Халиф
Визирь Ахмет ворвался в залу заседаний государственного дивана так стремительно, словно за ним гналась стая борзых.
- О Аллах! Какое несчастье!..
Придворные вскочили с мягких подушек, там и сям разложенных на полу, и принялись поправлять парчовые халаты. Начальник янычар лихо подкрутил усы, и, опуская ладонь на эфес кривой сабли, как бы невзначай задел россыпь золотых медалей на груди, заставив их мелодично звякнуть. Казначей вытянул вперед голову в тяжелой чалме так далеко, насколько позволяла скрюченная тощая шея, и выставил острую нижнюю челюсть, украшенную козлиной бороденкой. Дворцовый распорядитель спешно утирал губы и щеки платком. Он успел запустить лапу в вазу с финиками и теперь старался проглотить сразу пять или шесть плодов целиком, не жуя и с косточками, лишь бы только великий визирь не заметил его обжорства.
Впрочем, Ахмет сегодня не заметил бы даже слона, если б слону из дворцового зверинца вздумалось явиться зачем-то на государственный диван.
- Что случилось, о благородный визирь? - задребезжал казначей. Кадык так и загулял по его шее. - Неужто недостача в казне?
Казначею лучше других было известно о том, как и куда пропадают из казны деньги, так что он лишь с облегчением выдохнул, когда визирь раздраженно отмахнулся от него.
- Уж не возникли ли волнения в народе? - осторожно поинтересовался начальник янычар. - Опять?..
Визирь схватил подушку и запустил в него.
- Дурак! Типун на язык!..
Дворцовый распорядитель наконец справился с последним фиником.
- Н-надеюсь, не утренняя драка в г-гареме лишила нашего мудрого визиря покоя? - льстиво начал он. - Этот маленький инцидент уже улажен, а все в-виновные…
- Да помолчите же! - рявкнул визирь Ахмет. - Дайте мне сказать!
Он схватил с пола еще одну подушку. Придворные попятились. Но визирь лишь прошествовал в центр залы и уселся там, подложив подушку под мягкие части своего характера. Потом махнул придворным, позволяя тоже присесть.
- Письмо! Утром вернулся наш гонец от турецкого султана. Он принес письмо от этого сына шайтана, внука обезьяны, гнусного лжеца, отребья, недостойного взгляда правоверных, этой ядовитой змеи, бурдюка с нечистотами!.. Знайте же, что этот презренный потомок своих нечестивых родителей посмел назвать нашего царственного халифа…
Тут Ахмет сделал вид, что от ужасных слов, написанных гнусной рукой султана, у него перехватило дыхание. Он принялся хватать воздух ртом, а придворные, вскочив с подушек, бросились к нему на помощь. Казначей, выхватив из кармана складной веер, принялся обмахивать визиря; начальник янычар грозно задвигал усами, зазвенел медалями и даже немного - на вершок - вытащил из ножен саблю. Дворцовый распорядитель поднес визирю чашу шербета.
Чуть успокоившись, визирь Ахмет смахнул со щеки слезу, которую ему усилием воли удалось выдавить из сухих глаз.
- Этот негодяй, этот шелудивый пес, этот живущий в грязи крокодил, - продолжил он. - Он осмелился на неслыханную дерзость. Его грязный рот исторгнул нечто, чем я не хочу осквернять благоуханных покоев дворца. Скажу лишь, что он позволил себе назвать солнце правоверного мира, мудрейшего из мудрых, прекраснейшего телом и помыслами, светлейшего нашего владыку халифа! - назвать его словом, означающим некое недостойное вьючное животное, одна мысль о котором оскверняет и повергает в омерзение…
- Ишак?.. - высказал неосторожную догадку начальник янычар, и по свирепому молчанию визиря тотчас понял, что угадал. Он отступил на шаг и возмущенно добавил: - Вот сын шакала! Вот порождение адского пламени! Гнусный пес! Это ему даром не пройдет! Подумать только, назвать халифа иш… иш… ишь, какой мерзавец!
- Презренный червь! - поспешно согласился с ним казначей.
- М-мерзкий червь, - добавил дворцовый распорядитель. С фантазией у него было туговато, так что он просто старался повторять слова более умных коллег. - И нечестивый сын ч-червя.
Визирь Ахмет отмахнулся от них.
- Нам, как государственным сановникам, нужно предпринять какие-то действия. Нельзя оставлять такое без внимания. Поэтому…
Придворные напрягли слух.
- Во-первых, гонца - казнить! Как можно скорее, на центральной площади, перед дворцом. Согнать побольше народу. Ответственным назначаю тебя, начальник янычар.
- Но это ведь наш гонец, о многомудрый визирь…
- И что?
Начальник янычар стушевался.
- Я имел в виду… Может, сначала пытки? Показательно, при скоплении народа?.. Профилактические мероприятия…
- Хорошая мысль, займись. Во-вторых, немедленно прекратить всякую торговлю с турками. Казначей!
- Я здесь, о мудрейший…
- На рынке есть турецкие товары?
- М-м-м… Ну, если подумать… Довольно много. Наши купцы привозят оттуда ткани, и медь, и оружие, и фрукты, и…
- И слышать не желаю! Товары сжечь, лавки разломать, купцов оштрафовать!..
- Прослежу лично, о визирь!
- И наконец, в-третьих… Кто-то должен сообщить об этом деле нашему солнцеликому халифу.
Взоры придворных обратились к дворцовому распорядителю. От волнения он в одно мгновение весь покрылся холодной испариной и начал заикаться даже больше обычного.
- Н-но ведь… О мудрейший из м-м-мудрых!.. П-падаю к твоим с-с-стопам!.. Как же… Я надеялся…
Визирь смилостивился.
- Мы пойдем туда все вместе, так будет честно.
Он поднялся с подушки.
- Ну же! Идемте.
Проследовав по извилистым дворцовым переходам, они пересекли два открытых дворика и прошли через маленький сад. Наконец, отвешивая многочисленные поклоны, придворные вошли в покои халифа.
- О светило вселенной! - начал визирь Ахмет, распластываясь по полу. - О благоуханный цветок, спустившийся с небес, о светоч мудрости и величия! Да продлит твои годы Аллах, владыка из владык, повелитель правоверных!
Халиф обедал. На слова визиря он никакого внимания не обратил, разве что легко кивнул, что было истолковано как добрый знак.
Визирь начал издалека.
Недавние волнения в народе, рассказал он, оказались вовсе не волнениями. Просто крестьяне и ремесленники, охваченные внезапным порывом любви к своему правителю, вышли на улицы города, громко прославляя имя халифа. Янычарам уже удалось усмирить их буйные проявления верноподданничества. Некоторых, впрочем, пришлось оштрафовать, а дюжину самых ретивых - отлупить палками и бросить в зиндан.
Налоги собираются в срок и в полном объеме. Некоторые плательщики совершенно добровольно даже вносят налоги в двойном, а то и тройном объеме, с радостью принося на алтарь своего обожания не только деньги, но и недвижимость и всё свое имущество, не исключая порой и последней одежды.
В городе же все исключительно спокойно и тихо, а если и возникают споры, драки или убийства, так лишь из-за того, что подданные нет-нет да и поспорят между собой о том, кто из них больше любит своего повелителя.
- Однако же с превеликим прискорбием вынужден сообщить, - добавил визирь Ахмет, напустив на лицо горестное выражение, - что не все понимают, как могуч и мудр наш халиф. Вот, к примеру, турецкий султан позволил себе дерзость назвать тебя, о солнце правоверного мира…
Тут халиф заметил наконец делегацию придворных. Подняв морду от золотого блюда со свежими фруктами, он открыл пасть и заревел:
- Ииииаааа! Ииииаааа! - и замотал серой башкой, затряс ушами. Слуга, вычесывавший специальным гребнем кисточку на хвосте, прозорливо отодвинулся в сторону - просто на случай, если халифу захочется лягнуть его копытом.
Придворные пали ниц. Визирь, отбивая поклоны, восклицал с неподдельной дрожью восторга:
- О мудрейший из мудрых! О блистательный из блистательных! Ах, каким поразительным и тонким умом наделен наш повелитель!..
Тем же вечером к турецкому султану был отправлен скороход. Ответ был кратким, но и сам Аллах не смог бы сделать его более достойным, метким и остроумным.
Письмо гласило: «Сам ишак!»
P.S. Подписывайтесь на мой Телеграм-канал «Слон в колесе»!
Этот блог нуждается в вашей поддержке!