Коли рыба поймана
Этой ночью мне опять снилось море. Я забыла об этом, еще не успев почувствовать тела и улыбнуться. Но глаза были полны песка, а кожа оказалась соленой, стоило только оторваться от кровати. Я нашла себя в зеркале и поставила чайник на плиту.
Смывая соль с тела ледяной водой, я пританцовывала в ванной и думала: Японское? Черное? Или же Великое Китайское, по которому третий год ночами плывет моя сестра?
Над переводом о памяти я забывала быстрее, чем успевала вспомнить. Вечером я крутила педали велосипеда, считала песни в наушниках и не видела, как на плечи опускается ночь. Я считала песни и не думала ни о чем.
Все почтовые ящики пусты, никаких записок в карманах и даже небо затянуло облаками. В темноте кто-то с грохотом рвет его на части - и становится видна пылающая изнанка. Изнанка чего? - я не думаю об этом.
Я засыпаю, и море опять пишет по моему телу солью, но я не могу разобрать ни слова.
Меня окружает молчание, я теряю дар речи и умолкаю сама.
И только тогда, когда я скину босоножки и упаду спиной на Марсово поле - короткостриженую макушку Питера, - лишь в тот момент, когда я раскинусь на траве, чувствуя ее тепло сквозь тонкое синее платье, - только в это мгновение он увидит меня и отмахнется кратким посланием: "Коли риба спіймана, вона вже не потребує принади".
Смывая соль с тела ледяной водой, я пританцовывала в ванной и думала: Японское? Черное? Или же Великое Китайское, по которому третий год ночами плывет моя сестра?
Над переводом о памяти я забывала быстрее, чем успевала вспомнить. Вечером я крутила педали велосипеда, считала песни в наушниках и не видела, как на плечи опускается ночь. Я считала песни и не думала ни о чем.
Все почтовые ящики пусты, никаких записок в карманах и даже небо затянуло облаками. В темноте кто-то с грохотом рвет его на части - и становится видна пылающая изнанка. Изнанка чего? - я не думаю об этом.
Я засыпаю, и море опять пишет по моему телу солью, но я не могу разобрать ни слова.
Меня окружает молчание, я теряю дар речи и умолкаю сама.
И только тогда, когда я скину босоножки и упаду спиной на Марсово поле - короткостриженую макушку Питера, - лишь в тот момент, когда я раскинусь на траве, чувствуя ее тепло сквозь тонкое синее платье, - только в это мгновение он увидит меня и отмахнется кратким посланием: "Коли риба спіймана, вона вже не потребує принади".