Анализ современной ситуации в мире
На мой взгляд, принципиальные черты современной международной обстановки определяются перечисленными ниже факторами.
Во время "холодной войны" один из блоков, изначально имевший экономическое преимущество, сделал это преимущество подавляющим. Результатом стала неспособность (да и нежелание) второго блока ему противостоять.
Будь у нас на дворе 19-ый век или начало 20-ого, ситуация привела бы лишь к "переформатированию" противостояния. Изменился бы список великих держав и способ разделения их на противостоящие друг другу группы. Но, в любом случае, ведущие экономические и военные державы мира создали бы несколько примерно равных противостоящих друг другу блоков.
Но холодная война закончилась в конце 20-ого века, а сейчас на дворе 21-ый. К моменту окончания холодной войны "новая экономика" была уже достаточно сильна (да и в старой экономике большую роль играли транснациональные корпорации). И эта экономическая ситуация настоятельно требовала сохранения близких отношений между крупнейшими экономическими державами мира. Экономика требовала (и требует) интеграции. Ситуация, когда крупнейшие державы мира даже не могут помыслить войны друг против друга, оказалась столь выгодной, что ее оказалось необходимым сохранить.
Логика процесса требовала изменения роли структур, созданных внутри "западной" (в широком смысле, включая Японию и Австралию) группы стран. НАТО как военный блок в традиционном понимании утратил смысл ввиду отсутствия противника. ЕС также оказался перед сложным выбором. С одной стороны, органичным было бы медленное расширение, быстрое втягивание десятков стран не позволяло выравнивать уровень жизни и подходы к различным проблемам. С другой стороны, для ЕС было крайне выгодно дать надежду всем стремящимся в ЕС, чтобы заранее сориентировать их на себя. А дав надежду, потом пришлось по крайней мере частично ее оправдывать.
Нужно честно сказать, что НАТО и ЕС с этим вызовом справились не лучшим образом. У них было два варианта. Они могли остаться подчеркнуто региональными союзами. В этом случае, разумеется, в Восточной Европе возникли бы те или иные альтернативные интеграционные проекты на месте почивших в бозе СЭВ и Варшавского договора. С другой стороны, они могли перестроить себя как открытые проекты, в которые может вступить любая страна, соответствующая их принципам. Перестроить НАТО, сделав из него "организацию по самозащите всех нормальных (включившихся в интеграционные проекты и исключивших войну между собой) стран от ненормальных". В этом случае они заведомо выигрывали конкуренцию у любого альтернативного проекта, но, правда, им пришлось бы весьма серьезно перестраиваться. В структурах, управляемых консенсусом, каждый новый участник, особенно имеющий существенно особенные интересы - это проблема.
Запад в этой ситуации не справился с искушением. Им-то больше всего хотелось (что естественно), чтобы весь более-менее цивилизованный мир встал в очередь в ЕС и НАТО, а вот впускали они туда новые страны весьма осторожно и постепенно. Вставание страны в очередь уже гарантировало, что страна не представляет для них угрозы и ориентируется на сближение с ними, а вот выдавать стране какие-то плюшки совершенно не обязательно, пока она в очереди стоит. Поскольку Россия, очевидно, особенно опасна как противостоящая страна, и в то же время особенно сложна для интеграции, то от России особенно хотелось, чтобы она встала в очередь и простояла там подольше.
Россия в результате попала в действительно сложную ситуацию. Россия не имеет ресурсов для создания альтернативного интеграционного проекта сопоставимой привлекательности, в котором она будет равноправным партнером. На внешне огромном пространстве между ЕС, нестабильными исламскими странами и Китаем просто нет населения и экономики, достаточных для выстраивания сопоставимого по привлекательности интеграционного проекта. Китай же, с одной стороны, уже намного больше не только по населению, но и по экономике (возможность быть равноправным партнером в союзе с ним проблематична), с другой стороны, Китай уже сильно ориентирован на западные рынки сбыта, западные инвестиции, западное образование для перспективных молодых китайцев и эта ориентация никуда не денется.
Кроме того, ЕС возник как союз нескольких стран сопоставимой силы и успел наработать механизмы, которые позволяют согласовывать интересы (и позволяют даже малым странам не чувствовать себя вассалами). Любой же интеграционный проект вокруг России станет избыточно централизованным и будет именно поэтому менее привлекателен для элит окружающих Россию стран.
Итак, ресурсов для своего интеграционного проекта нет. В то же время перспектива "встать в очередь" в ЕС и НАТО и стоять там очень долго не прельщает, это понятно. Особенно когда это стояние в очереди воплощается, например, в том, что Украина перейдет на европейские стандарты очень во многом, что негативно повлияет на сложившиеся связи российских и украинских предприятий.
В этом смысле Запад-то сейчас, стратегически говоря, получает по заслугам. Им хотелось, чтобы все относились к НАТО как к "союзу по обеспечению безопасности нормальных стран от ненормальных" и не волновались из-за его расширения. В то же время им не хотелось предлагать России членство в НАТО, слишком уж заморочно ее туда интегрировать. Ну вот они и получили ненормальную Россию, от которой теперь им надо обеспечивать безопасность.
Но я живу в России. И меня волнует не то, получат ли Европа и США по башке за свои ошибки. Меня волнует судьба моей страны. Альтернативный интеграционный проект, как я уже говорил, химера. Автаркия в современном мире гибельна. Невзирая на часто неумное и часто нечестное поведение США и Европы, у России нет другого пути, кроме интеграции с ними. Можно и нужно жестко бороться за приемлемые условия интеграции. Ресурсы для этого есть. Это и армия, отсутствие опасности от которой позволит всем весьма сильно сократить расходы на оборону. Это и природные ресурсы, надежность поставки которых весьма важна. Это и большое пространство людей, говорящих и понимающих по-русски вокруг России. Все это можно и нужно использовать.
Однако нынешние действия России не похожи на борьбу за приемлемые условия интеграции. Они создают очень существенные препятствия на пути любого возможного интеграционного проекта. Ясно же, что ни одно украинское правительство не сможет в ближайшие десятилетия признать присоединение Крыма, а в условиях территориального спора с Украиной, являющейся ассоциированным членом ЕС, сотрудничество и с Украиной, и с ЕС будет серьезно ограничиваться. Ну а "отпускники, ушедшие в отпуск вместе с танками" в Донбассе тем более разрушают на много лет вперед любые возможности интеграции. Тем более, пока война продолжается, по обе стороны линии фронта, естественно, выигрывают во влиянии не те, кто считает эту войну чудовищным ужасом, а те, кто видит в ней цель и смысл. Это еще сильнее затрудняет любое дальнейшее сотрудничество. Именно поэтому (хотя и не только поэтому, есть еще важный вопрос внутриполитических последствий внешней политики) нынешняя внешняя политика России для меня неприемлема.
Во время "холодной войны" один из блоков, изначально имевший экономическое преимущество, сделал это преимущество подавляющим. Результатом стала неспособность (да и нежелание) второго блока ему противостоять.
Будь у нас на дворе 19-ый век или начало 20-ого, ситуация привела бы лишь к "переформатированию" противостояния. Изменился бы список великих держав и способ разделения их на противостоящие друг другу группы. Но, в любом случае, ведущие экономические и военные державы мира создали бы несколько примерно равных противостоящих друг другу блоков.
Но холодная война закончилась в конце 20-ого века, а сейчас на дворе 21-ый. К моменту окончания холодной войны "новая экономика" была уже достаточно сильна (да и в старой экономике большую роль играли транснациональные корпорации). И эта экономическая ситуация настоятельно требовала сохранения близких отношений между крупнейшими экономическими державами мира. Экономика требовала (и требует) интеграции. Ситуация, когда крупнейшие державы мира даже не могут помыслить войны друг против друга, оказалась столь выгодной, что ее оказалось необходимым сохранить.
Логика процесса требовала изменения роли структур, созданных внутри "западной" (в широком смысле, включая Японию и Австралию) группы стран. НАТО как военный блок в традиционном понимании утратил смысл ввиду отсутствия противника. ЕС также оказался перед сложным выбором. С одной стороны, органичным было бы медленное расширение, быстрое втягивание десятков стран не позволяло выравнивать уровень жизни и подходы к различным проблемам. С другой стороны, для ЕС было крайне выгодно дать надежду всем стремящимся в ЕС, чтобы заранее сориентировать их на себя. А дав надежду, потом пришлось по крайней мере частично ее оправдывать.
Нужно честно сказать, что НАТО и ЕС с этим вызовом справились не лучшим образом. У них было два варианта. Они могли остаться подчеркнуто региональными союзами. В этом случае, разумеется, в Восточной Европе возникли бы те или иные альтернативные интеграционные проекты на месте почивших в бозе СЭВ и Варшавского договора. С другой стороны, они могли перестроить себя как открытые проекты, в которые может вступить любая страна, соответствующая их принципам. Перестроить НАТО, сделав из него "организацию по самозащите всех нормальных (включившихся в интеграционные проекты и исключивших войну между собой) стран от ненормальных". В этом случае они заведомо выигрывали конкуренцию у любого альтернативного проекта, но, правда, им пришлось бы весьма серьезно перестраиваться. В структурах, управляемых консенсусом, каждый новый участник, особенно имеющий существенно особенные интересы - это проблема.
Запад в этой ситуации не справился с искушением. Им-то больше всего хотелось (что естественно), чтобы весь более-менее цивилизованный мир встал в очередь в ЕС и НАТО, а вот впускали они туда новые страны весьма осторожно и постепенно. Вставание страны в очередь уже гарантировало, что страна не представляет для них угрозы и ориентируется на сближение с ними, а вот выдавать стране какие-то плюшки совершенно не обязательно, пока она в очереди стоит. Поскольку Россия, очевидно, особенно опасна как противостоящая страна, и в то же время особенно сложна для интеграции, то от России особенно хотелось, чтобы она встала в очередь и простояла там подольше.
Россия в результате попала в действительно сложную ситуацию. Россия не имеет ресурсов для создания альтернативного интеграционного проекта сопоставимой привлекательности, в котором она будет равноправным партнером. На внешне огромном пространстве между ЕС, нестабильными исламскими странами и Китаем просто нет населения и экономики, достаточных для выстраивания сопоставимого по привлекательности интеграционного проекта. Китай же, с одной стороны, уже намного больше не только по населению, но и по экономике (возможность быть равноправным партнером в союзе с ним проблематична), с другой стороны, Китай уже сильно ориентирован на западные рынки сбыта, западные инвестиции, западное образование для перспективных молодых китайцев и эта ориентация никуда не денется.
Кроме того, ЕС возник как союз нескольких стран сопоставимой силы и успел наработать механизмы, которые позволяют согласовывать интересы (и позволяют даже малым странам не чувствовать себя вассалами). Любой же интеграционный проект вокруг России станет избыточно централизованным и будет именно поэтому менее привлекателен для элит окружающих Россию стран.
Итак, ресурсов для своего интеграционного проекта нет. В то же время перспектива "встать в очередь" в ЕС и НАТО и стоять там очень долго не прельщает, это понятно. Особенно когда это стояние в очереди воплощается, например, в том, что Украина перейдет на европейские стандарты очень во многом, что негативно повлияет на сложившиеся связи российских и украинских предприятий.
В этом смысле Запад-то сейчас, стратегически говоря, получает по заслугам. Им хотелось, чтобы все относились к НАТО как к "союзу по обеспечению безопасности нормальных стран от ненормальных" и не волновались из-за его расширения. В то же время им не хотелось предлагать России членство в НАТО, слишком уж заморочно ее туда интегрировать. Ну вот они и получили ненормальную Россию, от которой теперь им надо обеспечивать безопасность.
Но я живу в России. И меня волнует не то, получат ли Европа и США по башке за свои ошибки. Меня волнует судьба моей страны. Альтернативный интеграционный проект, как я уже говорил, химера. Автаркия в современном мире гибельна. Невзирая на часто неумное и часто нечестное поведение США и Европы, у России нет другого пути, кроме интеграции с ними. Можно и нужно жестко бороться за приемлемые условия интеграции. Ресурсы для этого есть. Это и армия, отсутствие опасности от которой позволит всем весьма сильно сократить расходы на оборону. Это и природные ресурсы, надежность поставки которых весьма важна. Это и большое пространство людей, говорящих и понимающих по-русски вокруг России. Все это можно и нужно использовать.
Однако нынешние действия России не похожи на борьбу за приемлемые условия интеграции. Они создают очень существенные препятствия на пути любого возможного интеграционного проекта. Ясно же, что ни одно украинское правительство не сможет в ближайшие десятилетия признать присоединение Крыма, а в условиях территориального спора с Украиной, являющейся ассоциированным членом ЕС, сотрудничество и с Украиной, и с ЕС будет серьезно ограничиваться. Ну а "отпускники, ушедшие в отпуск вместе с танками" в Донбассе тем более разрушают на много лет вперед любые возможности интеграции. Тем более, пока война продолжается, по обе стороны линии фронта, естественно, выигрывают во влиянии не те, кто считает эту войну чудовищным ужасом, а те, кто видит в ней цель и смысл. Это еще сильнее затрудняет любое дальнейшее сотрудничество. Именно поэтому (хотя и не только поэтому, есть еще важный вопрос внутриполитических последствий внешней политики) нынешняя внешняя политика России для меня неприемлема.