Верещагин В. А. Кружок любителей изящных изданий СПБ. 1903-1916
Сегодня я размещаю статью Василия Андреевича Верещагина (1859-1931) «Кружок любителей изящных изданий СПБ. 1903-1916». Она была опубликована в альманахе «Временник общества друзей русской книги». № 2. Париж. 1928. Статья уже размещалась в интернете, но без нее не возможен разговор о Кружке любителей изящных изданий (а, следовательно, и разговор о русском библиофильстве 20 века, это первая библиофильская организация в России). А во-вторых, выложили её в интернет с некоторыми пропусками, с ошибками при распознании и т.п. За свой вариант я ручаюсь:) сам отсканировал - сам распознал. Побор иллюстраций выполнен мной. Стилистика и характерные для Верещагина ошибки в изложении сохранены. Читая статью, часто возникает ощущение пропуска слов автором.
Приятного Вам чтения!
История создания
В один из осенних вечеров 1903 года, собралось нас несколько любителей у И. В. Ратькова-Рожнова, обладателя в то время перворазрядного собрания французских иллюстрированных изданий XVIII века - блестящего юноши, подававшего большие надежды и неожиданно скончавшегося после тяжкой болезни 3-го января 1907 года. Были с нами в тот вечер: М. А. Остроградский, Е. Н. Тевяшов, П. Е. Рейнбот - все трое тонкие знатоки и собиратели, И. И. Леман, хозяин большой словолитни и просвещенный коллекционер и П. П. Вейнер, впоследствии издатель «Старых Годов».
Верещагин В.А., Тевяшов Е.Н., Вейнер П.П. (1930-е), Ратьков-Рожнов И. В.
Перелистывая шедевры французского книгопечатания XVIII века, которыми так богато было собрание И. В. Ратькова, мы в разговоре коснулись, между прочим, вопроса о необычайной, по сравнению с французами, скудости русской книжной иллюстрации, о причинах такой скудости, и о желательности принятия мер к поднятию ее в качественном и количественном отношениях.
И вот, в числе способов осуществления этого разделявшегося всеми желания, мной было предложено основать кружок любителей русских изящных изданий, главной целью которого было бы содействовать поднятию художественного уровня издаваемых в России произведений печатного слова и способствовать сближению собирателей этих произведений. Такая цель могла, мне казалось, быть достигнута привлечением к украшению русской книги талантливых графиков с воспроизведением их работ гравюрой на меди или дереве и механическими способами воспроизведения рисунка. После некоторых колебаний, предложение мое было принято - колебаний понятных, так как у нас не было ни денег на издательство, ни помещения - все было рассчитано на «авось и небось». И к удивлению, этот эфемерный, чисто русский расчет оправдался самым блестящим и неожиданным образом: мы начали ни с чем, а закончили обладателями собственной квартиры и капитала тысяч в тридцать рублей.
В тот же памятный вечер, я был избран председателем Кружка, Е. Н. Тевяшов - моим товарищем, И. В. Ратьков, впоследствии замененный П. П. Вейнером - секретарем, И. И. Леман - казначеем. Было решено, кроме того, привлечь в качестве членов двух известных букинистов, В. И. Клочкова и Н. В. Соловьева; богатого любителя, купца Н. К. Синягина, очень быстро собравшего превосходную русскую библиотеку, и П. Д. Кедрова, тоже причастного к книжному собирательству. В таком составе, - всего 11 членов, - открылись наши действия в ресторане Знаменской гостиницы [имеется ввиду Северная гостиница. прим. aldusku], принадлежавшей отцу Н. В. Соловьева.
Гостиница Северная на Знаменской площади СПб. (открытка)
Эта первая страница тринадцатилетней жизни кружка не лишена оригинальности. Вообразите себе ресторанный кабинет, в котором ежедневно происходят оргии, зеркало, изрезанное женскими именами, пианино с дребезжащими звуками и следами шампанского на струнах, обитая трипом мебель, вся в пятнах подозрительного свойства, запах глубоко въевшегося в нее табачного дыма и винных паров, и в углублении, в облезшей позолоте - громадный памятник «Славы», угрюмый и сосредоточенный. Мы собирались в этом кабинете в продолжение долгих месяцев. Тут же нас постигла и первая неудача.
Решили мы начать деятельность Кружка с издания «Медного Всадника», поручив его иллюстрацию Александру Бенуа. Но когда я, месяца через два, принес интересные, как всегда, рисунки художника, они вызвали такую жестокую бурю, которая в один миг смела наши предположения и надежды. Началась беспощадная и почти единодушная критика этих «футуристических», как выражались, произведений. Пришлось покориться и снять с очереди сам вопрос об издании «Медного Всадника». Это издание появилось несколько времени спустя с теми же рисунками, в издательстве Голике и Вильборга и имело вполне заслуженный успех.
Иллюстрации Бенуа из «Медного Всадника» (издание Комитета популяризации художественных изданий, 1923: набрано в 1917 в типографии Голике и Вильборга)
Неудача «Медного Всадника» неблагоприятно отразилась на дальнейшей деятельности Кружка, в «Знаменский», по крайней мере, период его существования. Хотя мы, по-прежнему, продолжали собираться в нашем «веселом кабинете», но, временно, от всякого издательства отказались, как в виду скудости средств, так и в виду того, что печатать в кредит - как мы собирались - можно было лишь, рассчитывая на быстрый успех, далеко не обеспеченный. В таком же почти положении оказались мы и в новом помещении «Общества деятелей Печатного Дела», в словолитне И. И. Лемана на Звенигородской, куда мы переехали приблизительно через год. В этом, однако, помещении удалось выпустить первое наше издание: «Невский Проспект» Гоголя, за которым следовали «Четыре Басни» Крылова и один или два выпуска «Материалов для библиографии».
Но пребывание наше в словолитне ознаменовалось событием, гораздо более важным и послужившим основанием всего последующего благополучия Кружка. В 1907 году, вскоре после кончины И. В. Ратькова, его отец передал нам в память своего покойного сына, капитал в 10.000 рублей. Этот капитала дал Кружку возможность обзавестись, благодаря второму нашему секретарю, энергичному П. П. Вейнеру, уютной квартиркой в доме его матери, на Сергиевской, меблировать ее и почувствовать впервые твердую и незыблемую почву. Переехали мы туда в 1908 году.
И действительно, очень скоро после нашего устройства на Сергиевской, число членов, а, следовательно, и членских взносов значительно возросло, что уже само по себе улучшало наши средства. Вступительный взнос был 50 рублей и ежегодный 15 рублей, и, начав с 11 членов, мы кончили 70-ю. Кружок стал затем получать правильный доход от изданий и пользоваться таким же доходом от устраивавшихся после каждого заседания домашних аукционов из приносимых нашими сочленами гравюр, рисунков, книг, а иногда и старинных вещей, с отчислением 20% выручки в его пользу. Вообще, деятельная жизнь Кружка началась только с переезда в это третье, и последнее, наше помещение. Состояло оно из одной большой комнаты, обращенной в зал заседаний, и трех поменьше: кабинета председателя, приемной и библиотеки, которая, к слову сказать, очень быстро обогатилась разного рода справочниками и книгами, подаренными членами Кружка.
С этих пор, собирались мы по-прежнему по понедельникам вечером, но уже в количестве 15-20 человек, обмениваясь впечатлениями, обсуждая новые начинания, нарушая, как говорит одна старая книжонка, «отдых пытливого ума и покой тревожного сердца» - в дружеской, интимной обстановке, среди людей, одушевленных одними интересами, культурными, для всех одинаковыми. И в этом равенстве, общения и заключался пленительный уют наших собраний - равенстве полном и нерушимом, вопреки разнице возраста, служебного или общественного положения, материального благополучия, воспитания и образования. В добродушной и оживленной беседе проходили вечер за вечером и я, за тринадцатилетнее бессменное свое председательствование, не могу назвать ни одного заседания, которое бы закончилось недомолвками и ссорами, борьбой уязвленных самолюбий. И вот, почему мой сказ о Кружке пробудит, я уверен, у немногих, оставшихся еще в живых его членов и горечь утраты и сладость воспоминаний.
Четыре басни Крылова, с рисунками А. Орловского 1907
Издания кружка
Все наши издания, отпечатанные в тип. Голике и Вильборга, могут быть разделены на две, совершенно определенные, группы. К первой - относятся издания самостоятельные, ко второй - те из них, которые служили пояснительными описаниями ежегодно, с 1910 года, устраиваемых нами выставок, подробными и мотивированными их каталогами.
Во главе первой группы по времени появления (1906 г.) стоит уже упомянутый мною «Невский Проспект» с рисунками Д. Кардовского, вне текста и в тексте, отпечатанный в малую четвертку, на дорогой бумаге, крупным Ревильоном [шрифт словолитни «Ревильон и К», основанной Жорж Ревильоном в СПб. в 1930 прим. aldusku]. «Невский Проспект» должен быть отнесен к числу наиболее изящных изданий Кружка. Особенно хороши иллюстрации. Художник воскресил перед нами в целом ряде талантливых сценок, словно снятых с натуры, все типы, манеры и моды, всю бытовую обстановку тридцатых годов прошлого столетия. Издание было выпущено всего в 150 экз., по непомерно высокой по тому времени, цене в 25 рублей за экземпляр; и все же, - правда лишь года через полтора, - книга стала библиографическою редкостью.
Иллюстрация из Невский проспект. Повесть Н.В. Гоголя. Рисунки Д.Н. Кардовского. Спб., Кружок любителей Русских Изящных Изданий, печатано в типографии Т-ва Р. Голике и А. Вильборг, 1905
Своеобразный интерес имеет и второе наше издание (1907 г.) «Четыре басни Крылова, с рисунками А. Орловского» - своеобразный потому, что показало художника, в качестве никому еще до тех пор неизвестного книжного иллюстратора. Рисунки эти мы нашли в собрании Е. Г. Швартца, унаследовавшего их вместе с разными картинами и рисунками от известного собирателя 1820-х годов Томилова, в имении которого Орловский гостил почти каждое лето. Мятежный романтик, неспособный по характеру своему ни на какой продолжительный труд, получив вероятно заказ на иллюстрацию всех басен Крылова, бросил работу на четвертой из них. Все четыре его рисунка отличаются столь ему свойственными достоинствами и недостатками, которые я подробно разбираю в моей о нем монографии. (*Прим. Русская карикатура. ІІІ. т. А. О. Орловский)
Четыре басни Крылова, с рисунками А. Орловского 1907
В том же 1907 г. мы начали печатанием «Материалы для библиографии русских иллюстрированных изданий», которых вышло 4 выпуска (1907-1910), украшенных множеством интересных иллюстраций из книг редких и трудно находимых. Первый выпуск составлен мною, второй и третий, насколько помню, - Н. Синягиным, четвертый - Е. Тевяшовым. Материалы эти выпускались по 200 описаний в каждом выпуске, причем их составители не были стеснены определенной системой и могли описывать в алфавитном порядке все, что попадалось им под руку. Систематизация же материалов и переиздание в виде отдельной книги, предполагались по выходе в свет 8-10 выпусков, т. е. такого их количества, которое могло бы отвечать, более или менее ясному понятию о русской книжной иллюстрации.
Это начинание до конца довести, к сожалению, не удалось. Говорю «к сожалению», потому, что такое законченное издание, по обилию и интересу иллюстраций, заняло бы почетное место не только в отечественной библиографии. Ничего подобного, насколько мне известно, в иностранной библиографической литературе не существует. Но есть в этом большом труде и некоторые недочеты: неудачный формат - большая четвертка - для изящного издания всегда громоздкий и печать в два столбца - недостатки его внешности; некоторое отсутствие единообразия в описаниях и кое-какие в них ошибки - недостатки содержания. Все эти недочеты, при переиздании «Материалов», были бы, очевидно, исправлены, но в библиографической работе, хотя бы подготовительной, они едва ли допустимы. С 1910 г. устройство ежегодных выставок отвлекло нас от «Материалов», с тех пор окончательно заброшенных.
К 1908 году относится появление совершенно неудавшегося на этот раз издания - к счастью в своем роде единственного - известной поэмы «Рассвет» графа Голенищева-Кутузова с офортами Пятигорского. Избрали мы офорт, как способ воспроизведения рисунка считая, и совершенно основательно, что этот именно способ ближе всего передает творческую мысль художника. Но мы не могли, конечно, предвидеть, что Пятигорский вместо мысли и рисунка даст нам жалкие лубки бесталанные и банальные. Был он нам рекомендован покойным М. А. Остроградским, который, вероятно, руководился в данном случае гораздо более желанием благотворительной помощи, в которой художник нуждался, чем отличавшим его тонким вкусом. Издание обошлось очень дорого и, хотя, в конце концов, разошлось, несмотря на высокую цену - 10 рублей, - но вполне заслуженно никаким успехом не пользовалось.
Иллюстрации (офорты) А.Л. Пятигорского из издания 1908 поэмы «Рассвет» графа Голенищева-Кутузова
Словно в противовес неудаче «Рассвета», в 1913 году вышла в великолепнейшем издании «Гравюра и литография» И. И. Лемана - самый капитальный из выпущенных Кружком трудов, которого одного, я сказал бы, не боясь обвинения в пристрастии, достаточно, чтобы оправдать многолетнее существование Кружка. Издание украшено портретом И. В. Ратькова, гравированным сухой иглой М. Рундальцевым, 114 рисунками в тексте и 70 вне текста, исполненными фототипией и фотогравюрой, причем одна из последних - а в именных экземплярах две - отпечатаны в красках.
Это превосходно составленное подробное описание, историческое и техническое, всех разнообразных способов гравирования на меди и на дереве, вместе с обстоятельной историей литографии, снабжено приложением, - основательным исследованием М. А. Остроградского о способе распознавания, классификации, собирания и чистки гравюр.
Появление книги было приурочено к десятилетнему юбилею Кружка; она была посвящена памяти все того же И. В. Ратькова, отпечатана в формате малой четвертки, выпущена в 500 нумерованных экземплярах, по 25 рублей за экземпляр, и в три недели раскуплена.
Титульный лист и фронтиспис издания «Казначейши» Лермонтова с рисунками М. В. Добужинского 1914
Последнее наше самостоятельное издание «Казначейша» Лермонтова, с рисунками М. В. Добужинского, появилось в 1914 году, все в том же излюбленном, почему-то формате большой четвертки. Рисунки Добужинского не вполне отвечают его действительному таланту и превосходному знанию эпохи. Их всего четыре: фронтиспис в красках, заглавный лист и заставка с концовкой тоном. Для роскошного издания, отпечатанного крупным Ревильоном, на великолепной бумаге и в таком именно, формате, подобная скромность иллюстрации является, кроме того, скорее недостатком, чем достоинством.
Миниатюры М. В. Добужинского из издания Лермонтов М.Ю. Казначейша. 1914. Тираж издания 500 экз. (из которых 60 именных).
Выставки и каталоги выставок
Остается рассмотреть наши выставки и второй тип изданий Кружка, тесно с ними связанных и к ним приуроченных.
Таких изданий вышло шесть, по числу выставок и под их названиями (кроме выставки 1911 г.), послужившими им заглавиями: «С. Ф. Галактионов и его произведения», «Русская женщина в гравюрах и литографиях», «Русская жизнь в эпоху Отечественной войны», «Придворная жизнь», «Русская и иностранная книга» и «Французская и английская гравюра ХVII-го века».
Все эти издания, отпечатанные Ревильоном, в одинаковом формате средней восьмушки, на отличной бумаге, с многочисленными воспроизведениями в тексте и вне текста, могут, по справедливости, быть названы изданиями в полном смысле слова изящными, вполне удовлетворяющими вкусам и стремлениям самого прихотливого любителя. Состояли они из объемистого вступления или предисловия и подробного каталога и выпускались в количестве 500-600 экз., по цене от 3 до 10 рублей за экземпляр.
Издание выставка «Русская Женщина в гравюрах и литографиях» 1911, титульный лист издания «Русская и иностранная книга» 1914, обложка выставка «французской и английской гравюры XVIII века» 1915
Мысль об устройстве подобных выставок, с изданием изящных каталогов, была как бы подсказана самым нашим помещением, уютным и поместительным. Выставки занимали обычно все помещение, продолжались около месяца и открывались, при свободном для всех доступе, три раза в неделю по вечерам от 8 до 12 часов. Графика, составлявшая исключительный предмет выставок, развешивалась по стенам; книги располагались в витринах.
Материалами для выставок служили в подавляющем количестве собрания наших членов, некоторые из которых пользовалась всеобщей известностью. Таковы например собрания: кн. С. А. Долгорукова, В. П. Кочубея, И. А. Меликова, И. Д. Орлова, Н. К. Синягина, Е. Н. Тевяшова, А. К. Фаберже и Е. Г. Швартца. Немало нам в этом отношении помогали и более скромные собрания: графа В. П. Зубова, С. Н. Казнакова, В. П. Кухарского, И. И. Лемана, П. П. Марсеру, князя С. Н. Оболенского, М. А. Остроградского, П. Е. Рейнбота, Н. В. Соловьева, гр. Д. И. Толстого. Из крупных собирателей, не входивших в состав Кружка, принимали участие в выставках, Великий Князь Николай Михайлович и Е. Е. Рейтерн.
Первая выставка 1910 г. «С. Ф. Галактионов и его произведения» со вступлением и каталогом, украшенными 7 рис. вне текста и десятью в тексте и составленными В. Я. Адарюковым, представила почти в исчерпывающем виде творчество этого талантливого русского гравера. Мы собрали почти все произведения его резца с 1800 по 1845 г., множество его рисунков карандашом и тушью, им же гравированных; рисунки других художников для его гравюр: Брюлова, Воробьева, Зеленцова, Иванова, Лангера, Нотбека, Сапожникова, Шебуева, - его виньетки и иллюстрации к книгам, почти все его чудесные литографии с видами старого Петербурга, которые теперь так умиляют и трогают. Всего было выставлено 322 листа.
Выставка 1911 года: «Русская Женщина в гравюрах и литографиях» дата в 180 женских портретах яркую картину вкуса, взглядов и нравов русских людей за два последние века. Живописной и нарядной толпой здесь прошли перед нами обаятельные русские женщины от величавых императриц до мелкопоместных помещиц: жеманные модницы Eлизаветинского царствования в расшитых робронах, пудренные головки Екатерининского века в костюмах французского Двора, с напряженною мечтою о ласке, с любовными вздохами «томными эхами», в боскетах садов и на паркетах салонов, сентиментальные Психеи начала следующего столетия, с влажными взглядами, стройной гибкостью стана и высокими талиями, доходящими до сердец; нарядные куколки 30-х годов с развивающимися локонами и рукавами а l’élephant строгие красавицы времен Царя-Освободителя.
Иллюстрация из издания «Русская Женщина в гравюрах и литографиях» 1911
В блестящем, как всегда, изложении, составляющем предисловие к каталогу и ничего, в сущности, общего с выставкой не имеющем и даже озаглавленном иначе: «Русская женщина в искусстве», - талантливый автор исследования, покойный барон Н. Н. Врангель, объясняет нам, как понимали художники всегда заманчивый для них облик женщины, как они воплощали ее вечно изменчивые идеалы и мечты. Каталог, с иллюстрированной обложкой, пятнадцатью рис. вне текста и четырьмя в тексте, составлен Н. В. Соловьевым.
Третья выставка: «Русская Жизнь в эпоху Отечественной войны» состоялась в год столетнего юбилея войны. Вступление написано мною, каталог с пятнадцатью рис. вне текста и одиннадцатью в тексте - Е. Г. Лисенковым. Обложка украшена портретом Александра I.
Громкое название выставки не соответствовало, и не могло, очевидно, соответствовать, ее скромному содержанию. Мы извлекли один еле внятный аккорд из героической симфонии, набросав лишь контурный эскиз незабвенной исторической эпохи. Великолепные и редкие портреты Александра и Наполеона, виды сражений, моды мужские и женские, интерьеры и балы того времени, виды современных войне С. Петербурга и Москвы, бегство из Москвы французов, русские в Париже, карикатуры Теребенева, и портреты главнейших героев 1812-го года: Кутузов - «последний из стаи Екатерининских Орлов», Барклай, - «непроницаемый для взгляда черни дикой», Багратион - «добыча лютой битвы», - «Петрополя спаситель», Витгенштейн, Кульнев и Платов, Ермолов и Бенигсен, Раевский - «слава наших дней» и «жизни баловень счастливый» - Давыдов. Всего 210 листов.
Иллюстрации из издания «Русская Женщина в гравюрах и литографиях» 1911
В 1913 году открылась четвертая выставка «Придворная Жизнь 1613-1913», приуроченная к 300-летнему юбилею Дома Романовых. Вступление и каталог с тринадцатью рис. вне текста и пятью в тексте, составлены Н. В. Соловьевым. В 208 листах выставка показала нам портреты царей и цариц, дворцы и палаты, фейерверки и иллюминации, коронации и торжественные въезды, бракосочетания, спектакли, прогулки и охоты, обеды, балы, маскарады, карусели, несколько любопытных interieur’ов Царствовавших Особ.
Выставка 1914 года «Русская и иностранная книга» с моим предисловием и каталогом, составленным П. Д. Кедровым, М. А. Остроградским и П. Е. Рейнботом, могла для широкой публики показаться слишком специальной. Но для собирателя и любителя она представляла несомненный интерес, что и дает мне основание привести краткий перечень наиболее выдающихся из выставленных нами произведений печатного дела. Всего на выставке было 500 книг, разделенных на шесть отделов:
Первый отдел, посвященный русской книге XVIII и XIX веков, содержал около 100 экз., из которых особого внимания заслуживали в XVIII веке: «Тайна противо-нелепого общества», «Начальное управление Олега», «Топографические примечания», почти все сочинения Струйского, «Ябеда» Капниста; в XIX веке: иллюстрированные сочинения наших классиков, «Наши, списанные с натуры», «Картинки русских нравов», «Петербургский театрал», «Теория волокитства», «Живописный Карамзин», «Типы современных нравов», «Сенсации Курдюковой», рисунки Агина к «Мертвым Душам», «Листок для светских людей», «Художественный листок Тимма» и т. д.
Превосходные четыре манускрипта XIV и XV веков, французские и латинские из собрания И. В. Ратькова, из которых один Horae beatae Marii Virginis, с 57 большими миниатюрами и 97 малыми, открывали второй отдел под заглавием: «Рукописи. - Иностранная книга XV- XVII веков». В этом же отделе привлекали внимание великолепные Альды и Эльзевиры И. Д. Орлова, между которыми был «Le Pastissier Français» 1655 г. в необрезанном виде, - один из двух известных экземпляров.
J.R. Smith «M-rs Payne Galwey»; C.M. Descourtis «L’amant surpris»; A. Chaponnier «Prelude de Nina». Иллюстрации из издания выставка «французской и английской гравюры XVIII века» 1915
Особенно богат был следующий отдел «Иностранная книга XVIII века». В нем собраны были все «гвозди» современного французского роскошного издательства, в старинных, с гербами, марокеновых и мозаичных переплетах Дерома, Паделу, Троц-Бозоне и друг.: Montesquieu Le temple de Gnide 1742; Daphnis et Chloé 1745; Bocacce 1757 (первое итальянское издание), Dorat Les Baisers и Les Fables 1770-1773; Ovide Metamorphoses 1767-1771; Laborde Chansons 1773; Monuments du Costume и др., всего около 70 книг.
Четвертый отдел, «Иностранная книга XIX века», заключал в себе хорошие иллюстрированные издания французских романтиков и несколько слабо представленных немецких и английских книг.
Последние, наконец, два отдела: «Книжная иллюстрация» и «Переплет и книжный знак» - содержали первый - 120 листов отдельных сюит и виньеток, а второй - несколько ех-libris’ов и около 70 роскошных переплетов ХVІ-ХVІІІ веков, вне зависимости от содержания книги. Помешенные в каталоге 24 рисунка вне текста и 22 в тексте, изображали переплеты, фронтисписы, виньетки, рамки, заставки, типографские знаки.
Шестая наша выставка 1915 г, посвящена была французской и английской гравюре XVIII века и состояла, приблизительно, из 500 листов, между которыми было множество редчайших гравюр черных и отпечатанных в красках Морланда, Смиса, Уорда, Ватто, Дебюкура, Жанине и др. Почти весь выставочный материал был предоставлен собраниями кн. А. С. Долгорукова, В. П. Кочубея, И. А. Меликова и А. К. Феберже. Несколько отличных листов были даны Академией Художеств, в залах которой, за недостатком помещения в Кружке, имела место эта выставка.
В один из вечеров, мною для публики прочтено было краткое сообщение об особенно характерных чертах и отличиях французской и английской гравюры - сообщение, которое вышло в отдельном оттиске с прелестной фототипией в красках .
В другой вечер, мы отпечатали на станке, в присутствии посетителей, десятка два гравюр с старинных медных досок, хранившихся в Академии. Все эти отпечатки, с прибавлением нескольких гравюр с выставки, принадлежавших нашим сочленам, были тут же пушены с аукциона в пользу Кружка. Аукционом этим, давшим очень порядочный доход, заведовал член Кружка А. А. Половцов.
В последний, наконец, вечер мы устроили в средней зале Академии подмостки с театральной сценой, на которой воспроизведены были некоторые из лучших находившихся на выставке гравюр - в живых картинах. Постановкой заведовал библиотекарь Академии Ф. Г. Беренштам.
Вступление к каталогу и сам каталог составлены Е. Г. Лисенковым; они вышли в том же формате, в котором выходили и все остальные выставочные издания, но в исключительно роскошном виде, с двумя фототипиями в красках и множеством черных воспроизведений. Книга продавалась по 10 руб. и в несколько дней разошлась без остатка.
Это были наша последняя выставка и последнее наше издание. Наступало смутное время, и Кружок, подобно многим другим культурным начинаниям, вскоре прекратил свое существование. Всего нами выпущено, считая четыре выпуска «Материалов», пятнадцать изданий и устроено шесть выставок.
Вот и все, что мне казалось, я могу сообщить о трудах и жизни Кружка, в пределах изменчивой памяти, но восстали в этой памяти еще одни манящие облики. Это - вечера наших выставок, интересные и оживленные. - И кого только на них не бывало!
Великая Княгиня Мария Павловна, почетная Председательница Кружка, нарядные дамы в жемчугах и бриллиантах, с кавалерами в парадных уборах, заезжавшие на четверть часа перед балом, друзья наших членов, художники, артисты, собиратели, воспитанники учебных заведений, - по воскресеньям и праздникам, - люди с улицы, случайно узнававшие о нашем существовании - «смесь племен, наречий, состояний»!
Все бесследно исчезло, - и дорогие гости Кружка, и сам Кружок наш интимный, и много его радушных хозяев - кто расстрелян, кто погиб в заточении, кто не выдержал лишений и бедствий, - завещав нам на память одну скорбь об утрате всего невозвратного, искони родного.
И вспоминаются невольно, словно вещие слова покойного Н. В. Соловьева, которыми он начинает в 1913 г. свое интересное исследование о придворной нашей жизни, говоря о воцарении Михаила Федоровича:
«Не оправилась еще Русь от тяжелых годин, не высохли еще слезы на глазах по погибшим в междоусобицах братьям и отцам. Сами палаты царские разорены и разрушены. Терема стоят без крыш и полов, с покосившимися окнами, с облезшей позолотой...»
В. Верещагин
Источник: Верещагин В. А. Кружок любителей изящных изданий СПБ. 1903-1916 // Временник общества друзей русской книги. Париж. № 2. 1928 стр. 73-84
Смотрите также:
Статья Шилова Ф. Г. «Судьбы некоторых книжных собраний за последние 10 лет (опыт обзора)» из «Альманаха библиофила» 1929 (Ч. 1 Описательная) || (Ч. 2 Указатель книжных собраний А-М) || (Ч. 2 Указатель книжных собраний Н-Я)
Соловьев Николай Васильевич: Невыносимая легкость книжного бытия комиссионера святейшего Ватикана
СОДЕРЖАНИЕ ЖУРНАЛА БИБЛИОФИЛА (ПОСТАТЕЙНОЕ)
Внимание!!! Если Вы копируете статью или отдельное изображение себе на сайт, то обязательно оставляйте гиперссылку непосредственно на страницу, где размещена первоначальная статья пользователя aldusku. При репосте заметки в ЖЖ данное обращение обязательно должно быть включено. Спасибо за понимание. Copyright © 2016 aldusku.livejournal.com. Тираж 1 штука. Типография «Тарантас».