Опять Кристиан...
Он не отпускает меня. Всё-таки нельзя убивать персонажа, с которым настолько сроднился. И, наоборот, надо, необходимо, убить. Пока ты ещё понимаешь, где ты, а где персонаж...
…На самом деле, он мне не отец, а дед. Но это не важно: я привык считать его отцом и называть по имени - иначе он не терпел. Он всегда обижался, если кто-то указывал на его возраст. Хотя на самом деле, он не был стар. Конечно, для оборотня 250 лет - это много, но он-то сменил тело, так что на вид ему нельзя было дать больше 30. Впрочем, возраст (когда он был ещё в старом теле) ему очень шёл, он был из тех, кто с возрастом становится только импозантнее и привлекательнее. Ему даже седина шла. Первые десять лет жизни я считал его самым добрым дедушкой в мире. Иногда он брал меня на прогулки по саду, что-то рассказывал… Его я любил гораздо больше, чем отца с матерью, которые всегда заставляли что-то учить, правильно сидеть за столом, не сутулиться и прочее и прочее.. Так что, когда объявили, что дед был оборотнем, тёмным магом и просто негодяем, я в это не поверил. А он пропал. Его долго искали, наш дом наводнили инквизиторы, а я по ночам молился святому Анхелю, чтобы его не нашли, чтобы он выжил и забрал меня отсюда. Уж не знаю, услышал ли меня Анхель, но дед объявился и забрал меня в другой мир, на Перекрёсток. С тех пор наши отношения много раз менялись. Мы ссорились, я даже ненавидел его, уходил из дома, потом возвращался.. Он никогда не умел общаться с детьми, он всегда говорил со мной, как со взрослым, даже о тех вещах, понять которые я был тогда просто не в состоянии. Но он никогда не подстраивался под других. Он мог обидеться на меня - ребёнка! - и целыми неделями обращаться ко мне только на «Вы»… Чем старше я становился, тем чаще у нас случались конфликты. Когда мне исполнилось 20 лет, мы поссорились окончательно. Он расстроил мою свадьбу, я избил его, он приказал высечь меня на главной площади, я назло ему женился на Ванде… Я очень многое делал ему назло. Наверное, потому, что всегда любил его и хотел обратить на себя хоть немного его внимания, которого всегда было слишком мало, чтобы раздать его всем желающим. Тогда я думал, что это конец, но мы помирились. На этот раз шаг навстречу сделал он. Он пришёл ко мне, извинился… Тогда я понял, что всё это время он тоже любил меня и невероятно нуждался в моей поддержке, моём одобрении. Я обнял его - и с тех пор мы ни разу не поссорились. Я готов был умереть за него, а он изменился настолько, что стал неузнаваем. Он стал ценить то, на что не обращал внимания раньше: семью, детей, дружбу… Он был искренне привязан к тем немногим гильдейцам, с которыми успел пообщаться уже изменившимся. Фрейр всегда этому удивлялся, не верил в его искренность, а зря… А как он любил своих детей! Хотя, по-прежнему, не умел с ними общаться. Он готов был разбиться в лепёшку, лишь бы вызвать улыбку на лице Кристины, я до сих пор гадаю, как он решился выдать замуж Камиллу: он до последнего отказывал всем сватам, не желая расставаться с любимой дочерью… А теперь он умер. Я до сих пор не могу в это поверить. Он - такой умный, расчётливый, почти всемогущий! - не мог вот так взять и умереть! Как обычный человек! Он никогда не был обычным! Он был… Он был. А теперь его нет. И этим всё сказано….
…Отец всегда был центром вселенной, причём неважно, чьей. Он умудрялся выстраивать всех вокруг себя и заставлять их делать то, что было ему нужно. Очень немногим удавалось этого избежать. На моей памяти, лишь Кристиан-младший всегда умел говорить ему «нет». Мне, увы, это искусство было не под силу. Меня угораздило родиться его старшим сыном, и автоматически это налагало кучу обязанностей. И не давало никаких прав. Я был наследником престола, который никогда не получу, этакой разряженной куклой, которую показывали гостям и которая умела кланяться и говорить раз и навсегда заученные фразы. Большего от меня никто не ждал и не требовал. Отец тоже не обращал на меня внимания. Все как-то привыкли, что я тут, что я никуда не денусь, что я послушный мальчик и делаю то, что следует делать принцу. Остальные мои браться могли учиться в Школе, могли быть гильдейцами и ходить в миссии. Потому что они были младшими. Они могли даже жениться на тех девушках, которых выбрали сами. А мне оставалось только кланяться и говорить. Как я ненавидел всех. Отца - за то, что он обрёк меня на такую жизнь, братьев - за то, что они свободны, себя - за то, что не мог вырваться из этого круга. И самое обидное, никто не замечал моей ненависти. Отец улыбался при встрече и спрашивал, как дела. И шёл дальше, не дожидаясь ответа. У него были дела, у него была жизнь, а мне оставалось лишь смотреть ему вслед и завидовать…
…Он был нашим семейным божеством. Да, наверное, не только нашим. Все, кому довелось встретиться с ним, восхищались им. Многие - не любили, кое-кто - откровенно ненавидел, но все восхищались. Им было невозможно не восхищаться. Он всегда был умнее всех, он всегда знал, что следует делать, и всегда мог осуществить задуманное. Как никто, он умел потакать своим слабостям, да так, что в глазах окружающих они превращались в достоинства. Рядом с ним я всегда чувствовал себя маленьким мальчиком. Не скрою, мне хотелось быть на него похожим. Да что там хотелось! Я откровенно подражал ему! Я даже одежду стал носить ту же, перенял манеру речи, кое-какие жесты. Но всё равно мне никогда не стать таким, каким был он. То, что у него получалось легко и естественно, у меня выходило коряво и наигранно. Им восхищались, надо мной посмеивались. О нём говорили с уважением, обо мне - с презрением. По-моему, даже братья видели моё отчаянное стремление походить на отца, и даже они смеялись. Потому что лучше, чем кто-либо, знали, что это невозможно. Отец был один, как солнце, и столь же недоступен. Мне оставалось лишь любоваться его сиянием и кусать локти…
…Я любил папу, мы все его любили. И он тоже любил нас, это было видно. Если у него находилось время, он всегда играл с нами, что-то рассказывал. Чаще всего такое случалось ещё в «Луне». Я был тогда очень мал, но всё же помню многое: как он взял нас с Расулом в лес. Да не просто так, а в волчьем облике! Это было пределом мечтаний! Мы бегали по траве, барахтались в каком-то ручье, пытались вдвоём напасть на ёжика, а он следил за нами и улыбался одними глазами, поскольку волку трудно улыбаться иначе. Тогда, в тот день, я понял, что мой папа - лучший в мире! Во всех мирах! И с тех пор я ни разу не засомневался в этом. Помню, как он сидел в любимом кресле, посадив Камиллу на колено, и читал ей книжку. Она ещё ничегошеньки не понимала, но уже тогда смотрела на папу влюблёнными глазёнками. А рядом сидела мама и смотрела на него точно так же. Думаю, мой взгляд мало чем отличался от них. Он всегда выполнял наши капризы, только улыбался. Мы никогда не знали ни в чём отказа, мы росли в любви и счастье. А папа - он был ледоколом, который прокладывал для нас путь по жизни, а за ним уже шли остальные. Я не знаю, как бы мы жили без него, никто не сумел бы заменить отца. Я помню отчаяние, охватившее меня, когда я прочитал эту строчку в письме Шарля: «Отец мёртв». Мир рухнул в тот момент. Я понял, что жизнь кончилась, что мы ничего не сумеем сделать, что никто не спасётся. Я утешал Долию, делал какие-то совершенно бесполезные дела, а в глубине души знал: конец. Жизнь без отца невозможна. Будь он жив, он бы нашёл выход, он бы вывел нас из страны, охваченной революцией, он бы… Я не знаю, что бы он сделал, но все были бы живы. Но он умер, так и не проснувшись и не узнав, что умирает. Остальное было лишь делом времени…
…Я ненавидел его всегда. С раннего детства. С того момента, когда услышал за спиной шёпоток: «сын Эймона». Сейчас, прожив на свете 19 лет, я понимаю, что это бред, что отец никогда бы не стал воспитывать чужого ребёнка. Но тогда.. Тогда я был всего лишь младшим из восьмерых детей. И единственным, непохожим на отца. Остальные получили от него хоть что-то, хоть цвет глаз или волос, форму носа, овал лица… Я же был копией брата матери. И насмешкой судьбы мне казалось моё имя - имя отца. Тогда я впервые возненавидел отца, за то, что я - не такой. Потом я вырос, понял, что я не могу не быть его сыном, но не перестал ненавидеть его. Потому что он никогда не думал о других. Он мог любить окружающих, но лишь, как домашних животных: он заботился о них, кормил, расчёсывал шёрстку, но никогда не считал даже примерно равными себе. Он никогда не спрашивал чьего бы то ни было мнения, он делал то, что считал нужным, а остальные просто шли за ним, разинув рты. Когда я осознал это, я задался целью стать не таким, как он, абсолютно не таким. И чем больше я к этому стремился, тем больше походил на него. У меня даже способности оказались почти те же! Тоже алхимик! Тоже граф! И тоже Кристиан! Только младший. Но кому какое до этого дело? Меня все сравнивали с ним, и я понял, что не могу проиграть, что должен стать не только не хуже - лучше, чем он! Это было практически нереально, он был лучшим гильдейцем за всю историю гильдии, он выиграл все возможные призы, он накопил уйму денег, он скупал все артефакты, у него был четырёхклеточный особняк! Он выплачивал в месяц 2500 гильдмарок только в качестве налогов! Гильдейцы дрались за возможность пойти в миссию под его началом! Он был начальником «Луны»! Стать равным ему? Задачка не из лёгких. Я старался. Я едва не окончил школу с красным дипломом (поверьте, это стоило мне немало бессонных ночей), я практически не был дома, я сходил в 9 миссий за 4 месяца, я догнал по очкам Зико… А потом я узнал, что он погиб. Гонка закончилась досрочно. Один из соперников сошёл с дистанции. А потом я узнал, КАК он погиб. И вот тогда я понял, что я никогда не ненавидел его по-настоящему, потому что всё, что было раньше - детский лепет по сравнению с тем, что появилось теперь. Вот теперь я его возненавидел. Этот идиот никогда не умел довольствоваться тем, что имел! Ему было мало герцогства? Он полез на трон! Имея за плечами двух жён и десяток детей! Он занял престол, вырезав семью законного короля, он взвинтил налоги в стране. И зажил так, как привык: беспечно, пачками охмуряя молоденьких красавиц и устраивая балы вперемешку с охотами. Он раздаривал целые графства друзьям по Гильдии! Это не могло не привести к тому, к чему привело. Очередная любовница заколола его в постели, наутро столица была оккупирована войсками мятежников. Он любил шутить, что не собирается умирать. Он и не собирался. Я не могу понять, куда делся его ум, его хитрость? Куда пропало чутьё, благодаря которому он 200 лет водил за нос инквизицию? Почему он не заподозрил заговор? Почему не понял, что это больше, чем вероятно? Почему не подумал о детях? Почему не оставил резервный портал где-нибудь в укромном уголке страны? Тогда мои братья и сёстры были бы живы! Тогда не погибли бы мои малолетние племянники. Чёрт возьми, дочь Фуада так и не родилась! И всё из-за отца! Из-за его идиотизма! Как?! Как он мог допустить такое? Он, как всегда, легко отделался: умер безболезненно и комфортно. Шарль тоже молодец - доблестно погиб при штурме, бросив жену и детей умирать в тюрьме под пытками. Фуад попытался спрятать жену, а сам сдался - он никогда не умел действовать самостоятельно. Расул единственный поступил разумно: попытался скрыться и добраться до портала за границей. Не получилось, но в том не его вина. Хорошо, что я не видел их казни. Я ненавижу отца. Хорошо, что он уже мёртв, иначе я сам убил бы его. Хоть это и не вернёт мне мою семью…
…На самом деле, он мне не отец, а дед. Но это не важно: я привык считать его отцом и называть по имени - иначе он не терпел. Он всегда обижался, если кто-то указывал на его возраст. Хотя на самом деле, он не был стар. Конечно, для оборотня 250 лет - это много, но он-то сменил тело, так что на вид ему нельзя было дать больше 30. Впрочем, возраст (когда он был ещё в старом теле) ему очень шёл, он был из тех, кто с возрастом становится только импозантнее и привлекательнее. Ему даже седина шла. Первые десять лет жизни я считал его самым добрым дедушкой в мире. Иногда он брал меня на прогулки по саду, что-то рассказывал… Его я любил гораздо больше, чем отца с матерью, которые всегда заставляли что-то учить, правильно сидеть за столом, не сутулиться и прочее и прочее.. Так что, когда объявили, что дед был оборотнем, тёмным магом и просто негодяем, я в это не поверил. А он пропал. Его долго искали, наш дом наводнили инквизиторы, а я по ночам молился святому Анхелю, чтобы его не нашли, чтобы он выжил и забрал меня отсюда. Уж не знаю, услышал ли меня Анхель, но дед объявился и забрал меня в другой мир, на Перекрёсток. С тех пор наши отношения много раз менялись. Мы ссорились, я даже ненавидел его, уходил из дома, потом возвращался.. Он никогда не умел общаться с детьми, он всегда говорил со мной, как со взрослым, даже о тех вещах, понять которые я был тогда просто не в состоянии. Но он никогда не подстраивался под других. Он мог обидеться на меня - ребёнка! - и целыми неделями обращаться ко мне только на «Вы»… Чем старше я становился, тем чаще у нас случались конфликты. Когда мне исполнилось 20 лет, мы поссорились окончательно. Он расстроил мою свадьбу, я избил его, он приказал высечь меня на главной площади, я назло ему женился на Ванде… Я очень многое делал ему назло. Наверное, потому, что всегда любил его и хотел обратить на себя хоть немного его внимания, которого всегда было слишком мало, чтобы раздать его всем желающим. Тогда я думал, что это конец, но мы помирились. На этот раз шаг навстречу сделал он. Он пришёл ко мне, извинился… Тогда я понял, что всё это время он тоже любил меня и невероятно нуждался в моей поддержке, моём одобрении. Я обнял его - и с тех пор мы ни разу не поссорились. Я готов был умереть за него, а он изменился настолько, что стал неузнаваем. Он стал ценить то, на что не обращал внимания раньше: семью, детей, дружбу… Он был искренне привязан к тем немногим гильдейцам, с которыми успел пообщаться уже изменившимся. Фрейр всегда этому удивлялся, не верил в его искренность, а зря… А как он любил своих детей! Хотя, по-прежнему, не умел с ними общаться. Он готов был разбиться в лепёшку, лишь бы вызвать улыбку на лице Кристины, я до сих пор гадаю, как он решился выдать замуж Камиллу: он до последнего отказывал всем сватам, не желая расставаться с любимой дочерью… А теперь он умер. Я до сих пор не могу в это поверить. Он - такой умный, расчётливый, почти всемогущий! - не мог вот так взять и умереть! Как обычный человек! Он никогда не был обычным! Он был… Он был. А теперь его нет. И этим всё сказано….
…Отец всегда был центром вселенной, причём неважно, чьей. Он умудрялся выстраивать всех вокруг себя и заставлять их делать то, что было ему нужно. Очень немногим удавалось этого избежать. На моей памяти, лишь Кристиан-младший всегда умел говорить ему «нет». Мне, увы, это искусство было не под силу. Меня угораздило родиться его старшим сыном, и автоматически это налагало кучу обязанностей. И не давало никаких прав. Я был наследником престола, который никогда не получу, этакой разряженной куклой, которую показывали гостям и которая умела кланяться и говорить раз и навсегда заученные фразы. Большего от меня никто не ждал и не требовал. Отец тоже не обращал на меня внимания. Все как-то привыкли, что я тут, что я никуда не денусь, что я послушный мальчик и делаю то, что следует делать принцу. Остальные мои браться могли учиться в Школе, могли быть гильдейцами и ходить в миссии. Потому что они были младшими. Они могли даже жениться на тех девушках, которых выбрали сами. А мне оставалось только кланяться и говорить. Как я ненавидел всех. Отца - за то, что он обрёк меня на такую жизнь, братьев - за то, что они свободны, себя - за то, что не мог вырваться из этого круга. И самое обидное, никто не замечал моей ненависти. Отец улыбался при встрече и спрашивал, как дела. И шёл дальше, не дожидаясь ответа. У него были дела, у него была жизнь, а мне оставалось лишь смотреть ему вслед и завидовать…
…Он был нашим семейным божеством. Да, наверное, не только нашим. Все, кому довелось встретиться с ним, восхищались им. Многие - не любили, кое-кто - откровенно ненавидел, но все восхищались. Им было невозможно не восхищаться. Он всегда был умнее всех, он всегда знал, что следует делать, и всегда мог осуществить задуманное. Как никто, он умел потакать своим слабостям, да так, что в глазах окружающих они превращались в достоинства. Рядом с ним я всегда чувствовал себя маленьким мальчиком. Не скрою, мне хотелось быть на него похожим. Да что там хотелось! Я откровенно подражал ему! Я даже одежду стал носить ту же, перенял манеру речи, кое-какие жесты. Но всё равно мне никогда не стать таким, каким был он. То, что у него получалось легко и естественно, у меня выходило коряво и наигранно. Им восхищались, надо мной посмеивались. О нём говорили с уважением, обо мне - с презрением. По-моему, даже братья видели моё отчаянное стремление походить на отца, и даже они смеялись. Потому что лучше, чем кто-либо, знали, что это невозможно. Отец был один, как солнце, и столь же недоступен. Мне оставалось лишь любоваться его сиянием и кусать локти…
…Я любил папу, мы все его любили. И он тоже любил нас, это было видно. Если у него находилось время, он всегда играл с нами, что-то рассказывал. Чаще всего такое случалось ещё в «Луне». Я был тогда очень мал, но всё же помню многое: как он взял нас с Расулом в лес. Да не просто так, а в волчьем облике! Это было пределом мечтаний! Мы бегали по траве, барахтались в каком-то ручье, пытались вдвоём напасть на ёжика, а он следил за нами и улыбался одними глазами, поскольку волку трудно улыбаться иначе. Тогда, в тот день, я понял, что мой папа - лучший в мире! Во всех мирах! И с тех пор я ни разу не засомневался в этом. Помню, как он сидел в любимом кресле, посадив Камиллу на колено, и читал ей книжку. Она ещё ничегошеньки не понимала, но уже тогда смотрела на папу влюблёнными глазёнками. А рядом сидела мама и смотрела на него точно так же. Думаю, мой взгляд мало чем отличался от них. Он всегда выполнял наши капризы, только улыбался. Мы никогда не знали ни в чём отказа, мы росли в любви и счастье. А папа - он был ледоколом, который прокладывал для нас путь по жизни, а за ним уже шли остальные. Я не знаю, как бы мы жили без него, никто не сумел бы заменить отца. Я помню отчаяние, охватившее меня, когда я прочитал эту строчку в письме Шарля: «Отец мёртв». Мир рухнул в тот момент. Я понял, что жизнь кончилась, что мы ничего не сумеем сделать, что никто не спасётся. Я утешал Долию, делал какие-то совершенно бесполезные дела, а в глубине души знал: конец. Жизнь без отца невозможна. Будь он жив, он бы нашёл выход, он бы вывел нас из страны, охваченной революцией, он бы… Я не знаю, что бы он сделал, но все были бы живы. Но он умер, так и не проснувшись и не узнав, что умирает. Остальное было лишь делом времени…
…Я ненавидел его всегда. С раннего детства. С того момента, когда услышал за спиной шёпоток: «сын Эймона». Сейчас, прожив на свете 19 лет, я понимаю, что это бред, что отец никогда бы не стал воспитывать чужого ребёнка. Но тогда.. Тогда я был всего лишь младшим из восьмерых детей. И единственным, непохожим на отца. Остальные получили от него хоть что-то, хоть цвет глаз или волос, форму носа, овал лица… Я же был копией брата матери. И насмешкой судьбы мне казалось моё имя - имя отца. Тогда я впервые возненавидел отца, за то, что я - не такой. Потом я вырос, понял, что я не могу не быть его сыном, но не перестал ненавидеть его. Потому что он никогда не думал о других. Он мог любить окружающих, но лишь, как домашних животных: он заботился о них, кормил, расчёсывал шёрстку, но никогда не считал даже примерно равными себе. Он никогда не спрашивал чьего бы то ни было мнения, он делал то, что считал нужным, а остальные просто шли за ним, разинув рты. Когда я осознал это, я задался целью стать не таким, как он, абсолютно не таким. И чем больше я к этому стремился, тем больше походил на него. У меня даже способности оказались почти те же! Тоже алхимик! Тоже граф! И тоже Кристиан! Только младший. Но кому какое до этого дело? Меня все сравнивали с ним, и я понял, что не могу проиграть, что должен стать не только не хуже - лучше, чем он! Это было практически нереально, он был лучшим гильдейцем за всю историю гильдии, он выиграл все возможные призы, он накопил уйму денег, он скупал все артефакты, у него был четырёхклеточный особняк! Он выплачивал в месяц 2500 гильдмарок только в качестве налогов! Гильдейцы дрались за возможность пойти в миссию под его началом! Он был начальником «Луны»! Стать равным ему? Задачка не из лёгких. Я старался. Я едва не окончил школу с красным дипломом (поверьте, это стоило мне немало бессонных ночей), я практически не был дома, я сходил в 9 миссий за 4 месяца, я догнал по очкам Зико… А потом я узнал, что он погиб. Гонка закончилась досрочно. Один из соперников сошёл с дистанции. А потом я узнал, КАК он погиб. И вот тогда я понял, что я никогда не ненавидел его по-настоящему, потому что всё, что было раньше - детский лепет по сравнению с тем, что появилось теперь. Вот теперь я его возненавидел. Этот идиот никогда не умел довольствоваться тем, что имел! Ему было мало герцогства? Он полез на трон! Имея за плечами двух жён и десяток детей! Он занял престол, вырезав семью законного короля, он взвинтил налоги в стране. И зажил так, как привык: беспечно, пачками охмуряя молоденьких красавиц и устраивая балы вперемешку с охотами. Он раздаривал целые графства друзьям по Гильдии! Это не могло не привести к тому, к чему привело. Очередная любовница заколола его в постели, наутро столица была оккупирована войсками мятежников. Он любил шутить, что не собирается умирать. Он и не собирался. Я не могу понять, куда делся его ум, его хитрость? Куда пропало чутьё, благодаря которому он 200 лет водил за нос инквизицию? Почему он не заподозрил заговор? Почему не понял, что это больше, чем вероятно? Почему не подумал о детях? Почему не оставил резервный портал где-нибудь в укромном уголке страны? Тогда мои братья и сёстры были бы живы! Тогда не погибли бы мои малолетние племянники. Чёрт возьми, дочь Фуада так и не родилась! И всё из-за отца! Из-за его идиотизма! Как?! Как он мог допустить такое? Он, как всегда, легко отделался: умер безболезненно и комфортно. Шарль тоже молодец - доблестно погиб при штурме, бросив жену и детей умирать в тюрьме под пытками. Фуад попытался спрятать жену, а сам сдался - он никогда не умел действовать самостоятельно. Расул единственный поступил разумно: попытался скрыться и добраться до портала за границей. Не получилось, но в том не его вина. Хорошо, что я не видел их казни. Я ненавижу отца. Хорошо, что он уже мёртв, иначе я сам убил бы его. Хоть это и не вернёт мне мою семью…