сказал кто-то другой - тупой придурок ничего не понимал и только мешал Великому Вождю».
Как следствие вышеизложенного, в исторической среде он авторитета не имел. Ни на одной его книжке не найти грифа ИРИ РАН - т.е. коллеги прекрасно знали, что это за фрукт, и оценивали его продукт соответственно. Да и отзывались без респекта - один высказался в том духе, что «по книгам Жукова видно, что он совершенно не понимал, что такое советская система и как она работала», другой назвал то, чем занимался ЮН, «исторической некрофилией» (по-моему, довольно точное определение), третий и вовсе, никого не стесняясь, аттестовал «ёбнутым». Хотя позволю себе ответственно заявить, что уж кем-кем, а ёбнутым Жуков точно не был, как бы ни хотелось кому думать именно так. А был очень хитрым и изворотливым типом, быстро улавливавшим, куда ветер дует и старавшимся подстроиться. Правда, это, к несчастью для него, было хорошо видно и вызывало лишь усмешки. Он сам, несмотря на деланное презрение к чужому мнению, всё чувствовал и понимал, и происходящее ему очень не нравилось. Пытаясь компенсировать, любил похваляться тем, что его книги «с восторгом» принимают в других местах - например, в Институте военной истории Минобороны или «у контрразведчиков». Звучало это малоубедительно, а для понимающих - и вовсе жалко.
В конце концов, не имея научных аргументов и испортив отношения буквально со всеми в своей среде, дед пошёл вразнос. В 2020-м среди тех, кто ещё интересовался, прогремело его интервью «Ленте.ру», в котором он, уже ничего и никого не стесняясь, поносил действительных специалистов (прежде всего О.В. Хлевнюка) чисто в стиле идеологических кампаний 1930-х. Потом нанял какого-то менеджера по продажам из Е-бурга вести на Дзене бложек, призванный целенаправленно порочить Хлевнюка и прославлять свои опусы ляпсусы, - т.е. опустился уже до чего-то из репертуара поносенковщины. Видимо, наблюдая судьбу «Мемориала», решил, что не за горами так любимые им чистки, и захотел - как в своё время при разгоне сталинистской волны - выступить в первых рядах обвинителей и клеветников (может быть, чувствуя при этом ещё, что времени в запасе немного и надо поспешить нагадить по максимуму). Но тут чему и удивляться, в общем-то: он как был, так до гробовой доски и остался не учёным, а «солдатом партии» и «бойцом идеологического фронта», человеком, всю жизнь смотревшим на мир через призму идеологии и то ли боявшимся, то ли попросту неспособным отвести её, призму эту, от глаз хоть на сантиметр. Наблюдать подобный реликт было... любопытно.
Не знаю, как закончить. С одной стороны, как в том анекдоте: «Он умер? Хорошо». С другой, имея всё-таки некоторый опыт личного общения, испытываю мимолётную грусть. Скоро пройдёт. А тем, кто горюет, хочу сказать - не ссыте, без Жуковых не останетесь! Вон Клим живой, он ничем не лучше :о)
Дополнительное чтение:
Ёмкое изложение и использованной Жуковым концепции, и критики ея
Пропагандист Юрий Жуков
Поразительные откровения очередного «историка»