Animated Soviet Propaganda: American view / 1 / Советская мульт-пропаганда: взгляд из Америки
Вглядываясь в зеркало
Александр СЕДОВ (с) август, 2010 г.
Вступление
Пока в высших сферах (богами и членами российского правительства) решается быть или не быть отечественной мультипликации, небезынтересно взглянуть на то, как достижения советской мультипликации оцениваются на самом богатом и перспективном анимационном рынке - в США. Как это ни удивительно, но советская мультипликация больше всего интересна американскому зрителю не Чебурашкой, Вини-Пухом или Карлсоном, а «пропагандисткими» мультфильмами.
В марте 2007 года на страницах «Нью-Йорк таймс», в рубрике, посвящённой обзору ДВД-новинок, появилась заметка о коллекции советских «пропагандистских» мультфильмов, выпущенной компанией Олега Видова и Джоан Борстен. Американскому зрителю предлагалось заглянуть в зеркало «холодной войны» - и ужаснуться (карикатурам на американский империализм), удивиться (изобретательности мультипликаторов), и порадоваться (разнообразию стилей и художественных решений). И хотя до публикации в «Нью-Йорк таймс» в англоязычном интернете уже появлялись рецензии на «Анимационную советскую пропаганду» - после неё хлынул настоящий поток откликов, не ослабевающий до сих пор. Пишут рафинированные любители анимации и «простые американцы», знатоки кино и профессиональные художники-мультипликаторы, сторонники демократов и приверженцы республиканцев… Я решил познакомить моих френдов, да и просто всех любопытствующих с некоторыми из интернет-публикаций. В качестве своеобразного пролога - цитата из одной показательной рецензии:
«Пока в Америке были заняты мочением большевиков в наших же сортирах и пачками истребляли красных в Голливуде, - пишет Фелисия Фистер в заметке под названием «DVD: Commie Cartoons», - Советы страдали точно такой же паранойей и с тем же упорством работали над очернением своих капиталистических противников. ДВД-комплект под названием «Анимационная советская пропаганда: от Октябрьской революции до Перестройки» дарит всем олухам отрезвляющее путешествие в политическое зазеркалье - шесть часов виртуозного искусства неприкрытого нагнетания страха с помощью советской пропагандистской машины».
В сегодняшнюю подборку я включил мои переводы рецензии из «Нью-Йорк таймс» и поста американского блогера Эрика Лумиса о мультфильме «Тир» режиссёра Владимира Тарасова.
Анимационная советская пропаганда
Автор: Дэйв Кир / Dave Kehr
Опубликовано в газете «Нью-Йорк Таймс», 13 марта 2007 г.
Английский оригинал статьи / English original text -- http://www.nytimes.com/2007/03/13/arts/13dvd.html
Перевод: АС, 2010
«Советская анимационная пропаганда» в четырёх дисках - как на протяжении шестидесятилетней истории Советский Союз использовал мультипликацию. Кадры из мультфильмов «Вперёд, время!» (1977) - картинка слева - и «Тир» (1979) - картинка справа.
От Октябрьской революции до Перестройки
«Анимационная советская пропаганда», состоящая из четырёх дисков и включающая двухчасовой документальный фильм, плюс шестичасовую коллекцию короткометражных мультфильмов, - открывает окно в затерянный мир исчезнувшего искусства. Мультипликация началась в России ещё при царях с болезненно-остроумных кукольных мультфильмов Владислава Старевича, в которых были задействованы тела жесткокрылых насекомых. (В мультфильме «Месть кинооператора» кузнечик с помощью кинокамеры ловит свою неверную на месте прелюбодеяния).
Однако после революции и гражданской войны кино приобретает новое значение для государства.
В 1922-м, в год основания Советского Союза Ленин провозгласил кино важнейшим из искусств, вероятно, за способность кинематографа напрямую общаться с угнетёнными и по большей части неграмотными массами. В том же году генеральным секретарём Центрального комитета был избран Сталин, и была учреждена советская цензура - оба события не способствовали свободному обмену идеями.
Тем не менее, какое-то время советское кино ещё продолжало жить в водовороте авангардных экспериментов, как, скажем, представленные в этом сборнике ранние мультфильмы: «Советские игрушки» (1924 г.), снятые Дзигой Вертовым («Человек с киноаппаратом») и ставшие известными в качестве первого советского мультфильма, а также 58 секунд смелой модернисткой анимации из альманаха «Кино-Правда», посвящённых незадолго до этого скончавшемуся Ленину.
Это был год, когда русский футуризм обрёл своё высокое кинематографическое воплощение в необыкновенно зрелищном научно-фантастическом фильме «Аэлита - королева Марса»; в свою очередь он вдохновил Николая Ходатаева, Зенона Комиссаренко и Юрия Меркулова на создание одного из самых поразительных и причудливых мультфильмов подборки - «Межпланетной революции».
В короткометражном мультфильме, который открывается пояснением: «Сказка о товарище Коминтерне, бойце Красной Армии, который улетел на Марс и победил всех капиталистов на планете!», - использована рисованная анимация и техника перекладок (позднее этот стиль прославит «Воздушный Цирк Монти-Пайтона»), - всё это создаёт жёсткую, сильную, даже вульгарную сатиру, намекающую на карикатуры Веймарской Германии. Это впечатление усиливается благодаря мельканию свастики, клеймящей наиболее злодейских персонажей.
Фильм достигает своей кульминации в ожесточённой перестрелке космического корабля и лучевой пушки - капиталисты-эксплуататоры, наконец, взрываются, как только с гигантского телевизионного экрана начинает сиять благосклонный лик Ленина. Те же три автора значатся режиссёрами двухсерийного «Китая в огне» (1925), в котором самым серьёзным тоном выражается протест против европейского вмешательства во внутренние дела Китая.
Команде Н. Ходатаева также приписывается мультфильм «Будем зорки» 1927 г. о растущей военной угрозе, - в этом, во всяком случае, были убеждены Советы, - исходившей от вампироподобных капиталистов Западной Европы. Период свободных экспериментов в анимации закончился в то же время, что и для советских кинематографистов. Подобно тому, как к середине 1930-х годов попали под подозрение в неблагонадёжности и потеряли художественную самостоятельность Эйзенштейн и Вертов, так и карьеры Ходатаева, Комисаренко и Меркулова тогда же сошли на нет. После 1935 года их имена уже не появлялись в титрах, хотя все трое ещё были живы в 70-е годы.
Радикальная эстетика, разумеется, была заменена социалистическим реализмом, которому всячески благоволил Сталин, - манера, которая поразительно совпала с возраставшим натурализмом стиля Уолта Диснея. Советским Диснеем стал Иван Иванов-Вано. В самом начале своего творчества он был настоящим экспериментатором («Чёрное и белое» 1930-х гг. - это разящий ответ американскому расизму, выполненный в острой графической манере),
но вскоре Иванов-Вано овладел диснеевской техникой изображения антропоморфных животных, живописными фонами и пасторальной, фольклорной палитрой.
Мастер и сегодня почитаем в России за свою полнометражную «Снегурочку» 1952 года, - в этой же подборке Иванов-Вано представлен мультфильмом «Чужой голос». Это короткометражка 1949 года могла бы легко сойти за диснеевскую «Весёлую симфонию», если бы не предостерегающее послание: когда сорока возвращается из-за границы и позволяет себе прочирикать что-то джазовое, подслушанное ею во время путешествия, птицы из её родного леса накидываются на неё так, что только перья летят.
«У этой басни есть мораль», - предполагает рассказчик, - «и не только для сорок».
С периодом Оттепели конца 50-х стиль советской мультипликации снова меняется, и мультипликаторы вроде Анатолия Карановича («Мистер Твистер», 1963 г.) начинают работать в упрощённом графическом стиле, ставшем популярным в Америке благодаря студии «UPA Pictures» (сериал «Джеральд МакБоинг-Боинг» и мультфильмы с участием мистера Магу). С приходом 70-х и 80-х годов тон «Анимационной советской пропаганды» становится мрачнее и озлобленнее: в экспрессионистическом «Тире» Владимира Тарасова площадь Таймс-сквер заполнена измождёнными безработными.
Вас ждёт еще немало открытий в этой разносторонней, отлично документированной антологии, спродюсированной Джоан Борстен в сотрудничестве в ведущей российской анимационной студией «Союзмультфильм» (Kino International/Films by Jove, $89.95, без учёта НДС).
Тир (1979)
Автор: Эрик Лумис (Erik Loomis) 20 мая 2010 г.
Оригинальный английский текст: Animated Soviet Propaganda: Shooting Range (1979)
Перевод: АС, 2010
Вау!
Даже и не знаю, что и сказать. Первый вопрос: насколько просто Советам было доставать ЛСД в 70-е годы?
Несмотря на то, что мультфильм «Тир» явно угодил в широко толкуемое понятие «пропаганда», - злой американский капиталист, пользуясь массовой безработицей, эксплуатирует рабочих, - политический месседж здесь, кажется, сфокусирован на чём-то ином. И это, на мой взгляд, не удивительно. Верил ли кто-нибудь в 1979-м году в марксизм? Покупались ли в то время советские граждане на такого рода политические лозунги? Поскольку я совсем не эксперт в советской теме, то, честно говоря, не знаю. Но совершенно очевидно, что политическое послание здесь заслонено мастерством (artistry).
Анимация сделана очень интересно. Замечательно используются тени, цвет и другие технические приёмы - из-за чего получился очень выразительный мультфильм. Музыка не менее фантастична. И в который раз нельзя не обратить внимание на то, как Советы заимствуют американскую музыку для заострения темы. Как это нередко случается в этих мультфильмах (из серии «Советская анимационная пропаганда»), джаз здесь играет роль «мальчика для битья». Мультфильм «Тир» прибегает к дисгармоничному фри-джазу, чтобы вдолбить идею об американской продажности. Однако, как это нередко бывает, советские потуги раскритиковать джаз, приводят к обратному эффекту: перед нами - совершенно убедительный и сильный саундтрэк к фильму. Учитывая какой популярностью пользовался экспериментальный джаз и родственные ему направления музыки в Восточной Европе, готов поспорить, что зрители мультфильма даже и не восприняли это как «критику» джаза.
Еще кое-какие замечания:
Сцена в начале второй части, где главные герои влюбляются, возможно, прямо проистекает из чего-то близкого контр-культурной анимации. Кролик, извлекающий радугу из своей скрипки, двое из семи гномов молотящих по наковальне - это совершенно произвольная психоделия.
Меня поражает, что во многих этих мультфильмах всюду мелькают американские товары и корпоративные брэнды. Конечно, я понимаю, что этим хотят сказать, что «Кока-Кола» - это плохо, но прямо об этом не заявляют, а просто используют логотип, хотя, по сути, это выглядит как откровенная реклама. Вы сразу понимаете, что мультфильм сделан Советами, которые всё больше жаждали американских товаров.
Как я бы хотел заполучить саундтрэк.
Но, честно говоря, у меня не хватит слов, чтобы описать всё.
--------------------------------------
Animated Soviet Propaganda
By DAVE KEHR
Published in The New York Times: March 13, 2007
http://www.nytimes.com/2007/03/13/arts/13dvd.html
“Animated Soviet Propaganda” offers a four-disc, six-decade history of the Soviet Union’s use of animation, including, from left, “Forward March, Time” (1977) and “Shooting Range” (1979).
From the October Revolution to Perestroika
A four-disc boxed set that includes both a two-hour documentary and six hours’ worth of short films, “Animated Soviet Propaganda” opens a window on a lost art from a lost world. Animation began in Russia under the czars, with the morbid wit of Ladislaw Starewicz’s stop-motion creations using the stiff little bodies of insects. (In “The Camerman’s Revenge” a grasshopper uses a movie camera to catch his unfaithful mate in flagrante delicto.) But after revolution and civil war, film acquired a new importance to the state.
With the establishment of the Soviet Union in 1922, Lenin proclaimed the cinema the most important of all the arts, presumably for its ability to communicate directly with the oppressed and widely illiterate masses; in that same year Stalin was named general secretary of the central committee and the Soviet censorship office was established - two developments that did not facilitate the free exchange of ideas.
For a while, though, Soviet cinema lived in a whirl of avant-garde experimentation, as do the earliest films contained in this compilation: “Soviet Toys” (1924), directed by Dziga Vertov (“The Man With a Movie Camera”) and reputed to be the first Soviet cartoon, and a 1924 episode of the series “Kino-Pravda” that pays tribute to the recently dead Lenin in 58 seconds of boldly modernist animation.
That was also the year that Russian Futurism found its highest cinematic expression in Yakov Protazanov’s visionary science-fiction spectacular, “Aelita: Queen of Mars,” which also appears to be the inspiration for one of the most bizarre and strikingly designed films in this set: “Interplanetary Revolution,” directed by Nikolai Khodataev, Zenon Komisarenko and Yuri Merkulov.
Described in an opening title as “The tale of Comrade Comintern, the Red Army Warrior, who flew to Mars and vanquished all the capitalists on the planet!!,” this short film uses both cut-out animation (the style later made popular by “Monty Python’s Flying Circus”) and hand-drawn cell animation to create a harsh, violent and vulgar satire that suggests the political caricaturists of Weimar Germany, an impression reinforced by an early use of the swastika to identify particularly villainous characters.
The film climaxes with a fierce spaceship and ray gun battle that blasts away the capitalist exploiters, as Lenin benignly beams down from a giant television screen.
These same three directors are also represented by the two-reel “China in Flames” (1925), which protests European interference in Chinese affairs in the same stringent tones. The “N. Khodataev Group” is credited with the 1927 “We’ll Keep Our Eyes Peeled,” about the mounting threat of war, at least as perceived by the Soviets, from the vampirish capitalists of Western Europe.
This period of free experimentation did not last any longer than it did for Soviet live-action filmmakers. Just as Eisenstein and Vertov had fallen under suspicion and lost their artistic autonomy by the mid-1930s, so too the careers of Mr. Khodataev, Mr. Komisarenko and Mr. Merkulov dried up. None have credits after 1935, though all three lived into the ’70s.
What replaced radical aesthetics was, of course, the Socialist Realism favored by Stalin, a manner that matched up - all too smoothly - with the increasing naturalism of Walt Disney’s animation style. The Soviet Disney appears to have been Ivan Ivanov-Vano. An experimenter in his early days (“Black and White,” from the 1930s, is a devastating account of American racism, covered in a few boldly graphic images), Mr. Ivanov-Vano soon mastered Disney’s anthropomorphic animals, painterly backgrounds and cozy, folklorish tone.
Still venerated in Russia today for his twinkly 1952 feature, “The Snow Maiden,” Mr. Ivanov-Vano is represented here by “Someone Else’s Voice,” a 1949 short that could easily pass for a Disney “Silly Symphony” except for its threatening undertone: When a magpie returns from a flight abroad and dares to warble some of the jazz music she has heard on her travels, the hearty peasant birds of the forest swoop down and rip her feathers out. “This fable has a moral,” suggests the narrator, “and not just for magpies.”
Soviet animation style changed again with the thaw of the late ’50s, and animators like Anatoly Karanovich (“Mister Twister,” 1963) adopted the simplified, linear style made popular in America by UPA Pictures (of “Gerald McBoing-Boing” and the Mr. Magoo cartoons). The tone is darker and more embittered as “Animated Soviet Propaganda” moves into the ’70s and ’80s: Vladimir Tarasov’s expressionistic “Shooting Range” imagines a Times Square where the unemployed are mowed down for sport.
There is a lot to discover in this wide-ranging, well-documented anthology, produced by Joan Borsten in cooperation with Russia’s leading animation studio, Soyuzmultfilm. (Kino International/Films by Jove, $89.95, not rated.)