«Орёл Соколов!», или О былинном (ну, почти) герое эпохи кукурузной (и не только)
Я смотрю, запись про регионального партначальника вызвала определённый интерес. Что ж, полагаю, имеет смысл продолжить серию. Я уже писал про одного любопытного персонажа, тогда как-то не обратили внимания, а главное - в той записи было много неточного и даже ошибочного. Мне, однако, чем-то персонаж глянулся, не смог его позабыть. И вот посидел, поредактировал-попереписывал с высоты и ширины накопленных знаний - почитайте, что ли, что получилось, может быть сейчас интереснее будет. Правда, получилось много, но больше вам такого всё равно нигде не расскажут :о)
Встречайте - Тихон Соколов. На первый взгляд обычный sovetisсhe apparatschik - но который сумел остаться на плаву там, где тонули черти и покруче!
Родился наш герой в 1913 году. Время это было, как известно, страшное - православные души миллионами с голодухи мёрли, а неправославных и не считал никто. Не верите? У любого борца за светлое советское прошлое спросите! Правда, Тихону как-то удалось выжить и повзрослеть (повезло, наверное), а там уж и «народная власть». Начал «большой жизненный путь» в 17 лет учителем (вундеркинд!), потом был завшколой, агрономом, преподом и директором сельхозтехникума, даже «зав. государственным сортоучастком». Ещё и помотало по стране: Тульская область, «Свердловская», Краснодар. Между делом закончил сельхозинститут в «Ленинграде» - судя по всему, заочно, но важен сам факт. Сие становилось для молодых карьеристов непременным условием: без диплома соввуза жизни не сделаешь. Не потому что образование там нужно или что, а потому что надо пройти школу идеологической обработки до конца. Отметился и на ниве полиграфии: РГБ хранит, среди прочего, его брошюрку из серии «Библиотечка колхозника» под названием «Приусадебный огород (Основы агротехники овощеводства)». Объяснял, значит, земледельцам, что им на собственных шести сотках делать.
Дальше приспел Большой террор, который прополол парткадры преизрядно. Се шанс, коий судьбою лишь раз подаваем! Наш Тихон клювом не щёлкает и в 1940-м вступает в поредевшую ВКП(б), после чего почти сразу едет с крайкомовской рекомендацией в Москву, в Высшую партшколу при ЦК, где год набирается партмудрости. О тамошних выпускниках пишут любопытное: «...мой непосредственный начальник... меня многому научил в плане психологии общения, у меня даже было в свое время предположение, что им в ВПШ что-то такое интересное преподавали, чего мы в техническом ВУЗе не получили, уж больно здорово у него получалось плести интриги и находить выходы из безвыходных ситуаций». Не потому ли жизнь простого парня Тихона сложилась так, как сложилась?
А складываться после ВПШ всё начало как-то сразу. В 1941-м его посылают в Смоленск - и сразу заведующим отделом агитации и пропаганды. Правда, о его работе непосредственный начальник, первый секретарь обкома Попов, вспоминал кисловато: «...движение к Москве неблагоприятно подействовало на местное население... началось большое количество беспорядков, появились сразу и в городе Смоленске, и в городах Смоленской области, и на железнодорожных станциях, и в важных населенных пунктах ракетчики, появилось много провокаторов и шпионов, которые начали работать среди населения... Мы еще народ неопытный, кое-где народ беспечный, забыли, чем враг может воспользоваться в таких условиях». Впрочем, ему ли упрекать подчинённого? Историк отмечает, что «первый секретарь обкома ВКП(б) вместе с председателем облисполкома Р.Е. Мельниковым покинул захваченную врагом территорию раньше, чем отступили основные части Красной Армии». Думаю, завагитпропотделом задержался не сильно дольше (если вообще не загодя свинтил).
Правда, впоследствии Попов стал работать в центральном штабе партизанского движения, возглавлял в нём смоленское направление и даже отхватил несколько боевых медалей и орденов. А вот Соколову, как пишут в одном из панегириков, «на фронт не суждено было попасть». Вместо этого он поехал в Пермскую область, которая тогда называлась «Молотовской», работать завсельхозотделом обкома - руководить выбиванием из села хлеба и прочей еды «для фронта, для победы». И, конечно, вдругорядь учить нерадивых колхозанов уму-разуму - вот, отсканировали брошюрку, выпущенную им в соавторстве с Рабиновичем (не спрашивайте): «Организация весенних полевых работ».
А в конце 1945-го его перевели дальше на Восток - в Новосибирск, на пост председателя облисполкома. По форме это вроде бы глава области, но на деле ему даже в придорожный кустик пришлось бы отпрашиваться у реального хозяина - первого секретаря партобкома. Таковым служил Михаил Кулагин: мужик крутой, закалённый военным лихолетьем (таковое и в тыловых регионах выдалось громовым), со связями в центре. Тумаки, как следствие, сыпались именно на Соколова - так, в ноябре 1946-го Маленков упрекал Кулагина за недостаточные темпы хлебозаготовок, указывая на ошибки местного руководства: «некоторые районные руководители не хотят ссориться с нарушителями закона о хлебозаготовках. Они хотят быть добрыми за счет интересов государства». А кто не организовал и не проследил? Ну конечно же облисполком! Так что Тихона Ивановича Соколова сочли не соответствующим должности, заместили Леонидом Ивановичем Соколовым (не шутка) и... услали в Москву - работать членом президиума и заведующим отделом в совет по делам колхозов при совмине СССР. А в 1950-м перевели в солнечный Киев - представителем этого совета при совмине УкрССР (сколько нелепых, зато хлебных должностей существовало при бесстрашном борце с бюрократами товарище «Сталине»!).
Говённое это время было для колхозов, скажу не обинуясь. Вообще, по степени тягот для крестьянства последние годы «Сталина» уступают только голодоморам 20-х, 30-х и 40-х, но об этом распространяться не буду, ибо уже писал. Про нашего т-ща скажу, что он был винтиком этой системы угнетения и делал всё, что скажут, без жалости и снисхождения - а может и в охотку даже, ведь те, кто вырвался из какой-нибудь среды, дай им волю или прикажи, будут эту среду давить отчаянно, и не только лишь ради карьеры. Известный психический феномен. В промежутках читал лекции с говорящими названиями, которые затем издавал как брошюры и книги: «Организационно-хозяйственное укрепление колхозов», «Организационно-хозяйственное укрепление сельскохозяйственной артели», «Строгое соблюдение Устава сельскохозяйственной артели - основа расцвета колхозного строя». Смысл немудрящ: колхозник, не работай на себя, работай на государство!
В 1953-м Тихон поднялся до главы управления по делам колхозов в только что созданном министерстве сельского хозяйства и заготовок. У ведомства характерное название: «Сталин» оставил страну в тяжелейшем кризисе снабжения, из-за чего заготовки продукции приобрели значение государственное. Ну а наш т-щ оказался главным в официальной иерархии по колхозам - и, даже не почесавшись, стал проводить уже новую, послесталинскую линию на поддержку и стимулирование сельхозпроизводства, за авторство которой бились Берия, Маленков и Хрущёв. Но долго это не продлилось: в 1954-м обросший влиянием Хрущёв почал масштабную кампанию борьбы с «бюрократизмом». В её рамках кучу всевозможных министерств, ведомств и организаций, которую так экстатически плодил «Сталин», стали расформировывать, а сотрудников оных рассылать кого куда. Рядовых - «осваивать рабочие специальности» на предприятия, руководящих - на руководящие же должности в провинцию.
Соколова снова услали в Смоленск - теперь уже председателем облисполкома. Хрущёв, уж на что нашего любимого и сладкого вошьдя оболгал и «в гавне вымазал»(с), подход к кадрам свято блюл: не любил, чтобы наместники долго в креслах сидели, потому гонял и перекидывал их с места на место бестрепетно. Вот и Соколов отслужил только два года, но за это время набрался некоего опыта, прошёл проверку, после чего был наконец-то удостоен высшего доверия, переведён на службу в партструктуры и сразу же водворён первым секретарём обкома в относительно близлежащий Новгород. Наконец-то стал настоящей властью - и всё как-то само собой на подъём пошло. На овеянном легендами ХХ-м съезде КП его в ЦК избрали, правда, пока не полноценным несгибаемым членом, а кандидатом только - но не беда: попал в «кадровый резерв», большая честь! Дальше больше: в 1957-м отхватил орден «Знак почёта», который выдавали «за высокие достижения в производстве» (наверное, как-то себя проявил или, что более вероятно, сумел ловко отчитаться), а год спустя «избрался» ещё и в союзный псевдопарламент - Верховный совет, - где просидел безвылазно два десятка лет.
Пребывание в Новгороде для него, среди прочего, отмечено первой инициативой в области территориального устройства страны. Хрущёв рассказывал так: «Новгородцам понравилось предложение об объединении Горьковской и Арзамасской областей, и они спрашивают, нельзя ли их объединить с другой областью, ищут себе богатого жениха и смотрят на Ленинград. Но жених, товарищи, разборчивый. Он говорит: подумаю, посмотрю еще, что есть у невесты в сундуках. Что можно сказать об этом? Подтянитесь, товарищи новгородцы, немножко пополните свои сундуки. Мне кажется, не следует торопиться с решением данного вопроса. Сами сперва посоветуйтесь, подтяните хозяйство. Возможно, в будущем такое объединение окажется разумным».
Но то ли «товарищи новгородцы» посоветовались безуспешно, то ли даже на «немножко» не сумели сундуки пополнить, а объединение так и не состоялось и Новгород сохранил свой статус областного центра. Вообще история, конечно, странная - зачем бы Соколову собственную вотчину под нож пускать? Вот, к примеру, Арзамасскую область ухайдокали нижнюки, гневаясь ея отсоединением в 1954-м и интриговавшие. А в умалении славы Новгородской где же выгода Тихонова? Рассчитывал стать «первым» в обновлённой Ленобласти, может быть? Тамошним обкомом руководил Фрол Козлов, которого Хрущёв всё активнее перетаскивал в Москву, вроде бы открывалось окно возможностей. Но ведь никакой гарантии, что «выдвинули» бы именно Соколова... В общем тайна сия велика есть, по сю пору над нею бьёмся.
Наш прожектёр же в 1958-м опять оказался в Перми (которая уже, слава Хрущёву, перестала быть «Молотовым») - тоже в роли местного партвождя. Один из лучших наших историков-регионалистов А.Б. Коновалов назвал это назначение «парадоксальной переброской» - потому что где Новгород и где Пермь, но это для советской добрежневской практики как раз нормально - партеец должен быть исполнительным и нестроптивым, ехать куда скажут и делать что поручат. А знает регион или нет, умеет или не умеет - неважно: узнает, научится (или нет). Присутствовало и иное соображение: ещё «Ленин», а за ним и прочие вошьди считали, что если вот так кадры по стране швырять, то те нигде не укоренятся и кланов не создадут, а будут верными, нерассуждающими зомби солдатами партии (т.е. вошьдя). В последнем они, в целом, не ошиблись, а вот в первом... Впрочем, это отдельный большой разговор.
Вообще говоря, жить из года в год «на чемоданах», пусть и на руководящих постах - участь незавидная. Иные пытались разорвать замкнутый круг, отмечаясь чем-нибудь эдаким перед центром (собственно, чтобы в центр и умотать) - получалась всякая гадость типа «рязанского дела». А другие - сидели себе смирно и ждали нового звонка из кадров. Вот и Соколов в Перми «практически не оставил о себе воспоминаний - ни плохих, ни хороших». А ведь мог бы какое поганство учудить...
Из занятного можно лишь сказать, что на новом посту заместил он Александра Струева, который не просто очередной хрен с горы, а будущий министр торговли всего СССР, да не так себе, а аж на 21 год (1962-1983)! Тухлое время для советской торговли (точнее, для её клиентов) - а вот Струев «Героем Соц. Труда» (sic!) сделался. Значит, как надо работал, хорошо потрудился.
А Тихон в самом начале 1960-го «был направлен в почетную ссылку - секретарем ЦК КП Казахстана». У пермских собственная гордость (материал, откуда взята цитата, называется «Жизнь после руководства Пермской областью» - видимо, подтекст таков: «разве это жизнь?!»)! Это хорошо, но вообще фраза смешная - потому что республиканский секретарь в партийной иерархии стоял выше областного.
Как бы то ни было, целина постучала в двери. Дела там шли то радостно, то горестно: один год урожай, другой - засуха. Требовался проверенный, надёжный товарищ, который всё и вся организует и вдохновит. Иными словами, кто как не Соколов?! Правда, и в 1960-м целина снова не порадовала - погода подвела. Что делать? Да как «Сталин» учил - очередную перестроечку учинить. Известно, большую часть будущих целинных земель (нашу Южную Сибирь) ещё в 20-е отписали кайсакам в рамках строительства ихней марионеточной «государственности». На этой территории были созданы Кокчетавская, Кустанайская, Павлодарская, Северо-Казахстанская и Акмолинская области - и вот их-то Хрущёв решил организовать в Целинный край для упрощения руководства. Возглавлять его поставили как раз именно Соколова - в дополнение к секретарству в республиканской компартии стал персеком в новом крайкоме.
И тут вот интересное - нонешние казахи из этой, казалось бы, простой административной рокировки сделали цельную драму самоотверженной борьбы с «российским империалистическим колониализмом»! Из текста в текст кочует в разных вариациях такая история: «Из истории известно, что Никита Хрущев... намеревался разделить Казахстан на несколько частей. Он планировал передать часть земель Казахстана соседним республикам - Туркменистану, Узбекистану и Российской Федерации. Более того, он успел передать Бостандыкский район Южно-Казахстанской области Узбекистану. Хрущев не собирался прислушиваться к мнению руководителей Казахской ССР, высказавшихся против подобных планов. Следующим его шагом в 1960 году стало требование передачи пяти северных областей Казахстана... в состав Российской Федерации. Жумабек Ташенев, занимавший в тот момент должность Председателя Совета Министров КазССР, довел до сведения Никиты Хрущева то, что данное требование является грубейшим нарушением Конституции СССР и КазССР, противоречит интересам народа, и в случае незаконной передачи земель руководство Казахстана обратится в международные организации. В результате Хрущев был вынужден отступиться от реализации своих замыслов, но Жумабека Ташенева снял с должности».
Такая вот вырванная страница из Книги Истории. Правда, отдельные авторы всё же скороговоркой признают, что документального подтверждения такой встречи и такого разговора НСХ и Ташенева нет. Это и неудивительно, учитывая, что история «оттепели» изучена едва ли не по дням. Вообще, чем дальше от совка уходим, тем больше феерических просто выдумок появляется. Однако любой, кто дал себе труд сколько-нибудь серьёзно изучить период, сразу поймёт, что подобного разговора состояться просто не могло - кадры были вымуштрованы так, что этакие вольности даже в голову не пришли бы. Да и в какие, интересно, «международные организации» поскакало бы казахское урководство? А даже если бы и поскакало, то каковы были бы последствия (это с учётом Венгрии, напомню)? В общем детский сад.
Такого рода болтовня, тем не менее, востребована политически - надобно «национальных героев» лепить, борцов с угнетением и обижанием. Важнейшая часть национальной идеологии! Казахская история, правда, на ярких личностей обидным образом бедна, но не беда - можно же выдумать :о) Выдумки по восточной традиции оснащаются девичьими восторгами, пресмыканием и смехотворными подробностями («Ташенев львиное сердце», «Хрущёв сначала покраснел, потом побледнел от ярости» и т.п.). В припадках горячей любви борзописцы не замечают даже, как в одном абзаце сами себе противоречат: «Открыто не терпел никаких несправедливостей, хамских, высокомерных выходок <...> Первому секретарю Целинного крайкома партии Т.Соколову он однажды заявил прямо в лоб: Если ты не хочешь подчиняться Казахстану, то убирайся отсюда за 24 часа, сгинь с глаз. Целинный край в состав России не войдет! Так и передай своему начальству!».
Впрочем, как раз в такое поведение верится: нет большего хама, чем тот, кто ветреной волею судеб (в данном случае «коренизации») из грязи в князи воздвигся. Да только известно - на каждый гонор своя гонорея найдётся. Не дал царь в обиду слугу своего старательного - и «герой казахского народа» с высокого поста покатился колбаской в захолустье «заместителем председателя Исполнительного комитета Южно-Казахстанского - Чимкентского областного Совета» (sic!), где и помер в забвении.
Новосозданный край, распростёршийся на пятую часть Казахии, тем временем рекламировался с типично советской неуёмностью («больше Франции, Бельгии и Голландии вместе взятых»!!111). В советском руководстве, вероятно, думали, что реорганизация станет природе и людям сигналом и дела пойдут в гору как по команде. Получил carte blanche и наш Тихон. Полюбил его Никита Сергеич, как видно, крепко - в 1961-м сделал наконец-то членом ЦК КПСС (настоящим элитарием!), дал прямой выход на собственную персону. «Краю, имеющему сугубо сельскохозяйственную направленность, стала оказываться значительная материально-техническая помощь. За неполные три года в регион было направлено огромное количество техники - тракторов, комбайнов, плугов, сеялок, прибыли десятки тысяч механизаторов. В результате этого... было поднято более 19 миллионов гектаров земли, созданы сотни совхозов», - писал историк (и бывший замминистра образования) Пыжиков в те времена, когда ещё с ума не сошёл. Ради своего миньона Хрущёв даже низверг кайсакского бека Кунаева, который «выражал недовольство», а дабы пуще уязвить тамошних строптивцев, возвёл на его место некоего Юсупова - учёного татарина из уйгурского племени («единственный уйгур в казахском партаппарате», как тот сам себя аттестовал).
Вскружила царская любовь Тихону голову и замысили он ранее невиданное, неслыханное! Возмечтал превратить край Целинный во владение своё безраздельное - и встать у трона в числе первейших: «Начал проводить линию на обособление края от Казахской республики. В своих выступлениях он прямо говорил о стремлении преобразовать край в союзную республику, добиваясь предоставления крайисполкому прав совета министров, утверждения заведующих отделами крайисполкома в качестве министров. Эту политику приветствовал и поддерживал Хрущев. В ответ на жалобы... Юсупова и второго секретаря Соломенцева... с удивлением говорил: "Мне не совсем понятно, почему республиканская организация не гордится и не радуется тому, что Целинный край перевели на особую «красную строку». Вместо того, чтобы радоваться, некоторые товарищи проявляют какую-то обиду, почему Целинный край идет отдельной строкой, почему он должен снабжаться по линии Москвы".
Однако от этой идеи пришлось отказаться и прежде всего в силу того, что, несмотря на значительную помощь, край не только не дал ощутимой отдачи, а наоборот, понес большие убытки. Если в 1958 году совхозы края нанесли государству убытков на 75 миллионов рублей, то в 1962 году уже 223 миллиона, из 670 совхозов только 101 закончил год с прибылью. Сократился и сбор урожая: в 1959 году государству было сдано 749 миллионов пудов хлеба, а в 1962 году только 318 миллионов, за три года Целинный край недопоставил 860 миллионов пудов зерна. Не оправдал оказанного ему доверия и сам первый секретарь... которого обвиняли в систематическом пьянстве».
Вот так, самым банальным образом, в грандиозные прожекты по-хозяйски вторглась проза жизни, в том числе личной. «А кто не пьёт?!», - мог бы патетически вопросить наш герой, но... Все, кто досюда дочитал, наверное, решили, что «конец немного предсказуем»(с): «Находясь под постоянным давлением руководства Казахстана и его покровителей в Москве, Хрущев согласился с освобождением Соколова от занимаемой должности». Весной 1963-го свели незадачливого Тихона с целинного стола и отослали в глушь, во Владимир. Там он вынужден был прозябать - глядите, его новые должности даже звучат тоскливо: первый заместитель председателя исполнительного комитета сельского областного Совета, секретарь областного комитета КПСС, первый заместитель министра сельского хозяйства РСФСР...
Однако на самом деле с целины он исчез вовремя - ибо летом того же года там (да и не только) такая засуха дохнула, что вся страна в очереди за хлебушком встала и пришлось у загнивающих капиталистов миллионы еды закупать. Рейтинг вошьдя-неудачника упал ниже плинтуса и осенью 1964-го всем осточертевшего «Микиту» свои же бояре со стола свели и в монахи постригли. Несложно догадаться, что засуха сделала бы с карьерой управителя злополучной провинции.
И тут-то в жизни нашего героя забрезжил рассвет! Всё-таки было что-то в скромном, но работящем Тихоне, глянулся он чем-то царям. Не стал изгонять его из ленинского ЦК обычно ветреный в симпатиях Никита Взбалмошный, а новый царь, Леонид Бровастый, и вовсе призвал к себе, утешил да обласкал - и отправил в славный град Орёл персеком обкома. Т.е. возвратил в чисто наместников и управителей, с которыми, кстати, держал прочный контакт и никому в обиду не давал (кроме тех, кто позволял себе самостоятельничать - таких Ильич II давил нещадно).
Тут забавное: городок Новосиль, в котором Тихон родился урожайным летом легендарного 1913-го, теперь волею большевицких перетрубаций (sic!) находился на территории Орловщины! Т.е. к себе на родину в блеске царской милости немолодой уже сановник возвернулся.
Я всё гадал: «А вот как так? Почему? Обычно подобное событиям 1963-го - дорога в один конец. Что вывезло на крутом вираже?». Обычно надо искать, где тот или иной персонаж свёл знакомство с вершителем судеб. Но в данном случае ларчик, судя по всему, открывается просто: председателем Целинного крайисполкома работал Владимир Мацкевич, который вскоре после воцарения Брежнева стал министром сельского хозяйства СССР. У меня, как я узнал об этом, не осталось ни малейших сомнений, что это именно он поспособствовал возвращению Тихона Ивановича из политического небытия. «Друг спас жизнь друга!».
В Орле Соколов пробыл пять лет, обновил в обкоме автопарк, выпустил брошюру «Советский рабочий класс - ведущая сила в коммунистическом строительстве (Публ. лекция, прочит. в Доме полит. просвещения обкома КПСС 26 февр. 1970 г.)», а в 1970-м был забран в Москву первым зампердом союзного Госплана. На этом ответственном посту он выступал смотрящим за Байбаковым - Брежнев любил расставлять в госструктуры «своих», чтобы всё контролировать. В гебне, например, у него аж два соглядатая имелось - Цвигун и Цинёв, - хотя с Андроповым генсек душа в душу жил. Но - чужак, а значит, надо приглядывать!
В общем фигурой Тихон стал важной, стоял уже совсем невдалеке от престола. Как следствие, оставался в составе ЦК аж до 1981-го, не говоря уж о Верховном совете, а также регулярно награждался: в 1973-м, к юбилею, Ильич II выписал ему «за заслуги перед Советским государством» орден Октябрьской революции, а в 1977-м - Трудового красного знамени «за большие трудовые заслуги перед Советским государством и обществом в области производства» (sic!).
Правда, ко времени второго награждения Соколов уже пребывал на персональной пенсии союзного значения: «...вызвал его Брежнев к себе и говорит: "Тихон Иванович, нам с тобой пора уходить на пенсию". Тихон ответил: "Пора так пора, что я могу сказать". А генсек только что выгнал Подгорного... "Мы тебя, Тихон Иванович, обеспечим всем - будет тебе пенсия, дача, машина по вызову, кремлевская больница". Его уволил, а сам не ушел». Тут нескладуха: Подгорного удолили летом 1977-го, а Соколов на пенсии - с лета 1976-го. Подозреваю, надоело ему мотаться по стране, куда партия прикажет, и решил он на склоне лет пожить без треволнений, «обеспеченным всем» - благо жизнь для «руководителей ленинского типа» наступила спокойная, дремотная. Да и что говорить - заслужил! Эпоху перенёс крайне нервную и энергозатратную, голову на плечах удержал да и сам на плаву удержался, а потому, надо думать, мог себе позволить безбедную и ненапряжную жизнь персонального пенсионера союзного значения в кругу семьи, время от времени являясь на пленумы ЦК да сессии ВС: поприсутствовать, поаплодировать благодетелю, перетереть за жизнь с корешами, в лучах власти погреться.
Благоволением советские цари не обходили его и далее: так, Андропов в 1983-м, на очередной юбилей, наградил высшей наградой СССР - орденом «Ленина». Не забыл скромного пенсионера! Мораль сей басни, видимо, такова, что надо уметь дружить. Соколов умел дружить. Прекрасный пример для окружающих!
А ещё Тихоном Соколовым звали героя Олега Янковского в кинохите застойных лет «Сладкая женщина». Простое ли совпадение или предпенсионный подарок верному солдату партии (фильма вышла в 1976-м)?
История героя сего повествования закончилась в 1992-м, аккурат под Новый год. Прожил почти 80 лет - даже «систематическое пьянство» не помешало! Интересно, о чём он думал тогда, в начале 1990-х, как смотрел на события, что чувствовал. Пережить режим, которому служил - своеобразное ощущение, да и последствия могут быть малоприятные. Впрочем, вряд ли его судьба после 1991-го напоминала судьбу царских сановников после 1917-го.
Такая вот поучительная, местами трагичная история - трагичная, конечно, для России и народа русского, а вот для данного конкретного Тихона вполне даже фартовая: шёл пацан к успеху, да и пришёл. Не со всяким бывает.
Встречайте - Тихон Соколов. На первый взгляд обычный sovetisсhe apparatschik - но который сумел остаться на плаву там, где тонули черти и покруче!
Родился наш герой в 1913 году. Время это было, как известно, страшное - православные души миллионами с голодухи мёрли, а неправославных и не считал никто. Не верите? У любого борца за светлое советское прошлое спросите! Правда, Тихону как-то удалось выжить и повзрослеть (повезло, наверное), а там уж и «народная власть». Начал «большой жизненный путь» в 17 лет учителем (вундеркинд!), потом был завшколой, агрономом, преподом и директором сельхозтехникума, даже «зав. государственным сортоучастком». Ещё и помотало по стране: Тульская область, «Свердловская», Краснодар. Между делом закончил сельхозинститут в «Ленинграде» - судя по всему, заочно, но важен сам факт. Сие становилось для молодых карьеристов непременным условием: без диплома соввуза жизни не сделаешь. Не потому что образование там нужно или что, а потому что надо пройти школу идеологической обработки до конца. Отметился и на ниве полиграфии: РГБ хранит, среди прочего, его брошюрку из серии «Библиотечка колхозника» под названием «Приусадебный огород (Основы агротехники овощеводства)». Объяснял, значит, земледельцам, что им на собственных шести сотках делать.
Дальше приспел Большой террор, который прополол парткадры преизрядно. Се шанс, коий судьбою лишь раз подаваем! Наш Тихон клювом не щёлкает и в 1940-м вступает в поредевшую ВКП(б), после чего почти сразу едет с крайкомовской рекомендацией в Москву, в Высшую партшколу при ЦК, где год набирается партмудрости. О тамошних выпускниках пишут любопытное: «...мой непосредственный начальник... меня многому научил в плане психологии общения, у меня даже было в свое время предположение, что им в ВПШ что-то такое интересное преподавали, чего мы в техническом ВУЗе не получили, уж больно здорово у него получалось плести интриги и находить выходы из безвыходных ситуаций». Не потому ли жизнь простого парня Тихона сложилась так, как сложилась?
А складываться после ВПШ всё начало как-то сразу. В 1941-м его посылают в Смоленск - и сразу заведующим отделом агитации и пропаганды. Правда, о его работе непосредственный начальник, первый секретарь обкома Попов, вспоминал кисловато: «...движение к Москве неблагоприятно подействовало на местное население... началось большое количество беспорядков, появились сразу и в городе Смоленске, и в городах Смоленской области, и на железнодорожных станциях, и в важных населенных пунктах ракетчики, появилось много провокаторов и шпионов, которые начали работать среди населения... Мы еще народ неопытный, кое-где народ беспечный, забыли, чем враг может воспользоваться в таких условиях». Впрочем, ему ли упрекать подчинённого? Историк отмечает, что «первый секретарь обкома ВКП(б) вместе с председателем облисполкома Р.Е. Мельниковым покинул захваченную врагом территорию раньше, чем отступили основные части Красной Армии». Думаю, завагитпропотделом задержался не сильно дольше (если вообще не загодя свинтил).
Правда, впоследствии Попов стал работать в центральном штабе партизанского движения, возглавлял в нём смоленское направление и даже отхватил несколько боевых медалей и орденов. А вот Соколову, как пишут в одном из панегириков, «на фронт не суждено было попасть». Вместо этого он поехал в Пермскую область, которая тогда называлась «Молотовской», работать завсельхозотделом обкома - руководить выбиванием из села хлеба и прочей еды «для фронта, для победы». И, конечно, вдругорядь учить нерадивых колхозанов уму-разуму - вот, отсканировали брошюрку, выпущенную им в соавторстве с Рабиновичем (не спрашивайте): «Организация весенних полевых работ».
А в конце 1945-го его перевели дальше на Восток - в Новосибирск, на пост председателя облисполкома. По форме это вроде бы глава области, но на деле ему даже в придорожный кустик пришлось бы отпрашиваться у реального хозяина - первого секретаря партобкома. Таковым служил Михаил Кулагин: мужик крутой, закалённый военным лихолетьем (таковое и в тыловых регионах выдалось громовым), со связями в центре. Тумаки, как следствие, сыпались именно на Соколова - так, в ноябре 1946-го Маленков упрекал Кулагина за недостаточные темпы хлебозаготовок, указывая на ошибки местного руководства: «некоторые районные руководители не хотят ссориться с нарушителями закона о хлебозаготовках. Они хотят быть добрыми за счет интересов государства». А кто не организовал и не проследил? Ну конечно же облисполком! Так что Тихона Ивановича Соколова сочли не соответствующим должности, заместили Леонидом Ивановичем Соколовым (не шутка) и... услали в Москву - работать членом президиума и заведующим отделом в совет по делам колхозов при совмине СССР. А в 1950-м перевели в солнечный Киев - представителем этого совета при совмине УкрССР (сколько нелепых, зато хлебных должностей существовало при бесстрашном борце с бюрократами товарище «Сталине»!).
Говённое это время было для колхозов, скажу не обинуясь. Вообще, по степени тягот для крестьянства последние годы «Сталина» уступают только голодоморам 20-х, 30-х и 40-х, но об этом распространяться не буду, ибо уже писал. Про нашего т-ща скажу, что он был винтиком этой системы угнетения и делал всё, что скажут, без жалости и снисхождения - а может и в охотку даже, ведь те, кто вырвался из какой-нибудь среды, дай им волю или прикажи, будут эту среду давить отчаянно, и не только лишь ради карьеры. Известный психический феномен. В промежутках читал лекции с говорящими названиями, которые затем издавал как брошюры и книги: «Организационно-хозяйственное укрепление колхозов», «Организационно-хозяйственное укрепление сельскохозяйственной артели», «Строгое соблюдение Устава сельскохозяйственной артели - основа расцвета колхозного строя». Смысл немудрящ: колхозник, не работай на себя, работай на государство!
В 1953-м Тихон поднялся до главы управления по делам колхозов в только что созданном министерстве сельского хозяйства и заготовок. У ведомства характерное название: «Сталин» оставил страну в тяжелейшем кризисе снабжения, из-за чего заготовки продукции приобрели значение государственное. Ну а наш т-щ оказался главным в официальной иерархии по колхозам - и, даже не почесавшись, стал проводить уже новую, послесталинскую линию на поддержку и стимулирование сельхозпроизводства, за авторство которой бились Берия, Маленков и Хрущёв. Но долго это не продлилось: в 1954-м обросший влиянием Хрущёв почал масштабную кампанию борьбы с «бюрократизмом». В её рамках кучу всевозможных министерств, ведомств и организаций, которую так экстатически плодил «Сталин», стали расформировывать, а сотрудников оных рассылать кого куда. Рядовых - «осваивать рабочие специальности» на предприятия, руководящих - на руководящие же должности в провинцию.
Соколова снова услали в Смоленск - теперь уже председателем облисполкома. Хрущёв, уж на что нашего любимого и сладкого вошьдя оболгал и «в гавне вымазал»(с), подход к кадрам свято блюл: не любил, чтобы наместники долго в креслах сидели, потому гонял и перекидывал их с места на место бестрепетно. Вот и Соколов отслужил только два года, но за это время набрался некоего опыта, прошёл проверку, после чего был наконец-то удостоен высшего доверия, переведён на службу в партструктуры и сразу же водворён первым секретарём обкома в относительно близлежащий Новгород. Наконец-то стал настоящей властью - и всё как-то само собой на подъём пошло. На овеянном легендами ХХ-м съезде КП его в ЦК избрали, правда, пока не полноценным несгибаемым членом, а кандидатом только - но не беда: попал в «кадровый резерв», большая честь! Дальше больше: в 1957-м отхватил орден «Знак почёта», который выдавали «за высокие достижения в производстве» (наверное, как-то себя проявил или, что более вероятно, сумел ловко отчитаться), а год спустя «избрался» ещё и в союзный псевдопарламент - Верховный совет, - где просидел безвылазно два десятка лет.
Пребывание в Новгороде для него, среди прочего, отмечено первой инициативой в области территориального устройства страны. Хрущёв рассказывал так: «Новгородцам понравилось предложение об объединении Горьковской и Арзамасской областей, и они спрашивают, нельзя ли их объединить с другой областью, ищут себе богатого жениха и смотрят на Ленинград. Но жених, товарищи, разборчивый. Он говорит: подумаю, посмотрю еще, что есть у невесты в сундуках. Что можно сказать об этом? Подтянитесь, товарищи новгородцы, немножко пополните свои сундуки. Мне кажется, не следует торопиться с решением данного вопроса. Сами сперва посоветуйтесь, подтяните хозяйство. Возможно, в будущем такое объединение окажется разумным».
Но то ли «товарищи новгородцы» посоветовались безуспешно, то ли даже на «немножко» не сумели сундуки пополнить, а объединение так и не состоялось и Новгород сохранил свой статус областного центра. Вообще история, конечно, странная - зачем бы Соколову собственную вотчину под нож пускать? Вот, к примеру, Арзамасскую область ухайдокали нижнюки, гневаясь ея отсоединением в 1954-м и интриговавшие. А в умалении славы Новгородской где же выгода Тихонова? Рассчитывал стать «первым» в обновлённой Ленобласти, может быть? Тамошним обкомом руководил Фрол Козлов, которого Хрущёв всё активнее перетаскивал в Москву, вроде бы открывалось окно возможностей. Но ведь никакой гарантии, что «выдвинули» бы именно Соколова... В общем тайна сия велика есть, по сю пору над нею бьёмся.
Наш прожектёр же в 1958-м опять оказался в Перми (которая уже, слава Хрущёву, перестала быть «Молотовым») - тоже в роли местного партвождя. Один из лучших наших историков-регионалистов А.Б. Коновалов назвал это назначение «парадоксальной переброской» - потому что где Новгород и где Пермь, но это для советской добрежневской практики как раз нормально - партеец должен быть исполнительным и нестроптивым, ехать куда скажут и делать что поручат. А знает регион или нет, умеет или не умеет - неважно: узнает, научится (или нет). Присутствовало и иное соображение: ещё «Ленин», а за ним и прочие вошьди считали, что если вот так кадры по стране швырять, то те нигде не укоренятся и кланов не создадут, а будут верными, нерассуждающими зомби солдатами партии (т.е. вошьдя). В последнем они, в целом, не ошиблись, а вот в первом... Впрочем, это отдельный большой разговор.
Вообще говоря, жить из года в год «на чемоданах», пусть и на руководящих постах - участь незавидная. Иные пытались разорвать замкнутый круг, отмечаясь чем-нибудь эдаким перед центром (собственно, чтобы в центр и умотать) - получалась всякая гадость типа «рязанского дела». А другие - сидели себе смирно и ждали нового звонка из кадров. Вот и Соколов в Перми «практически не оставил о себе воспоминаний - ни плохих, ни хороших». А ведь мог бы какое поганство учудить...
Из занятного можно лишь сказать, что на новом посту заместил он Александра Струева, который не просто очередной хрен с горы, а будущий министр торговли всего СССР, да не так себе, а аж на 21 год (1962-1983)! Тухлое время для советской торговли (точнее, для её клиентов) - а вот Струев «Героем Соц. Труда» (sic!) сделался. Значит, как надо работал, хорошо потрудился.
А Тихон в самом начале 1960-го «был направлен в почетную ссылку - секретарем ЦК КП Казахстана». У пермских собственная гордость (материал, откуда взята цитата, называется «Жизнь после руководства Пермской областью» - видимо, подтекст таков: «разве это жизнь?!»)! Это хорошо, но вообще фраза смешная - потому что республиканский секретарь в партийной иерархии стоял выше областного.
Как бы то ни было, целина постучала в двери. Дела там шли то радостно, то горестно: один год урожай, другой - засуха. Требовался проверенный, надёжный товарищ, который всё и вся организует и вдохновит. Иными словами, кто как не Соколов?! Правда, и в 1960-м целина снова не порадовала - погода подвела. Что делать? Да как «Сталин» учил - очередную перестроечку учинить. Известно, большую часть будущих целинных земель (нашу Южную Сибирь) ещё в 20-е отписали кайсакам в рамках строительства ихней марионеточной «государственности». На этой территории были созданы Кокчетавская, Кустанайская, Павлодарская, Северо-Казахстанская и Акмолинская области - и вот их-то Хрущёв решил организовать в Целинный край для упрощения руководства. Возглавлять его поставили как раз именно Соколова - в дополнение к секретарству в республиканской компартии стал персеком в новом крайкоме.
И тут вот интересное - нонешние казахи из этой, казалось бы, простой административной рокировки сделали цельную драму самоотверженной борьбы с «российским империалистическим колониализмом»! Из текста в текст кочует в разных вариациях такая история: «Из истории известно, что Никита Хрущев... намеревался разделить Казахстан на несколько частей. Он планировал передать часть земель Казахстана соседним республикам - Туркменистану, Узбекистану и Российской Федерации. Более того, он успел передать Бостандыкский район Южно-Казахстанской области Узбекистану. Хрущев не собирался прислушиваться к мнению руководителей Казахской ССР, высказавшихся против подобных планов. Следующим его шагом в 1960 году стало требование передачи пяти северных областей Казахстана... в состав Российской Федерации. Жумабек Ташенев, занимавший в тот момент должность Председателя Совета Министров КазССР, довел до сведения Никиты Хрущева то, что данное требование является грубейшим нарушением Конституции СССР и КазССР, противоречит интересам народа, и в случае незаконной передачи земель руководство Казахстана обратится в международные организации. В результате Хрущев был вынужден отступиться от реализации своих замыслов, но Жумабека Ташенева снял с должности».
Такая вот вырванная страница из Книги Истории. Правда, отдельные авторы всё же скороговоркой признают, что документального подтверждения такой встречи и такого разговора НСХ и Ташенева нет. Это и неудивительно, учитывая, что история «оттепели» изучена едва ли не по дням. Вообще, чем дальше от совка уходим, тем больше феерических просто выдумок появляется. Однако любой, кто дал себе труд сколько-нибудь серьёзно изучить период, сразу поймёт, что подобного разговора состояться просто не могло - кадры были вымуштрованы так, что этакие вольности даже в голову не пришли бы. Да и в какие, интересно, «международные организации» поскакало бы казахское урководство? А даже если бы и поскакало, то каковы были бы последствия (это с учётом Венгрии, напомню)? В общем детский сад.
Такого рода болтовня, тем не менее, востребована политически - надобно «национальных героев» лепить, борцов с угнетением и обижанием. Важнейшая часть национальной идеологии! Казахская история, правда, на ярких личностей обидным образом бедна, но не беда - можно же выдумать :о) Выдумки по восточной традиции оснащаются девичьими восторгами, пресмыканием и смехотворными подробностями («Ташенев львиное сердце», «Хрущёв сначала покраснел, потом побледнел от ярости» и т.п.). В припадках горячей любви борзописцы не замечают даже, как в одном абзаце сами себе противоречат: «Открыто не терпел никаких несправедливостей, хамских, высокомерных выходок <...> Первому секретарю Целинного крайкома партии Т.Соколову он однажды заявил прямо в лоб: Если ты не хочешь подчиняться Казахстану, то убирайся отсюда за 24 часа, сгинь с глаз. Целинный край в состав России не войдет! Так и передай своему начальству!».
Впрочем, как раз в такое поведение верится: нет большего хама, чем тот, кто ветреной волею судеб (в данном случае «коренизации») из грязи в князи воздвигся. Да только известно - на каждый гонор своя гонорея найдётся. Не дал царь в обиду слугу своего старательного - и «герой казахского народа» с высокого поста покатился колбаской в захолустье «заместителем председателя Исполнительного комитета Южно-Казахстанского - Чимкентского областного Совета» (sic!), где и помер в забвении.
Новосозданный край, распростёршийся на пятую часть Казахии, тем временем рекламировался с типично советской неуёмностью («больше Франции, Бельгии и Голландии вместе взятых»!!111). В советском руководстве, вероятно, думали, что реорганизация станет природе и людям сигналом и дела пойдут в гору как по команде. Получил carte blanche и наш Тихон. Полюбил его Никита Сергеич, как видно, крепко - в 1961-м сделал наконец-то членом ЦК КПСС (настоящим элитарием!), дал прямой выход на собственную персону. «Краю, имеющему сугубо сельскохозяйственную направленность, стала оказываться значительная материально-техническая помощь. За неполные три года в регион было направлено огромное количество техники - тракторов, комбайнов, плугов, сеялок, прибыли десятки тысяч механизаторов. В результате этого... было поднято более 19 миллионов гектаров земли, созданы сотни совхозов», - писал историк (и бывший замминистра образования) Пыжиков в те времена, когда ещё с ума не сошёл. Ради своего миньона Хрущёв даже низверг кайсакского бека Кунаева, который «выражал недовольство», а дабы пуще уязвить тамошних строптивцев, возвёл на его место некоего Юсупова - учёного татарина из уйгурского племени («единственный уйгур в казахском партаппарате», как тот сам себя аттестовал).
Вскружила царская любовь Тихону голову и замысили он ранее невиданное, неслыханное! Возмечтал превратить край Целинный во владение своё безраздельное - и встать у трона в числе первейших: «Начал проводить линию на обособление края от Казахской республики. В своих выступлениях он прямо говорил о стремлении преобразовать край в союзную республику, добиваясь предоставления крайисполкому прав совета министров, утверждения заведующих отделами крайисполкома в качестве министров. Эту политику приветствовал и поддерживал Хрущев. В ответ на жалобы... Юсупова и второго секретаря Соломенцева... с удивлением говорил: "Мне не совсем понятно, почему республиканская организация не гордится и не радуется тому, что Целинный край перевели на особую «красную строку». Вместо того, чтобы радоваться, некоторые товарищи проявляют какую-то обиду, почему Целинный край идет отдельной строкой, почему он должен снабжаться по линии Москвы".
Однако от этой идеи пришлось отказаться и прежде всего в силу того, что, несмотря на значительную помощь, край не только не дал ощутимой отдачи, а наоборот, понес большие убытки. Если в 1958 году совхозы края нанесли государству убытков на 75 миллионов рублей, то в 1962 году уже 223 миллиона, из 670 совхозов только 101 закончил год с прибылью. Сократился и сбор урожая: в 1959 году государству было сдано 749 миллионов пудов хлеба, а в 1962 году только 318 миллионов, за три года Целинный край недопоставил 860 миллионов пудов зерна. Не оправдал оказанного ему доверия и сам первый секретарь... которого обвиняли в систематическом пьянстве».
Вот так, самым банальным образом, в грандиозные прожекты по-хозяйски вторглась проза жизни, в том числе личной. «А кто не пьёт?!», - мог бы патетически вопросить наш герой, но... Все, кто досюда дочитал, наверное, решили, что «конец немного предсказуем»(с): «Находясь под постоянным давлением руководства Казахстана и его покровителей в Москве, Хрущев согласился с освобождением Соколова от занимаемой должности». Весной 1963-го свели незадачливого Тихона с целинного стола и отослали в глушь, во Владимир. Там он вынужден был прозябать - глядите, его новые должности даже звучат тоскливо: первый заместитель председателя исполнительного комитета сельского областного Совета, секретарь областного комитета КПСС, первый заместитель министра сельского хозяйства РСФСР...
Однако на самом деле с целины он исчез вовремя - ибо летом того же года там (да и не только) такая засуха дохнула, что вся страна в очереди за хлебушком встала и пришлось у загнивающих капиталистов миллионы еды закупать. Рейтинг вошьдя-неудачника упал ниже плинтуса и осенью 1964-го всем осточертевшего «Микиту» свои же бояре со стола свели и в монахи постригли. Несложно догадаться, что засуха сделала бы с карьерой управителя злополучной провинции.
И тут-то в жизни нашего героя забрезжил рассвет! Всё-таки было что-то в скромном, но работящем Тихоне, глянулся он чем-то царям. Не стал изгонять его из ленинского ЦК обычно ветреный в симпатиях Никита Взбалмошный, а новый царь, Леонид Бровастый, и вовсе призвал к себе, утешил да обласкал - и отправил в славный град Орёл персеком обкома. Т.е. возвратил в чисто наместников и управителей, с которыми, кстати, держал прочный контакт и никому в обиду не давал (кроме тех, кто позволял себе самостоятельничать - таких Ильич II давил нещадно).
Тут забавное: городок Новосиль, в котором Тихон родился урожайным летом легендарного 1913-го, теперь волею большевицких перетрубаций (sic!) находился на территории Орловщины! Т.е. к себе на родину в блеске царской милости немолодой уже сановник возвернулся.
Я всё гадал: «А вот как так? Почему? Обычно подобное событиям 1963-го - дорога в один конец. Что вывезло на крутом вираже?». Обычно надо искать, где тот или иной персонаж свёл знакомство с вершителем судеб. Но в данном случае ларчик, судя по всему, открывается просто: председателем Целинного крайисполкома работал Владимир Мацкевич, который вскоре после воцарения Брежнева стал министром сельского хозяйства СССР. У меня, как я узнал об этом, не осталось ни малейших сомнений, что это именно он поспособствовал возвращению Тихона Ивановича из политического небытия. «Друг спас жизнь друга!».
В Орле Соколов пробыл пять лет, обновил в обкоме автопарк, выпустил брошюру «Советский рабочий класс - ведущая сила в коммунистическом строительстве (Публ. лекция, прочит. в Доме полит. просвещения обкома КПСС 26 февр. 1970 г.)», а в 1970-м был забран в Москву первым зампердом союзного Госплана. На этом ответственном посту он выступал смотрящим за Байбаковым - Брежнев любил расставлять в госструктуры «своих», чтобы всё контролировать. В гебне, например, у него аж два соглядатая имелось - Цвигун и Цинёв, - хотя с Андроповым генсек душа в душу жил. Но - чужак, а значит, надо приглядывать!
В общем фигурой Тихон стал важной, стоял уже совсем невдалеке от престола. Как следствие, оставался в составе ЦК аж до 1981-го, не говоря уж о Верховном совете, а также регулярно награждался: в 1973-м, к юбилею, Ильич II выписал ему «за заслуги перед Советским государством» орден Октябрьской революции, а в 1977-м - Трудового красного знамени «за большие трудовые заслуги перед Советским государством и обществом в области производства» (sic!).
Правда, ко времени второго награждения Соколов уже пребывал на персональной пенсии союзного значения: «...вызвал его Брежнев к себе и говорит: "Тихон Иванович, нам с тобой пора уходить на пенсию". Тихон ответил: "Пора так пора, что я могу сказать". А генсек только что выгнал Подгорного... "Мы тебя, Тихон Иванович, обеспечим всем - будет тебе пенсия, дача, машина по вызову, кремлевская больница". Его уволил, а сам не ушел». Тут нескладуха: Подгорного удолили летом 1977-го, а Соколов на пенсии - с лета 1976-го. Подозреваю, надоело ему мотаться по стране, куда партия прикажет, и решил он на склоне лет пожить без треволнений, «обеспеченным всем» - благо жизнь для «руководителей ленинского типа» наступила спокойная, дремотная. Да и что говорить - заслужил! Эпоху перенёс крайне нервную и энергозатратную, голову на плечах удержал да и сам на плаву удержался, а потому, надо думать, мог себе позволить безбедную и ненапряжную жизнь персонального пенсионера союзного значения в кругу семьи, время от времени являясь на пленумы ЦК да сессии ВС: поприсутствовать, поаплодировать благодетелю, перетереть за жизнь с корешами, в лучах власти погреться.
Благоволением советские цари не обходили его и далее: так, Андропов в 1983-м, на очередной юбилей, наградил высшей наградой СССР - орденом «Ленина». Не забыл скромного пенсионера! Мораль сей басни, видимо, такова, что надо уметь дружить. Соколов умел дружить. Прекрасный пример для окружающих!
А ещё Тихоном Соколовым звали героя Олега Янковского в кинохите застойных лет «Сладкая женщина». Простое ли совпадение или предпенсионный подарок верному солдату партии (фильма вышла в 1976-м)?
История героя сего повествования закончилась в 1992-м, аккурат под Новый год. Прожил почти 80 лет - даже «систематическое пьянство» не помешало! Интересно, о чём он думал тогда, в начале 1990-х, как смотрел на события, что чувствовал. Пережить режим, которому служил - своеобразное ощущение, да и последствия могут быть малоприятные. Впрочем, вряд ли его судьба после 1991-го напоминала судьбу царских сановников после 1917-го.
Такая вот поучительная, местами трагичная история - трагичная, конечно, для России и народа русского, а вот для данного конкретного Тихона вполне даже фартовая: шёл пацан к успеху, да и пришёл. Не со всяким бывает.