Галактика. Глава 4. Автономные заводы. (часть 1)
Сегодня я иду в гости к сестре. Она живет в студенческом общежитии, в двухместной комнате. Вообще-то нам с ней ничего не мешает жить вместе в моей в квартире, благо места хватает. Но сестренка и слышать не захотела о том, чтобы оставаться под опекой старшего брата, а мы с родителями не настаивали. Она у нас с характером. Когда поступала в консерваторию, родители ворчали, особенно отец, так как обоим хотелось чего-то «более серьезного». Но сестра все-таки настояла на своем, и потому, когда речь зашла о проживании, сочли, что спорить бесполезно. Хочет быть самостоятельной - пусть живет отдельно.
В холле общежития ган-охранник интересуется, кто я такой и по какому делу пришел.
- Кулагин Александр Николаевич, - отвечаю я, глядя в глазок охранника, вмонтированный в стену около стеклянной двери. - В гости к сестре, Кулагиной Марии Николаевне, из четыреста тридцатой комнаты.
- Удостоверение?
Я поднимаю правую руку, на запястье которой находится идентифицирующий браслет. Прикасаюсь указательным пальцем к пластине на тыльной части браслета, и информация о моей личности передается охраннику.
- Личность подтверждается. Подождите, я свяжусь с вашей сестрой в целях получения разрешения на визит.
Ну сестричка, ну дает! Приглашает в гости, а искусственного вахтера об этом предупредить не соизволила. Что с нее возьмешь - творческая личность.
- Разрешение получено, проходите.
Стеклянная дверь отворяется, пропуская меня. Я прохожу внутрь, а сзади доносится нудный голос охранника:
- Так как ваш визит - частный, вам не разрешено появляться на других этажах, кроме четвертого, а также посещать иные комнаты кроме той, в которую вы направляетесь. Запрещается шуметь, запрещается находиться позже одиннадцати часов вечера, запрещается…
В этот момент я завернул за угол и надоедливый вахтер, наконец, заткнулся. Нашел кого учить! Я четыре года прожил в точно таком же общежитии, поэтому весь распорядок знаю назубок. И знаю, что его мало кто соблюдает. Администрации общежитий понять можно - им ведь надо показывать заботливым родителям, платящим деньги за проживание, что их любимые чада содержатся в благопристойном месте, а не в каком-то вертепе разврата. Самое смешное, что родители, сами когда-то жившие в подобных условиях, удовлетворенно кивают и верят всему, что им говорят и показывают. А впрочем, не мое это дело.
Я прохожу к лифту, терпеливо стоящему с открытой дверью, захожу внутрь и говорю:
- Четвертый.
Двери начинают закрываться, но тут же раздвигаются обратно, потому что в кабину впархивает стайка молоденьких девчат.
- Седьмой, - говорит одна из них, и двери закрываются.
Девчата с азартом перемывают кости какому-то преподавателю, при этом с интересом поглядывая в мою сторону. Разумеется, им любопытно, к кому направился незнакомый молодой человек с тортиком в руках. Я сохраняю равнодушное выражение лица, хотя над некоторыми шутками мне тоже хочется посмеяться.
Лифт останавливается на четвертом этаже, двери открываются, и я покидаю веселящуюся компанию. Так, а теперь, кажется, по коридору налево. Через несколько секунд уже стучусь в дверь. Звонить не стал, поскольку мертвый индикатор на стене указывал на бесперспективность такого действия. В подобных местах чувствительная аппаратура очень быстро выходит из строя. У сестры - потому что пользователи, мягко говоря, не очень квалифицированные. А в моем бывшем общежитии - потому что чересчур квалифицированные. Исгерам, особенно начинающим, только дай что-нибудь в руки, в чем можно было бы поковыряться. Я часто с ностальгией вспоминаю, как мы с друзьями перенастроили коммутатор так, что могли слышать приватные разговоры всего общежития. Нас чуть не поймали, но, к счастью, удалось все свалить на дефект атигана.
За дверью слышатся шаги, раздается щелчок, и передо мной появляется улыбающаяся сестренка.
- Привет! - говорит она. - Ты, как всегда, точен. Проходи, располагайся.
Я вручаю ей торт и топаю в комнату. Прямо по центру стоит накрытый стол, вокруг которого чинно сидят три девушки и два парня - никого из них я раньше не видел. Плюс еще одна девушка по имени Катя - соседка сестры - возится у автоматической кухни.
- Всем, кто не знает, представляю моего брата Сашу, - раздается за спиной голос Маши.
- Забавное сочетание - Саша и Маша, - весело замечает один из парней. - Ваши родители явно не лишены чувства юмора.
Я вежливо улыбаюсь парню в ответ. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что меня на самом деле зовут не Александром, а настоящее имя сестры отнюдь не Маша? Сестренка же продолжает знакомить нас:
- Саша, этот любитель юмора - Виктор. А вот этот молодой человек - Су Лин. Катю ты уже знаешь. Это Лейла, это Жанна, а это Улла.
Церемонно раскланиваюсь с каждым. Су Лина изучаю дольше всех. Ну не похож он на азиата, совсем не похож! Я бы его скорее за какого-нибудь немца принял. Хотя чего удивляться? Космополис - такое место, где все народы намешаны в диком беспорядке. Нас, русских, относительно много только потому, что город расположен у самых границ территории, которая раньше называлась «Россия». Вообще-то казахская степь, раскинувшаяся вокруг, еще сто лет назад тоже принадлежала России. Хотя стоп, тогда страна иначе называлось...
Впрочем, неважно, как и что называлось сто лет назад. Все равно ни одно государство не было готово к такому серьезному испытанию, как Открытие. Свободные контакты с инопланетными цивилизациями кардинально поменяли не только технологическую и научную базу, но и взгляды на общественное устройство. Идеологический фундамент большинства государств оказался подорван, и они прекратили свое существование. В первую очередь это коснулось Европы, России, Китая и некоторых стран Средней и Юго-Восточной Азии. Влияние Космополиса было слишком велико, чтобы он оставался просто городом. Он превратился в центр, вокруг которого началось объединение прилегающих территорий. Как водится, кто-то пытался сопротивляться этому объединению. Если сопротивление не выражалось в агрессивной форме, то упрямцев оставляли в покое. Если же дело доходило до кровопролития, ну что же… Космополис имел возможность закупать оружие у Лигурии. Пусть устаревшее, маломощное, но для Земли, где кроме огнестрельных ружей да аппаратов с реактивным двигателем ничего лучше создано не было, его хватало за глаза. Так что уже через пятнадцать лет власть Объединенного Правительства в Космополисе признала почти вся Евразия. Были основаны два аналогичных города - Афро-сити в Экваториальной Африке и Амазония в Южной Америке.
Дольше всех сопротивлялась неизбежному процессу Северная Америка. Только шесть лет назад, то есть через двадцать лет после окончания Санованской войны, последние независимые территории этого континента признали Объединенное Правительство и попросили об основании четвертого города, аналогичного Космополису - Америполиса.
Каждый подобный город - это в первую очередь космодром для всех типов кораблей. Таким образом, на Земле сейчас четыре места, где можно принимать звездолеты любых классов. Плюс в прошлом году начато строительство пятого города - Океании - в западной части острова Новая Гвинея. Все эти города-космодромы собирают огромную массу грузов, доставляемых граверами за тысячи километров. Грузы попадают в трюмы транспортных кораблей и отправляются на Рабену, Бадуаг, Шилин и Лигурию. Правда, самый короткий маршрут на ту же Лигурию проходит через Нейтральную Зону, из-за чего возникает много проблем. Но это самая близкая из всех развитых планет да к тому же она является основным потребителем земных товаров. В основном сырьевых - сельхозпродукции, редких минералов и химических элементов как с самой Земли, так и из пояса астероидов, с Луны, Марса, Венеры и, в последние несколько лет, Меркурия.
От использования старых видов транспорта - железнодорожного, водного, автомобильного и воздушного - отказались довольно давно. Граверы оказались более экономичными, универсальными и менее чувствительным к природным воздействиям, чем все средства перевозки, придуманные землянами. Только граверы могут одинаково хорошо использоваться как для перевозок в пределах планеты, так и между Землей и Луной. Эти транспортные средства даже научились делать на Земле, причем крупнейший завод, где их изготавливают, находится рядом с Космополисом.
Централизация мировой транспортной сети привела к тому, что этнический состав населения Космополиса превратился в жуткий винегрет. Поэтому наличием в одной компании представителей разных народов сейчас никого не удивишь. Правда, общаться все равно гораздо проще со «своими» - так просто многовековые культурные различия не уходят.
Я занимаю место за столом между Жанной и Уллой. Пока Маша и Катя накрывают на стол, я знакомлюсь с компанией поближе. Выясняется, что среди всех присутствующих только мы с Виктором не имеем никакого отношения к музыке. Девчонки и Су Лин учатся на одном курсе с сестрой, которая сегодня утром досрочно сдала какой-то очень трудный экзамен, по поводу чего и устроила это мероприятие. А Виктору, оказавшемуся женихом Кати, в скором времени предстоит начать карьеру звездолетчика. Разумеется, гражданского, так как боевых кораблей у нас нет, и даже транспорты импортируются. Правда, Виктор туманно упоминает о каких-то людях из военного ведомства, не так давно побывавших в их Университете Космонавтики и якобы производивших отбор лучших студентов со старших курсов. Это наводит на определенные размышления. Например, о том, что о кадрах для несуществующего военного флота начинаются задумываться уже сейчас.
Тем временем хозяйки комнаты наконец закончили свои хлопоты и садятся за стол. По традиции застолье начинается со спиртного. Вино, как я понял, памирское. В качестве экзотики на столе наличествует коробка затаны, но я его совсем не люблю. Хоть большая часть гуманоидной расы в Галактике и предпочитает употреблять алкоголь в твердом виде, я к этой части не отношусь. Брать в рот эту желеобразную дрянь с отвратительным вкусом? Нет уж, увольте!
- За Машу, за нашу умницу! - восклицает Катя, поднимая стакан.
Все дружно звенят стаканами.
Сестренка для виду слегка краснеет от смущения и кивает в мою сторону:
- Это у нас семейное, наверное.
- В каком смысле? - интересуется Жанна.
- Так Сашка у нас вообще вундеркинд. Он школу на год раньше закончил и в университете вместо шести лет проучился пять. Поэтому его ровесники еще в библиотеках перед учебными кадевизорами сидят, а он уже год как работает.
Ну, Машка, ну спасибо! Ведь прекрасно знает, как я ненавижу быть экспонатом кунсткамеры - нет, все равно рассказала! Нравится ей меня в неловкое положение ставить. Наверное, она так мстит за свое детство, когда я ее воспитывал на правах старшего брата.
Все тут же дружно поворачиваются в мою сторону.
- Это правда? - заинтересованно спрашивает Жанна. - А вы кем работаете?
Я смотрю в ее голубые глаза, перевожу взгляд на Машу, скромно опустившую взор в свою тарелку, и до меня, наконец, доходит. Сестричка, похоже, озаботилась моим статусом молодого холостяка. Придется теперь весь вечер изображать перед Жанной галантного кавалера, чтобы не обидеть девушку. Пообещать потом, что непременно с ней созвонюсь, и благополучно забыть об обещании. Не объяснять же то, чего сам до конца не понимаю. Что, бывает, встречу девушку, которая нравится, но проходит совсем немного времени - и понимаю, что она совсем не та, с кем бы хотелось связать свою судьбу. И расстаюсь с сожалением, порой нанося обиду человеку. А все потому, что живу с чувством, будто есть на белом свете одна-единственная женщина, а все остальные - это ее бледные тени. Вот только до сих пор ее не встретил, к сожалению. Любой из друзей на это бы сказал, что я безнадежный романтик. Но я сам это знаю, поэтому никому ничего не объясняю. Пусть думают что хотят.
В общем, весь вечер мне приходится развлекать Жанну. Она рассказывает о себе охотно, радуясь возможности лишний раз поупражняться в русском языке - втором по значению языке города после английского. Оказывается, предки Жанны были французами, а ее семья живет в Космополисе чуть ли не со дня его основания. В ответ рассказываю о походах в горы с отцом, пичкаю ее нашими исгерскими байками. Девушка чтобы показать, что она как-то разбирается в моей области, с умным видом спрашивает:
- А вы не боитесь, что все эти ваши атиганы, лусаганы однажды взбунтуются и откажутся подчиняться нам, людям? Раз они такие умные, то зачем мы им нужны?
Я усмехаюсь и задаю встречный вопрос:
- А вы никогда не слышали про постулат Умаз-Иво?
- Имя какое-то знакомое, - неуверенно отвечает Жанна. - Судя по всему, шилинское?
- Верно, он был шилинец. А знаменит он тем, что сформулировал знаменитый Постулат Творения - «Творение никогда не превзойдет творца». В соответствии с этим постулатом ганы никогда не смогут превзойти человека.
- Не понимаю. Но ведь они уже гораздо умнее нас, ведь правильно?
- Правильно, да не совсем. Они умнее только в определенных областях. В первую очередь в тех, где нужно с большой скоростью оперировать точными данными в больших объемах. Фокус в том, что все интеллектуальные системы создавались не с целью заменить человека там, где он сам прекрасно справляется, а там, где у него возникают проблемы. Вот как, например, лом был нужен там, где одной мускульной силы не хватало. Но это не значит, что лом сильнее человека. Более того, даже если лом вдруг взбунтуется, то без человека он совершенно бессилен что-либо сделать. Вот так и с ганами. Сами по себе атиганы и лусаганы вообще бесполезны. Они не смогут существовать в мире, где внезапно исчезнет человек. Они, конечно, уже не лом - скорее рука. Но ведь трудно ожидать, что собственная рука начнет бунтовать против тебя, не правда ли?
Жанна послушно кивает, но по ее лицу видно, что смысл объяснения до нее все-таки не доходит. Тут в нашу беседу встревает Виктор, которому тоже хочется блеснуть своими познаниями.
- Как по мне, так все это очень туманно, - честно заявляет он. - Для меня Постулат Творения интересен только тем, что Умаз-Иво его сформулировал по нашему летоисчислению в тысяча девятьсот третьем году, как раз когда первый межзвездный корабль «Серат Коррунан» стартовал с Лигурии исследовать Галактику.
Насчет «первого межзвездного» Виктор, конечно, преувеличивает. На самом деле и до «Серата» были корабли, летавшие в соседние звездные системы. Только летали они по несколько лет - пока на таком туда-сюда скатаешься, у внуков уже борода вырастет. С помощью таких кораблей те же шилинцы колонизировали свою Несалузу. Поэтому правильнее было бы назвать «Серат Коррунан» первым кораблем, двигавшимся со сверхсветовой скоростью.
- Кстати, о кораблях, - говорит Виктор, глядя на часы. - Никто не возражает, если включим кадевизор новости посмотреть? Что там про испытания слышно?
Девчонкам идея не по душе, но я поддерживаю будущего звездолетчика. Самому любопытно - что-то в последнее время на эту тему все затихло. В конце концов остальные соглашаются, и Виктор включает кадевизор.
К нашему сожалению, про испытания в этот раз снова ничего не сообщают. Мы с Виктором тут же принимаемся жарко обсуждать причины этого молчания. Виктор настаивает на том, что «идет процесс» и никто не хочет раньше времени оглашать предварительные результаты. Я же придерживаюсь версии, что возникли какие-то проблемы и испытания отложены. В одном мы сходимся - явной неудачи нет, так как ее не удалось бы утаить. За спором мы не сразу замечаем, что остальным эта тема совершенно неинтересна.
Пока идет наша дискуссия, начинается блок галактических новостей, и при первых же словах диктора я замолкаю и принимаюсь жадно смотреть и слушать.
Показывают Хегатула собственной персоной. Возбужденного, здорового, размахивающего руками, в том числе той, которой он едва не лишился. Диктор переводит слова капитана, но мне хватает своего знания лигурийского, чтобы понять его речь. В этот момент внутри меня рождается какое-то сложное чувство, которому не могу подыскать названия. Я настолько увлекаюсь, что не сразу замечаю, как остальная компания тоже переключает все внимание на кадевизор. Еще бы - могущественная и таинственная организация, секретная планета, где находится база, воскресший известный Охотник - тут сложно остаться равнодушным. Мой же интерес прост - хочется лишний раз убедиться в том, что мои видения полностью реальны. Их уже было четыре, причем два последних совсем короткие. Предпоследнее - как я иду куда-то по какому-то коридору в компании из четырех человек и над чем-то смеюсь. Последнее - сцена прощания с Хегатулом перед его отправкой на Лигурию.
Похоже, в новостях показывают маленькие фрагменты из большого интервью с капитаном, состоявшимся сразу после того, как он появился на Лигурии. Если диктор ничего не напутал, то Хегатул оказался на родной планете часов двадцать назад, не больше. Все время, пока идет интервью, меня так и подмывает заявить что-то вроде «да чего этого лигурийца слушать, его же серые беззастенчиво используют в рамках своей операции «Падение Мнулита».
Рассказ капитана, несмотря на фрагментарность, довольно подробный. Он начинается с нападения вольных и заканчивается возвращением на родную планету. Все, о чем он говорит, мне известно из двух своих первых видений. В конце капитан сообщает, что с Базы до Лигурии его везли двенадцать лигурийских суток [1], опустив подробности путешествия.
Виктор тут же считает в уме и объявляет, что это равно тринадцати нашим дням. Мог бы и не стараться - любой атиган даст ответ быстрее, чем успеешь спросить. Но зато это производит впечатление на остальных. Все-таки не каждый помнит соотношение земных планетарных параметров с соответствующими величинами других планет, хотя бы в рамках Восьмерки Развитых. Хотя иначе и быть не могло - такие вещи студенты Университета Космонавтики просто обязаны знать назубок.
Виктору же явно нравится блеснуть своим умом и эрудицией, поэтому он продолжает копать эту благодатную почву.
- А интересно, - задумчиво говорит он, подняв глаза в потолок, - если предположить, что серые тащили рейдеры и транспорты к Лигурии с тем же максимально возможным ускорением, с которым потом везли с Базы Хегатула, то получится, что можно определить на каком максимально расстоянии от Лигурии находится их планета.
Мне надоедает слушать его умствования, и я вмешиваюсь:
- Не считал, но у меня подозрение, что при таком раскладе в этой области окажется вся Галактика. Не думаю, что серые такие дураки, чтобы позволить вычислить координаты своей базы по скорости тарсеров.
- Тарсеров? - непонимающе переспрашивает Виктор.
Меня бросает в ледяной пот. Какой же я осел! Ведь Хегатул ни словом не обмолвился о том, как серые называют свои дисколеты! Более того, возможно, он даже не знает этого!
Я настолько впитал мысли Ардана, что начал изъясняться привычными ему терминами. Сделать вид, что оговорился и надеяться, что название кораблей никогда не всплывет? Или же наоборот, подтвердить и сослаться на какой-то труднопроверяемый источник? Главное чтобы у него этот момент не отложился в памяти и не всплыл, когда слово «тарсер» станет известно по всей Галактике. Хуже всего, что надежды на это мало, ведь классы кораблей - это его первейший интерес! Я все-таки решаюсь.
- Ну, это серые так свои дисколеты называют, - отвечаю я. - Вижу, тут в новостях сильно урезанная версия интервью. Просто в глобальной инфосети цитаты из него еще несколько часов назад появились, так там все дословно приведено.
- А, тогда понятно, - кивает Виктор. Но в голосе чувствуется какая-то неуверенность. Лишь бы он сразу же не бросился в инфосеть проверять мои слова, а там, авось, забудется. К счастью, девчонки переводят разговор со скользкой темы.
- А вы обратили внимание на то, что у них там среди командиров есть землянин? - подает голос Жанна. Ее глаза вдохновенно сверкают, чувствуется, что ее распирает от патриотической гордости. - Этот лигуриец сказал, что Ардану на вид не больше двадцати пяти, и все остальные серые, кроме самого главного, тоже молодые. Жалко, что сергеграфии нет. Или фотографии хотя бы.
Ну понятно, кому что, а девчонкам сергеграфии подавай! Вопреки логике, я испытываю укол ревности. Вроде бы мне должно быть все равно, кем там Жанна заинтересовалась, но природу не пересилишь. Готов поспорить, что в скором времени ревнивцев по всей Галактике значительно прибавится. Наверняка серых сейчас же начнут сравнивать с каким-нибудь таинственным героем типа Зорро. А слабая половина героев любит, с этим ничего не поделаешь.
Я перехватываю хмурые взгляды Виктора и Су Лина и внутренне усмехаюсь. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что они думают то же, что и я. Собратья по несчастью, одним словом.
А тему тем временем подхватывает Лейла.
- Интересно, у серых есть жены? И берут ли они женщин к себе в организацию?
- Ага, берут ротами и батальонами, - острит Виктор. - И жены у них у всех есть, кроме шилинцев. Причем, как положено - у лигурийцев по две, у дожвелигнийцев сколько хочешь, а всем остальным приходится довольствоваться только одной.
- Виктор! - одергивает жениха Катя.
- А чего я такого сказал? - Виктор недовольно хмурится. - Я же не виноват, что лигурийцы по две жены заводят - старшую и младшую. Шилинцы вообще без семей обходятся, а у дожвелигнийцев гаремы пользуются успехом.
- Но это совсем не значит, что им надо завидовать!
- А я и не завидую. Это они мне должны завидовать, радость моя.
Разумеется, у девушки против такого аргумента возражений нет, поэтому спор тут же утихает. Больше к теме «Галактики» не возвращаемся, а кадевизор благополучно выключается. Дальше обсуждаем только земные темы. В районе одиннадцати я, Виктор и Жанна прощаемся с остальными и покидаем общежитие. Лейла, Улла и Су Лин живут здесь же, так что им никуда идти не нужно.
На улице еще совсем светло - все-таки начало июня. Мы несколько минут стоим и просто дышим воздухом, любуясь вечерним городом. Вино слегка шумит в голове, так что настроение тоже летнее. Несмотря на то, что мы почти в центре города, воздух чист и прозрачен. Правда, есть немного пыли, в которой повинна окружающая степь, но она почти незаметна. Двигателей внутреннего сгорания здесь никогда не было, трубы не коптят небо черными хвостами, здесь даже курить запрещено. Огромный двадцатимиллионный мегаполис бурлит, кипит вокруг нас, живя своей жизнью. Но мне нравится это кипение, так как оно позволяет ощутить, что я живу, что я существую.
С неохотой спускаемся в метро.
- Ну что, кому куда? - спрашивает Виктор, остановившись около пульта. - Лично мне до Университета Космонавтики.
- А мне до Ориона, проспект Ригель, - говорит Жанна.
- Выходит, мне дальше всех, - замечаю я. - Эридан, Станция Аль-Садира.
- Эридан - это где? - Виктор в недоумении смотрит на карту. - Хоть убей, не помню где этот район находится.
- На другом берегу, слева.
- А, нашел, - говорит Виктор, выбирая станцию. Я смотрю на табло - вагончика придется ждать три минуты. Достаточно долго, но если учесть расстояние, вполне нормально. Виктору ждать полминуты, а Жанне полторы.
Ровно через тридцать секунд створки перед нами расходятся, открывая проход в вагончик. Голос и надпись, спроецированная прямо в воздухе, сообщают, что вагончик берет одного пассажира до Университета Космонавтики. Виктор прощается с нами и проходит внутрь. Дверь закрывается, и мы с Жанной остаемся вдвоем.
Честно говоря, было бы неплохо куда-нибудь немедленно провалиться. Девушка явно ждет от меня каких-то слов, но мне нечего ей сказать. Так в молчании и проводим оставшееся до ее вагончика время. Как обычно в таких случаях оно ползет еле-еле, я едва не прожигаю взглядом дыру в полу. Но вот, наконец, долгожданный транспорт подан, дверь открыта. Жанна бросает на меня разочарованный взгляд, бормочет «Пока» и удаляется не оглядываясь. Двери закрываются, и я облегченно вздыхаю. Да, девушку расстроил, но это лучше, чем расстаться через месяц-другой.
Наконец появляется и мой вагончик. Я занимаю свое место и от нечего делать принимаюсь осматривать других пассажиров. Делать это не очень удобно, так как вагончик представляет собой шар диаметром четыре метра, и места в нем располагаются на всех стенках. То есть, если считать, что я сижу внизу, то остальные пять пассажиров - на потолке и на стенах. Чтобы посмотреть на того, кто сидит на потолке, нужно задирать голову, а для того, чтобы полюбоваться на сидящего на задней стене, - вообще выворачивать шею. Разумеется, верх и низ тут весьма относительны, потому что гравикомпенсаторы задают вектор силы тяжести индивидуально для каждого сидящего. Поэтому, куда ни сядь, всегда будет казаться, что ты внизу.
Проще всего смотреть на пассажира, расположенного на передней стене. Его голова с залысиной как раз находится передо мной, сам он сидит боком, уткнувшись носом в электронную газету. Угол ее обзора настроен так, чтобы нормально читать можно было под прямым углом. Из-за этого мне не видно, что этот пассажир так увлеченно читает. Может, он даже плоские фильмы смотрит, кто его знает?
Вообще, плоские фильмы теперь популярны только в общественном транспорте. А все потому, что считается дурным тоном разворачивать сергер перед окружающими, в особенности перед незнакомыми. Им может быть неинтересно то, что ты собираешься посмотреть - так почему же они обязаны терпеть у себя перед носом чужую проекцию? Главный принцип - «не мешай другому» - очень четко соблюдается в Космополисе.
Я недолго наблюдаю за человеком с залысиной. Через пару минут вагончик останавливается, под ногами пассажира открывается широкий проем. Кресло поворачивается так, что пассажир оказывается прямо перед проемом. Пассажир встает с кресла и выходит на перрон, располагающийся по отношению ко мне боком. Вернее, это я как бы лежу на боку, но не ощущаю этого из-за гравикомпенсатора. Кстати, из-за него же я не чувствую ускорения и торможения вагончика. Если бы не эта особенность, пассажиров бы размазало по стенам, потому что вагончики носятся по огромной разветвленной подземной сети туннелей с бешеной скоростью, резко поворачивая в стороны, проваливаясь вниз или устремляясь вверх. Как именно вагончик перемещается от пункта отправления до пункта назначения - пассажирам неведомо. В зависимости от обстоятельств он может воспользоваться совершенно разными путями, причем в любой момент возможна корректировка маршрута. Это случается, когда, например, какой-то пассажир на станции выбирает точку назначения, а система принимает решение подать ему именно твой вагончик. Из-за этого невозможно заранее предугадать, за какое время доберешься до нужной тебе станции, но никогда время в пути отдельного пассажира не бывает больше семнадцати минут. Это железное правило выполняется неукоснительно.
До станции «Аль-Садира» вагончик добирается за одиннадцать минут. После моего выхода остается всего два пассажира, что нетипично для дневного времени и вполне обычно для ночного. Система управления метрополитеном старается по мере сил оптимизировать количество подвижного состава на линиях, но вечером, да еще на таких отдаленных станциях, как моя, пассажиров найти трудно. Поэтому полупустые вагончики тут не редкость.
До дома дохожу за пять минут, Робик открывает дверь еще до того, как я прикасаюсь к звонку. Видимо, непрерывно сверялся с мергенстом. Болтать с киберпсом у меня желания нет, поэтому я ограничиваюсь приветствием и тут же иду в комнату. Робик проходит за мной, тяжело вздыхает, словно человек и сворачивается в своем углу. Взгляд его тухнет, киберпес неподвижно смотрит в одну точку - перешел в режим ожидания. Если я сейчас выключу свет, то пес закроет глаза и переключится в режим сна.
Но я свет не выключаю, а просто молча сижу в кресле и смотрю в окно. Еще в гостях у Маши у меня возникло какое-то непонятное чувство, а разобраться в нем не было возможности. Только сейчас я оказался в одиночестве и потому пользуюсь моментом. Минута за минутой восстанавливаю вечер, чтобы вспомнить свои ощущения. Когда доходит до интервью с Хегатулом я, наконец, вспоминаю. Вот оно! Когда я смотрел в сергер-сферу, у меня было чувство, что все это я уже видел раньше, только в других условиях. Что нужно лишь чуть-чуть напрячь память и все вспомнится. Психиатры скажут, что это типичный случай дежа-вю, но я уверен в том, что не болен. Ну, еще немножко постараться, не отпускать эту нить и тогда…
И в этот момент случается то, чего со мной раньше не было. Сознание раздваивается: я одновременно сижу в кресле в своей квартире и вишу в воздухе в одной из кают своего тарсера. Точнее, не своего, а принадлежащего Ардану, но так как половина моего сознания теперь принадлежит именно ему, то она искренне считает корабль своим. Во всех предыдущих случаях, ощущая себя Арданом, я выпадал из текущей реальности. Сейчас же этого не происходит, я вижу, как за окном движутся огоньки машин, и при этом слышу собственный голос, раздающийся в каюте.
[1] Сутки на Лигурии равны 26 земным часам.