Хозяйка Врат (продолжение)
(Продолжение. Читать сначала: Глава I, Глава II)
III
Снаружи почти совсем стемнело. В дверном проёме виден был уголок неба над частоколом, с одной стороны густо-синего, а с другой чуть светлее, да ещё две или три верхушки сухих старых дубов, освещённые нежно-розовым светом.
А в дверях стояла Хозяйка.
Фроська склонила голову и уставилась в пол. Иван собирался последовать её примеру, но понял, что не может отвести глаз от старухи.
Хозяйка была чудовищно стара. Невысокая и вся скрюченная, она, казалось, состояла из одних только острых, торчащих из-под кожи костей, на которые, как на пугало, кто-то набросил белую рубаху и нацепил синюю, давно выцветшую и ободранную понёву. Кожа землистого цвета где обтягивала, а где свисала с черепа уродливыми складками. Морщины на лбу напоминали своей глубиной овраги. Длинный нос крючком далеко выдавался над бесцветными губами, а кончик его нес на себе, словно грязную каплю, большую бородавку. Один глаз был совершенно мёртвым, затянутым белёсой мутной пленкой, словно подёрнутый туманом, зато второй - маленький, острый и колючий, зло смотрел из глубокой глазницы. Волосы у Хозяйки были упрятаны под простую белую кичку, давно посеревшую и нестиранную.
Хозяйка хромала, и при каждом её шаге казалось, что она вот-вот рухнет наземь и загремит костями по доскам пола; но она ухитрялась оставаться на своих ногах, а в руках у неё не было ни костыля, ни палки. Войдя, она лишь скользнула взглядом по гостям, но и этого хватило, чтобы у Ивана душа ушла в пятки, а Волк тихо заскулил и попытался вжаться в пол.
«Баба Яга». Автор: © Игорь Ожиганов
Хозяйка вошла в избу и тут же отступила в сторону. За её спиной обнаружились ещё несколько фигур. Двигались они, словно сонные мухи - медленно и неторопливо, то и дело озираясь вокруг, словно не понимая, где они очутились. Первым вошёл старик с длинной редкой бородой, заплетённой в две косы; армяк на нём был ему короток и едва прикрывал колени. За ним следом переступил порог высокий и толстый мужчина с рыжеватыми кудрями и короткой бородкой, возрастом ненамного старше Ивана. Он не знал, куда девать ему руки; то он скрещивал их на груди, то пытался вертеть пальцами крючки своего красного нарядного кафтана, а то сцеплял пальцы в замок на животе, но лишь затем, чтобы тотчас снова расцепить.
Последней шла, покачиваясь, словно ива под ветром, бледная молодая женщина со спящим младенцем на руках. Иван услышал, как негромко охнула Фроська, и краем глаза заметил, как вскинула она руку, прикрывая губы. Значит, и она нет-нет, да и посматривала на пришедших.
Те, впрочем, никак не реагировали на них. Никого из них не удивил даже волк, сидящий в избе. Они смотрели на всё пустыми и равнодушными глазами, словно бы не видели ни людей, ни вещей в избе, ни даже самой избы.
Хозяйка тем временем захлопнула за вошедшими дверь. Фроська вдоль стенки прошмыгнула к кадушке с водой, наполнила ковш и протянула Хозяйке. Та приняла ковш и сунула его в руки рыжему детине в кафтане.
- Выпей-ка, - сказала она. Голос у нее был скрипучий и резкий, словно кто открывал и закрывал ворота на заржавевших петлях.
Парень послушно взял ковш и сделал глоток. По усам и бороде потекли струйки воды, но он не сделал попыток утереться - так и стоял, бестолково таращась в пустоту, пока с бороды падали на пол капли. Хозяйка швырнула ковш в руки Фроське, а сама двинулась к столу. Иван, вздрогнув, отпрянул в сторону, но она направлялась не к нему. Откинув уголок рушника, старуха схватила костлявой рукой хлеб.
- Бери, - сказала она, вталкивая хлеб в руки рыжему парню. - Ешь!
Тот, не глядя на угощение, поднёс хлеб ко рту и откусил. Хозяйка похлопала его рукой по плечу.
- Вот и хорошо, - прошелестела она. - Иди за мною.
И заковыляла в угол. Ивану казалось, что печка стоит вплотную к стене, однако Хозяйка свободно нырнула куда-то за печь, и широкоплечему рыжему, следовавшему за ней, тоже не пришлось протискиваться - он просто шагнул и пропал за печью.
- Там банька у неё, - шепнула Фроська. - Мыть его будет.
- Волк не любит бань, - признался Волк. - Слишком жарко.
- Много ты понимаешь, - ответила Фроська. - Мёртвого-то омыть надо, чтобы на том свете приняли.
Ивану было не по себе. Мимо него прошаркал седобородый старик, уставился невидящими глазами в лицо Ивану, тяжко вздохнул. Иван, не зная, что ему делать, отвесил старику лёгкий поклон, но тот словно и не заметил ничего - отвернулся и зашаркал дальше.
Мать с младенцем как вошла, так и стояла у двери, лишь качала ребёнка, укутанного в пелёнки, да чему-то печально улыбалась. Губы её непрестанно двигались, и Иван вдруг понял - она беззвучно пела колыбельную.
Хозяйка тем временем появилась снова, одна. На этот раз ковш с водой и хлебец достались старику, и его она тоже увела за собою в баню.
- И эту туда же поведёт? - тихо спросил Иван у Фроськи, кивая на бледную женщину. - С мужиками-то как ей париться?..
- Тс-с! - шикнула Фроська. - Ты об этом не думай. Не твоего ума это дело, - но, тем не менее, пояснила: - Уходят они через другую дверь. Омоются, и уходят.
- Волк тоже хочет выйти, - признался вполголоса Волк. - Волк не любит замкнутые…
- Тс-с!
Хозяйка вернулась, и Иван заметил, что руки у неё были мокрыми до самых локтей - даже рукава рубахи немного намокли.
- Сюда иди, - прошелестела старуха, поманив пальцем женщину.
После того, как женщина напилась, Хозяйка макнула кривой палец в воду и мазнула младенцу по губам. Ивана передёрнуло от отвращения. От хлебца старуха отломила маленькую крошку, покатала её между пальцами, а потом сунула ребёнку в рот. Младенец захныкал.
Тут Иван не сдержался.
- Маленького-то хоть бы пощадила! - вырвалось у него прежде, чем он успел осознать, что говорит вслух.
Хозяйка обернулась и уставилась на него своими страшными глазами - живым и мёртвым. Иван почувствовал, как ноги его врастают в пол, а кровь отливает от лица. Почудилось ему, что мёртвый белый глаз видит у неё куда лучше живого.
Мучительно долгое мгновение она сверлила его глазами, и в наступившей тишине стало вдруг слышно, как заскрипели старухины зубы; от звука этого, тихого, но отчётливого, на руках и спине у Ивана поднялся каждый волосок. Волк тихо заскулил.
«А ведь будут у меня теперь седые волосы на голове», - удивительно спокойно подумалось Ивану. - «Если, конечно, живым отсюда выйду».
Наконец Хозяйка, так ничего и не сказав, отвела взгляд и отвернулась к женщине. Иван сумел выдохнуть.
Младенец всё хныкал; мать, словно не замечая этого, продолжала покачивать его одной рукой, прижимая к груди, а второй держала хлебец. Она уже откусила от него, но словно бы забыла, что он у неё в руке, и снова беззвучно шевелила губами, напевая свою немую колыбельную. Старуха протянула палец и коснулась лба ребёнка; тот немедленно умолк, зачмокал пухлыми губами.
- Иди за мной, - произнесла Хозяйка.
Женщина невесомо проплыла следом, скрывшись за печью.
- Говорила же тебе: молчи! - прошипела Фроська. - Али не умеешь рот держать закрытым?
Иван развёл руками: дескать, что теперь поделаешь!
На этот раз Хозяйка отсутствовала долго. Иван переминался с ноги на ногу, но сесть на лавку не смел, видя, что и Фроська стоит, глядя в пол. На секунду ему даже пришло в голову выйти вон из избы да бежать, куда глаза глядят, прочь из этого жуткого места; он подумал, что и Волк с благодарностью принял бы это решение. Но потом, тряхнув головой, отогнал от себя трусливые мыслишки. Нет, не для того он шёл!
«Мы шли», - сам себя поправил Иван. - «Волк-то ведь тоже со мною намаялся. И что же, поворачивать от порога? Ну уж нет!»
Он бросил взгляд в угол, туда, куда ушла за печь Хозяйка, и вздрогнул: она уже стояла там, вперив в него глаза. Как ей удалось так неслышно выскользнуть из-за печи?..
Старуха кивнула ему головой и заскрипела ржавым железом:
- Ну, а ты с чем пожаловал, живой парень-от?
Иван открыл рот, чтобы отвечать, но понял, что не может выдавить из себя ни единого слова. Жуткие глаза буравили его насквозь. Фроська из-за старухиной спины принялась делать ему знаки, чтобы он говорил. Иван бросил на неё умоляющий взгляд, полный отчаяния, но Фроська то ли не поняла его, то ли сделала вид, будто не понимает.
- Я… Мы вот… Пришли… Иваном меня зовут… - сбивчиво начал он, и понял, что слова его звучат довольно жалко.
Понял это и Волк. Он поднялся и сделал полшага вперёд.
- Волк привёл Ивана, - сказал он. - У Ивана дело к тебе.
Хозяйка не удостоила его взглядом.
- Дело! - выдохнула она. - Что же за дело у тебя ко мне, старой? Али не знаешь, что я Врата стерегу, и мне до живых заботы нету?
- Знаю, - ответил Иван.
- Так чего явился?
Иван глубоко вдохнул и выдохнул.
- Пришёл просить, - сказал он. - Чтобы пропустила ты меня. Любавушка моя… Забрала ты её. Хочу найти и обратно забрать.
В комнате повисло молчание. Старуха ничего не отвечала, лишь продолжала сверлить Ивана тяжёлым злым взглядом. Не выдержав этого, Иван добавил:
- Не серчай на меня, Хозяйка. Только не могу я жить без неё. Или она ко мне, или я к ней, - и опустил глаза в пол, чтобы не видеть старухиного слепого глаза.
Она ещё некоторое время помолчала, а затем проскрипела:
- Не пущу я тебя. Туда живым ходу нет, а оттуда - мёртвым ходу нет.
- Коли живым не войду, - тихо сказал Иван, - так мёртвым войду. Дай мне хлеба со стола, да отведи омыться. И пропусти.
Старуха издала долгий и жуткий звук - не то вздох, не то стон, не то смешок.
- В свой срок пройдёшь, - сказала она. - Ночесь спи в доме, а поутру уходи. Придёт время - сама тебя отведу.
И, отвернувшись, заковыляла к печке, а добравшись до неё, неожиданно ловко вскарабкалась на полати и улеглась там, отвернувшись ото всех.
Иван без сил рухнул на скамью и уронил голову в ладони.
- Волк сожалеет, - тихо сказал Волк. - Утром Волк отведёт тебя назад.
Фроська тоже подошла, положила Ивану руку на плечо.
- Не горюй, - прошептала она. - Ты пойми, ведь не всякой дорогой можно пройти. Так уж заведено.
- Если Иван захочет, - добавил Волк, - Волк отведёт его в царство Елены Прекрасной. Иван попробует посвататься. Волк поможет.
Иван неразборчиво замычал.
- Ну, не кручинься так! - Фроська погладила его по волосам. - Вот и Волк тебе поможет, видишь? Встретишь другую, оженишься…
- Не нужна мне другая! - Иван отпихнул её руку. - Любава моя нужна!
Фроська открыла рот, чтобы произнести ещё какие-то слова утешения, но Иван вскочил на ноги и толкнул её в сторону.
- Только она нужна! - воскликнул он. - Пустит Хозяйка, не пустит ли - всё одно, пойду!
Он схватил со стола хлебец, рванул ещё тёплую корочку зубами и метнулся за печь. Там обнаружился проход - невысокий, но достаточно широкий даже для его плечей, из которого тянуло жаркой влагой и размоченным деревом. Иван кинулся туда, пригнув голову. За спиной взвизгнула Фроська.
Внутри было темно, тесно и душно. Окон в комнатушке не оказалось, и свет проникал лишь через дверной проём. На полу, сбоку, Иван скорее угадал, чем увидел бадью с водой - и нырнул в неё, окунулся головою, а потом, зачерпнув ладонями воды, плеснул ещё себе на грудь, прямо на кафтан. Потом поспешно, чтобы не передумать, шагнул вперёд, в тёмный угол, где красноватым заревом выделялся на чёрной стене контур дверки. Толкнул её, сощурился, ослепленный последним лучом закатного солнца, прикрылся от него вытянутой вперёд ладонью.
И шагнул в тот мир.
( Окончание следует)
Этот блог нуждается в вашей поддержке!