Адресат письмо получил?
Со дня, когда ученые Института Теоретической и Экспериментальной Физики (ИТЭФ) обратились в открытым письмом к Президенту и Председателю Правительства прошло уже много времени. Произошло много событий: в телефонную связь авторов письма, их коллег и знакомых грубо вмешались спецслужбы, сгорел уникальный ускорительный комплекс в ИТЭФ, дававший работу нескольким сотням научных сотрудников, власть развязала войну на уничтожение научной элиты своей же страны... Не последовало лишь одного важного и ожидаемого события: ответа на письмо... А может быть все эти события и были тем ответом? Об этом - в сильной статье моего давнего друга и коллеги Владимира Уралова:
"Адресат письмо получил? А где ответ?
Неправильно выбран адресат послания, письма к президенту и премьеру.
Главный аргумент сторонников таких адресатов, что надо выбирать тех, кто принимает решения. Но как-то совершенно упускается из виду, что эти адресаты и создали ту систему, которая привела к кризису управления в ИТЭФ. И не только в ИТЭФ.
Подчинение науки Ковальчуку, своему человеку, тоже не Ковальчуком придумано, по крайней мере, не им утверждалось. А фактом остается то, что пока от этой схемы в случае с ИТЭФ не произошло никакого отклонения.
Идея концентрировать в одних руках финансовые потоки, идущие, якобы на научные цели, чтобы, получая финансирование из бюджета, распределять подряды по своим подрядчиками( типа УКС в случае с Роатомом) по прежнему сохраняется.
Ученые встроены в эту цепочку совсем не для того, чтобы они занимались познанием природы или даже для создания новых технологий. Они нужны для придумывания красивых обоснований - на что нужно выделить деньги. Ну, в части разработки научно-технической документации очередного проекта, они могут на своем энтузиазме что-то там в свое удовольствие поделать, но не более.
Далее будет работать схема:
красивое предложение ученых -> выделение финансирования -> раздача подрядов -> исполнение подрядов -> пожар -> красивое предложение ученых -> выделение финансирования ->…
Совершенно понятно, что потенциал коррупционноемкости этапов «выделение финансирования», «раздача и реализация подрядов» гигантские.
Кто страдает?
Налогоплательщики. Общественность. В этом смысле, хоть и ученые встроены в цепочку, они должны бы относить себя к налогоплательщикам, как множеству граждан, желающих начать жить «по уму». Только налогоплательщики страдают от этой схемы. Потому что каждое нецелевое использование средств это их потеря. Каждое бездарное управленческое решение это их потери, каждый пожар это «спаленный» за одно воскресенье очередной миллиард налогоплательщиков.
Так что адресатом послания ученых, мне кажется, должна быть общественность. Избиратели, которые выбирают парламент и президента, которые назначают правительство, которое назначает министров, которые назначают администраторов, которые и взаимодействуют с учеными.
В этом смысле и политиков для обращения нужно подбирать тех, которые выражают интересы этих самых избирателей, а не являются проводниками интересов очень узкого круга заинтересованных лиц.
Апеллирование к общественности, к налогоплательщикам, усложняет задачу. Надо большему количеству что-то объяснять на понятном языке. Использовать какие-то непривычные публичные элементы. Но ведь старые схемы, по факту, не работают.
Контуженный конфликт.
Произошла катастрофа. Удар нанесен в самую болевую точку. ИТЭФ лишился экспериментальной базы. Люди остались. Остались теоретики. Но большая армия ученых экспериментаторов, ученых, инженеров, технических специалистов - погорельцы. Это состояние близкое к отчаянию и речь идет ни о неделе, ни о месяце. Что делать в ближайшие годы. Всегда экспериментаторы ИТЭФ участвовали в колаборациях в международных лабораториях или на установках других институтов, но своя экспериментальная база жизненно необходима для любого здорового научного центра.
Острая потребность в развитии экспериментальной базы давнишняя проблема. Я помню, что двадцать лет назад, очень большие надежды физики в ИТЭФ связывали с «новыми мастерским». Мастерские были построены. По бедности, или еще по чему-то, через некоторое время, были сданы арендаторам, которых опять-таки по безграмотности администрации или по умыслу, не удавалось выселить. В итоге, как уже прозвучало в этой дискуссии, в здании произошел пожар, для расследования задние было обнесено забором и в итоге новые мастерские были откушены от ИТЭФа совсем. В конце концов, раз возник юридический казус с договорами аренды, может быть, оптимальным для общества было бы выкупить государству у этих арендаторов их права аренды или предложить альтернативу, с бездарными чиновниками разобраться, а мастерские вернуть ученым?
И вот новая потеря. Новый пожар. Сгорел новый терраваттный накопитель и кучу всего еще.
Произошло то, о чем и был вопль отчаяния ученых в виде публичного обращения. Прозвучало уже даже не предупреждение, а констатация - в институте гигантскийи управленческий кризис, институт болен и это чревато большими потерями для общества и для науки.
Со всех точек зрения, пожар никакая не случайность. Бездарное руководство, унизительные зарплаты и брезгливое отношение к специалистам, полная потеря каких-либо стандартов качества работы служб. Перевернутое с ног на голову представление о том, кто для кого. В научном институте главный человек - ученый. Это главная функциональная единица. На него работают все службы и создают ему максимально комфортные и оптимальные условия для производства основного «продукта».
Ученые в этой организационной схеме, основное заинтересованное звено в том, чтобы все работало оптимально. Они встроены в международную науку. Они абсолютно подготовлены и участвуют в научной конкуренции друг с другом, коллегами из других институтов, из других стран. Если выстроена схема, когда критерием качества работы администратора является степень лояльности внешнему хозяину, то такой администратор инородное тело.
Потрачено было не меньше миллиарда. Все сгорело. Кому выставлять счет?
Выясняется, что имущество не застраховано. Никакие договора страхования не заключены. Мощная электроустановка не застрахована на случай пожара. Это относится к эффективному управлению, менеджменту. Объяснение будет, видимо, таким, что не было выделено соответствующих денег. Если государство не выделяет денег на страхование таких рисков, то оно берет эти риски на себя, выступает в роли страховщика и по аналогии должно быстро выплатить ущерб, чтобы можно было заняться восстановлением. Возможно, в бюджете есть соответствующие резервы, но все это как-то криво и можно себе представить, как долго все это будет происходить, сколько времени уйдет на восстановление, а самое главное, что ученые в течении всего этого времени должны будут чувствовать себя просителями, и им будут «помогать». Полное извращение смысла, когда ответственность за бестолковость будет преподноситься как благая воля и снисхождение к нуждам ученым и эту «ответственность» никто не понесет.
Третий лишний?
В процессе работы института кроме ученых, промежуточной между учеными и государством, внешней организацией, типа Росатома и сейчас навязываемого КИ, есть третья сторона - фсб. В свете обсуждения проблем ИТЭФ многократно звучали сферы ответственности именно этой организации. То, что называют «режимом», «секретность», «пропуск на территорию», и т.д. это как раз сфера ее деятельности. Допуск на территорию иностранных ученых Заграничные командировки сотрудников Закупка импортного оборудования (Таможня, кстати, это сейчас тоже ФСБ. )
Так вот на протяжении всей дискуссии в той части обязанностей этой организации, которые попали в поле зрения обсуждения, все упоминались только в негативном контексте, того, что мешает процессу работы ученых или образовательному процессу.
Стал известен факт, что и при пожаре, срочно примчавшихся по вызову пожарников не пускали на территорию по причине «режима». То есть режим устроен так, что он совершенно не приспособлен к реальным опасностям. Мы не знаем, какие процессуальные или иные действия предпринимались сотрудниками охраны и фсб , пока ускоритель горел, а пожарные машины ждали у проходной. Какие были согласования, или что-то там еще. Важно то, что все это сработало таким образом, что пожару позволили разгореться еще сильнее. То есть существующие регламенты на действия в черезвычайных ситуациях какие-то несовершенные. Что, было подозрение, вдруг это террористы примчались на пожарных машинах на «закрытый» объект? А что, разве не видно, что уже горит? Или сложно мгновенно связаться с МЧС и выяснить номера машин, которые направлены на тушение и т.д. Очевидно, что все могло быть сделано в соответствии с требованиями ситуации, если бы изначально все было заточено на решение реальных функциональных задач. Если говорить о конспирологических теориях, которые не возможно проверить без профессионального расследования, и рассматривать пожар не как случайность, вытекающая из бестолковости и безответственности администрации, а как теракт, то у кого есть наиболее легкий доступ на территорию режимного института в воскресенье ночью?
Какое-то странное понимание системы безопасности на научном объекте, сохранившееся со времен сталинских «шарашек», но сейчас другие вызовы. Невозможно выиграть современную научную или технологическую конкуренцию полицейскими методами.
Как получается, что федеральная служба безопасности не выявляет заранее нерадивых администраторов? Более того, как я слышал, история последних лет ИТЭФ полнится слухами о вовлеченности зама по режиму в тайные переговоры по продаже целиком территории института какому-то третьему бенефициару. Почему одновременно у нескольких ученых, вовлеченных в обсуждение, в день пожара не работает мобильная связь? Почему из-за границы ученые, приезжающие на школу ИТЭФ не могут дозвониться организаторам? Все покрыто мраком, все засекречено и скрыто, доступ к любой информации максимально блокируется. А по большому счету, театр абсурда.
Вывод , очевидно, подходы в обеспечении безопасности и само понятие о безопасности надо также изменять как и подходы к управлению наукой. В том виде, в котором все это имеет место сейчас, федеральная служба безопасности, скорее, представляет опасность для развития отечественной науки и проведения научных исследований."
Владимир Уралов
"Адресат письмо получил? А где ответ?
Неправильно выбран адресат послания, письма к президенту и премьеру.
Главный аргумент сторонников таких адресатов, что надо выбирать тех, кто принимает решения. Но как-то совершенно упускается из виду, что эти адресаты и создали ту систему, которая привела к кризису управления в ИТЭФ. И не только в ИТЭФ.
Подчинение науки Ковальчуку, своему человеку, тоже не Ковальчуком придумано, по крайней мере, не им утверждалось. А фактом остается то, что пока от этой схемы в случае с ИТЭФ не произошло никакого отклонения.
Идея концентрировать в одних руках финансовые потоки, идущие, якобы на научные цели, чтобы, получая финансирование из бюджета, распределять подряды по своим подрядчиками( типа УКС в случае с Роатомом) по прежнему сохраняется.
Ученые встроены в эту цепочку совсем не для того, чтобы они занимались познанием природы или даже для создания новых технологий. Они нужны для придумывания красивых обоснований - на что нужно выделить деньги. Ну, в части разработки научно-технической документации очередного проекта, они могут на своем энтузиазме что-то там в свое удовольствие поделать, но не более.
Далее будет работать схема:
красивое предложение ученых -> выделение финансирования -> раздача подрядов -> исполнение подрядов -> пожар -> красивое предложение ученых -> выделение финансирования ->…
Совершенно понятно, что потенциал коррупционноемкости этапов «выделение финансирования», «раздача и реализация подрядов» гигантские.
Кто страдает?
Налогоплательщики. Общественность. В этом смысле, хоть и ученые встроены в цепочку, они должны бы относить себя к налогоплательщикам, как множеству граждан, желающих начать жить «по уму». Только налогоплательщики страдают от этой схемы. Потому что каждое нецелевое использование средств это их потеря. Каждое бездарное управленческое решение это их потери, каждый пожар это «спаленный» за одно воскресенье очередной миллиард налогоплательщиков.
Так что адресатом послания ученых, мне кажется, должна быть общественность. Избиратели, которые выбирают парламент и президента, которые назначают правительство, которое назначает министров, которые назначают администраторов, которые и взаимодействуют с учеными.
В этом смысле и политиков для обращения нужно подбирать тех, которые выражают интересы этих самых избирателей, а не являются проводниками интересов очень узкого круга заинтересованных лиц.
Апеллирование к общественности, к налогоплательщикам, усложняет задачу. Надо большему количеству что-то объяснять на понятном языке. Использовать какие-то непривычные публичные элементы. Но ведь старые схемы, по факту, не работают.
Контуженный конфликт.
Произошла катастрофа. Удар нанесен в самую болевую точку. ИТЭФ лишился экспериментальной базы. Люди остались. Остались теоретики. Но большая армия ученых экспериментаторов, ученых, инженеров, технических специалистов - погорельцы. Это состояние близкое к отчаянию и речь идет ни о неделе, ни о месяце. Что делать в ближайшие годы. Всегда экспериментаторы ИТЭФ участвовали в колаборациях в международных лабораториях или на установках других институтов, но своя экспериментальная база жизненно необходима для любого здорового научного центра.
Острая потребность в развитии экспериментальной базы давнишняя проблема. Я помню, что двадцать лет назад, очень большие надежды физики в ИТЭФ связывали с «новыми мастерским». Мастерские были построены. По бедности, или еще по чему-то, через некоторое время, были сданы арендаторам, которых опять-таки по безграмотности администрации или по умыслу, не удавалось выселить. В итоге, как уже прозвучало в этой дискуссии, в здании произошел пожар, для расследования задние было обнесено забором и в итоге новые мастерские были откушены от ИТЭФа совсем. В конце концов, раз возник юридический казус с договорами аренды, может быть, оптимальным для общества было бы выкупить государству у этих арендаторов их права аренды или предложить альтернативу, с бездарными чиновниками разобраться, а мастерские вернуть ученым?
И вот новая потеря. Новый пожар. Сгорел новый терраваттный накопитель и кучу всего еще.
Произошло то, о чем и был вопль отчаяния ученых в виде публичного обращения. Прозвучало уже даже не предупреждение, а констатация - в институте гигантскийи управленческий кризис, институт болен и это чревато большими потерями для общества и для науки.
Со всех точек зрения, пожар никакая не случайность. Бездарное руководство, унизительные зарплаты и брезгливое отношение к специалистам, полная потеря каких-либо стандартов качества работы служб. Перевернутое с ног на голову представление о том, кто для кого. В научном институте главный человек - ученый. Это главная функциональная единица. На него работают все службы и создают ему максимально комфортные и оптимальные условия для производства основного «продукта».
Ученые в этой организационной схеме, основное заинтересованное звено в том, чтобы все работало оптимально. Они встроены в международную науку. Они абсолютно подготовлены и участвуют в научной конкуренции друг с другом, коллегами из других институтов, из других стран. Если выстроена схема, когда критерием качества работы администратора является степень лояльности внешнему хозяину, то такой администратор инородное тело.
Потрачено было не меньше миллиарда. Все сгорело. Кому выставлять счет?
Выясняется, что имущество не застраховано. Никакие договора страхования не заключены. Мощная электроустановка не застрахована на случай пожара. Это относится к эффективному управлению, менеджменту. Объяснение будет, видимо, таким, что не было выделено соответствующих денег. Если государство не выделяет денег на страхование таких рисков, то оно берет эти риски на себя, выступает в роли страховщика и по аналогии должно быстро выплатить ущерб, чтобы можно было заняться восстановлением. Возможно, в бюджете есть соответствующие резервы, но все это как-то криво и можно себе представить, как долго все это будет происходить, сколько времени уйдет на восстановление, а самое главное, что ученые в течении всего этого времени должны будут чувствовать себя просителями, и им будут «помогать». Полное извращение смысла, когда ответственность за бестолковость будет преподноситься как благая воля и снисхождение к нуждам ученым и эту «ответственность» никто не понесет.
Третий лишний?
В процессе работы института кроме ученых, промежуточной между учеными и государством, внешней организацией, типа Росатома и сейчас навязываемого КИ, есть третья сторона - фсб. В свете обсуждения проблем ИТЭФ многократно звучали сферы ответственности именно этой организации. То, что называют «режимом», «секретность», «пропуск на территорию», и т.д. это как раз сфера ее деятельности. Допуск на территорию иностранных ученых Заграничные командировки сотрудников Закупка импортного оборудования (Таможня, кстати, это сейчас тоже ФСБ. )
Так вот на протяжении всей дискуссии в той части обязанностей этой организации, которые попали в поле зрения обсуждения, все упоминались только в негативном контексте, того, что мешает процессу работы ученых или образовательному процессу.
Стал известен факт, что и при пожаре, срочно примчавшихся по вызову пожарников не пускали на территорию по причине «режима». То есть режим устроен так, что он совершенно не приспособлен к реальным опасностям. Мы не знаем, какие процессуальные или иные действия предпринимались сотрудниками охраны и фсб , пока ускоритель горел, а пожарные машины ждали у проходной. Какие были согласования, или что-то там еще. Важно то, что все это сработало таким образом, что пожару позволили разгореться еще сильнее. То есть существующие регламенты на действия в черезвычайных ситуациях какие-то несовершенные. Что, было подозрение, вдруг это террористы примчались на пожарных машинах на «закрытый» объект? А что, разве не видно, что уже горит? Или сложно мгновенно связаться с МЧС и выяснить номера машин, которые направлены на тушение и т.д. Очевидно, что все могло быть сделано в соответствии с требованиями ситуации, если бы изначально все было заточено на решение реальных функциональных задач. Если говорить о конспирологических теориях, которые не возможно проверить без профессионального расследования, и рассматривать пожар не как случайность, вытекающая из бестолковости и безответственности администрации, а как теракт, то у кого есть наиболее легкий доступ на территорию режимного института в воскресенье ночью?
Какое-то странное понимание системы безопасности на научном объекте, сохранившееся со времен сталинских «шарашек», но сейчас другие вызовы. Невозможно выиграть современную научную или технологическую конкуренцию полицейскими методами.
Как получается, что федеральная служба безопасности не выявляет заранее нерадивых администраторов? Более того, как я слышал, история последних лет ИТЭФ полнится слухами о вовлеченности зама по режиму в тайные переговоры по продаже целиком территории института какому-то третьему бенефициару. Почему одновременно у нескольких ученых, вовлеченных в обсуждение, в день пожара не работает мобильная связь? Почему из-за границы ученые, приезжающие на школу ИТЭФ не могут дозвониться организаторам? Все покрыто мраком, все засекречено и скрыто, доступ к любой информации максимально блокируется. А по большому счету, театр абсурда.
Вывод , очевидно, подходы в обеспечении безопасности и само понятие о безопасности надо также изменять как и подходы к управлению наукой. В том виде, в котором все это имеет место сейчас, федеральная служба безопасности, скорее, представляет опасность для развития отечественной науки и проведения научных исследований."
Владимир Уралов