Три вопроса подземного царя (2)
Из старого, продолжение. Начало тут: http://alex-khavr.livejournal.com/236433.html
Алексей Хаврюченко
Три вопроса подземного царя (2)
Карла-король собирает совет - узнать, на любой ли вопрос есть ответ. Из тысяч и тысяч подземного рода, лишь трое умельцев стало пред ним: кузнец, что руками гнул медные брусья, но мог из песчинок картину сложить; знаток-рудознатец, умевший без взгляда пути горных жил и слоёв проследить; и воин - гномьего люда защитник, в боях сто кобольдов успевший сразить.
Был задан вопрос, и в раздумье застыли лучшие гномьего царства. Лишь пляшут на стенах бесцветные тени, и ветер подземный в пещерах поёт.
Решился кузнец. Он сказал:
- О великий мой царь…
Донг! донг! - падает молот, - донг! донг! - плачет металл. Жаркие, но пустые слёзы исторг из него кузнец. Бей! бей! - эка невидаль - бей! бей! - больно ему. Лучше сейчас лечь под молот, чем завтра сломаться в бою. Жаль! жаль! - горькие слёзы - жаль! жаль! - детство прошло. Сейчас за светлое детство чьё-то ты платишь потом своим. Пей! пей! - красную водку - пей! пей! - жирную кровь. Ты хочешь крови - бери её вдоволь, она всё равно не вернёт тебе счастья, что вышло с пустой горячей слезой.
- О великий мой царь, по воле твоей сковал бы я мир - чудесный и новый. Из лёгкого сплава я выдул бы своды; сто тысяч пещер, коль захочешь, я смог бы сложить из стальных перекрытий. Я сделаю всё, но не надо вопросов о том, что же кроется в тенях и мгле. Я знаю одно: от удара кувалды по красной полоске живого металла рождаются искры и в темень летят. Коль жаркий металл погрузить в чан с водою, то пар от воды поднимется ввысь. А если растопишь ты олово с медью, то бронзой зовётся их порожденье. Для искры есть молот, для пара - огонь, для бронзы есть олово с медью - так может вопросу своя есть первопричина.
Нахмурился карла-король и сказал:
- Для бронзы и стали, для яркого злата, рождённых от горна, даёшь ты ответ. Но вот в чём загадка: скажите, кто сплавил камни и землю, кто этот кузнец? Что скажешь на это мне ты, рудознатец?
Серы руки гнома от каменной пыли, что въелась в морщины, хрустит на зубах, что шорохом сопровождает движенья, как ветер в забое:
- Славнейший король…
Положи руку на камень. Он замёрз, он болен. Кожа его изъедена оспой, он дышит, дышит, дышит. Он отравлен кровью гигантов, он отравлен каплями рýды, но он всё ещё жив, он слышит, слышит, слышит. Он слышит далёкий голос оттуда, где кровь великанов спеклась в магнитную жилу, ей страшно, страшно, страшно. Она боится, что гномы кайлом пробьют её вены, выцедят кровь киркою и бросят в пламя, пламя, пламя. И если ты слушаешь молча, и если ты знаешь камень, то ты найдёшь эту жилу. Это несложно, сложно, сложно. Но берегись обмана. Тебе грозит не секира, а лживый коварный советчик, твой голос - твоё эхо, эхо, эхо. Оно собьёт с дороги, оно заведёт в колодец, оно погубит тебя навеки, веки, веки.
- Славнейший король, услышь моё слово. Прошёл сто путей я и тысячу троп. Щекой припадал я к безжизненным стенам, чтоб сердцем услышать зов рудного яда. Обмёл бородой не одну я пещеру в поисках капли воды. Я многое видел, но всё же не знаю, кто делает сплавы железа и ртути в подземном горниле богов. Но каждая жила имеет исток, каждый пласт имеет исход, каждая трещина - это дорога для крохотного родника. Так для каждого слова вопросов твоих имеется путь, каким он пришёл, и, быть может, ведёт он к ответу.
В сомнении царь покачал головою:
- Ты прав, рудознатец, в своих заблужденьях. Да, у трещин есть путь - но нет просто трещин, нет жил и пород, и пластов без порядка. Сплетаются хитро и в каменной толщи они образуют единый узор, где следуют нити закону. И нет просто гномов - в своём единении они составляют общину. Нет просто секирщиков иль копьеносцев. Предписано каждому место в строю. На то есть порядок. Скажи мне ты, воин, крепки ль твои гномы, каждый ли держится места в колонне, каждый ли знает брата в лицо?
Кольчуга звенит и хрипит - эти звуки не гладят, а режут, как рудничный кашель. А фразы - как древко секиры. Такими словами не учат, а бьют.
- Великий…
В глухом подземелье дерутся на звук. Здесь даже гном не увидит глаза того, кто дышит ему в лицо. Здесь чувствуют огрубевшей кожей движенье врага и бьют туда, откуда слышно его сопенье. Здесь быстро научишься знать своих, выучишь мерный ритм их сердец, запомнишь верную крепость их плеч. И лишь по дыханью узнаешь друга, и лишь по крику узнаешь врага, и лишь, ударив сталью о сталь, ты высечешь ту мимолётную искру, что, быть может, осветит поле битвы.
- Великий, знай, я убил сто врагов, сто кобольдов я зарубил в честной схватке. Я мёртвыми видел своих и чужих и знаю, что смелость бывает повсюду. А место в строю - это лишь для парадов, в бою нет порядка - есть только отвага. Зачем ты позвал меня, Непобедимый? Ведь я не мудрец. Что могу я сказать?
Рассердился король:
- Вам бы лучше молчать: ковать, искать, убивать - но не думать. Нет с вами порядка. Я знаю и сам, что ранит металл, что жжётся огонь и падают в пропасть тяжёлые камни. Но где те слова, что даруют всевластье? Кто назовёт мне ту главную мудрость, что будет по-царски стоять среди прочих? Ответов ответ кто поведает мне?
Молчат мастера, вниз потупив глаза, и тени в углах пожимают плечами. И снова король, сжав державу в руках, зовёт мудреца из базальтовой ниши.
Явился старик, немигающим взором обвёл все углы и ответил царю:
- Владыка, ты хочешь схватить все вопросы за бороду, словно простого таркаса. Ты хочешь забрать у богов всю божественность власти над сутью вещей. Но слушай меня: жизнь - отнюдь не скала, у которой есть грани с вершинами, верх или низ. Жизнь, скорее, - река, а вопросы - как капли. Нету в них окончания, нету начала. Жизнь - не простая, не сложная, царь. Она - не жестока и не благосклонна, не прихотлива, но и не грязна. Она ни светла, ни темна, ни бесцветна. Жизнь - она разная - верь мне, Владыка - и вмещает в себя всё, что можно помыслить. А вопросы - как дети, они рождены от тебя ненасытным рассудком для встречи с ответом, который ты выдумал сам.
- Ты басни плетёшь вместо ясных ответов! - в неистовстве царь прокричал. - Но пусть, я мудрее вас всех вместе взятых. Словами своими пугай жалких трусов. А мне отвечай - только чётко и ясно. Раз жизнь - как река, а живём мы однажды, то значит единство - суть этой реки.
Мудрец лишь склонился с глубоким почтеньем:
- Ты прав, о Владыка. Река твоей жизни едина, един её будет исход. И в разности можно увидеть единство, раз это угодно великим богам. И силой своею ты свяжешь потоки в великую реку. Не зная преград она будет течь аж до самого моря. Доволен ли словом моим господин?
Царь раздражённо качнул бородой. Ни толку, ни ладу от них - мудрецов. Ужели проклятье для сильного властью - ни ясного слова, ни доброй подмоги, ни честных советов не слышать вовек?
Так и закончился высший совет. Спеша позабыть вереницу вопросов, вернулись к работе своей мастера. Мудрец, ковыляя под тяжестью лет, удалился в базальтовый склеп. А получил ли желанный ответ карла-король, я не знаю, читатель.
Алексей Хаврюченко
Три вопроса подземного царя (2)
Карла-король собирает совет - узнать, на любой ли вопрос есть ответ. Из тысяч и тысяч подземного рода, лишь трое умельцев стало пред ним: кузнец, что руками гнул медные брусья, но мог из песчинок картину сложить; знаток-рудознатец, умевший без взгляда пути горных жил и слоёв проследить; и воин - гномьего люда защитник, в боях сто кобольдов успевший сразить.
Был задан вопрос, и в раздумье застыли лучшие гномьего царства. Лишь пляшут на стенах бесцветные тени, и ветер подземный в пещерах поёт.
Решился кузнец. Он сказал:
- О великий мой царь…
Донг! донг! - падает молот, - донг! донг! - плачет металл. Жаркие, но пустые слёзы исторг из него кузнец. Бей! бей! - эка невидаль - бей! бей! - больно ему. Лучше сейчас лечь под молот, чем завтра сломаться в бою. Жаль! жаль! - горькие слёзы - жаль! жаль! - детство прошло. Сейчас за светлое детство чьё-то ты платишь потом своим. Пей! пей! - красную водку - пей! пей! - жирную кровь. Ты хочешь крови - бери её вдоволь, она всё равно не вернёт тебе счастья, что вышло с пустой горячей слезой.
- О великий мой царь, по воле твоей сковал бы я мир - чудесный и новый. Из лёгкого сплава я выдул бы своды; сто тысяч пещер, коль захочешь, я смог бы сложить из стальных перекрытий. Я сделаю всё, но не надо вопросов о том, что же кроется в тенях и мгле. Я знаю одно: от удара кувалды по красной полоске живого металла рождаются искры и в темень летят. Коль жаркий металл погрузить в чан с водою, то пар от воды поднимется ввысь. А если растопишь ты олово с медью, то бронзой зовётся их порожденье. Для искры есть молот, для пара - огонь, для бронзы есть олово с медью - так может вопросу своя есть первопричина.
Нахмурился карла-король и сказал:
- Для бронзы и стали, для яркого злата, рождённых от горна, даёшь ты ответ. Но вот в чём загадка: скажите, кто сплавил камни и землю, кто этот кузнец? Что скажешь на это мне ты, рудознатец?
Серы руки гнома от каменной пыли, что въелась в морщины, хрустит на зубах, что шорохом сопровождает движенья, как ветер в забое:
- Славнейший король…
Положи руку на камень. Он замёрз, он болен. Кожа его изъедена оспой, он дышит, дышит, дышит. Он отравлен кровью гигантов, он отравлен каплями рýды, но он всё ещё жив, он слышит, слышит, слышит. Он слышит далёкий голос оттуда, где кровь великанов спеклась в магнитную жилу, ей страшно, страшно, страшно. Она боится, что гномы кайлом пробьют её вены, выцедят кровь киркою и бросят в пламя, пламя, пламя. И если ты слушаешь молча, и если ты знаешь камень, то ты найдёшь эту жилу. Это несложно, сложно, сложно. Но берегись обмана. Тебе грозит не секира, а лживый коварный советчик, твой голос - твоё эхо, эхо, эхо. Оно собьёт с дороги, оно заведёт в колодец, оно погубит тебя навеки, веки, веки.
- Славнейший король, услышь моё слово. Прошёл сто путей я и тысячу троп. Щекой припадал я к безжизненным стенам, чтоб сердцем услышать зов рудного яда. Обмёл бородой не одну я пещеру в поисках капли воды. Я многое видел, но всё же не знаю, кто делает сплавы железа и ртути в подземном горниле богов. Но каждая жила имеет исток, каждый пласт имеет исход, каждая трещина - это дорога для крохотного родника. Так для каждого слова вопросов твоих имеется путь, каким он пришёл, и, быть может, ведёт он к ответу.
В сомнении царь покачал головою:
- Ты прав, рудознатец, в своих заблужденьях. Да, у трещин есть путь - но нет просто трещин, нет жил и пород, и пластов без порядка. Сплетаются хитро и в каменной толщи они образуют единый узор, где следуют нити закону. И нет просто гномов - в своём единении они составляют общину. Нет просто секирщиков иль копьеносцев. Предписано каждому место в строю. На то есть порядок. Скажи мне ты, воин, крепки ль твои гномы, каждый ли держится места в колонне, каждый ли знает брата в лицо?
Кольчуга звенит и хрипит - эти звуки не гладят, а режут, как рудничный кашель. А фразы - как древко секиры. Такими словами не учат, а бьют.
- Великий…
В глухом подземелье дерутся на звук. Здесь даже гном не увидит глаза того, кто дышит ему в лицо. Здесь чувствуют огрубевшей кожей движенье врага и бьют туда, откуда слышно его сопенье. Здесь быстро научишься знать своих, выучишь мерный ритм их сердец, запомнишь верную крепость их плеч. И лишь по дыханью узнаешь друга, и лишь по крику узнаешь врага, и лишь, ударив сталью о сталь, ты высечешь ту мимолётную искру, что, быть может, осветит поле битвы.
- Великий, знай, я убил сто врагов, сто кобольдов я зарубил в честной схватке. Я мёртвыми видел своих и чужих и знаю, что смелость бывает повсюду. А место в строю - это лишь для парадов, в бою нет порядка - есть только отвага. Зачем ты позвал меня, Непобедимый? Ведь я не мудрец. Что могу я сказать?
Рассердился король:
- Вам бы лучше молчать: ковать, искать, убивать - но не думать. Нет с вами порядка. Я знаю и сам, что ранит металл, что жжётся огонь и падают в пропасть тяжёлые камни. Но где те слова, что даруют всевластье? Кто назовёт мне ту главную мудрость, что будет по-царски стоять среди прочих? Ответов ответ кто поведает мне?
Молчат мастера, вниз потупив глаза, и тени в углах пожимают плечами. И снова король, сжав державу в руках, зовёт мудреца из базальтовой ниши.
Явился старик, немигающим взором обвёл все углы и ответил царю:
- Владыка, ты хочешь схватить все вопросы за бороду, словно простого таркаса. Ты хочешь забрать у богов всю божественность власти над сутью вещей. Но слушай меня: жизнь - отнюдь не скала, у которой есть грани с вершинами, верх или низ. Жизнь, скорее, - река, а вопросы - как капли. Нету в них окончания, нету начала. Жизнь - не простая, не сложная, царь. Она - не жестока и не благосклонна, не прихотлива, но и не грязна. Она ни светла, ни темна, ни бесцветна. Жизнь - она разная - верь мне, Владыка - и вмещает в себя всё, что можно помыслить. А вопросы - как дети, они рождены от тебя ненасытным рассудком для встречи с ответом, который ты выдумал сам.
- Ты басни плетёшь вместо ясных ответов! - в неистовстве царь прокричал. - Но пусть, я мудрее вас всех вместе взятых. Словами своими пугай жалких трусов. А мне отвечай - только чётко и ясно. Раз жизнь - как река, а живём мы однажды, то значит единство - суть этой реки.
Мудрец лишь склонился с глубоким почтеньем:
- Ты прав, о Владыка. Река твоей жизни едина, един её будет исход. И в разности можно увидеть единство, раз это угодно великим богам. И силой своею ты свяжешь потоки в великую реку. Не зная преград она будет течь аж до самого моря. Доволен ли словом моим господин?
Царь раздражённо качнул бородой. Ни толку, ни ладу от них - мудрецов. Ужели проклятье для сильного властью - ни ясного слова, ни доброй подмоги, ни честных советов не слышать вовек?
Так и закончился высший совет. Спеша позабыть вереницу вопросов, вернулись к работе своей мастера. Мудрец, ковыляя под тяжестью лет, удалился в базальтовый склеп. А получил ли желанный ответ карла-король, я не знаю, читатель.