Хутор Безымянный
Всадник въехал на хутор как раз по окончании полдника западной дорогой, что вела мимо Надтреснутого Дуба и Свиного Выпаса. Пока один из его герольдов безуспешно пытался убедить Курхаса, местного глухого, созвать народ, кто-то что-то смекнул и позвал старосту Гинстуха, изволившего почивать в своей хижине. Тот незамедлительно воткнул в зубы осиновую зубочистку - символ руководящей должности - и отправился навстречу дорогому и сердитому гостю.
Всадник оказался рыцарем Кутрианом блин-Блюминброккером, членом ордена "Розового дракона" и личным чрезвычайно-полномочным его величества короля Клизиана Пятого послом. В ожидании старосты воин, переместив с головы на изгиб руки свой шлем благородного серо-зеленого цвета, с армейской методичностью утаптывал остатки валов полуразрушеного редута, подле которого вырос хутор. Именно здесь давным-давно была остановлена орды, которые привел за собой гроза касийских земель, помощник самого командира тифлинской армии, безжалостный Дуба по прозвищу Черный Прапорщик. Говорят, рыцарей Розового Дракона спасло тогда только вмешательство разъезда слюдей, перестрелявших половину вражеских боевых баранов. Но слюди теперь куда-то исчезли, не оставив надежды на возвращение, а проблемы и бараны остались.
Рыцарь Кутриан был опытным солдатом и привык полагаться только на себя, своих солдат, товарищей и непредсказуемую королевскую милость. Врага он не боялся, правда и с боевыми баранами, воспетыми в легендах, не сталкивался, а сейчас его помыслы всецело были посвящены заданию, которое дал ему король, и ждать какого-то старосту было ниже его достоинства. Наконец, мужлан изволил появиться, невысокий и суетливый.
- Ты староста? - гневно вопросил Кутриан.
- Я, сэр. Староста Гинстух, сэр.
- Собери народ. У меня вести из столицы.
- Народ в ожидании ваших слов, сэр.
Рыцарь с удивлением обозрел сбежавшуюся толпу.
- Похвально, Гинстух. Расторопные у тебя люди.
- Стараемся, сэр.
- А теперь отойди, я буду изрекать слова нашего короля.
Герольды пронзительно засвистели, и перепуганный народ дружно повалился оземль. Остался невозмутимо стоящий Курхас.
- Что с ними, Гинстух?
- Ваши герольды подали сигнал "ложись", - нашелся староста.
- Занятно. А этот почему стоит столбом?
- Он знаменосец, сэр.
- Отлично. Скажите, пускай встают.
Люди с опаской поднялись. Рыцарь осмотрел их, звякнув шпорой, выставил правую ногу вперед и взревел:
- Люди! Я вижу - вы славные воины, и готовы умереть в бою! Знайте, на нашу землю движется враг! Он коварен и многолик, подл и жесток! Пощады от него не будет! Наш славный король, Клизиан Пятый созывает ополчение в городе Краселе. Я знаю, здесь нет трусов, вы все явитесь на сбор со своим оружием и припасами! Ура!
Толпа безмолвствовала.
- Ну! - Кутриан в нетерпении ударил кожаной крагой по своей кольчуге.
- Ура! Бей вражину! - дружно откликнулась толпа. Один Курхас невозмутимо взирал на диковинные ботфорты герольдов.
- Не понял? - Кутриан повернулся к Гинстуху, отчаянно размахивающему своей зубочисткой.
Кто-то догадался пхнуть Курхаса, и в тишине раздался отчаянный вопль:
- Смерть Тьмухе Десятому!
- Герой, - уважительно произнес Кутриан. - Неважно, что враг мертв - пожелаем ему смерти и на том свете. Гинстух, скажи людям, что они свободны, а сам... Эй, куда побежал?! Тебе говорю, потом возвращайся, нужно поговорить. И еще: скажи, чтобы достали штандарт войны.
Хуторяне разошлись, восторженно обсуждая перспективу войны накануне жатвы, герольды пошли со старостой, а рыцарь Кутриан остался один на пыльной дороге. На небе не было ни облачка, но он даже не задумывался о том, чтобы снять плащ или кольчугу, только раз позволил себе поправить черные с седыми прожилками волосы. Впереди были дорога и дело, с которым он должен был справиться. И штандарт войны - установленный вскоре герольдами знак военного сбора - казалось освящал его дальнейший путь.
- Староста, где у тебя здесь остановиться? Моим герольдам нужно отдохнуть.
Запыхавшийся Гинстух перевел дух и радостно закивал:
- Конечно, сэр. Пускай проходят ко мне в дом.
- Нет. Пускай идут на конюшню. А к тебе в дом пойду я. Мне надо с тобой поговорить без лишних ушей.
- О, что вы, сэр? Никаких ушей. Да и какие разговоры после такой дороги? Пойдемте-ка со мной в святилище. Это вам поможет в пути.
И, с трудом сдерживаясь, чтобы не подхватить Кутриана под бронированный локоток, Гинстух повел рыцаря в святилище.
По старой доброй традиции святилище состояло из шаманского шалаша, костерка и веревок, на которых колыхались тряпки с ритуальными надписями "Rave will live fore...", призванными отпугивать всю нечисть в округе. У костерка задумчиво покуривал трубку сам шаман Турху, обладатель синюшного носа, красных глаз и ушей насыщенного мшисто-зеленого цвета - свидетельствами долгих и упорных занятий сельским колдовством (найти съеденную корову или спиритическим путем повысить градус местного пива). Увидав гостя, Турху пустил ушами дым и встал, чтобы его поприветствовать.
- Это сэр Кутриан блин-Блюминброккер, посол нашего величества.
Шаман сонным взглядом осмотрел рыцаря, подошел и резко выдохнул дым прямо ему в лицо. Кутриан, закашлявшись, отпрянул прямо на Гинстуха.
- Это не морок, - констатировал Турху.
- Точно, не морок, - с сожалением подтвердил Гинстух и тут же опомнился. - Не сердитесь, сэр. Мы иначе не могли. А вдруг вы были вражьим наваждением? Ведь вся вражина в округе только и думает, как бы нам урожай испоганить. А если они хотели спровадить нас в Красель, а потом ограбить наш хутор? Ну простите, сэр.
Кутриан посмотрел на преданно жующего зубочистку Гинстуха и простил шамана.
- А это что такое?
Над святилищем, попискивая, свисала вереница нанизанных на веревку лохматых существ двух футов длиной. Время от времени некоторые из них закручивались вокруг своей оси, словно пытались свинтить себя с веревки, но вскоре уставали и вновь повисали головой вниз.
- О сэр, это местные твари, зловредные и пакостные, явно порожденные Тьмухиным злым колдовством.
Турху важно кивнул в знак согласия:
- Мы охотимся на них всем хутором.
- Зачем? - Кутриан представил себе охоту: всадники на пышно драпированных лошадях, хрип рогов, лай гончих, дамы, взирающие на лавину охотников из-под завуалированных шляпок - и все это ради такой мелочи? - Они что, угрожают вам?
- Зачем, сэр? Это просто такая традиция. Вечером все люди с хутора собираются под лесом и, распевая праздничные песни, призывают богов себе в помощь. Все надевают нарядные одежды и идут в лес, сбивать тварей с деревьев специальными палками. Потом их вяжут, валят в кучу, а вокруг нее парни с девками водят хороводы...
Этнографические излияния старосты прервал отчаянный крик одной из зверюшек. Она с минуту извивалась в своем коконе, пытаясь ухватиться лапкой за веревку, но ее попытки не увенчались успехом, и она вновь обвисла.
- Глянь, как ее корчит, - ухмыльнулся Гинстух.
- Что с ним?
- Так не терпит она светлых рыцарей. Чует свою погибель. Чего б ей еще, твари этакой, кричать?
- Действительно, зачем? - задумчиво произнес рыцарь, глядя, как покачивается на ветру мохнатое тельце. Он не раз имел дело с порождениями Тьмухи: всякими изобарами, псевдофлюктуациями и вечно голодными триггерами - но привык тут же их убивать; вялить же противников над шаманским костром было для него в новинку. - И часто вы их отлавливаете?
- Так чуть ли не каждую неделю, сэр.
"Замечательные люди. На таких и держится наше королевство", - подумал Кутриан и решил, что обязательно сообщит об этой деревне в Эхе - большом королевском совете, где заседали великие воины, маги, священники и психиатры (а как же без них?).
- Сэр, не изволите ли теперь навестить мою скромную хижину. Там как раз приготовили для вас обед.
На прощание Турху обкурил рыцаря смесью тринадцати трав и двадцати одного порошка, которая предохраняла от множества напастей, и отправился на край хутора косить травки для своей трубки.
Дом старосты не зря назывался Большим Бунгало. В его архитектуре по-соседски разместились развалины колоннады, похожий на балкон козырек над входом и лестница, состоящая из двух частей: ступенек - для людей, и дубового настила - для бочек с пивом. Рыцарь привычно распахнул дверь кулаком, не дожидаясь хозяина с его угодническими рыпаньями, и устало опустился на лавку. Посидев минутку, он жестом предложил сесть и Гинстуху.
- Вот что, хозяин. Я уже говорил, к нам идет война. Тьмуха Тринадцатый собирает силы для похода, и для победы нам понадобится очень многое. Твои люди подготовлены хорошо, но нам потребуется нечто большее.
- Сэр, соблаговолите отобедать, чтобы с подкрепленными силами...
- Конечно, Гинстух. Мне надо подкрепиться. Путь был тяжелым. А ты, я смотрю, радеешь за борьбу с тварями тьмы.
- Да, сэр. У меня даже дети учатся с пеленок сражаться против нечисти. Эй, Васек! Васек, иди сюда. Расскажи-ка сэру рыцарю стишок. Малыш в рубахе до колен шмыгнул носом и восторженно затараторил:
Ухмыляясь аж до уха,
Черный королевич Тьмуха
Отправляется опять
Честных граждан убивать.
Мы сюда его не пустим,
Хвост в смолу ему опустим.
- Молодец. Иди, иди на двор, - Гинстух легонько подтолкнул мальчишку к двери.
"Обязательно расскажу об этой деревне", - подумал Кутриан. Хозяин налил в кружки пива, не зная того, что пить при свидетелях рыцарям ордена "Розового Дракона" воспрещает кодекс чести. Кутриан завистливым взглядом проследил за процессом перемещения пива в глотку хозяина и поспешил отвлечь его:
- Слушай меня, Гинстух, ты староста и должен мне отвечать без утайки. Для войны мало храбрых воинов и хороших мечей. Нам нужно что-то более мощное. В архивах королевской библиотеки отыскали упоминания о великом оружии древности. Ты здешний, ты должен был слыхать о чем-нибудь необычном в этих землях. Что скажешь?
- Не знаю, сэр. Никогда не слыхал.
- Не встречались ли тебе вести об оружии под названием "бластер"? Говорят, оно обладало необыкновенной силой.
- Откуда, сэр? Мы сельские люди, нас волнуют урожаи и погода, а древние войны и старое оружие нам ни к чему.
Кутриан задумался. По его посеревшему, покрытому глубокими морщинами лицу промелькнула тень отчаянья.
- В библиотеках Краселя была найдена книга, в которой говорилось о самом страшном оружии, зовущемся "трансплюкатор", - рыцарь испытующе уставился на старосту, но тот ни на миг не отвел взгляд и с ноткой сожаления ответил:
- Нет. Я ничего не слыхал о нем, сэр.
Кутриан опустил глаза.
- Что ж, мне пора.
- Но... обед...
Рыцарь этих слов не услыхал, поскольку уже спускался по лестнице.
- Ульбак, Джованни, в дорогу. Дело короля не терпит. Мы еще успеем в соседнюю деревню до заката.
Провожать посла сбежался весь хутор. Люди с безучастным интересом следили за рыцарем, как будто не он привез им войну, как-будто ничего им не грозило и ничего не изменилось в их жизни. Кутриан обвел взглядом молчащую толпу, как не раз уже осматривал нестройные ряды новобранцев, которым еще только предстояло стать железными ротами, наводящими страх на врагов. Его рука на миг сжалась в кулак. Он водрузил свой шлем на голову, вдел ногу в заботливо придержанное герольдом стремя, и вскоре от гостя остался лишь удаляющийся топот копыт. Пыль недолго курилась над дорогой, что вела на восток, мимо Коровьего болота, покрывшего старые воинские могилы.
- Счастливой дороги! - кричала толпа, а Курхас в неожиданном приступе патриотизма что есть мочи надсаживал горло:
- Удачи, сэр командор! Удачи!
Всадники исчезли, и хуторяне разошлись по своим делам - в преддверьи жатвы работы ох как много. Один только староста с подозрением глядел на дорогу, пока синий рыцарский плащ не мелькнул в последний раз, потом выплюнул сжеванную зубочистку и кликнул жену:
- Эй, Марыжка, скажи своему брату, чтобы не вез завтра продукты на торг. Скоро они будут цениться куда больше.
Потом Гинстух полез в сарай и достал несколько шашек динамита - вечером он с шаманом собирался пойти на озеро поглушить рыбу.
Пыль на дороге улеглась, мельник снял с амбара штандарт, чтобы не мешал открывать двери, и прислонил в уголке. Гинстух, насвистывая песенку, шел к шаману, ни капли не сомневаясь в своей правоте. Рыцари приходят и уходят, а динамит - вещь в хозяйстве полезная.