Болезнь
Жизнь у нас сейчас такая, что вечером события утра кажутся уже далекими и чуть забытыми, не говоря уж о прошлой неделе. Прошлая неделя выдалась у нас на редкость неприятная, но забыть ее я не хочу.
Райли у нас младенцем почти не болела. Спала, правда, плохо, и к году выяснилось, что у неё апнаэ, задержка дыхания во сне. Месяцем позже ей удалили миндалины. Сон у неё, кстати, после этого улучшился совсем немного, значительно лучше она стала спать уже после трёх с половиной лет. Операция с общим наркозом и ночь, проведённая с датчиками, прикреплёнными к Райли с диагностическими целями, были шоком. Потом она пошла в садик и начались бесконечные простуды и гастро, у неё и у нас (в основном, у меня, Джеймс простудой редко заражается). В прошлом году мы практически не болели из-за карантина и прочих ограничений, зато в этом году сезон простуд начался рано.
До приезда в Австралию я не знала разницу между простудой и гриппом. До рождения детей я не знала разницу между вирусом простуды и RSV. RSV у детей старше года и взрослых обычно вызывает простудные симптомы (включая характерный противный кашель). У детей до года он, бывает, приводит к бронхиту. Райли принесла из садика сопли и кашель, передала их мне и Айви. Айви была крайне этим недовольна, просыпалась с кашлем и гневно рыдала. Пару дней хотела только спать в коляске. Наша маленькая улыбчивая Уиллоу все это время ползала себе спокойно на пузике и никого не беспокоила. А потом Айви выздоровела и заболела Уиллоу.
У Уиллоу сразу все стало плохо. Температура, рвота, понос, кашель, ужасное настроение. Уже с ней я лежала по ночам без сна и смотрела на то, как она дышит, нет ли признаков недостатка кислорода или затруднённого дыхания. В какой-то момент она стала отказываться есть. К понедельнику мы решили поехать в emergency, неотложную помощь.
Про западную систему неотложной помощи пишут не так мало. Если приехать туда со сломанной конечностью или ещё каким не очень срочным поводом, просидеть там можно долго в ожидании помощи. Но с маленьким ребёнком, у которого при начальном обследовании обнаружился низкий уровень кислорода, задержек не будет - меня мгновенно довели до кровати, где Уиллоу тут же подключили к датчикам, сбежались врачи и медсестры и принесли рентген-машину.
Я сидела с Уиллоу на руках, окружённая докторами, и вспоминала, как пару часов после родов близнецов у меня резко поднялось давление до неприличных уровней. Акушерка нажала красную кнопку в палате, и комната заполнилась - не шучу - толпой врачей, как в медицинском сериале. Было страшно. Я тогда поняла, что когда на вас врачи не очень обращают внимание, - это по большей части хороший признак.
Джеймс тем временем парковал машину и управлялся с Айви. Его провели к нам и сказали, что у Уиллоу пневмония. Ей пытались ввести внутривенную линию, чтобы немедленно начать антибиотики. Искололи обе руки, но до вены добраться так и не могли, очень уж они маленькие.
Мы в браке друг друга дополняем: я обо всем беспокоюсь и предвижу проблемы, Джеймс - стабилизирующее, успокаивающее начало. К тому моменту, когда он зашёл в комнату, спокойствия во мне осталось мало, а то, что было, улетучилось с диагнозом. За день до того мама написала мне, что ее мама - моя бабушка, в свои 94 года казавшаяся мне бессмертной из-за упрямого жизнелюбия и ежедневных упражнений для здоровья, умерла от пневмонии. Я взяла с собой Айви, которой надоело сидеть в коляске и пошла погулять на улицу, думая, кому я могу позвонить, чтобы выразить полнейший ужас испытываемого.
Джеймс в это время сказал подключившимся педиатрам, чтобы они продолжали пытаться получить доступ к вене. Альтернатива - болючие уколы каждые 6 часов, потому он выбрал меньшее зло. Уиллоу к тому времени уже меньше плакала, и все же мало кто из родителей способен вынести процесс поиска вены на маленьком ребёнке, в итоге потом ребёнок куда больше страдает в последующие дни. Счастье, что у Джеймса куда сильнее развит дзен, чем у меня.
Внезапно наступил вечер и встал вопрос, кто поедет домой, а кто останется в больнице. Обе близняшки на грудном питании, но Уиллоу есть не могла, а держать Айви в больнице представлялось невозможным - ей хотелось тренироваться стоять, залазить в недоступные места и громко произносить новые звуки. В итоге мы решили, что Джеймс останется с Уиллоу в больнице, а я поеду с Айви домой. По счастью родители Джеймса уже забрали Райли из садика и привезли ее к себе, так что по крайней мере о ней можно было не беспокоиться.
Одна из врачей увидел мои слёзы, когда я выходила, и решила со мной поговорить. Мне налили чая, вызвали такси и спросили, есть ли кто-то, кто может со мной побыть дома и не хочу ли я поговорить с социальным работником. Чай я пригубила, а от социального работника отказалась. Впрочем, она все равно потом зашла поговорить и дала телефоны, с кем можно обсудить ситуацию. Практической помощи, увы, получить почти невозможно, а разговаривать я могу и с друзьями.
Уиллоу провела в больнице четыре ночи. Каждое утро я летела туда с Айви, передавала Айви Джеймсу и сидела весь день с Уиллоу. Вечером ехала домой и ночевала с Айви. Спокойствие Джеймса помогло Уиллоу спать всю ночь в больничной кроватке. А я, со своим беспокойством и шилом в попе, разбирала бесконечную стирку, сцеживала молоко и звонила Райли, когда Айви засыпала. С другой стороны, Джеймс с его спокойным (а то и беспечным) отношением оставил с трудом сцеженное молоко в сумке, так что мне его пришлось выливать со слезами на глазах. А мне с моим беспокойством было сложно выехать из тесной больничной парковки на нашей огромной машине и я потратила кучу денег на специальное такси с детским сиденьем.
Когда я приехала в первое утро, Уиллоу вцепилась в меня и не выпускала весь день. Ее много рвало. Кислородные трубки ей к тому времени нужны были только на сон, но к вечеру мне сказали, что у неё недостаточно мокрых подгузников и ей опять нужно подавать жидкость внутривенно. Я была раздавлена. Спасибо Райли, которой я ночью позвонила - она рассказала, что у неё сломалась ее бутылка для воды, а потом корчила мне веселые мордашки.
К третьему дню к Уиллоу вернулась полуулыбка, она стала нормально есть, и внутривенно ей жидкость давать перестали. к четвёртой ночи линию из ноги она успешно выдрала и антибиотики ей стали давать через рот. Лечил ее главный врач отделения, который смеялся над нашими шутками, рассказывал нам все планы и причины для принимаемых решений и постоянно нас приободрял.
Нас выписали, дав банку с антибиотиками и назначив рентген через шесть недель. «Постарайтесь новых вирусов за это время не ловить,» - сказал нам доктор Роб. Уиллоу уже почти перестала кашлять и стала снова очаровательно улыбаться и громко протестовать против коляски. Денег с нас не взяли ни копейки.
Райли снова ходит в садик, мы много моем руки, близнецы играют в нашем дворике на травке для укрепления иммунитета. Дом наш снова полон детей, шума, игрушек, мне частенько хочется спрятаться под одеялом - и все же я предпочитаю этот хаос тихому дому, в который я приезжала каждый вечер на прошлой неделе.
P.S. На COVID-19 Уиллоу тоже проверили, результат отрицательный.
Ссылка на пост в Вордпрессе: https://alenaroo.wordpress.com/2021/06/01/%d0%b1%d0%be%d0%bb%d0%b5%d0%b7%d0%bd%d0%b8/
Райли у нас младенцем почти не болела. Спала, правда, плохо, и к году выяснилось, что у неё апнаэ, задержка дыхания во сне. Месяцем позже ей удалили миндалины. Сон у неё, кстати, после этого улучшился совсем немного, значительно лучше она стала спать уже после трёх с половиной лет. Операция с общим наркозом и ночь, проведённая с датчиками, прикреплёнными к Райли с диагностическими целями, были шоком. Потом она пошла в садик и начались бесконечные простуды и гастро, у неё и у нас (в основном, у меня, Джеймс простудой редко заражается). В прошлом году мы практически не болели из-за карантина и прочих ограничений, зато в этом году сезон простуд начался рано.
До приезда в Австралию я не знала разницу между простудой и гриппом. До рождения детей я не знала разницу между вирусом простуды и RSV. RSV у детей старше года и взрослых обычно вызывает простудные симптомы (включая характерный противный кашель). У детей до года он, бывает, приводит к бронхиту. Райли принесла из садика сопли и кашель, передала их мне и Айви. Айви была крайне этим недовольна, просыпалась с кашлем и гневно рыдала. Пару дней хотела только спать в коляске. Наша маленькая улыбчивая Уиллоу все это время ползала себе спокойно на пузике и никого не беспокоила. А потом Айви выздоровела и заболела Уиллоу.
У Уиллоу сразу все стало плохо. Температура, рвота, понос, кашель, ужасное настроение. Уже с ней я лежала по ночам без сна и смотрела на то, как она дышит, нет ли признаков недостатка кислорода или затруднённого дыхания. В какой-то момент она стала отказываться есть. К понедельнику мы решили поехать в emergency, неотложную помощь.
Про западную систему неотложной помощи пишут не так мало. Если приехать туда со сломанной конечностью или ещё каким не очень срочным поводом, просидеть там можно долго в ожидании помощи. Но с маленьким ребёнком, у которого при начальном обследовании обнаружился низкий уровень кислорода, задержек не будет - меня мгновенно довели до кровати, где Уиллоу тут же подключили к датчикам, сбежались врачи и медсестры и принесли рентген-машину.
Я сидела с Уиллоу на руках, окружённая докторами, и вспоминала, как пару часов после родов близнецов у меня резко поднялось давление до неприличных уровней. Акушерка нажала красную кнопку в палате, и комната заполнилась - не шучу - толпой врачей, как в медицинском сериале. Было страшно. Я тогда поняла, что когда на вас врачи не очень обращают внимание, - это по большей части хороший признак.
Джеймс тем временем парковал машину и управлялся с Айви. Его провели к нам и сказали, что у Уиллоу пневмония. Ей пытались ввести внутривенную линию, чтобы немедленно начать антибиотики. Искололи обе руки, но до вены добраться так и не могли, очень уж они маленькие.
Мы в браке друг друга дополняем: я обо всем беспокоюсь и предвижу проблемы, Джеймс - стабилизирующее, успокаивающее начало. К тому моменту, когда он зашёл в комнату, спокойствия во мне осталось мало, а то, что было, улетучилось с диагнозом. За день до того мама написала мне, что ее мама - моя бабушка, в свои 94 года казавшаяся мне бессмертной из-за упрямого жизнелюбия и ежедневных упражнений для здоровья, умерла от пневмонии. Я взяла с собой Айви, которой надоело сидеть в коляске и пошла погулять на улицу, думая, кому я могу позвонить, чтобы выразить полнейший ужас испытываемого.
Джеймс в это время сказал подключившимся педиатрам, чтобы они продолжали пытаться получить доступ к вене. Альтернатива - болючие уколы каждые 6 часов, потому он выбрал меньшее зло. Уиллоу к тому времени уже меньше плакала, и все же мало кто из родителей способен вынести процесс поиска вены на маленьком ребёнке, в итоге потом ребёнок куда больше страдает в последующие дни. Счастье, что у Джеймса куда сильнее развит дзен, чем у меня.
Внезапно наступил вечер и встал вопрос, кто поедет домой, а кто останется в больнице. Обе близняшки на грудном питании, но Уиллоу есть не могла, а держать Айви в больнице представлялось невозможным - ей хотелось тренироваться стоять, залазить в недоступные места и громко произносить новые звуки. В итоге мы решили, что Джеймс останется с Уиллоу в больнице, а я поеду с Айви домой. По счастью родители Джеймса уже забрали Райли из садика и привезли ее к себе, так что по крайней мере о ней можно было не беспокоиться.
Одна из врачей увидел мои слёзы, когда я выходила, и решила со мной поговорить. Мне налили чая, вызвали такси и спросили, есть ли кто-то, кто может со мной побыть дома и не хочу ли я поговорить с социальным работником. Чай я пригубила, а от социального работника отказалась. Впрочем, она все равно потом зашла поговорить и дала телефоны, с кем можно обсудить ситуацию. Практической помощи, увы, получить почти невозможно, а разговаривать я могу и с друзьями.
Уиллоу провела в больнице четыре ночи. Каждое утро я летела туда с Айви, передавала Айви Джеймсу и сидела весь день с Уиллоу. Вечером ехала домой и ночевала с Айви. Спокойствие Джеймса помогло Уиллоу спать всю ночь в больничной кроватке. А я, со своим беспокойством и шилом в попе, разбирала бесконечную стирку, сцеживала молоко и звонила Райли, когда Айви засыпала. С другой стороны, Джеймс с его спокойным (а то и беспечным) отношением оставил с трудом сцеженное молоко в сумке, так что мне его пришлось выливать со слезами на глазах. А мне с моим беспокойством было сложно выехать из тесной больничной парковки на нашей огромной машине и я потратила кучу денег на специальное такси с детским сиденьем.
Когда я приехала в первое утро, Уиллоу вцепилась в меня и не выпускала весь день. Ее много рвало. Кислородные трубки ей к тому времени нужны были только на сон, но к вечеру мне сказали, что у неё недостаточно мокрых подгузников и ей опять нужно подавать жидкость внутривенно. Я была раздавлена. Спасибо Райли, которой я ночью позвонила - она рассказала, что у неё сломалась ее бутылка для воды, а потом корчила мне веселые мордашки.
К третьему дню к Уиллоу вернулась полуулыбка, она стала нормально есть, и внутривенно ей жидкость давать перестали. к четвёртой ночи линию из ноги она успешно выдрала и антибиотики ей стали давать через рот. Лечил ее главный врач отделения, который смеялся над нашими шутками, рассказывал нам все планы и причины для принимаемых решений и постоянно нас приободрял.
Нас выписали, дав банку с антибиотиками и назначив рентген через шесть недель. «Постарайтесь новых вирусов за это время не ловить,» - сказал нам доктор Роб. Уиллоу уже почти перестала кашлять и стала снова очаровательно улыбаться и громко протестовать против коляски. Денег с нас не взяли ни копейки.
Райли снова ходит в садик, мы много моем руки, близнецы играют в нашем дворике на травке для укрепления иммунитета. Дом наш снова полон детей, шума, игрушек, мне частенько хочется спрятаться под одеялом - и все же я предпочитаю этот хаос тихому дому, в который я приезжала каждый вечер на прошлой неделе.
P.S. На COVID-19 Уиллоу тоже проверили, результат отрицательный.
Ссылка на пост в Вордпрессе: https://alenaroo.wordpress.com/2021/06/01/%d0%b1%d0%be%d0%bb%d0%b5%d0%b7%d0%bd%d0%b8/