про настоящее, прошлое и будущее
Мысли по мотивам книги, продолжение
http://alexey5351.livejournal.com/263648.html
Consciousness and the Brain: Deciphering How the Brain Codes Our Thoughts
by Stanislas Dehaene
http://www.amazon.com/Consciousness-Brain-Deciphering-Codes-Thoughts/dp/0143126261
_
Одна из вещей, о которой пишет Dehaene - это задержка нашего сознательного приблизительно на треть секунды от того момента как внешний стимул был первоначалально воспринят низкоуровневыми систмемами. То есть когда мы едем на машине и вдруг поймали себя на мысли (осознали) что светофор переключился с зеленого на желтый, то уже прошло как минимум треть секунды с того момента как его переключение было зарегистрировано системами зрения. Здесь важно, что просисходит не просто моторная отработка реакции на стимул - нажатие ногой на педаль тормоза - эта связка моторной реакции с внешним стимулом может быть бессознательной и боее быстрой. Я говорю о ситуации, когда человек подумал внутренним диалогом - "Светофор!" - это одна из тех ситуаций, при которой стимул получил доступ в сознательное, а не был отработан бессознательно.
Dehaene справедливо замечает по этому поводу, что сознание наше живет в прошлом, пусть и не сильно далеко, но в прошлом. Бессознательное значительно более быстрое, хотя тоже не мгновенное. Его фраза о жизни в прошлом немного упрощает ситуацию в том смысле, что часть функции сознательного - поддерживать стимул или мысль о нем стабильными, относительно постоянными, пока стимул есть. Происходит это в рабочей памяти ("working memory").
По Dehaene одна из функций сознания - это связывание вместе прошлого, настоящего и будущего. Сознательное создает постоянство объекта во времени, в то время как бессознательное - фрагментированный набор мимолетностей. Например, когда мы находимся в какой-то комнате, не смотря на то, что "отображения" стен комнаты на сетчатке глаза немного прыгают в физической реальности, а еще и левый глаз соревнуется с правым, и еще происходит множество разных динамических процессов - сознательное сглаживает микро-изменения и оставляет в ментальном восприятии редуцированное ощущение стабильного места - того постоянного контекста, в котором мы присутствуем - комнаты. А когда внешние стимулы меняются, то попадание этих изменений в сознательное опаздывает на тот самый интервал - примено на треть секунды. Сознательное - достаточно медленное, если сравнивать его с более низкоуровневыми нейро процессами. Оно работает последовательно (то есть один стимул в единицу времени) в отличие от параллельных процессов бессознательного, оно вовлекает сразу большое количество самых разных областей кортекса.
Зачем вообще наблюдение о задержке сознательного по отношению к внешнему миру нужно психологам и как оно может в принципе относиться к терапии?
Если ограничиться тем справедливым моментом, что мы работаем с субъективным пациента, а в субъективном есть "настоящий момент", то может и не очень нужно - пациент просто не знает что опаздывает мыслями на треть секунды и мы тогда к нему/ней в этом присоединямся - и опаздываем вместе и не знаем об этом вместе.
Но реально мы работаем не только с субъективными ментальными объектами пациента (воспринимаемыми им изнутри - то, есть тем способом как он видит мир - своим сознанием). Мы наблюдаем еще и снаружи - со своей точки зрения, мы слушаем, думаем, чувствуем, диагностируем, итд. Адекватный на мой взгляд подход - это интеграция объективных и субъективных данных. Психоаналитики тяготеют к субъективному, нейрологи к объективному, и тем и другим нужна коррекция в сторону интеграции.
Если пытаться интегрировать, то возникает вопрос например к тем терапевтам, которые считают, что они работают "здесь и сейчас", а особенно к тем из них, кто считает работу с прошлым или будущим менее эффективной и превозносит "здесь и сейчас" на высокий пьедестал. Они ошибаются как по поводу "здесь", так и по поводу "сейчас". Когда терапевт с пациентом вместе пытается рефлексировать о том, что вот только что происходит во время терапевтического часа - они уже имеют дело с прошлым, пусть и недавним. Более того, они уже имеют дело с ре-репрезентациями происходящего, облеченными в словесные конструкции. То есть они имеют дело с производными прошлого, а никак не с настоящим. По сути работа происходит уже с использованием систем памяти пациента и терапевта. Они вместе создают новые ментальные конктрукции из недавно запомненных объектов, пытаясь смотреть вместе на то, что случилось во время терапевтического часа, пытаясь рефлексировать, искать связи, анализировать, ассоциировать, фантазировать, итд. В связи с этим критика тех, кто пытается фокусироваться не на "здесь и сейчас" а на других временных интервалах несостоятельна на мой взгляд.
В психоанализе совершенно честно и прямо люди говорят, что основной фокус - на прошлое и на связи событий в прошлом с тем, что происходят с человеком сейчас. Это не значит, что психоаналитики игнорируют настоящее и будущее. Нет, совершенно, есть множество теорий, техник и методик работы и с тем и с другим. Но есть общий фокус и приоритезация работы - на прошлое. Конкретно на то, как системы памяти пацинта и их содержимое (включая устойчивые ментальные паттерны) влияют на текущую жизнь, например на общение с терапевтом - это суть работы с переносом. У пациента с полной амнезией и с полной неспособностью запоминать новое (то есть у пациента без прошлого вообще и без возможности создавать прошлое) переноса быть не может - нечего переносить.
Кроме того, Dehaene и многие другие (Pat Ogden например) говорят о том, что мозг пытается предсказывать события в будущем на основании прошлого опыта. Этот процесс может использоваться как в обучении навыку,
так и в ментальных адаптациях/защитах. Например, человек, на которого недавно внезапно напали, в порядке адаптации и привентивной защиты системы может стать более бдительным и осторожным - он или она ожидает нападения и реагирует на внешнюю среду соответственно. Если не учитывать плошлого, то тогда нам со стороны кажется, что человек этот слегка параноидален - переоценивает текущую опасность и реагирует сильнее, чем нужно. Но если учитывать прошлое, то понятно, что подобная адаптация функциональна - человек научился чему-то и пытается защитить систему от подобной опасности в будущем. Этот процесс тоже можно считать относящимся к переносу - это комплекс ожиданий пациента по отношению к терапевту, а также часть настроя на процесс общения с новым, незнакомым человеком.
Система предсказания тоже "программируема". Например, если с человеком происходят подряд повторяющиеся события, то мозгу легче предсказывать исход очередной ситуации и он ее привентивно ожидает и готовит отклик. В порядке иллюстраци, повторяемые психические травмы - часто клинически более сложный случай, чем травма единичная - симптоматика более устойчивая. Наоборот, если внешние стимулы постоянно меняются, то "механизм предсказаний" ошибается - мозг получает "ошибки предсказания." Еще одна иллюстрация - иммиграция. Представьте себе весь комплекс своих привычек, начиная с сорта чая и способа добираться до метро, заканчивая тем, как вы общаетесь с людьми. Мы не ценим некоторое постоянтство среды, какой бы сложной она ни была, пока это постоянство есть. В случае полной смены среды человек становится оторванным от всех своих привычек и его/ее машина предсказания постоянно ошибается. Приходится все пропускать через сознательные процессы, что очень ресурсо-затратно, и постоянно тревожиться - ведь среда совершенно непредсказуема, какой бы безопасной по объективным характиристикам она ни казалась. С этой точки зрения, иммигранты, переехавшие из зоны боевых действий в страну, где нет войны, могут парадоксальным образом чувствовать больше фоновой тревоги, чем во время войны - там было страшно, но предсказуемо. Тревоги было меньше.
Можно задуматься над тем, что в терапии одна из вещей, которая перестраивается - это система предсказаний, кроме того перестраивается система восприятия и комплекс автоматизированных реакций. Ведь что такое осознать паттерн, который был автоматическим и практически полностью бессознательным? Это означает, что мы (а) замедляем процесс существенно, иначе мы просто не можем сделать его сознательным, (б) мы снижаем автоматизм и пытаемся понять и почувствовать все звенья паттерна и все связки (в) мы постепенно ломаем патогенные и дезадаптивные привычки таким образом - а еще лучше когда не мы ломаем, а пациент их сам меняет по своей воле, в своем темпе в зависимости от индивидуальных возможностей (г) мы терпим тревогу связанную с этим процессом и работаем с сопротивлением (д) мы постепенно вместе строим новый паттерн в той же ситуации (е) мы постепенно, но множественно автоматизируем новый, адаптивный паттерн - это та фаза терапии, которую Фрейд называл проработкой (working through).
Понятно, что я описал здесь только маленькую часть процесса в порядке иллюстрации.
Вышеописанная последовательность может меняться, например разумно пробовать построить что-то альтернативное сначала, до того, как что-то отбирать, ломать или менять. То есть пока человек не умеет сублимировать и интеллектуализировать, а еще лучше использовать юмор, то рано пытаться отбирать проекцию, отрицание и расщепление. Ничего не останется и будет очень страшно. Психика должна быть защищенной. При этом в работе с проекцией и расщеплением можно хотя бы пытаться двигаться по пути снижения автоматизма - то есть замедляться и осознавать что это просиходит, когда и зачем.
В какой-то степени в психотерапии, особенно на начальных стадиях, просисходит процесс обратный обучению игры в теннис или гольф. То есть тренер/коуч и терапевт в этом смысле принципиально разные люди. Тренер учит играть быстрее, точнее и эффективнее - нейрологически по сути это означает бессознательно. Достигается это миллионом часов тренировки под наблюдением тренера, то есть постоянным повтором, и коррекцией обратной связи. В этом процессе моторные реакции убыстряются, система предсказания затачивается под определенный навык и автоматизируется. На выходе участие лобных долей в самой игре минимально - только в планировании стратегических дейстсвий, основное время игры происходит на автомате.
В терапии мы вынуждены пытаться перестраивать построенные годами, иногда десятилетиями связи - это процесс, в котором мы заставляем "мастера тенниса" тщательно думать над тем, как именно он или она наносят конкретный удар. У любого мастера в результате подобной осознанности снижается скорость и точность. Но эта именно та ситуация, в которой паттерн можно поменять и перестроить.
А вообще интересно думать о том, что мы живем в мире с опозданием на треть секунды.
http://alexey5351.livejournal.com/263648.html
Consciousness and the Brain: Deciphering How the Brain Codes Our Thoughts
by Stanislas Dehaene
http://www.amazon.com/Consciousness-Brain-Deciphering-Codes-Thoughts/dp/0143126261
_
Одна из вещей, о которой пишет Dehaene - это задержка нашего сознательного приблизительно на треть секунды от того момента как внешний стимул был первоначалально воспринят низкоуровневыми систмемами. То есть когда мы едем на машине и вдруг поймали себя на мысли (осознали) что светофор переключился с зеленого на желтый, то уже прошло как минимум треть секунды с того момента как его переключение было зарегистрировано системами зрения. Здесь важно, что просисходит не просто моторная отработка реакции на стимул - нажатие ногой на педаль тормоза - эта связка моторной реакции с внешним стимулом может быть бессознательной и боее быстрой. Я говорю о ситуации, когда человек подумал внутренним диалогом - "Светофор!" - это одна из тех ситуаций, при которой стимул получил доступ в сознательное, а не был отработан бессознательно.
Dehaene справедливо замечает по этому поводу, что сознание наше живет в прошлом, пусть и не сильно далеко, но в прошлом. Бессознательное значительно более быстрое, хотя тоже не мгновенное. Его фраза о жизни в прошлом немного упрощает ситуацию в том смысле, что часть функции сознательного - поддерживать стимул или мысль о нем стабильными, относительно постоянными, пока стимул есть. Происходит это в рабочей памяти ("working memory").
По Dehaene одна из функций сознания - это связывание вместе прошлого, настоящего и будущего. Сознательное создает постоянство объекта во времени, в то время как бессознательное - фрагментированный набор мимолетностей. Например, когда мы находимся в какой-то комнате, не смотря на то, что "отображения" стен комнаты на сетчатке глаза немного прыгают в физической реальности, а еще и левый глаз соревнуется с правым, и еще происходит множество разных динамических процессов - сознательное сглаживает микро-изменения и оставляет в ментальном восприятии редуцированное ощущение стабильного места - того постоянного контекста, в котором мы присутствуем - комнаты. А когда внешние стимулы меняются, то попадание этих изменений в сознательное опаздывает на тот самый интервал - примено на треть секунды. Сознательное - достаточно медленное, если сравнивать его с более низкоуровневыми нейро процессами. Оно работает последовательно (то есть один стимул в единицу времени) в отличие от параллельных процессов бессознательного, оно вовлекает сразу большое количество самых разных областей кортекса.
Зачем вообще наблюдение о задержке сознательного по отношению к внешнему миру нужно психологам и как оно может в принципе относиться к терапии?
Если ограничиться тем справедливым моментом, что мы работаем с субъективным пациента, а в субъективном есть "настоящий момент", то может и не очень нужно - пациент просто не знает что опаздывает мыслями на треть секунды и мы тогда к нему/ней в этом присоединямся - и опаздываем вместе и не знаем об этом вместе.
Но реально мы работаем не только с субъективными ментальными объектами пациента (воспринимаемыми им изнутри - то, есть тем способом как он видит мир - своим сознанием). Мы наблюдаем еще и снаружи - со своей точки зрения, мы слушаем, думаем, чувствуем, диагностируем, итд. Адекватный на мой взгляд подход - это интеграция объективных и субъективных данных. Психоаналитики тяготеют к субъективному, нейрологи к объективному, и тем и другим нужна коррекция в сторону интеграции.
Если пытаться интегрировать, то возникает вопрос например к тем терапевтам, которые считают, что они работают "здесь и сейчас", а особенно к тем из них, кто считает работу с прошлым или будущим менее эффективной и превозносит "здесь и сейчас" на высокий пьедестал. Они ошибаются как по поводу "здесь", так и по поводу "сейчас". Когда терапевт с пациентом вместе пытается рефлексировать о том, что вот только что происходит во время терапевтического часа - они уже имеют дело с прошлым, пусть и недавним. Более того, они уже имеют дело с ре-репрезентациями происходящего, облеченными в словесные конструкции. То есть они имеют дело с производными прошлого, а никак не с настоящим. По сути работа происходит уже с использованием систем памяти пациента и терапевта. Они вместе создают новые ментальные конктрукции из недавно запомненных объектов, пытаясь смотреть вместе на то, что случилось во время терапевтического часа, пытаясь рефлексировать, искать связи, анализировать, ассоциировать, фантазировать, итд. В связи с этим критика тех, кто пытается фокусироваться не на "здесь и сейчас" а на других временных интервалах несостоятельна на мой взгляд.
В психоанализе совершенно честно и прямо люди говорят, что основной фокус - на прошлое и на связи событий в прошлом с тем, что происходят с человеком сейчас. Это не значит, что психоаналитики игнорируют настоящее и будущее. Нет, совершенно, есть множество теорий, техник и методик работы и с тем и с другим. Но есть общий фокус и приоритезация работы - на прошлое. Конкретно на то, как системы памяти пацинта и их содержимое (включая устойчивые ментальные паттерны) влияют на текущую жизнь, например на общение с терапевтом - это суть работы с переносом. У пациента с полной амнезией и с полной неспособностью запоминать новое (то есть у пациента без прошлого вообще и без возможности создавать прошлое) переноса быть не может - нечего переносить.
Кроме того, Dehaene и многие другие (Pat Ogden например) говорят о том, что мозг пытается предсказывать события в будущем на основании прошлого опыта. Этот процесс может использоваться как в обучении навыку,
так и в ментальных адаптациях/защитах. Например, человек, на которого недавно внезапно напали, в порядке адаптации и привентивной защиты системы может стать более бдительным и осторожным - он или она ожидает нападения и реагирует на внешнюю среду соответственно. Если не учитывать плошлого, то тогда нам со стороны кажется, что человек этот слегка параноидален - переоценивает текущую опасность и реагирует сильнее, чем нужно. Но если учитывать прошлое, то понятно, что подобная адаптация функциональна - человек научился чему-то и пытается защитить систему от подобной опасности в будущем. Этот процесс тоже можно считать относящимся к переносу - это комплекс ожиданий пациента по отношению к терапевту, а также часть настроя на процесс общения с новым, незнакомым человеком.
Система предсказания тоже "программируема". Например, если с человеком происходят подряд повторяющиеся события, то мозгу легче предсказывать исход очередной ситуации и он ее привентивно ожидает и готовит отклик. В порядке иллюстраци, повторяемые психические травмы - часто клинически более сложный случай, чем травма единичная - симптоматика более устойчивая. Наоборот, если внешние стимулы постоянно меняются, то "механизм предсказаний" ошибается - мозг получает "ошибки предсказания." Еще одна иллюстрация - иммиграция. Представьте себе весь комплекс своих привычек, начиная с сорта чая и способа добираться до метро, заканчивая тем, как вы общаетесь с людьми. Мы не ценим некоторое постоянтство среды, какой бы сложной она ни была, пока это постоянство есть. В случае полной смены среды человек становится оторванным от всех своих привычек и его/ее машина предсказания постоянно ошибается. Приходится все пропускать через сознательные процессы, что очень ресурсо-затратно, и постоянно тревожиться - ведь среда совершенно непредсказуема, какой бы безопасной по объективным характиристикам она ни казалась. С этой точки зрения, иммигранты, переехавшие из зоны боевых действий в страну, где нет войны, могут парадоксальным образом чувствовать больше фоновой тревоги, чем во время войны - там было страшно, но предсказуемо. Тревоги было меньше.
Можно задуматься над тем, что в терапии одна из вещей, которая перестраивается - это система предсказаний, кроме того перестраивается система восприятия и комплекс автоматизированных реакций. Ведь что такое осознать паттерн, который был автоматическим и практически полностью бессознательным? Это означает, что мы (а) замедляем процесс существенно, иначе мы просто не можем сделать его сознательным, (б) мы снижаем автоматизм и пытаемся понять и почувствовать все звенья паттерна и все связки (в) мы постепенно ломаем патогенные и дезадаптивные привычки таким образом - а еще лучше когда не мы ломаем, а пациент их сам меняет по своей воле, в своем темпе в зависимости от индивидуальных возможностей (г) мы терпим тревогу связанную с этим процессом и работаем с сопротивлением (д) мы постепенно вместе строим новый паттерн в той же ситуации (е) мы постепенно, но множественно автоматизируем новый, адаптивный паттерн - это та фаза терапии, которую Фрейд называл проработкой (working through).
Понятно, что я описал здесь только маленькую часть процесса в порядке иллюстрации.
Вышеописанная последовательность может меняться, например разумно пробовать построить что-то альтернативное сначала, до того, как что-то отбирать, ломать или менять. То есть пока человек не умеет сублимировать и интеллектуализировать, а еще лучше использовать юмор, то рано пытаться отбирать проекцию, отрицание и расщепление. Ничего не останется и будет очень страшно. Психика должна быть защищенной. При этом в работе с проекцией и расщеплением можно хотя бы пытаться двигаться по пути снижения автоматизма - то есть замедляться и осознавать что это просиходит, когда и зачем.
В какой-то степени в психотерапии, особенно на начальных стадиях, просисходит процесс обратный обучению игры в теннис или гольф. То есть тренер/коуч и терапевт в этом смысле принципиально разные люди. Тренер учит играть быстрее, точнее и эффективнее - нейрологически по сути это означает бессознательно. Достигается это миллионом часов тренировки под наблюдением тренера, то есть постоянным повтором, и коррекцией обратной связи. В этом процессе моторные реакции убыстряются, система предсказания затачивается под определенный навык и автоматизируется. На выходе участие лобных долей в самой игре минимально - только в планировании стратегических дейстсвий, основное время игры происходит на автомате.
В терапии мы вынуждены пытаться перестраивать построенные годами, иногда десятилетиями связи - это процесс, в котором мы заставляем "мастера тенниса" тщательно думать над тем, как именно он или она наносят конкретный удар. У любого мастера в результате подобной осознанности снижается скорость и точность. Но эта именно та ситуация, в которой паттерн можно поменять и перестроить.
А вообще интересно думать о том, что мы живем в мире с опозданием на треть секунды.