Григорий Сковорода в три часа пополудни
"Бог создал мир так, что все, что нужно, не очень сложно, а все, что сложно - не очень нужно", - пишет мне Григорий Сковорода, как только я впадаю в отчаяние от невозможности поспеть с трудами праведными к нужному сроку.
Когда я отрываю глаза от кабалы и смотрю в окно, то каждый раз вижу там белый самолетный след - в десять утра и в час дня, во время пить чай и в светлую полночь. А на часах, что стоят напротив, замерли бесконечные три часа пополудни. Я отвожу глаза от ноутбука, жмурюсь, гляжу в окно - самолет только что пролетел, все тот же самолет только-только оторвался от земли и никак не покинет высокое небо Петербурга.
Правлю строчки и предложения, пишу письма на двух языках в три города, звоню на край земли и хочу больше, чем успеваю.
Тем временем ровно в три часа пополудни Григорий Сковорода вырывается из окружающего жара и уходит в небо, оставляя за собой белый след и последние строчки: "Мир ловил меня, но не поймал".
Я смотрю ему вслед, перевожу взгляд на три часа пополудни и не думаю ни о чем.
Когда я отрываю глаза от кабалы и смотрю в окно, то каждый раз вижу там белый самолетный след - в десять утра и в час дня, во время пить чай и в светлую полночь. А на часах, что стоят напротив, замерли бесконечные три часа пополудни. Я отвожу глаза от ноутбука, жмурюсь, гляжу в окно - самолет только что пролетел, все тот же самолет только-только оторвался от земли и никак не покинет высокое небо Петербурга.
Правлю строчки и предложения, пишу письма на двух языках в три города, звоню на край земли и хочу больше, чем успеваю.
Тем временем ровно в три часа пополудни Григорий Сковорода вырывается из окружающего жара и уходит в небо, оставляя за собой белый след и последние строчки: "Мир ловил меня, но не поймал".
Я смотрю ему вслед, перевожу взгляд на три часа пополудни и не думаю ни о чем.